Три метра под землёй

      Зайдя домой, Йен даже не обратил внимания, что все его братья и сестры сидят в гостиной, перед телевизором, что в последнее время было большой редкостью. Просто молча, глядя только себе под ноги, поднялся наверх. — Блять, — Лип проводил брата взглядом, — Что, опять? — Я сама, — Фиона встала и беспокойно осмотрела младших, — Не поднимайтесь. — Йен? Всё в порядке?       Парень сидел на кровати, опустив голову, упираясь локтями в подрагивающие колени. Было видно, что он с трудом сдерживает эмоции, только было непонятно — злость это, или что-то другое. — Он вернулся. — Что? — Фиона расширила глаза, сразу поняв, о ком речь, — Микки?.. Чёрт возьми, Йен! Я же говорила тебе! Так, ладно. Собирайся, переночуешь в пустующей квартире — там он тебя не найдёт. И выключи телефон. — Нет, успокойся, — парень невесело усмехнулся и дернул сестру за руку, — Я уже его видел. И ты что, думаешь, что он меня насильно увез бы? — Если вас увидят вместе, то твоей работе пиздец, как ты не понимаешь?! — воскликнула девушка, садясь рядом, — Я всё знаю, правда, но ты не можешь снова так рисковать. — А ты только за мою работу беспокоишься? — Йен внимательно посмотрел на неё покрасневшими глазами, и внезапно подумал о Мэнди, — А счастье, Фи? Разве это не важно? — Твоё счастье, милый, очень важно для меня, — девушка заглядывала в его бесконечно грустные глаза, пытаясь «достучаться», — И оно уже у тебя есть. Просто ты пока сам не понимаешь этого. Как же Тревор? — Это, в любом случае, другое, — Йен посмотрел в окно, — Всё изменилось. У него больше нет проблем, он откупился. Я сам видел документы — с него сняли обвинения. Блять, я не знаю, что делать!       Фиона медленно переваривала услышанное, и сочувственно смотрела на него, не зная, что сказать. Одно дело, когда всё было абсолютно очевидно с Микки: тюрьма, побег, розыск — это могло по-настоящему навредить брату; и здесь уже было не до чувств. А сейчас? Она была уверена, что дома, со своей семьёй, ему будет лучше, чем где-либо ещё; но перед глазами встала непрошенная картина, как Микки Милкович говорил ей, кто его настоящая семья. Она вспомнила всё, что видела своими глазами, что этот парень делал для её брата и кем для него был, и не могла не признать — Микки очень, очень сильно любил Йена. И шёл ради него на всё. — И что теперь? — тихо спросила девушка, — Ты хочешь уехать? — Я его послал. Сказал, что всё прошло. Он так ничего и не понял, Фиона! Нихрена, блять, не понял.       Йен закрыл лицо руками, борясь с желанием разбить кулаки о старые стены. Всё, что было очень простым в его мыслях, оказалось для других слишком сложным. Настолько сложным, что он не мог собрать всё из своей головы, и объединить в связные предложения, чтобы объяснить. Чтобы его поняли. — Послушай меня, — сестра отняла ладони от его лица, пристально глядя в зеленые глаза, теперь полные настоящей паники, — Послушай внимательно. Я тебе никогда не говорила об этом, но сейчас должна, потому что ты теряешь контроль. Микки сделал для тебя очень много. Больше, наверное, чем кто-либо из нас. Ты не помнишь... Ты был не в том состоянии. Когда случилась твоя первая депрессия, он не позволил забрать тебя в больницу. Сказал, что он, я — мы, твоя семья, и мы сделаем всё сами. Он даже слышать не хотел ни о медикаментах, ни о клинике. Его просто выбешивала мысль, что... что он не сможет защитить тебя от этого всего сам. Он сдался только после того, как ты уехал с Евгением. И я уверена, что он пошел на это только потому, что ты представлял опасность для себя. Он объяснял посторонним людям, что он — твой парень, и при этом всё равно боялся... не знаю, быть не понятым. Но он это говорил. Стеснялся, возможно, но делал всё, чтобы хотя бы просто видеть тебя. Знать, что ты более или менее в порядке. Я видела это своими глазами. Видела его слёзы, и меня в дрожь бросало от этого. И если ты сейчас спросишь, где твоё счастье — я знаю, что ответить. Но ты должен всё хорошо обдумать. Пожалуйста, я прошу только одного — останься здесь, дома. Но если ты всё же решишь уехать, то не делай, как в прошлый раз. Не уезжай внезапно, не прощаясь. Ты уже взрослый, Йен, и прими взрослое, взвешенное решение. Обещаю, что лично я приму любое.       Фиона перевела дыхание, и поцеловала брата в макушку. На слезы в своих глазах она не обращала внимания, думая только о нём. О том, как это всё для него тяжело.       Девушка вышла из комнаты, оставляя Йена со своими мыслями, и медленно спустилась вниз. Вся семья смотрела на неё, ожидая худшего. — Это не депрессия, — тихо сказала Фиона, — Но лучше сейчас его не трогать. Пусть подумает. Я отъеду ненадолго, скоро вернусь.       Фиона вела машину, даже не понимая, куда едет. Все мысли были только о том, правильно ли она поступает, отпуская Йена. Совсем недавно она отговорила Липа снова уезжать из дома, мотивируя это тем, что семья — это незаменимо; и нигде ему не будет лучше, чем с родными. А Йен? У него ситуация похуже будет, но... У Липа, в отличии от младшего брата, нет того, кто бы помог бороться со всем своим внутренним дерьмом; кто бы поставил его жизнь выше собственной. А у Йена был такой человек, и с этим нужно просто смириться.       Фиона остановилась на светофоре, опустила стекло, и закурила. С удивлением она обнаружила, что почти подъехала к «Алиби», и поняла — Ви. Ей сейчас очень нужна мудрая подруга Вероника, которая, как всегда, легко всё расставит по полочкам.       Большая черная машина, стоящая рядом, гуднула, и «поморгала» фарами. Девушка выгнула бровь, глядя в тонированное стекло. Окно немного опустилось, и она услышала: — Припаркуйся на обочине!       Фиона нервно улыбнулась — приехали, блять.       Остановившись, она выбралась из машины, и подошла к черному внедорожнику. Дверь открылась, и девушка залезла внутрь. — Привет, Фиона. — Привет, Микки. Ты изменился.       Девушка удивленно разглядывала его, улыбаясь. — Такой... серьезный мужик. — Ты тоже дохера бизнес-вумен. Молодец, выбралась, — брюнет хмыкнул, — Я по делу. От меня он не примет, так что надежда только на тебя. — Что? — Фиона, не понимая, смотрела на него, — О чём ты?       Милкович посмотрел вперед, на дорогу: — На днях вам доставят посылку. Лекарства. Последнее поколение медикаментов, из Швейцарии. Скажешь, что сама заказала. Сходи с ним к врачу, пусть назначат дозировку и порядок принятия. В коробке трехмесячный курс, пусть он пропьет. Если помогут лучше, чем те, что он сейчас принимает — позвонишь мне, и лекарства будут доставлять регулярно. Сделаешь?       Девушка удивленно улыбалась, и подкурила новую сигарету. — Ты за этим меня нашёл? Не проще было с ним это обсудить? — Да говорю же, он не примет от меня, — раздраженно произнес Микки, проводя рукой по волосам, — Поможешь или нет? Блядские Галлагеры, никогда не слушаете! — Ты вернулся, и это хорошо, — словно не слыша его, говорила Фиона, — Тебя ему и не хватает. Чтобы делали, не спрашивая, пинками подгоняя. Это отлично... У тебя точно всё в порядке сейчас? — Не понял, — нахмурился брюнет, — Ты про тюрьму? Да, всё в норме. Мне помогли уладить это. — Отлично. Рутина, Микки. Вот что его добивает. А острые ощущения... — девушка улыбалась сама себе. — Что ты, блять, несёшь? — мужчина начинал злиться, — Ты сделаешь, что я прошу? — Нет, ты сделаешь это сам, — посерьезнела Галлагер, — Ты должен сделать это сам. Потому что вам обоим это нужно. Примерно то же самое я сказала и Йену, минут двадцать назад. — Не понял, вы про меня говорили? — Милкович напрягся, — Это он тебе рассказал? — А сам как думаешь? — девушка смотрела на него, как на идиота, — Он переживает, и сильно. Сказал, что наговорил тебе какой-то херни. — Поверь, он не преувеличил, — Микки покачал головой, — Но я в любом случае уезжаю завтра утром. Просто сделай, как я говорю. Это хорошие таблетки, я консультировался напрямую со Швейцарской клиникой. Ему должно стать намного лучше.       Фиона грустно улыбнулась: — Микки, он жалеет. По нему это видно, сам знаешь — Йен не умеет скрывать эмоции. Просто поговорите ещё раз. Не будьте идиотами.       Девушка открыла дверь, и, уже выйдя из машины, обернулась: — Спасибо, что всё ещё переживаешь за него. Это дорогого стоит, Микки.       Брюнет молча кивнул, и смотрел, как она подходит к своей машине. Он раздраженно закрыл глаза, и потёр лоб рукой. Милкович знал, что больше не станет носиться с Галлагером. Не хочет — всё. Закончилось — значит закончилось. Он не сучка.

***

— Господи, Мэнди! Просто дай мне сраный номер! — Йен, я не могу! Я ему слово дала! Хочешь, чтобы он мне голову оторвал? — Да блять! Мне нужно с ним поговорить. Пожалуйста, Мэнди. Ничего он тебе не скажет! — Слушай, я знаю своего брата. Если он сказал не давать тебе номер, значит, у него были причины. — Мэнди... — Извини, Йен.       Парень раздраженно посмотрел на отключившийся от звонка мобильный, и сильно сжал его в руке, зажмурив глаза. Сигарета тлела в его пальцах, и пепел падал на лестницу у задней двери, а Йен так и продолжал сидеть, не шевелясь. Он совершил ошибку, и признавал это, но виной тому была неожиданность, с которой Мик вернулся. Если бы у него было немного больше времени, чтобы нормально осознать происходящее! Но нет, Милкович никогда не давал этого. С ним всегда всё происходило быстро, с диким адреналином и чувствами, настолько яркими, что эти ощущения попросту не давали думать. Даже сегодня вечером, в ресторане — он ничего не объяснил, просто поставил выбор. Снова не дал ни секунды, чтобы обдумать. И Йен за это расплачивался. Как всегда.       Раздался звук сообщения от телефона, и руки рыжего затряслись. « Я обещала не давать только его номер. Отель «СильверСмит», апартаменты №322. И перестаньте быть мудаками.»       Йен, улыбаясь как дурак, поднялся с лестницы, и поспешил переодеться. Теперь он точно знал, что сказать Микки. Проблема была в одном — заставить его выслушать. По опыту Йен знал, что если Милкович чего-то не хочет, то настаивать бесполезно. Но и рыжий имел козыри — то, против чего брюнет никогда не мог устоять. Вряд ли это изменилось. Иначе он бы не вернулся.       Влетев в кухню, Йен врезался в Липа, который шел к телевизору с чашкой чая в руках. Жидкость выплеснулась прямо на футболку кудрявого. — Да что с тобой, блять? — рявкнул брат, потирая грудь, — То ходишь, ничего не замечаешь; то носишься как идиот!       Рыжий отклонился и глянул в комнату, где Дэбби вместе с Фрэнни и Лиамом смотрели телевизор. — Сядь, — Йен кивнул на стул, — Микки вернулся. — Да ладно, — Лип выпучил глаза на брата, — Пиздец. Ты его видел? — Видел. Сейчас поеду к нему снова, — зеленые глаза среднего Галлагера горели невероятно ярко. И практически потухли, когда он вытащил звонящий телефон из кармана. — И как ты разберешься со всем этим? — невозмутимо спросил Лип, кивнув на телефон в руке брата. — Не знаю, — Йен покачал головой, убрал звук на мобильном и засунул его обратно, — Сначала поговорю с Микки. Нужно решить с ним. — И не ответишь? А если он придёт сюда? — Вали всё на меня. Я ушёл, и не сказал, куда. — Ладно, — Лип пожал плечами, и задумался, — Странно, что Микки вернулся. Извини, но после того, что ты сделал, я бы на его месте даже срать на одном поле с тобой не сел. — И ты туда же, блять! — зло выплюнул рыжий, — Я же объяснял! — Да не, я-то знаю, — Лип поднял руки, сдаваясь, — Я про него говорю. — Он считает, что я его предал, — Йен говорил тихо, словно нехотя, — Он не понимает. — Вообще-то, это именно так и выглядело, — подтвердил Лип. — Я. Его. Спасал, — четко произнес Йен, смотря брату в глаза, и ткнул пальцем себе в грудь, — От всего этого дерьма. — Ты указал на себя, ты в курсе? — невинно спросил Лип. — Да, — Йен хмыкнул и встал, — Именно это я и имел ввиду. В любом случае, если Тревор придет, скажи, что не знаешь, где я. — Запасной аэродром? Это всегда хреновая идея, мужик. — Кому об этом знать, как не тебе. Пока.

***

— Добрый вечер, сэр. Чем могу помочь?       Девушка за стойкой ресепшн приветливо улыбалась Йену. — Мм, меня ждут. Номер 322, мистер Милкович.       Йен непроизвольно улыбнулся, произнося «мистер» перед фамилией Микки. Охренеть, какой мистер.       Администратор посмотрела в свой журнал и покачала головой. — Мистера Милкович нет в номере, сэр. Вероятно, он в спортивном зале. Это на втором этаже.       Парень поблагодарил, и пошёл к лестнице, задумавшись. Что, блять, случилось такого с Микки, если вместо вечернего пива перед телеком он зависает в спортзале?       В большом помещении, заставленном самыми разнообразными тренажерами, было всего два человека — высокая блондинка на беговой дорожке, и Микки, полулежащий на скамье тренажера, подтягивающий согнутыми ногами планку с весом. Йен остановился в паре метров, за его спиной, и прислушался — Милкович говорил по телефону. — Да, на пару дней. Не знаю, сказали завтра приехать в главный участок округа, что-то подписать. Да мне о чём переживать? Ты же сказал, что всё решил. Думаю, что через два дня уже вернусь. Нет, я приеду один. Блять, давай об этом при встрече? Ну тем более, раз сам понял. Погоди, Дэн. Я подумал насчет твоих слов про дом... Посмотришь? Только без кредитов там всяких, ебал я эту херню. Только то, что по карману, дворец мне не нужен. Не знаю, двух спален за глаза. Ладно. Да, завтра позвоню. Пока.       Йен усмехнулся, и подошёл ближе. — С парнем своим болтал?       Микки резко обернулся. Его глаза потемнели, когда он увидел, как Галлагер разглядывает его голый торс. Силясь не ответить, брюнет быстро встал, схватил с соседнего тренажера свою майку, и пошел к лифту. — Мик, стой!       Йен встал рядом с ним, ожидая кабину лифта: — Давай поговорим нормально. Выслушаешь меня?       Милкович молча смотрел, как хромированные створки разъезжаются, и вошел в лифт, кипя внутри. Какого хрена он приперся? Что, блять, он ещё хочет? Как будто уже сказанного недостаточно. Ещё и за ним вошёл, ну пиздец! — Микки? — Йен попытался дотронуться до его плеча, но брюнет резко увернулся, и продолжал молчать. — Ты будешь меня игнорировать? — рыжий удивленно улыбнулся, ловя его взгляд в зеркале лифта, — Уверен, что выдержки хватит? Вообще-то ты не умеешь молчать, и на любое слово отвечаешь десятком матерных.       Лифт остановился, и Микки быстро вышел из кабины, направляясь по коридору к дальней двери из трёх. Йен быстро шёл за ним, продолжая сверлить тёмный затылок взглядом.       Милкович приложил к электронному замку ключ-карту, открыл дверь и попытался захлопнуть её за собой, но Галлагер быстро вставил ногу между дверью и косяком. — Я не уйду, пока мы не поговорим, Мик! Не игнорируй меня, пожалуйста!       Брюнет, продолжая не замечать его, повернулся и прошел сквозь большую комнату-гостиную в открытую дверь. Йен шёл за ним, с интересом оглядывая номер. Это было явно что-то вроде полулюкса — большая гостиная с длинным диваном, парой кресел и огромным телевизором на стене напротив; у противоположной входу стены барная стойка рядом с маленьким холодильником. Все выполнено в разных оттенках серого, с яркими, красно-оранжевыми деталями — портьеры на окнах, подушки на диване, большая напольная ваза и кожа, которой оббиты сидения высоких барных стульев. Здесь было стильно, и очень уютно. И всё это никак не вязалось с Микки Милковичем.       Комната, в которую Йен прошел следом, была меньше. Большая двуспальная кровать, тоже серая, но заправленная белоснежным бельем; письменный стол с одной стороны и косметический столик с зеркалом — с другой. Прикроватные тумбочки, картины — это было даже смешно, учитывая то, что две своих последних ночи они провели в фургоне и под мостом.       Рыжий подмечал вещи, явно принадлежащие Мику — лэптоп на письменном столе; на косметическом — дезодорант и голубой квадратный флакон с туалетной водой, на котором выбито «Versace». Йен слабо улыбнулся, понимая, как сильно его бывший парень изменился, и поймал себя на мысли, что брюнет начал меняться в эту сторону давно. Благодаря ему. Но Йен был слишком занят собой, чтобы по-нормальному заметить это тогда. Заметить, что Мик уже давно не «самый грязный белый в Америке».       Он вошёл в последнюю открытую дверь, из-за которой доносился шум воды. Да, ванная комната в номере дорогого отеля должна выглядеть именно так — большая и светлая. Точечные светильники в потолке ярко освещали белоснежную сантехнику — унитаз, биде, большую ванну, один борт которой был значительно выше другого; большую раковину с ящиком над ней. И широкую душевую кабину, в которой стоял Микки.       Йену было наплевать, насколько это нормально. Он просто сел на закрытый унитаз, наблюдая сквозь матовое стекло, как Мик моется. Видя только очертания силуэта, Галлагер начал сходить с ума. Это всегда было так — необъяснимая химия, влекущая их тела друг к другу. У рыжего были парни и до Милковича, и после, но никто не был хотя бы отдаленно похож на него по той химии. Именно это выворачивало наизнанку всю душу тогда ещё совсем юного Йена. Именно это влюбило его в брюнета. То, чего он никогда не находил в других. Число «других» уже давно исчислялось десятками, но похожего так и не было. И рыжий знал, что уже не будет. Потому что когда происходит подобное, это означает только одно — ты нашёл своего человека. И сколько бы ты не искал хоть каплю его в остальных — бесполезно. Только он может по-настоящему, безо всяких «но» заставлять тебя сходить с ума. Без прелюдий, с места в карьер.       Глядя, как Милкович выходит из душа, быстро оборачивая бедра белым полотенцем, Йен поклялся себе не проебать последний шанс. А в том, что этот шанс — последний, он не сомневался ни секунды. — Ты поговоришь со мной? — он уверенно шел за Микки обратно в спальню, не пытаясь преградить путь. И зря — брюнет продолжал делать вид, будто рыжего здесь нет. — Блять, Мик! Ну пожалуйста. Просто выслушай!       Милкович сдернул с себя полотенце, стоя к Йену спиной, и быстро надел черные боксеры, футболку и шорты.       Галлагер же, замолчав, смотрел, как голая кожа прячется за тканью, и не мог отвести взгляд. Микки всегда был крупным, но ещё никогда — таким рельефным. Запоздало пришло осознание, что у него давно и безнадежно стоит. И дело не только в теле, которое он очень хорошо знал — Йен чувствовал его запах. Тот самый, от которого рыжему сносило башню каждый раз. И ни гель для душа, ни слабый запах стойкой туалетной воды не смогли перебить запаха его кожи, когда он встал прямо за его спиной. — Я всё равно не уйду, — Йен говорил тихо, сверля его затылок пронзительным взглядом. Не увидел — почувствовал, как Милкович закатил глаза. — Какого хрена, Галлагер? — Микки резко развернулся и чуть не отшатнулся — так близко стоял рыжий, — «Всё прошло» означает, что всё, блять, прошло. — Ты же сам знаешь, что это неправда, — Йен смотрел, наклонив голову, думая только о том, как сильно ему хочется заткнуть этот рот своим. Медленная плавка его мозгов от присутствия брюнета начинала набирать скорость. — То есть, ты пиздишь, — Микки наклонил голову к плечу, выгнув бровь, — Почему я, блять, не удивляюсь?       Милкович быстро шагнул в сторону, огибая парня, и направился в гостиную. — Я не ожидал этого всего! — Йен пошел за ним, и навис над диваном, куда сел Мик, — Я не знал, что тебе сказать. Всё слишком быстро, и слишком неожиданно. Ты в который раз застаешь меня врасплох своим появлением, Микки, и требуешь решений, которые, блять, требуют времени! — Мне что, тебя пожалеть? — мужчина повысил голос, не глядя на рыжего, и нервно схватил пульт от телевизора, — Это не сюда, Галлагер. Иди к своей подружке. Там тебя точно оправдают. Всю хуйню, которую ты творишь.       Йен ещё пару секунд смотрел на недовольного брюнета, и отошел. — Пиво есть? — В холодильнике, — Микки щелкал каналы, продолжая бездумно пялиться в телевизор.       Галлагер достал две бутылки, и уселся рядом с Миком, передав одну ему. — Я не уйду, пока мы все не решим, — снова заговорил Йен, тоже пялясь в телек, — Хер ты меня выгонишь. — Мне похуй, — вяло ответил Милкович и отпил пива, — Я услышал всё, что нужно. — Серьезно? — рыжий усмехнулся, — То есть, этого психа в ресторане достаточно, чтобы делать выводы? — Это я-то псих? — Микки всё-таки повернулся, поймав недовольный взгляд, — Лучше заткнись.       Йен раздраженно прикрыл глаза, и забрал пульт: — Да и хуй с тобой. Вот, хоккей. «Монреаль» против «Детройта». Смотри.       Рыжий прибавил громкость, краем глаза видя, как брови Микки недовольно свелись к переносице. «Баран упрямый.»       Через пятнадцать минут третий период матча закончился победой «Монреаль Канадиенс». — Это было очевидно, — пробормотал Галлагер, и забрал пустую бутылку с кофейного столика. Парень встал, зная, что Микки следит за ним взглядом, и опять пошел к холодильнику.       Вернувшись с новыми бутылками, он снова передал пиво Милковичу, и сел к нему лицом. — Может, расскажешь, что случилось в Мексике?       Микки смотрел на дурацкую рекламу, и думал о том, как ему... спокойно. Вот так сидеть, просто рядом, и не думать о том, что сейчас между ними происходит; пить пиво и смотреть хоккей. Как уже было, несколько лет назад. Когда они ещё не знали, сколько дерьма случится с ними обоими. — Мик, я проебался, — тихо произнес Йен, отвернувшись, — Я прекрасно знаю, что обосрался, блять, по самый верх. И я уже себя сам за всё наказал, поверь. Мы можем делать вид, что всё решено, но... просто расскажи мне. Я хочу знать.       Микки посмотрел на него, и провел ребром ладони по лбу. Принимая это решение, он подписывался под единственным выводом — он снова принимает Йена. И как бы не хотелось ненавидеть себя за это, начал говорить он с облегчением. — Я пил. Бухал, как никогда до этого. Познакомился с бабой в каком-то баре. Ночевал у неё в трейлере, потому что больше некуда было идти. Пытался пить столько, чтобы мозг не работал. Засыпал пьяный в говнище, просыпался — и снова пил. И так два месяца. Каким хуем я выжил в таком ритме — до сих пор не пойму.       Милкович отпил из бутылки, смотря в стену, и вытер губы ладонью. — Потом встал, рожу умыл, и пошел в казино. Все твои деньги поставил на ноль. Лирика ебаная, да? — мужчина усмехнулся и сделал новый глоток, — Знал бы, чем обернется. За три часа поднял двести семьдесят тысяч. — Чего?... — Йен неверяще округлил глаза, — Шутишь? — Вот сам так же охуел, — кивнул Микки, — И все в зале. Там такая тишина стояла... С пяти косарей сорвал куш. И желание бухать как-то резко пропало.       Милкович поставил пятки на край дивана, и положил руки на колени: — Эта женщина, у которой я жил, оказалась не бичихой, как я сначала подумал. Просто запойная. Я не вникал, откуда у неё деньги на текилу, просто пил. А она, оказывается, просто уходила жить в трейлер, когда забухивала. В тот вечер, после казино, она рассказала, что её муж бизнесмен, а сама она ведет коммерцию по его делам. Ну, когда не пьёт. Вот они мне и помогли купить первое дело. Небольшой бар. Свели с другими людьми — я по испански десять слов знал, и сам бы хуй что смог. Начал работать, сам за стойкой стоял. Всё вяло было, по началу. А потом я познакомился с мужиком, который там типа помогает молодым предпринимателям. Он мне нашел грамотного управляющего, и дела в гору пошли. Я, конечно, пару раз ещё в казино сходил. Много не поднял, но хватило, чтобы купить заброшенный ресторан. И как-то резко всё изменилось. Доход стал больше, я нанимал умных, знающих людей, которые помогали вести бизнес — бухгалтера, юристы. В общем, сейчас у меня бар, два ресторана и придорожный мотель. — Охуеть... — потрясенно выдавил Йен, когда Мик замолчал, — Ты серьезно? — Конечно нет, — Микки закатил глаза, — Наркотой я торгую, блять.       Галлагер тупо уставился на брюнета, не понимая, шутит он или нет. — Расслабься, — хмыкнул Микки, — Никакой наркоты. — Охуеть, — повторил рыжий, выдыхая, — Ну ты, блять, даёшь.       Милкович согласно кивнул, и снова уставился в пустоту. Реакция Йена на его достижения была крайне важна, ведь, в конце концов, именно ебучая надежда и не дала Микки окончательно скатиться в пропасть. Это заставляло его работать сутками, чтобы добиться хоть чего-то. Чтобы вернуться снова, и забрать его. Силой, если придется, но уже не в никуда. — Я знал, что ты справишься, — внезапно добавил рыжий, — И я должен был сесть в ебаную машину.       Микки повернул голову, презрительно смотря на парня. — Но ты не сел, Йен. Этого уже, блять, не исправишь.       Галлагер молчаливо подтвердил его правоту, но тон, которым Микки произнес его имя, разлил тепло внутри. Так мог говорить только он. — Этого — нет. Но остальное... Скажи, что мне сделать, чтобы исправить остальное?       Мик слабо пожал плечами, и отпил из бутылки. Он и сам не знал, чего сейчас хочет больше — дать рыжему в табло, или завалить на спину прямо здесь, на диване. Продолжая молчать, он медленно пил пиво, стараясь не сорваться.       Тишину нарушила вибрация в кармане рыжего, но Йен не реагировал. Даже не достал телефон. Он звонил уже не в первый раз за вечер, и Галлагер точно знал, кто так упорно хочет с ним поговорить. — Не поднимешь? — Микки красноречиво посмотрел на него, и в голове Йена родилась мысль.       Он быстро достал телефон и принял вызов, сразу включив громкую связь. — Алло, Йен? Ты слышишь? Алло!       Комната заполнилась звуками голоса и музыки где-то вдалеке. Микки посмотрел на Йена взглядом «ты совсем охуел?!», но рыжий спокойно смотрел в голубые глаза. — Привет, Трев. Да, слышу. — Ты приедешь? Тебя все здесь ждут.       Галлагер вздохнул: — Нет, я не приеду.       Голос из телефона замолчал, и музыка начала удаляться. — Йен, что-то случилось? Тебе хуже?       Тревор говорил напряженно, явно не понимая, что происходит. Йен потер пальцами глаза, чувствуя, как взгляд Микки пытает его сбоку. — Со мной всё в порядке. Я... просто хотел тебе кое-что сказать.       Рыжий помолчал секунду, и повернулся к Мику. Брюнет смотрел на него, выгнув бровь. Этот взгляд вселил в Йена уверенность в том, что он поступает правильно. — Слушай, Трев, я знаю, что это не делается по телефону. Просто... Я уезжаю. С Микки. Он приехал за мной, и я уеду с ним. — Йен, что ты говоришь? — голос стал ещё тоньше и тише, — Микки? Твой бывший-уголовник?       Милкович охеревшим взглядом посмотрел на телефон, заставив Йена чуть не рассмеяться. — Я уезжаю, Тревор. Извини. Я просто... я его люблю. Я давно должен был это сделать.       Йен, произнося эти слова, смотрел прямо на Микки. И очень хорошо видел, как взгляд голубых глаз меняется с каждым его словом.       Телефон, сам отключившись, уже давно погас. А молодые мужчины продолжали сверлить друг друга взглядами.       Йен не выдержал, и приблизился к напряженному лицу брюнета: — Теперь доволен?