Проект «Бессмертные»

В качестве наплевавшего на законы учёного началась новая жизнь Брайн в гостеприимных для неё стенах Палаты Эволюции. Безумную радость от исполнения мечты, правда, отравил профессор Генус, поставив второй главой проекта, наряду с Брайн, клона 52, к которому та питала неприязнь с самого окончания их первой встречи в лесу. Тот не ощущал с её стороны антипатии, но из своих соображений был твёрдо уверен в отрицательном отношении к себе, о чём и завёл речь при первой возможности: — Не думай, что я собираюсь извиняться за исполнение приказа доктора Генуса, но… — он поправил очки, растягивая губы в холодной улыбке. — Не хотелось бы начинать наше сотрудничество с обид. — Тогда не стоит больше натравливать на меня боевые образцы, — беззлобно улыбнулась учёная. — Но… я понимаю, что тому была причина. Такое беспокойство клона об отношении Брайн к себе немного смягчило её досаду, а после неприятное впечатление и вовсе сгладилось за совместными экспериментами. К остальным клонам она относилась положительно изначально, но в случае с пятьдесят вторым пришлось изрядно потрудиться, чтобы добиться хотя бы нейтрального расположения. Однако именно у него она поинтересовалась следующим: — У тебя есть имя? — к тому времени она единственно к нему обращалась на «ты», с позволения клона, конечно же. — Мой номер и есть имя, — как-то удивлённо ответил он. — Я ведь клон, полностью идентичный оригиналу, поэтому нет нужды каким-либо образом выделять меня. — И как давно тебя создали? — Около восемнадцати лет назад. — То есть, формально ты даже младше меня, — не сдержала усмешки Брайн. — Но выходит, ты целых восемнадцать лет жил собственной жизнью. Значит, стал отдельной личностью. Он одарил её долгим взглядом, по которому сложно было определить его значение: уместны ли выводы Брайн или же, наоборот, настолько наивны и невежественны, что ставили под сомнение восхваляемые многими её умственные способности. Но на самом деле, клон 52 и до этого приходил к такой мысли, где-то в душе лелея надежду, что он отдельный от доктора Генуса человек, что заслуживает называться своим собственным человеческим именем, а не номером. Однако, реальность говорила сама за себя — прожитые Генусом десятилетия, что создали его личность, неумолимо подавляли собой те годы, что клон прожил самостоятельно, и те восемнадцать лет до сего дня, которые отложились в голове клона его собственными воспоминаниями, а не оригинала, почти никоим образом не изменили его личность. Если ты клон, то, увы, тебе не приходится претендовать на уникальность. Проекту «Бессмертные» отдали целый корпус с рядом лабораторий, и располагался он за много миль от основного. Профессор Генус, занятый другими исследованиями, не так часто появлялся здесь, но, если он и приходил, то задерживался надолго, особенно в начальной стадии исследований и опытов над животными, что не отличались успехом. Сперва препарат никак не приживался в их организмах, убивая их за пару мгновений после введения, но со временем жизнь подопытных удавалось немного продлить. Однако заканчивалось всё одним и тем же — органы подвергались некрозу, загнивали, и образец отправлялся на утилизацию. Полгода были почти неизменными, результаты оставались неудовлетворительными, и к цели учёные продвигались мизерными шагами, пока группа подопытных мышей, в пример остальным образцам, не смогла преодолеть барьер стопроцентной смертности. Тогда и произошёл значительный рывок вперёд, и в качестве подопытных стали использоваться трансгенные животные. А человеческие гены для пересадки взяли у Брайн. И с тех пор эксперименты шли успешно. Как ни странно, но ни клетки Генуса, ни других имеющихся в запасе генов, добытые когда-то у подопытных людей, не дали результатов, и Брайн оказалась единственной в Доме Эволюции, кто подходил под роль идеального образца. Конечно, переводить из ранга учёной в подопытную её не стали, но и сам профессор не создал её клонов для экспериментов. Видимо, из соображений этики. Таким образом прошли ещё полгода. Основатель Палаты Эволюции стал чаще наведываться к Брайн и клону 52, и в один прекрасный день среди сплошь одинаковых людей учёная приметила профессора Генуса. — Брайн, — подозвал он её. — Пойдём, я хочу тебе кое-что показать. Он вёл её коридорами, ведущими к помещениям, где содержатся образцы, и его благодушное молчание, столь привычное в тех моментах, когда исследования поднимались на новый уровень, заставляло сердце Брайн сжиматься от плохого предчувствия. Не всегда она оказывалась готова к изменениям, происходившим стремительнее и радикальнее по сравнению с прошлыми проектами в научных лабораториях. Наконец, он остановился перед автоматическими дверьми, ведущими в пустую ранее комнату, и железные створки раздвинулись в стороны. Профессор внимательно наблюдал за реакцией Брайн, пропуская её вперёд, но та не спешила проходить внутрь и во все глаза уставилась на увиденное. Как она и думала, профессор Генус приготовил неприятный сюрприз. Прямо в центре помещения к потолку вздымалась цилиндрическая капсула, доверху заполненная раствором. Трубы и шланги, отходящие от неё, издали струящийся звук, и жидкость колыхнулась от появившихся в ней пузырьков, гроздьями поднявшихся к крышке вдоль тела того, кто находился внутри сосуда. Это был мужчина. Совсем ещё молодой, почти ровесник Брайн. Полностью нагой, он дышал с помощью кислородной маски, а в его тело впивались иглами и присосками многочисленные шнуры и тонкие силиконовые трубки. Глаза на спокойном лице были закрыты, и ни один мускул тела не сокращался, словно перед учёными находился мертвец, но неустанно пищащий датчик говорил об обратном. — Не рано ли переходить на людей? — Самое время, — профессор поправил очки. — Животные больше не принесут пользы. Когда-нибудь этот момент обязательно должен был наступить. Но животные только совсем недавно начали выживать после введения препарата «бессмертных», и Брайн подумать не могла, что профессор так скоро кинется испытывать его на людях. — Все его анализы уже сделаны в другом филиале, и он полностью готов для эксперимента. Сделаем это сегодня. — Да. Брайн едва заметно хмурилась, не показывая истинных мыслей, и её взгляд в упор был направлен на подопытного. Выживет ли он? Или прямиком из этой пробирки отправится на утилизацию? Тянуть профессор не собирался, и стоило к ним присоединиться клону 52, как оба они начали живо готовиться к эксперименту, пока Брайн изучала анкету мужчины. Там не было указано имя. «Значит, похитили первого встречного», — девушка бросила короткий взгляд на Генуса. — «Похоже, вера в удачный исход эксперимента у него не слишком велика». Профессор обратился к двум учёным: — Готовы? Брайн кивнула, а губы клона 52 растянулись в утвердительной улыбке. Заработало дополнительное оборудование, и по прозрачному сосуду, идущему прямо в сердце, устремился препарат. Тогда мужчина впервые вздрогнул. Брайн даже подумала, что он очнётся, очнётся за мгновение до гибели, так и не успев понять, что произошло с ним до этого, что случилось сейчас, и что ожидает его вскоре, но он продолжал оставаться в бессознательном состоянии, даже когда смертельная жидкость заполнила сердце и устремилась по аорте. Методичный звук, издаваемый датчиком и дублирующий сердцебиение, нарушился в своём ритме, замедлился и начал угасать. Мужчина на глазах менял свои черты: кожа побледнела, потеряла естественный цвет и стала серой, как у неживого. Брайн обратилась к остальным датчикам, и те показывали, что все жизненные процессы в его теле сходили на нет. Подопытный перестал дышать. Всё это — вполне ожидаемая реакция на препарат, но понять, заработал он правильно или же вновь убил подопытного, было пока невозможно. Датчики смолкли, и в лаборатории повисла напряженная тишина. Брайн повернулась к Генусу, но тот продолжал молчать, и только глаза азартно блестели за стеклами очков. — Посмотрим, выжил ли он. Жидкость, заполняющая капсулу, с шумом начала выходить из неё по трубкам, и мужчина опустился на колени, спиной упираясь в стеклянные стены и безвольно склонив голову. Сердце Брайн гулко стучало, и она внутренне поёжилась, опасаясь, что его тяжёлое биение услышат коллеги, но те целиком и полностью внимали подопытному, так же, как и она, надеясь, что опыт прошёл успешно, но сохраняя спокойствие не только снаружи, но и в душе. Стенки сосуда начали опускаться, и клон 52 ухватил мужчину за плечо, удерживая от падения. Брайн взглотнула и тоже подошла к подопытному, сняла кислородную маску, приподняла его голову за подбородок и похлопала по щеке. Он никак не реагировал. — Ладно, снимайте с него всё это, — профессор кивнул на шнуры, впивающиеся в тело образца. — Подождём пол недели, и если он не очнётся, то отправится на утилизацию. Учёная нахмурилась больше прежнего, разглядывая лицо мужчины. Она, да и оба её коллеги, на самом деле были преисполнены уверенностью, что для этого образца всё кончено, и в столь молодом возрасте жизнь его оборвали хладнокровные умы, среди которых лишь один человек испытывал к нему толику жалости, но не подумал отсрочить уготованное пока препарат не улучшится, не попытался уберечь от смерти. По холодной серой коже стекали капли, перебираясь на ладонь Брайн, устремляясь вниз по пальцам и срываясь с казанков. Эта смерть была напрасна, и от того более мучительна для приложившей к ней руку учёной. Разве так необходимо было ставить опыт на человеке, когда препарат «бессмертных» находится на низкой стадии разработки и он с куда большей вероятностью убивает, нежели действует по назначению? Брайн молча вытаскивала иглы, что глубоко засели в венах и мышцах, и потемневшая кровь маленькими брызгами сопровождала их острия, после чего струйками растекалась по мёртвому телу. Когда учёная управилась с последней, мужчина дёрнулся, заставив её отшатнуться от неожиданности. Клон, продолжая удерживать его, склонился вниз и довольно хмыкнул. Брайн замерла, в неверии уставившись на подопытного и наблюдая за его пробуждением, и дыхание её притаилось, словно бы она совсем забыла дышать, а глаза неистово блестели. Мужчина со стоном разлепил веки, поднял мутные глаза на Брайн, и сонная пелена медленно начала сползать с них, взгляд прояснялся, но сам он молчал, всё так же пристально глядя на девушку. Последняя не могла найти слов, которые нашлись у отпихнувшего её профессора Генуса. — Поразительно! — воскликнул он с несвойственным ему жаром. Учёный грубо приложил пальцы к векам образца и посветил фонариком в глаза, и улыбка его только расширилась, когда зрачки сузились под ярким светом, а мышцы лица сократились. — Даже остались безусловные рефлексы! От вида профессора, едва ли не хлопающего в ладоши, Брайн растерялась ещё больше. Мужчина слабо отстранился от рук учёного и провёл ладонью по лицу, как если бы очнулся после обыкновенного сна, и вместе с тем в нем стремительно росли растерянность и смятение. Он свесил ноги с платформы, попытался слезть с неё, но твёрдая рука клона, лежащая поверх плеча, не дала этого сделать. — Ч-что здесь происходит?.. — хрипло проговорил он. — Кто вы такие? — Ты находишься в Палате Эволюции, — раздалось у него над ухом, и на плечи легло что-то теплое. Брайн оказалась за спиной, отодвинув клона, и укрыла мужчину тонким пледом, и тот только сейчас заметил, что он совершенно голый, но его это ни капли не смутило, даже несмотря на присутствие девушки. — Это научная организация, занимающаяся экспериментами. — И как я здесь оказался? Совсем ничего не помню... — Тебя похитили, — прямо в лоб ответил клон, и его настиг пронзительный взгляд Брайн. Она хотела аккуратно подвести подопытного к этой новости, постараться уменьшить волнение, но всё оказалось испорчено, и на не верящий взгляд мужчины, который обернулся к учёной с молчаливым вопросом, пришлось ответить кивком. А клон продолжил резать: — Теперь ты образец №66, и первый эксперимент с тобой прошёл блестяще. Молодец, что выжил. Плечи под ладонями Брайн напряглись. Испуг, неверие, непонимание — всё это, всё, что чувствовала Брайн, когда проснулась в Палате Эволюции, нахлынуло на мужчину, только ему было в разы страшнее, ведь он, в отличие от неё, не отказался от всего прежде, чем попасть сюда, он совершенно не собирался жертвовать собой во имя науки, и наверняка жил размеренной и спокойной жизнью вплоть до этого момента, что разделил всё на до и после, чтобы отныне сменить жизнь на существование. В отличие от Брайн, его не утешат вестью о том, что он находится по другую сторону баррикад от экспериментальных образцов. — Что? — он поднёс к глазам руки и вновь пробежался уже новым, озарённым взглядом по серому телу. — Какого чёрта вы со мной сделали?! Я что-то не припомню, чтобы давал вам, хреновым психам, разрешение ставить опыты на мне! Он стряхнул с себя ладони Брайн и попытался встать, но даже обуявшая злость не помогла ему в этом, и едва он только приподнялся на ноги, как тут же приземлился обратно на платформу. Профессор скептически поднял бровь, явно не обрадованный начинавшейся истерике, и поспешил её прекратить: — Вколите ему успокоительное. Пусть притихнет. Под успокоительным профессор имел в виду отнюдь не какой-нибудь безобидный препарат, который достаточно вколоть в мышцу. Ввести новокаин прямо в спинной мозг, чтобы тот перестал передавать нервные импульсы — так и «успокоится» образец за неимением возможности шевелиться. — Позвольте поспорить, — вмешалась Брайн. — Он слишком слаб, чтобы что-то натворить, и в куда более стабильном психическом состоянии, чем кажется, так что можно обойтись и без успокоительного. Пусть выговорится. — Аргх, тогда это без меня! — махнул он рукой и направился к выходу. — Чтобы завтра он был готов к опыту. Образец №66 бросил озлобленный взгляд через плечо, и Брайн поспешила выйти из дискомфортной для него зоны, обойдя мужчину стороной. Он смотрел исподлобья, уже без капли растерянности, со злобой, причём далеко не бессильной, несмотря на его невыгодное положение, а с многообещающей, будто был уверен, что как только к нему вернутся силы, он воздаст им по заслугам и вернётся домой. — Стоило ему уйти, как образец замолчал, — подытожил клон. — Ты больше ничего не скажешь? Например, можешь расспросить, что ожидает тебя здесь в будущем. Или, что с тобой уже успели сделать. Брайн сегодня добрая, так что ответит на твои вопросы. Шестьдесят шестой перевёл грозный взгляд с говорившего на учёную, с большим трудом смог пересилить едва сдерживаемые чувства и раскрыть плотно сжатый рот: — Что за эксперименты? — Конкретно ты являешься частью проекта «Бессмертные», и его название отражает главную цель, как видишь. Мы добиваемся бессмертия организма через некое подобие умерщвления: все аппараты и системы жизнедеятельности, за исключением нервных клеток и многих желёз, больше не функционируют, хотя и могут возобновить работу на краткое время, если нужно; твои клетки стремятся сохраниться в таком состоянии, в каком ты находился на момент введения препарата «бессмертных», и им больше не нужно питание, чтобы поддерживать постоянство внутренней среды. Иными словами, твой организм контролируется истинным гомеостазом. — Брайн говорила осторожно, но на лице подопытного все равно играли желваки. — Пока мы ещё не знаем, насколько успешно на тебе отразилось «бессмертие», но самое главное ты сумел пережить — введение препарата. — И сколько людей вы уже использовали? — Ты первый, — возник клон 52. — Пока что. Мужчина устало потёр глаза, а губы его то и дело дёргались в истерической улыбке. — И что, я теперь подопытный? — на лице изобразилась печальная смесь страха, злости и неверия, что переходило в осознание безнадежности. — Как вы там сказали? Образец №66? — Если хочешь, мы будем называть тебя по имени. — Брайн будет, не я, — возразил клон. — Да и другие тоже не согласятся. — Так как тебя зовут? Он помолчал немного и буркнул тихое «не помню». «Амнезия значит», — поняла Брайн, переглянувшись с коллегой. — «Неудивительно. В возможные побочные эффекты вообще входит колоссальное число неприятностей, и эта далеко не самая плохая». — Ты абсолютно ничего не помнишь? — спросила она. — Нет… я помню, как устроен этот мир, общие факты и тому подобное, но ничего о себе… Я даже не знаю, кем был, пока вам не приспичило меня похитить. Он в упор уставился на Брайн, взгляд его показался ей каким-то болезненно знакомым, и внутри у неё что-то дрогнуло. Объяснять ему, что он будет служить ради общего блага было по меньшей мере глупо: не каждый согласится даже за деньги участвовать в сомнительных для него экспериментах, а уж когда тебя насильно притаскивают в неизвестное место — тем более. Они так и оставили образца в заточении наедине с его ненавистью и страхом. Пока Брайн и клон 52 шли вдвоём, тот решил прокомментировать её поведение: — И чего ты с ним так возилась? Как с маленьким. — Потому что он успех, разве это не очевидно? С ним нужно осторожное обращение, а не то, что ты сегодня вытворял. — Она резко остановилась. — Послушай, нам повезло: на первый взгляд у образца №66 почти нет патологий, но сейчас он находится в сильнейшем стрессе, и неизвестно, как это отразится на нем с учетом действия препарата. Так что, подливать масла в огонь — лучшее решение, если ты хочешь испортить его. Пожалуйста, будь с ним аккуратнее. Клон усмехнулся на её опасения. Редко приходилось в исследованиях по-особенному относиться к образцам, хватает и того, что живут они в относительно хороших условиях, и трепетное отношение к ним считалось поистине странным. Но к чудачеству Брайн он давно привык. То ли в силу юности и неопытности, то ли просто из-за характера, она проявляла мягкосердечие даже в самых жестоких экспериментах, так или иначе стараясь уменьшить страдания подопытных. И клон, и Генус неоднократно предупреждали, что её сердобольность грозит эмоциональным выгоранием, но в конце концов махнули рукой: яркий огонь в глазах учёной нисколько не поутих, а значит и чувство вины не смущало её при исследованиях и вряд ли беспокоило по ночам. Возможно, именно благодаря её сочувствию к образцам она и оставалась спокойной. Со временем она перестанет обращать внимание на чувства подопытных и бросит свои глупые привычки. — Хорошо. Уже к вечеру Брайн вместе с клоном 52 ввели препарат «бессмертных» в ещё десяток людей, но последние только подтвердили, что образец №66 — успех. Никто из них не дожил до следующих суток. Брайн восприняла близко к сердцу смерть каждого из них, хоть и не показала этого с виду, и в голове засел один вопрос: «Какова в этом истина? Правда ли её поиск проходит через эти смерти и мучения?» А утром единственного выжившего новичка ожидал первый опыт в качестве «бессмертного».