Проект «Бессмертные»

Белый потолок в чистой светлой комнате — то, что видела Брайн, просыпаясь в своём новом доме каждый день, и её нынешнее пробуждение не стало исключением. «Всего лишь сон…» — послышался в туманной голове собственный вялый голос. Глаза были в мыле, и что сознание, что тело — настолько медленно приходили в ясность, чахло сбрасывая с себя оковы сна, что, казалось бы, прошли многие часы прежде, чем Брайн, наконец, начала приходить в себя. При первом же шевелении тело, безусловно уставшее и ничуть не отдохнувшее, отозвалось не только ломотой, но и многочисленными вспышками боли. — Что?.. Пересохшее горло выдало только тихий хрип, а голова всё стремительнее прояснялась под тисками сжавшего сердце страха. Неровным движением Брайн схватилась за одеяло и сбросила его на пол, оглядывая тяжело вздымающуюся под больничной одеждой грудь и забинтованные ноги. Когда она взглядом наткнулась на затянутый бинтами обрубок плеча, то скривила рот и в неверии помотала головой. Перед глазами встала картина, как ей скрутило руку, и противный влажный хруст эхом отдался в ушах, пока его не заглушил нарастающий стук в висках, и к горлу подступил ком одновременно с осознанием произошедшего, что клином вонзилось в мозг. С беззвучным криком Брайн сорвала с себя датчики приборов, и аппараты протестующе слились в противном писке, а девушка неуклюже свалилась с кровати и зародышем свернулась на полу, когда от столкновения с ним по всему телу будто прошёлся ток. На бинтах стремительно наливались красным разрастающиеся пятна, а под самой материей горела жгучей болью плоть. Когда вспышка боли поутихла и Брайн открыла зажмуренные до этого слезящиеся глаза, то со всхлипами, держась за кровать, поднялась на слабые ноги. Значит те события — это всё правда! Те многочисленные разрушения, мёртвые клоны, собственная кровь… Тот эспер. В голове всплыли последние воспоминания о пожертвовавших собой клоне 52 и образце №66, и сердце сжалось ещё больнее. Смерть друга казалась чем-то нереалистичным, но жестокий факт говорил сам за себя — он погиб. Он просто не мог выжить. А если эспер сделала с ним то же, что собиралась с Брайн… Девушка мотнула головой, не желая представлять его на своем месте. А образец №66? Он — последнее, что пыталась сохранить Брайн, когда вся её жизнь в лаборатории превратилась в прах и посыпалась сквозь пальцы, как бы упорно учёная не пыталась удержать её в ладонях. Но даже так, несмотря на согласие сложить голову ради него, она ничего не смогла сделать! Стекленеющие глаза шестьдесят шестого чётким образом возникли в голове, и Брайн плотнее стиснула челюсти, чувствуя разливающуюся во рту горечь. Если бы она решилась умереть сразу… Если бы ввела ему препарат, пока они находились в капсуле, то у неё хватило бы сил это сделать! И пускай он убил бы её после этого, но сам он продолжил бы жить. Не помня себя, Брайн двинулась в сторону выхода, будто там, за пределами комнаты, её будут ждать те, о ком она сейчас сокрушалась. Она, держась за стены и медленно шаркая ногами, силилась добраться до двери, и, когда она предстала перед ними, автоматические створки разошлись в стороны. Удивленное лицо предстало с той стороны порога. Заблестевшие, как и у Брайн сейчас, глаза за стеклами очков в безмолвном изумлении уставились на девушку. Сердце пропустило удар, и, стоило ему начать свой нервный ритм, как глаза неистово защипало. — Ты!.. Бледная кожа клона 52 была испещрена многочисленными ссадинами, лоб был перебинтован, так же, как и рука, которую он положил на плечо Брайн. Последняя зажав себе рот, чтобы приглушить всхлипы, подалась вперёд, всем весом наваливаясь на друга. Его ладони аккуратно прижали со спины. — Как ты выжил? — Мне досталось от эспера куда меньше, чем тебе, — с печальной улыбкой ответил он. — Било об стены, пока я не отключился. Я проснулся уже среди развалин в полном одиночестве. Пятьдесят второй помог добраться обратно до кровати, и Брайн, продолжая вытирать слёзы, с тяжестью на сердце призналась в том, что он, должно быть, и так знает: — Я… Прости, я не смогла его спасти. Наступило молчание, и непрерывный вой приборов стал совсем оглушающим, пока клон не заставил их умолкнуть, и тогда по комнате разлилась полнейшая тишина. — Брайн… — Я правда пыталась!.. Если бы я только решилась погибнуть раньше, то тогда бы у меня получилось помочь ему… — Он выжил, Брайн. «Что?» — губы уже чуть вытянулись, чтобы промолвить это слово, но в комнату зашёл ещё один гость. Профессор Генус. Собственной персоной. — С пробуждением, Брайн. — Он был нисколько не удивлён этим в отличие от его клона. И учёная поняла почему: камеры. — Я ждал, когда ты проснешься. Неспешно подойдя к кровати, он вытащил одну руку из кармана и протянул для рукопожатия. Тяжело дышащая и вспотевшая, Брайн задержала на ней взгляд, который, время от времени теряя фокусировку, перевела обратно на профессора. Его спокойная высокомерная улыбка и надменный взгляд в этот раз смотрелись по-особому величественно. — Ты молодец. — Эти слова прозвучали твёрдо и одновременно снисходительно мягко, и учёной протянули ладонь, что требовательно и уверенно слегка повернулась вокруг своей оси, но при этом жест профессора смотрелся довольно вальяжно, даже небрежно. — Пожми мою руку, Брайн. Учёная поджала губы и, опустив слезящиеся глаза, слабо сомкнула пальцы вокруг его ладони. — За что вы меня хвалите? — Ну, как же… — Он с улыбкой уселся на стуле, закинув ногу на ногу. — Ты ведь ценой собственной жизни пыталась спасти самый ценный образец в нашем исследовании. Должно быть, нелегко было решиться на такое, но твоя самоотверженность и преданность делу достойны похвалы. Брайн молча слушала его и чувствовала, как что-то давило на сердце. У неё ведь не вышло ввести препарат шестьдесят шестому, и более того, он попал в её организм. Значит прямо сейчас, раз она до сих пор жива, её тело уже видоизменилось? Всё то, что она видела, когда вводила препарат «бессмертных» первому человеку, случилось и с ней. «Стать кем-то наподобие зомби» — когда-то именно так она описала действие своего детища и даже была готова сама стать этим «кем-то», вот только Брайн не могла подумать, что это произойдет так быстро и неожиданно. — Жаль, что тебе не удалось вколоть подопытному препарат, однако немногим позже того, как ты потеряла сознание, наш отряд пришёл вам на помощь. Образец №66 почти погиб, но к счастью, он оказался куда более живучим, чем мы предполагали, и даже находясь в терминальном состоянии сумел побороть смерть, стоило только ввести препарат. Повезло, что копия ваших разработок имеется и в других филиалах. Но тебя, Брайн, наверное, больше интересует собственная судьба, не так ли? Ты ведь помнишь, что сделал с тобой образец №66? Твой организм совместим с препаратом, который тебе ввели, но далеко не идеально, что тебя и спасло. Как итог, препарат своим действием остановил кровотечение, но и не успел подействовать на другие ткани, помимо крови, к тому моменту, когда пришли мои клоны. На тебе использовали новую разработку, которая является антагонистом препарата «бессмертных». Невероятная удача, что мы начали над ней работу, не правда ли? Бессмертной ты так и не стала, а на данный момент весь препарат полностью выведен из твоего организма. — То есть я… — Ты жива во всех смыслах, — подытожил профессор Генус. — Правда осталась без руки. Но это временно: из твоих клеток, что содержатся в нашем фонде, уже выращивается новая. Так что через месяц снова будешь в строю. И, как было сказано Генусом, Брайн действительно ушла на больничный, а вместе с ней и клон 52, которому, впрочем, предстояло просидеть без работы далеко не так долго. Травма головы оказалась не такой большой проблемой, и через какое-то время тугие бинты перестали быть его постоянным атрибутом, и стоило им исчезнуть, как он продолжил эксперименты, походу раздумывая над тем, какой сюрприз подкинет ему судьба в следующем году, раз уж у него появилась тенденция получать ранения почти в один и тот же промежуток времени. Как ни странно, но нападение кого-либо помимо эспера в своих суждениях он не затрагивал, да и случившееся воспринимал абсолютно спокойно. Всё-таки «Палата Эволюции» была преступной организацией, так что неудивительно, что на её филиалы, если вовремя их не прикрыть, организовывали штурмы. Впрочем, как заметила Брайн, думать пятьдесят второй стал слишком много, даже для учёного. Точнее, рассуждения его стали всё меньше касаться науки, и клон 52 позволил себе задуматься о делах… этических. И до чего же странно было слышать Брайн от него подобные слова, будто на протяжении двадцати лет ему и в голову не приходило, насколько безобразными были их эксперименты. Словно он только сейчас что-то начал смыслить в морали. Пространные разговоры заводились им всё чаще, а особенно любил он возвращался к этой теме после очередных опытов с образцом №66, а Брайн продолжала недоумевать, молча выслушивая его речи. С каких это пор помимо испытуемых показателей подопытных его стали интересовать ещё и их чувства? А особенно шестьдесят шестого, с которым он наряду с Брайн проводил большую часть своего свободного времени за прошедший год и которому неоднократно давал знать о своём безразличии. Однако, каждые рассуждения, особенно столь долгие и мучительные, неизменно заканчивались выводом. И с ним клон 52 вновь пришёл к прикованной к постели из-за ран Брайн. Та сразу заметила беспокойный взгляд, а сам пятьдесят второй излучал тревогу. Дёрганным движением поправив очки, он направился к Брайн и горячо заговорил: — Я понял!.. Всё понял, Брайн. — Девушка буравила его настороженным взглядом, молясь про себя, чтобы догадка, к которой он, наконец, пришёл была не такой, от которой она отказалась два года назад. — Всё то, что мы делали… Особенно с образцом №66… Так ведь не должно быть, верно? Мы ведь не имеем права творить с ним всё это… Столько опытов, столько вмешательств в его организм… Должно быть, в его глазах все мы выглядим извращенцами. Безумными садистами, которым нравится копаться внутри него, которые не прочь помешать тому, что заложено природой, и перестроить чей-то организм по своему усмотрению. Он ведь даже не представлял, что мы там делаем внутри него, просто лежал и терпел всё это время!.. Его пробил пот, предложения плохо связанными отрывками вырывались сквозь его частое дыхание, а бегающий взгляд никак не мог остановиться на лице Брайн. — Это ведь неправильно! То, что мы делаем — совсем неправильно! — Эй-эй! — Она ухватила обеими руками взмокшую ладонь, и клон 52, шумно и тяжело дыша, умолк. — Этим Палата Эволюции и отличается от законных научных организаций. Если мы хотим достичь прогресса, то нужно пожертвовать моралью. Он завертел головой, и казалось, будто сейчас с ним произойдёт настоящая истерика. — Мы не имеем права… — Нет, имеем. Пока образцы в нашей власти, мы можем делать всё. — Клон как-то удивлённо на неё посмотрел и даже замер на миг, словно не ожидал услышать подобное. А на губах Брайн вдруг появилась улыбка, жалкая и выпрашивающая. Девушка провела ладонью по волосам, где совсем недавно туго сходились бинты. — Ты ведь так говоришь после травмы? Бывает… Такое тоже действует на психику. Я знаю, ты просто ещё не до конца восстановился, тебе не стоило выходить на работу так рано. Пожалуйста, отдохни от этого. Твоя нервная система и без того расшатана после нападения, да и… Сколько раз тебя ударило об стену? Клон поднял глаза из-под её руки и потупил взгляд. — Я надеюсь, ты больше ни с кем об этом не говорил. Никто не должен знать. После этого разговора с Брайн он тоже не поднимал подобных тем, старательно делая вид, что ничего не было вовсе. Вот только в глазах всё равно таилось что-то. Но никто этого не замечал, — так надеялась Брайн, и старалась не обращать внимание сама. Ей оставалось уповать, что внезапное помутнение рассудка обернётся полным восстановлением после травмы, а пятьдесят второй, вспоминая их беседу, сгорит со стыда за такие глупые речи. С улучшением самочувствия и появлением способности ходить, не опираясь о стены, Брайн покинула свою комнату и прошмыгнула в коридор, чёрно-белым пятном мелькая среди светлых стен. Здесь было куда безлюдней, чем в прошлой лаборатории, и на пути встретилось лишь два-три клона, не больше. С каждым новым поворотом слабость мало-помалу начинала охватывать тело, а ежедневный приём медицинских препаратов вновь дал знать о себе чувством сонливости. Брайн в какой-то момент даже подумала, что ей потребуется передышка, но вот она вывернула к отделу, где в одиночных камерах содержались подопытные. Железные створки автоматически распахнулись, давая пройти в просторную комнату, разделённую на две неравные части толстым и прочным стеклом. Как и в прошлой лаборатории, обстановка здесь была более-менее комфортна образцу: в его распоряжении были кровать, рабочий стол и пара полок с книгами. В душ и туалет, пускай последнее и не требовалось шестьдесят шестому, подопытные ходили исключительно в сопровождении вооружённых клонов, хотя Брайн не приходилось заниматься такой работой, и единственное, что она исполняла помимо исследовательских и экспериментальных работ — это отмывала после себя помещения. Несмотря на наличие удобных мест и литературы, сам обитатель комнаты, почему-то, предпочёл устроиться на полу возле стены и, положив руки на согнутые колени и сцепив между собой пальцы, склонить голову. Появление непрошенного гостя не укрылось от него, и он поднял голову, слегка повернув лицо к Брайн. — А я всё ждал, когда ты придёшь. — Хм, я думала ты гадаешь, выжила я или нет, — растянула она губы в тонкой улыбке. — Значит клоны всё тебе рассказали. А мне хотелось сделать сюрприз. Он без лишних слов одарил её красноречивым взглядом. Вот уж где получился бы «приятный» сюрприз. Впрочем, пускай образец №66 и скрывал это от Брайн, но он действительно был рад её выживанию, и с неохотой признавал, что в груди будто полегчало, когда Генус ему всё рассказал, и вряд ли причиной этому был опыт на грудной клетке, который профессор лично проводил на нём в тот момент. — Я знал, что препарат тебя спасёт. — Подопытный с вальяжной медлительностью поднялся с пола и подошёл к стеклу. — Ты ведь сама говорила, что совместима с его действием. Жаль только, что его эффект обратили вспять: почувствовала бы себя на моём месте. Может даже присоединилась ко мне в качестве образца. С лица Брайн ушла улыбка, и, помолчав, девушка задала интересовавший с самого её пробуждения в этом филиале вопрос: — Почему ты меня спас? Шестьдесят шестой долго молчал, не сводя с Брайн пристального тяжёлого взгляда, и с течением времени губы его только всё больше смыкались в одну тонкую линию, а молчание начинало затягиваться. — А почему ты жертвовала своей жизнью ради меня? — Потому что это мой профессиональный долг, — сразу же ответила учёная. — Может для тебя это будет неожиданно, но я дорожу твоей жизнью. Образец №66 вскинул брови, но после этого по его лицу растеклось хмурое выражение. А чего ещё от неё можно было ожидать услышать? Свою ненормальную привязанность к проекту эта учёная и так показала ещё год назад, так что её самоотверженность, хоть и достойна похвалы, но вполне ожидаема, если дело касается единственного успешного образца. Для такого безумца, как она, главное воплотить в жизнь свои идеи, а уж сделаешь ты это сам или же, в случае гибели, твои клоны — абсолютно не важно. — Я жду ответа на мой вопрос. Вдруг шестьдесят шестой широко и горько усмехнулся: — Потому что хотел, чтобы наши с тобой мечты сбылись. — Заметив удивление Брайн, он пояснил: — Ты ведь сама говорила, что хочешь использовать препарат на себе, так что, может ради этого ты и затеяла весь этот проект? Чтобы стать бессмертной? Уж так вышло, что наши желания пересекаются — я хочу, чтобы ты на себе испытала, каково это быть живым мертвецом. — Я ведь говорила тебе, что ты жив!.. — Больше жив, чем мёртв — отличное определение! Так ли он хотел, чтобы она пришла с такой же серой кожей, как у него? С красными глазами, неподвижной грудью, в которую больше не поступает воздух, с холодным телом — со всеми этими отличиями от нормальных людей, и заявила бы, будучи такой же, как шестьдесят шестой, о том, что она живой человек. Ведь тогда бы он ей поверил. Он бы не стал сомневаться в словах тех, кто имеет понятие о подобной жизни. Почему, говоря ей это, он чувствовал тяжесть на остановившемся сердце? Беззвучно вздохнув, Брайн окинула его уставшим взглядом и опустила глаза. Конечно же она не считала себя виноватой. Кто-то ведь должен был оказаться на этом месте, и если бы учёная знала, что сама подходит под роль образца, то сумела бы уговорить Генуса испытывать разработки на её клонах. Однако образец №66, даже после открытия правды насчёт совместимости Брайн с препаратом, уже не мог списаться со счетов и тем более уйти восвояси, чтобы обречь себя на гибель. А учёная и так делает всё от неё зависящее, чтобы облегчить ему страдания и предоставить больший комфорт, чем тот, что был доступен подопечным клонов. Разве этого недостаточно? Ему было мало. А от психологической поддержки он и вовсе отказывался, совершенно не слушая Брайн, хотя продолжал вновь и вновь сыпать вопросами, на каждый из которых она всегда старалась найти ответ. «Он будет доволен только свободой», — с мрачностью поняла Брайн. — «Ты ведь мог бы сбежать тогда, если бы позволил ввести препарат, и обратиться к учёным… Неужели смерти тоже для тебя достаточно?» — Если ты доживёшь до конца проекта, то станешь свободным. На его лице изобразилось удивление, которое, как бы каламбурно это не звучало, оживило его: усталость и угрюмость отступили и даже глаза, тяжёлый взгляд которых давил на Брайн, будто засветились. Образец №66 не успел усомниться в её словах и отринуть их, как девушка с уверенной улыбкой прислонила к стеклу кулак. Он долго буравил её взглядом, после чего прикрыл глаза и с лёгкой усмешкой несильно стукнул в стекло по другую его сторону. — Тогда постараюсь не умереть.