Чёрный бархат

      На друзей Артуру сказочно везло, а с таким другом как Франциск и врагов не нужно. Дело в том, что Франциск напросился в гости, пусть его и не приглашали, но наглость второе счастье. За счастье французу сошло побывать в гостях у Артура. — Добро пожаловать отсюда, — именно с такими словами Артур открыл двери, чтобы Франциск мог пройти в квартиру. — Мне плевать, что ты здесь уже был. Просто заткнись и чувствуй себя как дома. А будешь себя благоразумно вести, может быть, чаем угощу. Но и то навряд ли, — спесиво откинул куртку на табурет, и лениво разувшись, бритт прошёл к себе, оставив гостя в прихожей. Бонфуа, оглядывая квартиру, по ходу осмотра, снимал с себя ветровку и аккуратно сложил вещь, после положил её на тумбочку. Свою обувь, соответственно, скромно оставил у шкафа. К тому же, Франциск неодобрительно поцокал языком, заметив как попало брошенные вещи друга.       Артур ждал появления Франциска в зале целую вечность. На самом деле прошло не больше пяти минут, но за это время зелёные глаза успели множество раз зыркнуть на время на настенных часах. — Тебя там что, затянуло в водосточную трубу?! — не выдержал Кёркленд, проголосив в прихожую, и наконец в зале заявляется сам гость, как всегда весёлый, с горящими огоньками в глазах. — Совсем нет, дорогой мой, никуда меня не затягивало. Но тебе бы стоило быть помягче, с гостем-то. Ой… — повернув голову, француз подумал, что попал на барахолку.       В неприбранной квартире, вещи и художественные принадлежности хаотично валялись тут и там. Но кто знает, быть может, устроенный бардак служил Кёркленду источником вдохновения, а может, лень взяла над этой квартирой власть. Насчёт запущенности в комнатах, гость решил промолчать, но с каким трудом он сдерживал смешок, когда увидел на спинке кресла выставленные, по всей видимости в спешке, на всеобщее обозрение артуровы трусы. Смешные такие, в мелкий принт кролика «Плейбой».       Артур покраснел и сразу же пресёк созерцание Франциска на столь чудное изображение на белье, также не забыв шикнуть гостю, собираясь убирать вещь в нижний шкафчик серванта: — Не смей таращиться на мою одежду! — Арти, я… — Вначале себя в порядок приведи. Сам до сих пор в помятой рубашке ходишь. Не стыдно? Ладно, ты так и не сказал толком, зачем за мной поплёлся. Неужто тебе нужна моя компания? Выпить уже не с кем, что ли?       Это не было похоже на обиду, однако Кёркленд вёл себя преувеличенно взвинчено. Это так похоже на него. Но Бонфуа даже не обиделся наброшенную речь, он просто привык к такому рода общению со стороны хозяина квартиры. Но без своих заскоков Артур был не собой, да и зачем его учить чему-то, когда щепотка нервозности так идёт британскому чуду? Лучше уже не будет, а Франциск не вправе поучать его, как быть и как жить. — Ах, Арти, ты-то позволяешь себе влетать ко мне домой, и высказывать, что моё творчество, моё искусство — полная, безвкусная ерунда. А я что, хуже? — Бонфуа подошёл к холстам, на которых были изображены водопад, пейзаж альпийских гор, и весьма реалистично изображённый натюрморт. — Вот я и пришёл поглядеть, за что хвалит тебя профессор. Раньше ты от него похвалы не получал, — продолжает Франциск, пусть был поражён мастерством написания картин. — Хоть бы поделился секретом успеха, что ли?..       Артур только самодовольно фыркнул, наводя порядок в комнате. Что интересно, не каждой вещи он мог дать нужного места, кое-что оказывалось откровенным хламом, который было нестыдно выбросить давным-давно. О, чёрные ритуальные свечи? Откуда они у Кёркленда? Какая разница, в хозяйстве всё пригодится, а в друг свет выключится и приспичит писать картину в темноте?.. Такое однажды было, а потому запасной вариант всегда наготове. А Франциск всё не унимался. Он стоял спиной к Артуру и всё рассказывал о красоте каждого оттенка цвета, начиная с пылко-красного, заканчивая нейтрально-фиолетовым.       Как будто Артур сам не знал всю глубину каждого из семи произнесённых цветов радуги. — За дурака меня что ли держишь?.. — думает британец, краем глаза заметив, как француз распинается, что лучше его никто не знает об искусстве. Быть может, это в действительности так, однако он не знает всей правды, так же понятия не имеет, что Артуру помогает один из главных демонов Ада. — Картины у тебя и вправду красивые, но повторюсь, в них ещё нужно вкладывать душу, каждую свою эмоцию… — Ага, вкладывать душу, — тут уж усмешка была не прикрыта. Кёркленд сложил тюбики красок в специальную коробку, и собираясь поворачиваться, боковым зрением замечает, что полка с книгами над голой Бонфуа издала опасный треск. Срочно нужно что-то предпринять. Артур всерьёз испугался. Не хватало ему ещё покалеченного полкой француза в собственном доме. — Франциск, осторожно! — британец вытянул руку к нему, и вновь послышался треск полки. Гость всё продолжал речи, пока не повернул голову и не спросил: — Что? Я тебя не понимаю, ей богу! — Да чтоб тебя!.. — за доли секунды до громкого падения полки со всем её содержимым Артур сбил Франциска с ног, тем самым обезопасив последнего от ушиба. Ещё немного, и был бы Бонфуа «слегка пришиблен» под прессом четырёх деревяшек сколоченными гвоздями. Но спасение пришло откуда его совсем не ждали.       Совершенно неожиданно для себя Артур осознал, что прижал Франциска к полу, но это всё спасения ради, стал бы он, собсна, тут зажимать Бонфуа против своей воли. Нависнув над Франциском, Кёркленд тут же поспешил подняться и смахнуть пыль с ладоней.       Без дополнительных комментариев с французским акцентом тут не обошлось. — Арти, ты что такое решил устроить? Я конечно люблю грязный секс, но не на грязном полу, — Франциск хихикнул, мягко обдавая Артура своим пламенным взором. — Приберись тут пока, а я в душ… — добавлю, что он просто шутил, так как часто любил вводить своего оппонента в краску смущения, а потом любил посмеяться над нелепым выражением лица Арти. Но смеяться, право, не грех над тем, что кажется смешным. Так и Франциск, пусть и знал, что получит несколько гневных пререканий. — Пасть закрой, ладно? Неужели ты не слышал, что над твоей головой два раза хрустнула полка? Ведь она удачно могла приземлиться тебе на башку, — и где Артур набрался столько спеси? — Хрустнула полка? Нет, ну у меня пока нет слуховых галлюцинаций. Она просто рухнула, но почему-то без предварительного треска. — Не может быть… — Кёркленд сразу понял, что это уже проделки демона, и что никакая это не случайность. Осталось только понять, зачем Ивану понадобилось калечить Франциска, ведь он просто гость, и ничего ужасного не сделал. Он побешивает, но не более. — А может, никакая это не случайность, — Бонфуа подошёл так тихо, что Артур не заметил, что пальцы утончённой формы легли ему на талию, — и сама судьба велела, чтобы полка так удачно упала, и мы слились воедино, м?.. — и ведь, негодяй, не сказал, а словно пропел. Артур готов был поклясться, что такие прикосновения могут принадлежать лишь демону с фиалковыми глазами, но повернув голову, пришёл в себя. Франциск почти в то мгновение получил звонкую оплеуху, и было за что. — Слиться воедино? Пф! Это можно, но только не с тобой, — а вишенкой на торте послужили скрещенные руки на груди. Этот жест лучше шёл на роль под названием: «я обиделся, а ты дурак». — Не со мной? — француз потирает красную щеку, но обиды, как таковой, на бритта не держит. — А с кем, позволь узнать? Зная твою любовь к паранормальщине, ты, вероятно, наколдовываешь себе каких-нибудь демонов-инкубов.       Артур ничуть не изменился в лице, лишь только проявилась едва заметная улыбка с ямочками на его щеках. — Ты бы знал, как же близка истина… — Что? — Бонфуа счёл этот зловещий шёпот за угрозу, и уже по чуть-чуть стал побиваться Кёркленда, но зря всё это, он ведь не маньяк какой, просто в будущем будет иметь интимные связи с демоном похоти и всего лишь. Обычные повседневные будни нашего главного героя, чего уж там. — Нет, ничего. Ты ведь ещё побудешь у меня в гостях? У меня есть чай, кофе, какао и рассол из-под маринованных корнишонов. Ты что больше предпочитаешь?       Франциск заметно удивился быстрой смене настроя так называемого друга, и даже поначалу не знал, что и сказать. Вообще, хотелось выпить, но как оказалось, в этой квартире просто нет алкоголя. — Да мне бы просто водички. — Оу, понял, — на этом моменте Артура будто подменили. Он бодрой походкой прошествовал к кухне, после чего прибыв на место, начал греметь шкафчиками и посудой.       Он поставил чашку на столешницу, и потом уже потянулся к бутылке с минеральной водой, но стоило чужому и такому знакомому дыханию пройтись по шее вниз к шейному позвонку, и бритт издал искушённый тихий стон. Его ноги слегка подкосились, а по заду несколько раз провели словно ладонью, такой огромной, сильной, массивной. Пусть никого сзади и не было, но Артур знает, кому принадлежат эти поглаживания. От них у Артура всё играло и бурлило, хотелось прямо на кафельном полу отдаться демону, который гордо зовёт себя Асмодеем. Но для Кёркленда он разрешил ласково звать себя Иваном, ведь к чему такая официальность?.. — Не сейчас, Иван, прошу.       Внизу живота бритта сладкой судорогой стягивало все болевые точки, и набухало там, где это сейчас совсем ненужно. Так, простояв ещё с минуту у кухонной плиты, едва не наваливаясь на неё, Артур ощутил, что его наконец отпустило. Невидимая сила в конце концов куда-то испарилась, и даже дышать стало легче. И так, застегнув все пуговицы рубашки, Артур облегчённо вздохнув, вернулся обратно в залу, прихватил бутыль с водой для гостя.