***
— Кто такой Дэн? Йен пялился в темный потолок, и пытался любыми мыслями отвлечься от того, что Микки лежит в полуметре от него, в одних, блять, трусах. — Ты, кажется, прослушал о том, что мне нужно выспаться, — недовольно проворчал Мик, заёрзав под тонкой простынью. — Просто скажи, потому что это не даёт мне уснуть. Он твой парень? — Нет, у меня вообще нет отношений, — Милкович перевернулся на бок, и разглядел в темноте силуэт профиля рыжего, — Он юрист, имеет долю в моём бизнесе. Вложился, когда я покупал второй ресторан. — Но ты с ним трахаешься. Это был не вопрос. Йен буквально чувствовал, что прав. Тон Микки, которым он говорил по телефону в спортзале, чётко давал понять, что его собеседник больше, чем просто знакомый, или коллега, или друг. Он явно что-то чувствовал к этому человеку. Что-то, что делало его близким. Милкович продолжал молча разглядывать его профиль. В темноте было видно только очертания, и то, благодаря лунному свету из окна. Но даже этого хватало Мику — ведь он наизусть знал каждую черту этого красивого лица. Ещё тогда, будто в прошлой жизни, он мог часами рассматривать Йена, пока тот спал. Он знал всю его мимику — если рыжему снилась какая-нибудь хрень, он сводил брови к переносице, хмурился и сильно жмурился. Чаще всего, после такого, он резко открывал глаза, просыпаясь. И Микки обнимал его, укладывая рыжую голову на свою грудь. Он всегда испытывал желание защищать его, от всего, что могло бы приключиться. Но только от самого Галлагера он так и не смог его защитить. И это не изменилось. И не изменится никогда. — Ты ответишь? — Да. Мы трахались. Сейчас это не важно. — Правда? — Йен усмехнулся, — Очевидно, он знает обо мне. — Это была его идея. Он предложил мне вернуться, чтобы разобраться с тобой. С нами. Ну, и со всем остальным, разумеется. Брюнет и сам не знал, зачем сказал это. Просто хотел сказать правду. Но всё зашло не в ту сторону. — Значит, он хочет отношений, — утвердительно произнес рыжий, и тоже лег на бок, — Не удивительно. В тебя очень легко влюбиться, Мик. — Я же сказал, что это не имеет значения, — Милкович быстро закрыл глаза, чтобы не столкнуться взглядами, — Спи уже, заебал. Йен широко улыбнулся, заметив, как сильно Микки не хочет на него смотреть. — У тебя стоит? Можешь не отвечать, я и так знаю. У меня, кстати, тоже. Милкович глубоко вздохнул, и перевернулся на живот. В этот момент ему действительно хотелось плюнуть на всё, и забраться на рыжего сверху. Просто, чтобы почувствовать то, чего уже слишком давно не было. Физическое желание затмевало разум всегда, когда речь шла о Галлагере. И за столько лет ничего не изменилось. Кроме одного — Микки больше ему не верил. Он резко вспомнил, что произошло. Картины наплывали одна за другой. Каждая — больнее предыдущей. Вот и всё, да? Ты меня бросаешь? Да. Я люблю тебя. Да что это значит? Можешь соврать. Восемь лет — долгий срок. Да, Микки. Я буду ждать. Садись в ебучую машину. Я не могу. Я изменился. Микки закрыл глаза и отвернулся, дав понять, что разговор закончен. Единственное, чего он сейчас хотел — заснуть, максимально крепко. И чтобы ему ничего не снилось. Йен буквально физически почувствовал, что стало холоднее. От Микки. Он уже сто раз пожалел, что начал нести эту чушь, но желание хотя бы поцеловать брюнета было слишком сильным. Сейчас он даже не надеялся, но все равно придвинулся ближе. Реакции не последовало, и парень решил испытать судьбу. Самое худшее — получит в нос. Ну ничего, не впервые... Йен аккуратно положил руку на голое плечо Микки. Слегка сжал, и почувствовал, как закололо пальцы — кожа под ними была такой теплой и... родной. Он наклонил голову и глубоко вдохнул. Вот оно. Этот запах, который всегда был для него наркотиком. Никакой кокаин не вставлял его так, как запах Микки Милковича. Никакие антидепрессанты не кружили так его голову. И ни один человек не заставлял его так сильно желать. Никогда. Йен забылся, и прижался лицом к верху спины брюнета, продолжая глубоко дышать. Ему было совершенно срать, как Мик отреагирует, потому что это всё было его. Это принадлежало ему. Только, блять, ему одному. Микки сдерживался изо всех сил, чтобы не развернуться, и не вцепиться в рыжего засранца. Не начать стонать, как сучка, от ощущения тупо его близости. Всё его крепкое тело ныло; физически болело и хотело Йена Галлагера. Только его. Мик резко развернулся, и прижал рыжую голову к своей груди. Целовать почти красные волосы было необходимо, чтобы не сдохнуть; чтобы оставаться живым, зная, что это абсолютно взаимно — Йен тоже живой только рядом с ним. — Блять, я так скучал, — Йен шептал прямо в кожу, не желая отрываться ни на секунду; продолжая дышать Микки, — Как же я скучал... Милкович резко поднял его голову и обхватил лицо ладонями: — Ты больше не свалишь, мудак. Понял? — Никогда, — Йен быстро помотал головой, смотря прямо в голубые глаза, — Никогда, Мик. Я обещаю. Он медленно опустил голову, не то спрашивая разрешения, не то сам сомневаясь. Этот поцелуй был практически целомудренным, спокойным. Он успокаивал разумы обоих мужчин, одновременно будто говоря: «Я здесь, я никуда не денусь. Я останусь с тобой.» Микки отстранился, открывая глаза. Доказать самому себе, что это не очередной сон, было слишком сложно. И слишком необходимо. — Ты такая сука, Галлагер. Такая заноза в моей заднице... Какого хрена я не могу нормально жить без тебя, блять? Он шептал, медленно проводя костяшками пальцев по острой скуле Йена. Убеждая себя, что он рядом, он не снится. — Потому что я такая сука, — так же тихо ответили рыжий, усмехаясь, — И я побольше, чем заноза. Для твоей задницы. — Иди в пизду, — Милкович усмехнулся и заложил руки за голову, — Всё, спать. — Чего ты боишься? — Йен и не думал отстраняться, — Ты мне не веришь? Думаешь, я снова включу заднюю? Этого не будет, Мик. Я знаю разницу. Я знаю, каково... Мне без тебя — край, понимаешь? Я не хотел верить, не хотел думать об этом. Я был уверен, что пройдет. Думал, что смогу. Но сейчас я точно знаю, что так и сдохну в рутинном дерьме, если не с тобой. Вот, что я знаю. Микки молча смотрел в потолок и думал о том, насколько похожи их мысли. Он сам себе говорил то же самое, но тогда думал, что херово только ему. Он не знал, что Йен чувствует так же. Даже не думал об этом, учитывая всё, что случилось между ними. А сейчас, услышав это, слишком сильно хотел верить. Галлагер подмял под себя подушку, продолжая лежать так же близко. Он не сводил глаз с Микки, надеясь всё же уверить его в своих словах. — Когда я вернулся в Чикаго, после границы, и узнал про Монику... Мне окончательно сорвало башню. Я перестал принимать таблетки, думая, что это хотя бы временно поможет, и я смогу это пережить не так болезненно. Сразу две серьезные потери. — Что с ней? — резко спросил Микки. — Умерла, — последовал короткий ответ, — Кровоизлияние в мозг, или что-то типа того. Я не вдавался в подробности. Брюнет повернул голову, и внимательно посмотрел на Йена. — Ну, я должен сказать, что мне, типа, жаль, но скажу другое: старой шлюхе повезло, что я не добрался до неё раньше. — Господи, она-то что тебе сделала? — Что сделала? — Мик повысил голос, — Ты, блять, шутишь! С чего бы начать? Может с того, что бросила тебя, как и других своих пятерых детей? Или с того, что передала тебе свою ебучую болезнь? В любом случае, закончить стоит тем, что эта тварь увезла тебя с военной базы, вдолбила в твою тупую голову какую-то хуйню, после которой ты решил меня бросить. Спроси ещё разок, что она мне сделала? Йен перевернулся на спину и уставился в пустоту. — Тревору она нравилась. — В смысле? — Милкович приподнялся на локте, — Он что, не знает? — Да всё он знает. Просто он считает, что любой человек имеет право на выбор. И она тоже имела право, и выбрала... такое. — Бля, он ещё больший долбоёб, чем я думал, — брюнет потер лоб, — Пиздец, конечно. Просто покажи мне, где могила сраной Моники, и я там всё обоссу к хуям. Провожу, так сказать, в последний мокрый путь. Йен резко снова навис над ним, улыбаясь краем губ: — Вот поэтому, Мик. Поэтому я выбираю тебя. Для тебя не бывает середины, только друг, либо враг. Ты решаешь проблемы в таком стиле, которого ни у кого больше нет. Мне всегда это нравилось. Ещё мне, конечно, очень нравится, что любой, кто хотя бы просто криво на меня посмотрит, будет как минимум обоссан. Милкович криво засмеялся: — Хочешь сказать, что я резковат малость? — Самую малость. Ладно, спим. У меня завтра тоже есть дела. Нужно что-то решить с работой. Уволиться, но так, чтобы мне хотя бы рекомендации какие дали. — Тебе необязательно будет снова работать на «Скорой». Есть и другие варианты, — Микки заговорил осторожно, не зная, как Йен отреагирует на его предложение. — Предлагаешь быть твоей содержанкой? — рыжий выгнул бровь, улыбаясь, — Спасибо, конечно, но мне нравится моя работа. — Ладно, завтра поговорим. Спокойной ночи. Йен лег, и уткнулся лбом в плечо брюнета. Губы сами разъезжались в удовлетворенной улыбке, и он никак не мог на это повлиять. Да и не хотел. — Спокойной, Микки. Я рад, что ты здесь.***
Микки резко проснулся от зазвонившего телефона. Сонным, недовольным взглядом он посмотрел на мобильный, разрывающийся на тумбочке, и перевел взгляд налево. Йена в постели не было. Мужчина тяжело выдохнул, и схватил трубку. — Да. — Мик, это я. — Йен? Ты где? — Слушай, я уехал раньше. Тут такое дело... короче, я не поеду. Мне нужно остаться. — Ты чё несешь, блять? — Микки окончательно проснулся и сел в кровати, — Где ты? Я сейчас приеду! — Не надо. Занимайся своими делами, Микки. И не ищи меня. Милкович отрешенно смотрел на замолчавший телефон, забыв дышать. Ощущение тупого розыгрыша прочно поселилось в сознании; вместе со страшной, всепоглощающей паникой. Его руки затряслись, и со злостью бросили мобильный в стену. — Мик, ты чего? Господи, да проснись же! Микки резко открыл глаза, чуть автоматически не съездив по нависшему над ним лицу. Он резко сел, и посмотрел на Йена. Облегчение затопило мужчину, и он крепко зажмурился: — Ёбаный пиздец. Галлагер недоуменно пожал плечами: — Да что с тобой? Телефон звонит, не слышишь? Милкович схватил трубку: — Какого хрена меня будят?! — Майк? Что, я рано? — Нет, — сразу успокоился брюнет, — Говори, Дэн. — У нас проблема в мотеле. Труп. — Блять, только этого не хватало! Подробности есть? Микки вскочил, и начал ходить туда-сюда по комнате. Йен молча наблюдал за ним, понимая, что что-то случилось. — Да, ладно. Пусть вызывают копов. Ты сможешь сам туда приехать? Спасибо. Хорошо. Держи меня в курсе. Брюнет бросил телефон на кровать и раздраженно закрыл глаза. — В моём мотеле нашли труп. — Ни хрена себе, — Йен присвистнул, — Кого? — Мужика телка пырнула за то, что он не хотел разводиться с женой. Пиздец, — Микки покачал головой. — Вот почему я гей, — хмыкнул рыжий, и встал, направляясь в ванную, — Все бабы ебанутые. — Это точно. Микки натянул футболку и прошёл в ванную вслед за Йеном. — Позавтракаем? Можно здесь, в отеле. — Может лучше съездим в «Пэтси»? Кафе, которым руководит Фиона. Там вкусно, — предложил Галлагер, разрывая пакетик с одноразовой зубной щеткой. — Как хочешь, мне без разницы, — Микки встал рядом с ним у раковины, смотря на парня через зеркало, — Главное успеть за полтора часа. Мне лучше не опаздывать к прокурору. — Что ему, кстати, от тебя нужно? — В душе не ебу, — скривился Милкович и взял в руки пасту, — Узнаю, как туда приеду. Йен кивнул, краем глаза наблюдая, как он чистит зубы. И в душе ликовал — Микки вёл себя так, будто они действительно вчера всё решили. Будто и правда помирились, и всё нормально. Поэтому, когда Милкович отложил щетку и прополоскал рот, рыжий резко притянул его к себе и поцеловал. Не резко и сильно, как это было всегда. Спокойно, даже слишком чувственно — Йен отрывисто задышал, когда Микки ответил. Он схватил брюнета за затылок, крепче прижимая к себе, глубже проникая языком в открытые губы. И чуть не застонал от досады, когда Мик отстранился. — Мне нельзя опаздывать, ебаный ты в рот, — тихо произнес Микки сквозь сбитое дыхание, — Поехали, ещё успеваем позавтракать. Галлагер улыбнулся, глядя на его спину. Это было уже прогрессом. Серьезным прогрессом.***
Дома было, как обычно, не спокойно. По второму этажу, топая как слон, носилась Дэбби, пытаясь одновременно одеться сама и собрать Фрэнни в детский сад. Лип заперся с ванной, игнорируя крики Лиама, который опаздывал в школу. Подозрительно-трезвый Френк слишком громко вещал с кухни о пользе плотного завтрака, призывая семейство к столу. Йен уселся на ближайший стул, подперев голову руками, и выразительно смотрел на Фрэнка, ловко подкидывающего блинчики на сковороде. — И как давно ты не ночуешь дома, мой средний сын? — И как давно тебя это интересует, мой неотец? — Вот же нервный какой, — Фрэнк покачал головой, накладывая блины по тарелкам, — Я убрал твои таблетки в верхний ящик. Всё равно от них никакого толку! — Заткнись, Фрэнк, — бросил спустившийся Лип, сразу подходя к тому ящику, — Что ты вообще здесь делаешь? — Готовлю завтрак для семьи, вообще-то. Не заметно? Лип закатил глаза, и бросил Йену футляр с таблетками. — Ну что? Как там Микки? — кудрявый уселся рядом с братом, подвигая к нему кружку с кофе, — Что вы решили? — Давай позже, — Йен выразительно посмотрел на Фрэнка, и перевел взгляд на лестницу, откуда вприпрыжку спускался Лиам. — Ладно, — Лип пожал плечами, — Ты хотя бы ещё несколько дней пробудешь в Чикаго? — Думаю, да. Нужно уладить всё с работой, и прочее дерьмо. Брат посмотрел на него, но промолчал. Решил, что не стоит в это влезать раньше времени. В одиннадцать часов утра Йен собирался выходить из дома. Рита была на станции, и ему нужно было успеть застать её на работе. Он не хотел откладывать в долгий ящик самое сложное. Микки не брал трубку, но рыжий не волновался — наверняка, он решал последние вопросы по своему освобождению, и это явно не было делом трёх минут. Телефон зазвонил, когда Йен уже открывал входную дверь. — Йен? Алло, ты слышишь? Голос Мэнди Милкович был непривычно взволнован, и сердце парня сжалось от хренового предчувствия. — Да, говори, Мэнди. — Микки арестовали, Йен! Я еду в департамент. Ты со мной? Галлагер тяжело выдохнул и зажмурился. Снова по-новой. Опять — выбор. — Конечно, что за тупые вопросы? Заезжай.