Проект «Бессмертные»

— Его клетки не поддаются клонированию?! — проорало цифровое изображение профессора Генуса с экрана. — И как это понимать? Скорбная новость от Брайн, как и ожидалось, вогнала его в ярость, но учёная, в отличие от своего наставника, сохраняла хладнокровие, и даже его перекошенное лицо не поколебало её уверенность, хотя утренние исследования всевозможных анализов образца №66 своими результатами потрясли весь персонал филиала Палаты Эволюции. Стоило его клеткам отделиться от организма, как они немедленно подвергались некрозу, а это решало многое: от образца нельзя было взять органы или просто ткани на трансплантацию другим подопытным, не выходило и пересадить гены животным, как это сделала Брайн. Но что самое худшее — нельзя создать клона. Любое непредвиденное обстоятельство или неосторожность в работе, что приведёт к гибели образца №66, — единственного успеха в серии «бессмертных», — и проект обернётся крахом. — Значит придётся обращаться с ним осторожнее, — после минутной паузы заключил профессор. — Ладно, продолжайте исследования и смотрите, чтобы он не умер. Первый опыт с образцом №66 провели немногим позже этого разговора, и к тому времени Брайн из-за взятия образцов с различных участков его тела на анализы уже успела познакомиться с ним поближе. Тот немного успокоился и даже шёл на контакт. Когда она впервые подошла к нему с момента введения препарата, он, прикованный к столу, заговорил первым: — Не очень-то ты похожа на учёную. — Хм? Почему же? — А ты видела себя со стороны? Ты ведь совсем малявка, даже под халатом у тебя одежда почти спортивного стиля, будто тебя с улицы сюда взяли. Или оно так и есть? Брайн слегка поджала губы в недовольной гримасе и посмотрела вниз. Расстёгнутый халат и правда не прикрывал джинсы и футболку, а на ногах блистали красные кеды. Короткие волосы только дополняли образ, и лишь очки, так или иначе, придавали более-менее сносный вид. Профессор Генус в последнюю очередь занимал голову дресс-кодом, и Брайн прямо было объявлено, что всем глубоко плевать на её внешний вид, и та воспользовалась этим в полной мере, надев самую удобную одежду. Не забывая про медицинский халат, конечно же. Подопытный продолжал говорить пока Брайн, в отсутствие коллеги, набирала образцы для анализов и, видимо, он уверился в её высоком интеллекте, выслушивая ответы на многочисленные вопросы. — Хорошо, наверное, столько знать, — вдруг сказал он. — Отнюдь. Тяжело сохранить моральные качества при таком объёме знаний. Глубокое понимание окружающего мира делает тебя циником и обесценивает жизнь других существ. — Что? А ты хочешь сказать, что только поэтому ты потеряла человечность? Потому что слишком умная? Она отвлеклась от взятия крови из вены и подняла на него глаза. Прикованная шея не давала мужчине свободы действий, и он смотрел на неё, полуопустив веки и максимально скосив глаза вниз на Брайн. «Потеряла человечность?» — мысленно переспросила она, и на её губах разлилась небольшая усмешка. — «Что ж, вполне может быть. Покажите мне хоть одного учёного, добившегося чего-нибудь достойного, не жертвуя моралью. Такова неприятная истина в мире науки». — Как думаешь, почему я это делаю? — На недоумевающий взгляд она пояснила: — Ставлю опыты на живых созданиях. — Потому что ты разрабатываешь эту хреноту для бессмертия? — Именно. Ни один препарат не был изготовлен без опытов, за каждый из них была своя цена, но все они, так или иначе, теперь помогают людям и делают мир лучше. Не думай, что всё, чего добилось человечество обошлось без риска и жертв. Он помолчал, сведя брови на переносице и как-то недоверчиво покосившись на Брайн. — Хочешь сказать, что этот препарат поможет людям? — Конечно! Я ведь говорила тебе о принципе его действия — оно в первую очередь направлено на создание невосприимчивости к болезням и физическому урону. — Она вновь занялась своей работой, больше не смотря ему в глаза, но продолжила говорить вдруг каким-то притихшим голосом: — Сейчас Палата Эволюции считается преступной организацией, и даже когда созданные здесь разработки войдут в использование в человеческом обществе, мы так и останемся в памяти истории как враги человечества, и нас продолжат ненавидеть. Так что мы тоже платим свою цену за изобретения. Через несколько часов он вновь скованный лежал перед ней для проведения первого опыта в роли «бессмертного», и в этот раз клон 52 готов был подсобить учёной. Он переглянулся с Брайн озадаченными взглядами, припоминая неприятную новость по поводу клонирования клеток образца, и покосился на последнего. Сам подопытный забеспокоился: — Ну и ну, мне что-то не по себе… — Могу поцеловать в лобик, если тебе страшно, — произнесла учёная, набирая что-то в шприц. — Хах, давай! Она молча глянула на него, встретив улыбку-оскал, и хмыкнула. Даже если бы ей действительно взбрела в голову такая идея, то образец непременно вцепился бы зубами ей в горло. Тому плохо удавалось скрыть волнение: он пытался ёрзать, напрягался всем телом, слегка скалился и шевелил желваками, а когда Брайн поднесла шприц к оголённому животу, то он уставился на неё жутким пристальным взглядом широко раскрытых глаз. — Это просто обезболивающее. — Подопытный, похоже, не ожидал такого милостивого поступка и готовился к долгим изнуряющим мучениям, и потому немало удивился её словам. — Мы же не изверги. — Нам просто не хочется, чтобы ты досаждал своими криками, — не преминул вставить своё слово клон. Зажимая шприц меж пальцев, Брайн наклонила его почти параллельно телу подопытного, вогнала иглу под кожу и надавила большим пальцем на поршень, и в ответ на её действия от количества жидкости на теле образовался продолговатый бугорок. И так учёная проделала несколько раз по всей площади операционного поля. Убедившись, что образец №66 ничего не чувствует, Брайн схватилась за скальпель. Шестьдесят шестой упорно пытался высмотреть, что делает учёная, но стальная дуга на шее не позволяла приподнять голову, и он видел только двоих людей, облачённых в синие хирургические халаты, с медицинскими шапочками на головах и масках, оставлявших открытыми только глаза. Он только сейчас заметил, что с их лиц исчезли очки. — И как вы всё видите? Разве у вас не плохое зрение? — Неужели ты думаешь, что в Палате Эволюции, где даже большая часть учёных создана с помощью клонирования, не будет разработана коррекция зрения? Оно здесь у всех отличное. — Что? Тогда для чего вы вообще носите очки? Чтобы умнее казаться? На этом разговоры окончательно прекратились. Учёные шевелили руками, но что делают эти самые руки с его телом, узнать подопытному было не дано, и может оно даже к лучшему. Брайн коснулась лезвием скальпеля поверхности кожи, надавливая указательным пальцем на обратную его сторону, и аккуратно повела инструментом вдоль живота. Кожа вместе с тонким слоем жира разошлись под давлением острого металла, разрез засочился кровью, и его тут же промокнул марлевым тампоном клон 52. Он имел куда больший опыт в хирургии по сравнению с Брайн, но вызвался быть ассистентом, за что та была премного благодарна: хоть её основной специализацией и была фармакология, но она всеми силами стремилась освоить другой вид вмешательства в организм. Коллега подал ножницы, и Брайн, заведя их под жировую прослойку, развела края инструмента и отделила слой от брюшины. Звук рвущейся ткани, словно бы одежды, а не плоти, донёсся до ушей подопытного, и тот нервно взглотнул. Теперь в ладонь хирурга лёг пинцет, и Брайн, подцепив красновато-розовые мышцы пресса, провела скальпелем по белой линии живота, после чего удлинила продольный разрез с помощью ножниц, и за ним открылся вид на внутренние органы. Ранорасширитель, которым незамедлительно воспользовался клон, показал полную картину из отдающих влажным блеском печени, желудка и одной из кишок. План операции был таков: посмотреть, как реагирует организм на физический урон, хотя отчасти уже было известно, что быстрая регенерация даёт о себе знать, так как ещё утром на коже подопытного был оставлен порез, что сейчас уже полностью зажил. — Итак, сейчас работаем с печенью и на этом заканчиваем, — напомнила коллеге Брайн. — Или всё-таки стоит резать другой орган, который не будет так сильно кровить? Скальпель, который уже был близок к своей цели, остановился на полпути, и учёная скептически подняла бровь. Клон 52, да и многие её коллеги, в силу своей натуры любили менять планы в последний момент, и сейчас демонстрация такой раздражающей привычки заставила её понервничать. — У печени лучше всего развита регенерация, — возразила она. — Однако придётся постараться, чтобы что-то там увидеть при порезе. — Да вы там не торопитесь, я подожду! — язвительно вклинился образец №66. Брайн глянула на подопытного. И дураку понятно, что тот, пускай учёная и постаралась смягчить для него условия, хотел быстрого окончания опыта, но ему предстояло пробыть в обществе этих двоих ещё многие часы. Эксперимент должен был перейти в следующий без передышки ни для учёных, ни для образца, и затем в последующий, и так, пока они не выполнят план на эти сутки. Профессор поставил их всех в жёсткие рамки, и драгоценный образец, похоже, нисколько не внушал ему мысль быть аккуратнее в опытах. А может и наоборот, именно благодаря недавней новости учёные могли быть уверены, что он обязательно сможет прожить следующие несколько суток, ведь эксперименты проходили куда мягче, чем могли бы. Печень регенерировала крайне быстро, и даже глубокие порезы заживали чуть быстрее чем за час. Мышечный слой в виде брюшины сросся за два часа, а следом за ним и кожа. — Не осталось даже шрама, — восхитился клон, уже давно позабыв, что подопытный всё это время находился в сознании. Брайн иногда поглядывала на мужчину и неизменно встречалась с презрительным взглядом. Экспериментируя на животных она, так же, как и её коллега сейчас, полностью сосредотачивалась на отдельном участке их тела и напрочь забывала про них самих, воспринимая их во время опытов не как живых созданий, а как сырьё. Но сейчас под их хирургическими инструментами находился человек, и об этом забыть Брайн никак не могла. — Что ж, первый опыт с образцом №66 прошёл успешно, — слегка улыбнулся клон, и учёная краем глаза заметила облегчение на лице подопытного. — Приступаем к следующему. — Стоп, что?! — мужчина дёрнул ладонями и сжал пальцы в кулак. — Хотите сказать, что это ещё не всё?! Сколько вы ещё собираетесь меня резать?! — Хм, приблизительно около суток. — Послушай, — обратилась Брайн к подопытному, стараясь сохранять хладнокровие, — просто потерпи. Ты не будешь чувствовать боли всё это время. Мужчину это нисколько не успокоило, и он только яростно скалился, пытаясь сорвать ненавистные обручи, чтобы вспороть животы двум проклятым учёным, как и они это сделали с ним не так давно. Но сделать он этого никак не мог, и потому терпел ещё сутки издевательства. Учёные не прерывались ни на секунду, и дело было отнюдь не в выносливости. Разработанный Брайн препарат, когда-то принесший ей большую славу среди учёных, пришёлся сейчас как никогда кстати. Этот препарат позволял без всякого вреда для здоровья трое суток к ряду оставаться в бодром состоянии, не отвлекаясь на еду и сон, и, собственно, именно он помог Брайн в становлении настоящим учёным. «Ты золотой самородок в мире науки», — сказал когда-то ей профессор Генус, и нечто подобное она постоянно слышала от других учёных. Брайн действительно обладала невероятно большим потенциалом, но так быстро начать его реализовывать она смогла, используя свою разработку: три дня без продыху занимаясь наукой, она восстанавливалась положенные сутки, чтобы снова окунуться с головой в любимое дело, и так на протяжении многих лет. Образец №66 бесился, готов был начать истерику, но толстые металлические обручи держали крепко, а учёные оставались непреклонными в своих намерениях. Опыты длились многие часы, и к их концу подопытный уже давно затих. — М? — Брайн показалось, что на краткий миг пол под ней заходил ходуном. — Ты ничего не почувствовал? — Землетрясение? — предположил клон 52, замерев с хирургическими инструментами в руках и оглянувшись по сторонам. После минутного затишья вокруг снова всё затрясло, инструменты гремели, мигали лампы, барахлили включенные приборы, а на ногах с трудом удавалось удержаться. — Повезло, что мы успели закончить с опытами, — хмыкнул коллега, когда наступило очередное затишье. Толчки повторились с неожиданно большой силой, и тогда учёные уже не смогли удержать равновесие. Брайн врезалась в операционный стол, едва не распластавшись на нём, а клону 52 повезло куда меньше: неловко рухнув вперёд из-за подкосившихся ног, он ударился об угол этого же стола, и Брайн видела, как удар пришёлся ему по горлу, после чего парень с хрипом сполз на дрожащий пол. Девушка тут же ринулась к нему. — Эй, ты как?! — Недолгая тряска прекратилась будто специально ради того, чтобы Брайн увидела, как задыхается её коллега. — Потерпи немного, я сейчас! Она оттащила его к противоположной стене, где на него ничего не сможет упасть сверху, и схватила кювету с инструментами. Не нужно было долго думать, чтобы понять, что ему от удара перекрыло дыхательные пути, и для оказания помощи счёт шёл на минуты, поэтому Брайн решилась на безрассудный поступок — сделать ему коникотомию, чтобы дать возможность дышать. Как только тряска прекратилась она, без всякого обезболивающего, полоснула его шею скальпелем, добираясь до трахеи, и, когда разрез был сделан, в неё, предстояло вставить трубку и подключить кислородно-дыхательный аппарат, благо, что его не убрали с прошлых опытов над другими образцами. Аппараты за спиной постоянно сменяли писк на молчание, но перебои электричества влияли не только на них. Брайн, тихо радуясь удачному проведению внеплановой операции в настолько рискованных условиях, уже заканчивала с последними её аспектами, как среди общего шума выделились подозрительные звуки, и оглянувшись, учёная побледнела: обручи открылись, давая выбраться из-под них образцу №66. Тот сразу же воспользовался возможностью и без особой спешки слез с операционного стола. Он медленно повернул голову к ней. «Чёрт!» — Брайн судорожно прикручивала аппарат к трубке, то и дело оглядываясь через плечо. — «Чёрт возьми!!» Наконец воздух поступил в лёгкие коллеги, и его грудь тяжело поднялась. Брайн вновь глянула на подопытного — тот подобрал с пола скальпель и двинулся к ним навстречу. Очередная тряска заставила его остановиться, а девушке казалось, что дрожит она вовсе не от землетрясения, и конечности, как назло, будто ватой набило, лишив учёную возможности не то что бы вывести из бокса клона 52 подальше от опасного образца, но и спастись самой. Здание перестало дрожать, и подопытный, не мигая глядя на врагов, босыми ногами пошёл к ним, как мизинцем напоролся на ножку всё того же стола. — Ай, блин! — он едва удержался от того, чтобы не запрыгать на одной ноге и не атаковать обидчика. — Может дать обезболивающее? — Брайн и сама не ожидала, что начнёт шутить в такой ситуации, ей казалось, что голосовые связки вовсе атрофировались. — Хах, какая забота! Брайн разрывалась между желаниями вжаться в стену и закрыть собой клона 52, но спасаться ей и не потребовалось. Мрачная усмешка исчезла с лица подопытного так же стремительно, как расползлась по нему гримаса боли, и он, согнулся вдвое и зашёлся жутким кашлем, прикрыв рот ладонью, между пальцами которой хлынула тёмная кровь. Мужчина опёрся о стол, но и руки подвели его вслед за ногами, и он с хрипом рухнул на пол. Стоны с жуткой быстротой начали переходить в крики, а подопытный то сжимался в позе эмбриона, то с отчаянием водил окровавленными руками по полу. Брайн долго думала прежде чем подойти к нему, но беспокойство за образец пересиливало страх. — Эй, эй! — Она бешено водила взглядом по дёргавшемуся телу, пытаясь найти источник боли, но быстро поняла бесполезность затеи. Всё происходило внутри него. — Ты можешь сказать, где боль? — Брайн обхватила его лицо ладонями. — Давай же! Дозываться до него тоже было глупо, потому что кроме криков из его рта ничего не вырывалось, да и вряд ли пелена боли и ужаса пропускала к нему слова учёной. Землетрясение снова дало о себе знать, и Брайн закрыла собой мужчину от падающих инструментов. Тот слабо схватил её за плечо, и она только тогда начала понимать, что с ним происходит, потому как рука его стремительно гнила, и то же, наверняка, происходило с внутренними органами. «Препарат закончил своё действие!» — Догадка сжала всё внутри, и девушка перевела полный ужаса взгляд с разваливающейся ладони на преисполненное боли лицо шестьдесят шестого. — «В соседних боксах его вводили новым подопытным. Там должно что-то остаться!» Повезло. В этих боксах действительно хранились нужные ампулы, и вскоре игла одной из них воткнулась в сердце подопытного, и его крик так и застрял в горле. Он закрыл глаза и совсем утих, и Брайн никак не могла понять, погиб ли он или же она успела его спасти. — Просыпайся! — Она затрясла его за плечи. — Ну же! Из всех только не ты… Ввести ещё дозу? Тогда его организм точно не выдержит… Пока учёная отчаянно металась в предположениях, она не сразу заметила, как пришел в себя образец №66. Он закашлялся и прохрипел тихое «больно», но больше не находился в агонии. Девушка, с трудом веря своим глазам, зажмурила их и с трепетом прижала к себе голову шестьдесят шестого. Тот дёрнулся и притих, словно опять потерял сознание, но он только провёл по полу ладонями, оставляя кровавые разводы, и не стал сопротивляться, как и не пошёл навстречу Брайн. Краем глаза он увидал лежавший поблизости острый инструмент, потянулся к нему, но ослабшие пальцы так и не коснулись холодного металла, и образец №66, бросив свою затею, с тяжёлой горечью закрыл глаза.