Мы встретимся в Совнгарде

Ты ненавидел людской мир Со дня его создания. Ты к чувству этому привык И закрепил в сознании. Ты с первых дней был убежден И верил очень свято, Что ты властителем рожден, И мир весь твой по праву. Всё это рухнуло в момент. По древним предсказаньям Лишился ты своих побед, Ничтожным став созданьем. С тех пор прошло немало гроз, И вот уже всё чаще Ты задаешь простой вопрос: А лучше ль было раньше?

Алдуин сидел на кровати, скрестив ноги и бездумно листая лежащую у него на коленях книгу. Взгляд его, выражающий полное равнодушие и отсутствие интереса, скользил по строчкам, не задерживаясь ни на одной подолгу. За время своего заключения у Седобородых бывший дракон, кажется, уже прочел всё, что имелось у стариков. Лениво перелистнув еще пару пожелтевших от времени страниц и убедившись в том, что точно видит их не впервые, Алдуин отложил потрепанный том «Растущей угрозы» в сторону. Его интересовала совсем иная Книга. Но прикасаться к той, другой, он не хотел. Пока не хотел. Взяв со столика кружку с водой, Алдуин залпом осушил её и, поставив на место, растянулся на жесткой кровати. Седобородые любезно выделили ему одну из маленьких и тесных комнатушек Храма, но по удобству она мало отличалась от той, в которой держали бывшего дракона несколько месяцев назад. Разве что была чуть светлей. Жаловаться, впрочем, было не на что – старики приняли путников с тем гостеприимством, на которое были способны, и бывший дракон, измотанный Солстеймом с его подземельями не меньше Алессы (но не признающийся в этом), начал испытывать к Седобородым с их аскетичным образом жизни что-то похожее на благодарность. Хотя, пожалуй, дом Гловера Меллори он вспоминал с большей признательностью… Алдуин устало прикрыл глаза и попытался очистить голову от всех мыслей. Было ли дело в суровых каменных стенах, которые порой давили на него, или же в чем-то другом, но с того момента, как они с Алессой вдвоем прибыли сюда, сон стал для бывшего дракона чем-то сродни испытанию. Ночь иногда была для него хуже, чем день – днем он встречался с Арнгейром во дворе, чтобы, как выражался старик, «познать Путь Голоса», ночью же его бесконечно преследовали темные коридоры Апокрифа, которые он знал лишь по рассказам Алессы. Кошмары эти, несмотря на внешнюю однотипность Апокрифа, отличались, тем не менее, завидным разнообразием. Он видел всё, что видела и Алесса: длинные щупальца, выныривающие из мутной, вязкой жидкости неестественно быстро и потом неестественно медленно заползающие обратно; Искателей - мерзких тварей с огромной пастью в том месте, где должен находиться живот; видел он и драконов с гладкой чешуей и вытянутым черепом; и книги – неисчислимое множество книг; и коридоры с колоннами – и каждый раз они были разными и вели к разным дверям. И Мираака. Куда бы не вели коридоры, и каким бы ни был сон, заканчивался он всегда одинаково, и Алдуин просыпался посреди ночи в холодном поту, тщетно пытаясь прогнать из памяти и мыслей одну и ту же картину. Он пытался стереть её, смахнуть, как дорожную пыль с одежды. Но также как и пыль неизбежно оседает на любой поверхности, непрошенная картина возвращалась вновь и вновь. Поначалу он думал, что тренировки с Арнгейром рано или поздно принесут облегчение, но после недели пребывания на Хротгаре понял, что сильно ошибался - дни шли за днями, но тренировки не приносили ни облегчения… ни результата. Арнгейр пытался заново обучить бывшего дракона тому, что раньше для него было естественным. Старик внешне был терпелив, невозмутим и, казалось бы, даже уверен в успехе, но Алдуина не покидало ощущение того, что на деле бывший дракон напоминает ему безногого калеку, которого пытаются научить ходить. Алесса проявляла к успехам Алдуина неестественное равнодушие, и он подозревал, что всё, что ей хотелось бы знать, девушка выпытывала у Арнгейра. Всю эту неделю они избегали разговоров друг с другом - Алдуин был всё еще зол на Алессу за столь самовольное обращение с Книгой, хоть и не мог в полной мере понять своей ярости. Книга, которую они с таким трудом вырвали из цепких рук Валока (и не менее цепких рук Дельфины), не принадлежала никому из них, и Алесса имела на неё такие же права, как и бывший дракон, и была вольна пользоваться ею по своему усмотрению. Однако, застав девушку с артефактом Хермеуса в руках и выяснив, что произошло, Алдуин пришел в бешенство. Алесса, правда, чувствовала себя виноватой, но сделанного это не отменяло. Теперь Книга хранилась у Алдуина под подушкой, и кто знает, может быть, именно она, а не серые, холодные стены Хротгара были виноваты в ночных кошмарах? Вздохнув, Алдуин снова сел на кровати и машинально нащупал рукой Книгу, словно опасаясь, что она может исчезнуть сама по себе. Она влекла его не меньше, чем Алессу, но пока ему удавалось бороться с искушением, хоть он и знал, что долго сопротивляться ему не придется - не для того они забрали эту опасную игрушку из гробницы Валока. В конце концов, открывать её теперь всё равно придется ему, а не Алессе – Хермеус ясно дал понять, что путь в Апокриф девушке заказан, если она, конечно, не хочет остаться там на веки вечные. Впрочем, Алесса имела дурную привычку рисковать своей жизнью ради спасения мира, и Алдуин не был до конца уверен, что в этот раз она не выкинет что-нибудь окончательно безрассудное. Погруженный в свои мысли, Алдуин продолжал поглаживать пальцами древний фолиант. Несмотря на внешнюю истертость и потрепанность, он был гладким и приятным на ощупь. Книга хотела, чтобы её открыли… А порой не просто хотела – требовала. Вдруг поддавшись безотчетному желанию, Алдуин воровато огляделся и быстро вытащил Книгу. Он не собирался открывать её. Только взглянуть. Только… - И для этого ты забрал её у меня? Голос Алессы, негромкий, но резкий, разорвал застывшую тишину. Словно очнувшись ото сна, Алдуин вздрогнул и рефлекторно сунул Книгу обратно под подушку. И тут же подумал, как, должно быть, глупо выглядит это движение. - Открывать её я бы всё равно не стал, - буркнул он, хмуро глядя на девушку, стоящую на пороге. Наваждение, навеянное Книгой, ушло, оставив после себя неприятный осадок. - Естественно, - Алесса невозмутимо кивнула, но в глазах её блеснул насмешливый огонек. - Я не слышал, как ты подошла, - всё также хмурясь, Алдуин сел, подобрав под себя ноги, и Алесса опустилась на свободное место рядом с ним. В руках она держала две мутно-оранжевые бутылки меда. - Я же воровка, забыл? – она прищурилась. – Подходить к людям так, чтобы они этого не слышали – моя… эээ… профессия, - она протянула Алдуину одну бутылку и в ответ на его недоуменный, угрюмый взгляд пояснила: - Я просто решила отдохнуть и расслабиться. Алдуин хмыкнул. - Отдохнуть и расслабиться? Я считал, что таких слов просто не существует в твоем личном словаре. - Я подумала, что самое время их туда записать. Алдуин усмехнулся, взял одну бутылку и, откупорив её, сделал глоток. - Алкоголь не действует на меня, если ты помнишь. - Тебе не повезло, - пожав плечами, Алесса открыла свою бутылку. - Иногда забыться – это единственный способ расслабиться. Алдуин криво улыбнулся. - В любом случае, я это проверить не смогу. Алесса посмотрела на него долгим, внимательным взглядом, и Алдуин с большим трудом подавил желание отвести глаза. - Тебя что-то беспокоит. - Беспокоит? – переспросил Алдуин, саркастически изогнув бровь. – Дай-ка подумаю… - он сделал вид, что задумался, приготовившись выдать язвительную тираду, но Алесса не дала ему сказать. - Попробуй хоть один раз обойтись без ядовитых шуток, - попросила она. В голосе её Алдуин уловил еле заметные нотки раздражения, но не обратил на них особого внимания. - Не перебивай старших, - притворно возмутился он. – С моим братом ведь ты так не разговариваешь? - На то есть причина. - И какая же? - Ну, Паартурнакс мудр… - она не договорила, но этого и не требовалось. - В отличие от меня, так? – Алдуин расхохотался. – Так меня еще никто не оскорблял, - он отхлебнул из бутылки и, чуть поморщившись, поставил её на столик рядом с кроватью. Мед, который непонятно где достала Алесса, был приятней обычного вина Седобородых, но всё же отличался от того, что они пили у Гловера, и далеко не в лучшую сторону. - Заметь, что это сказала не я, - Алесса улыбнулась, но тут же вновь стала серьезной. – И всё же ты не ответил. Я знаю о твоих занятиях с Арнгейром и о том, что они… - она запнулась, подбирая слова. - И о том, что они бесполезны? – губы Алдуина тронула кривая усмешка. – Я решил прекратить их. Алесса вздохнула – скорей обреченно, чем удивленно. - Может, не сто… - Ты сама знаешь, что стоит, - оборвал её Алдуин. – Нельзя усовершенствовать навыки, которых нет. То есть, конечно, я понимаю, что годы упорных тренировок могут практически из любого смертного сделать Мастера Голоса, но у меня… у нас нет времени. Сила Мираака растет, в то время как мы топчемся на месте. - Однако, Мираак, кажется, не так уж и спешит покончить с нами, - заметила Алесса. - Я не понимаю, почему он ничего не предпринимает, - признался Алдуин. – На его месте я бы уже давно избавился от любых помех на своем пути. - Из этого следует только один вывод – мы ему не помеха. - Или же он строит планы по нашему уничтожению. Алесса покачала головой. - Вряд ли. В своем высокомерии он представляет нас назойливыми насекомыми, иногда отвлекающими внимание, но в целом ничем не мешающими. И он не тронет нас до тех пор, пока мы не будем представлять прямую угрозу, - девушка вздохнула и сделала несколько глотков. - А как вообще можем мы угрожать… человеку, который здесь, в Нирне, неуязвим, а в Апокрифе имеет на своей стороне Хермеуса Мору? - Однако, помощи нам все равно ждать неоткуда. Я хочу сказать, что, сидя сейчас здесь и рассуждая, мы просто тянем время, никак не решая проблему. Вместо того, чтобы начать действовать… Действовать, а не бояться, - прежнее наваждение вдруг снова охватило Алдуина, речь стала сбивчивой, и, поддавшись искушению, он во второй раз за вечер потянулся к Книге. - Нет! – Алесса дернулась и вовремя перехватила его руку, вцепившись в запястье. – Не… не сейчас. От её прикосновения Алдуин вздрогнул и резко отдернул руку. Его обуяла злость – не на девушку, остановившую его, а на самого себя. Он считал, что может сопротивляться этой трижды проклятой Книге, и до последнего момента вполне справлялся с этой задачей. Впрочем, в последние дни это давалось ему тяжелей… Но всё же давалось. Словно прочитав его мысли, Алесса негромко сказала: - Не пытайся винить себя, - лицо её сейчас не выдавало истинных эмоций, но тревогу в голосе девушка скрыть не смогла. – Вряд ли найдется хоть один человек, который мог бы противостоять силе артефактов даэдра. К тому же, ты держишь Книгу слишком близко к себе. Она… мешает тебе. - Мешает… - Алдуин усмехнулся. – Ты веришь в сны, Алесса? Девушка посмотрела на него оценивающе, словно прикидывая, как лучше ответить. - Раньше не верила, - медленно произнесла она. - А теперь? - Теперь мне пришлось изменить свое отношение ко многому, - серо-зеленые глаза пристально изучали Алдуина, будто хотели увидеть его мысли. – Но в последнее время я избавлена от ночных путешествий по Апокрифу. - Значит, твои ночные кошмары нашли новую жертву, - Алдуин кисло улыбнулся. – Что видела в своих снах ты? Алесса передернула плечами и поежилась. - Каждый раз одно и то же. Или примерно одно и то же. Один раз я падала, - при этих словах Алдуин вздрогнул, но Алесса этого, кажется, не заметила. – Но чаще всего я просто встречала Мираака… и просыпалась, - она повертела в руках бутылку и как-то нервно и быстро сделала несколько больших глотков. – А что видишь ты? Алдуин помрачнел. - Я вижу смерть, - резко ответил он. - Каждую ночь. Коридоры, щупальца, драконы, книги… и смерть. - Мою или твою? – уточнила Алесса таким будничным тоном, словно речь шла о погоде или обеденном меню. - Нашу. Как тогда… как перед гробницей Валока. - И это тревожит, - это был не вопрос, и Алдуин промолчал. – Но ведь в гробнице всё было иначе, верно? Мы уже убедились, что эти сны не сбываются. Алдуин угрюмо пожал плечами. Он сам не хотел верить в эти сны. И, наверное, не верил бы, не будь они такими яркими. Будто живыми. - Неважно, - бросил он нарочито равнодушным тоном. – Всё это неважно. В конце концов, сны – это лишь отражение наших мыслей, а не предсказание будущего, - слова звучали фальшиво, и он прекрасно понимал это. Как и Алесса. - Важно, - мягко сказала она. – Вот только я не смогу ни помочь тебе, ни убедить в чем-либо. Потому что я просто боюсь, - она криво улыбнулась. – Боюсь того же, что и ты, - Алдуин уже открыл было рот для того, чтобы сказать, что он ни слова не говорил о страхе, но Алесса продолжила, не дав ему возможности перебить её. – А когда я боюсь… я иду за советом к более мудрым, - она подняла на него невинный взгляд, и Алдуин фыркнул. - Отличный намек, Алесса. Совсем тонкий. Девушка ни капли не смутилась. - Он твой брат. Ты не можешь избегать его вечно. - Я и не избегаю. - Ага, и не врешь, - кивнула Алесса. Она уже допила свою бутылку меда, и речь её стала торопливой и настойчивой, а в глазах появился неестественный блеск. – Я понимаю, что ваша последняя встреча проходила… не при самых дружеских обстоятельствах, но теперь, кажется, самое время помириться. Алдуин поморщился. - Не стоит так тревожиться о моих родственных чувствах. Глаза Алессы сузились. - Я думаю не только о тебе, но и Паартурнаксе. - И лжешь не хуже меня. Ты настолько беспокоишься о моем младшем брате, что за неделю ни разу не поднялась на Глотку Мира. Щеки Алессы слегка порозовели, выдавая смущение, но она быстро нашлась, что ответить. - Потому что он ждет тебя, а не меня. Алдуин почувствовал легкий приступ раздражения. - Послушай, если ты затеяла весь этот разговор для того, чтобы прочесть мне нотацию… - Можешь назвать меня занудой, но хотя бы признай, что я права. Ты сидишь здесь и упиваешься своими страхами и слабостями и никак не можешь найти в себе силы переступить через свои никому не нужные принципы, гордость и глупое высокоме… - Хватит, - Алдуин сжал руки в кулаки так, что хрустнули костяшки пальцев. Алесса смотрела на него с вызовом, которого он никогда прежде не видел в её глазах, но, как ни странно, именно этот взгляд и читающееся в нем бесстрашие уняли подступающую ярость. – Хватит, - повторил он уже спокойнее. – Ты зануда, а я глупый гордец с глупыми гордыми принципами. Довольна? Долю секунды Алесса молча смотрела на него, а потом вдруг расхохоталась – громко и заразительно. Алдуин тщетно попытался спрятать улыбку, но у него это не вышло. Какое-то время они сидели молча, погруженные каждый в свои мысли. Алесса бездумно вертела в руках пустую бутылку, по-прежнему улыбаясь чему-то, и Алдуину в голову вдруг пришел вопрос, который давно вертелся у него в мыслях, готовый вот-вот сорваться с языка. - Ты когда-нибудь совершала необдуманные поступки? - он озвучил этот вопрос прежде, чем успел хорошенько обдумать его формулировку, но Алесса, мгновение поразмыслив, безошибочно догадалась, о каком поступке идет речь. - Это завуалированный вопрос о том, было ли спасение твоей жизни в Совнгарде необдуманным поступком? – глаза её сузились, и в них мелькнул бесовский огонек. Алдуин усмехнулся. - Попробуй пить перед каждым походом в какую-нибудь гробницу. Так ты, кажется, лучше соображаешь. - Или ты просто разучился задавать хитроумные вопросы. - Это всё потому, что с тобой я стал глупым, гордым и далее, далее по списку. - Ты был таким и раньше. - Завязывай с оскорблениями и отвечай на вопрос. Алесса скорчила недовольное лицо. - Честно говоря, у меня было мало времени обдумать свое решение. - То есть… - Алдуин прищурился, стараясь говорить так, чтобы в голосе не чувствовалось волнения. – То есть, ты жалеешь? - Этого я не говорила, - она отвернулась от него, уткнувшись глазами в пол. Взгляд её посерьёзнел, но она всё также улыбалась, только теперь улыбка казалась печальной. – Гормлейт, наверное, до сих пор считает, что я поступила неправильно, оставив тебя в живых, потому что я шла туда… - она запнулась, подбирая слова. - Чтобы покончить с моей тиранией, - подсказал Алдуин. - Верно, - Алесса кивнула. – И по её мнению, не выполнила… не довыполнила своё предназначение. Но… - она подняла голову, и его холодные глаза встретились с её серо-зелеными. – Но я не жалею, - выдержав долгий взгляд Алдуина, Алесса встала и направилась к двери. Там она остановилась и снова повернулась к бывшему дракону. - Я могла бы задать тебе аналогичный вопрос, - медленно сказала она, нервно покусывая нижнюю губу. – Но не буду. - Боишься услышать ответ? - Алдуин криво усмехнулся. – Не бойся, я знаю твой вопрос, - Алесса стояла на пороге, ожидая продолжения, и Алдуин, удивляясь самому себе, легко пожал плечами и произнес: - Нет, я не жалею о том, что не смог убить тебя в Совнгарде. Несколько секунд Алесса ещё стояла в дверях, словно обдумывая сказанное Алдуином, а потом, улыбнувшись, быстро ушла, оставив Алдуина наедине со своими мыслями. Он сидел, неподвижным взглядом уткнувшись в одну точку. Сон его окончательно прошел, но Алдуин не особо расстраивался – бессонница была, пожалуй, лишь немногим хуже порядком надоевших ему ночных путешествий по Апокрифу. Теперь из головы его упрямо не шли слова, сказанные Алессой. Он пытался вытолкнуть их оттуда, заставить себя подумать о чем-то другом, но любая мысль, даже абсолютно посторонняя, неясным образом возвращала его к исходным размышлениям. Вопрос, который он задал Алессе, вертелся у него на языке уже давно, но задать его раньше бывший дракон отчего-то не решался. «Ты не хотел слышать неверный для тебя ответ», - подсказал ему внутренний голос, и Алдуин с досадой подумал, что это правда. Мотивы поступка девушки в Совнгарде по-прежнему виделись Алдуину как-то смутно, но он уже и не пытался их понять. В конце концов, он вообще много чего не понимал в последнее время… И, может быть, ему и правда был нужен совет «более мудрых». Обхватив голову руками, Алдуин устало потер виски. Сны, Апокриф, Мираак, Паартурнакс, Алесса – все эти мысли слиплись в один бессвязный комок, из которого невозможно было вычленить что-то разумное, и Алдуину начало казаться, что его голова вот-вот лопнет. В несколько больших глотков осушив бутылку меда, он оставил её на столе и резко поднялся. Он не задумывался, куда он идет – ему хотелось выбраться из этих серых стен, и ноги сами несли его. Он шел быстро, не заботясь о том, что Седобородые услышат, что он бродит по Храму ночью, но миновав один поворот, он вдруг резко остановился у двери, ведущей в комнату Алессы, и прислушался. Из-за стены не доносилось ни звука, и, не успев подумать, зачем он это делает, Алдуин толкнул дверь и тихо скользнул в комнату. Алесса спала. Судя по её безмятежному виду, она вряд ли бродила сейчас среди бесчисленных книг в Царстве Знаний, и Алдуин невольно ей позавидовал. Осторожно приблизившись к спящей, Алдуин замер, глядя на девушку так, словно видит её впервые. Сон разгладил складку у неё на лбу, появляющуюся всякий раз, когда Алесса хмурилась (а хмурилась она часто), и Алдуин вдруг увидел перед собой не воительницу, а слабую девушку, на хрупкие плечи которой свалилось слишком много бед. Впрочем, Алдуин как никто другой знал, что слабость Алессы обманчива. Перед его мысленным взором тут же возникла непрошеная картина – Совнгард и Алесса с мечом в руках. Не беззащитная девушка, а Драконорожденная, готовая пожертвовать собой, ради того чтобы спасти мир. Спасти от него, Пожирателя Мира. Алдуин легонько тряхнул головой, отгоняя прочь это виденье. Сейчас ему как никогда раньше не хотелось ворошить те события. Алесса пошевелилась, и бывший дракон рефлекторно отступил на шаг назад. Девушка, однако, спала крепко и присутствия незваного гостя явно не чувствовала. Правая рука её лежала поверх одеяла, и Алдуин заметил широкий, похожий на след от ожога, шрам, тянущийся от плеча почти до самого запястья. Не отдавая себе отчета в том, что он делает, Алдуин, затаив дыхание, осторожно дотронулся до него кончиками пальцев. Веки девушки чуть дрогнули, но глаз она не открыла, и, облегченно выдохнув, Алдуин сделал ещё шаг назад, продолжая неотрывно смотреть на Алессу. Волосы её, днем чаще всего стянутые в тугую косу, сейчас разметались по подушке, и Алдуин с трудом подавил в себе искушение прикоснуться к ним. Наваждение, охватившее его, было едва ли не сильней притяжения Книги, и бывший дракон отпрянул от Алессы, испугавшись собственных желаний. Не отводя взгляда от спокойного, умиротворенного лица девушки, он медленно попятился к двери и выскользнул в коридор. Затем воровато огляделся, испытывая смутное чувство стыда, смешанное с чем-то ещё, ему неясным, и поспешил прочь. Мысли его странным образом начали проясняться, и твердым шагом он направился к выходу на внутренний двор. Кто-то, кажется, Борри (а может, Эйнарт или Вульфгар?) медитировал в большом зале, но Алдуин проскользнул мимо, не обратив на старика внимания. Морозный ночной воздух заставил его вдохнуть полной грудью, и губы сами собой растянулись в улыбке. Алесса говорила, что путь на Глотку Мира сложней, чем сюда, на Хротгар, но это Алдуина не тревожило. Его ту’ум был слаб, и Крик из трех Слов Силы выходил у него порой не сильней, чем у Алессы, когда она использовала всего одно Слово… Но всё же он был, и резких горных ветров Алдуин мог не опасаться. Он шел быстро, хотя и знал, что по мере приближения к Глотке Мира его уверенность значительно снизится. Раз за разом прокручивал он в голове разговор с Алессой, всё больше убеждаясь в том, что девушка, возможно, понимала его лучше, чем он сам себя. Впрочем, тот, к кому он сейчас направлялся, понимал ещё больше. Когда основной подъем был преодолен и впереди показались знакомые очертания, Алдуин замедлил шаг, тщетно пытаясь унять громко стучащее сердце. Ветер здесь поутих, словно растратил все свои силы на пути к вершине, и природа вокруг дышала безмятежным спокойствием. Паартурнакс сидел на Стене – бессменный и одинокий страж самой высокой горы во всем Тамриэле. Взгляд его был устремлен куда-то вдаль, словно дракон и не заметил пришедшего к нему гостя, однако, Алдуин понимал, что это не так. Паартурнакс знал о его приходе заранее и, что было хуже, чувствовал сейчас его напряжение. На секунду остановившись, словно вдруг запнувшись, Алдуин изобразил на лице подобие улыбки, не надеясь, впрочем, что она скроет истинные эмоции, и нарочито медленным шагом двинулся к Стене. Там он опустился на снег и, прислонившись спиной к холодному камню, расслабленно вытянул уставшие ноги. Паартурнакс молчал, и хотя Алдуин и не ждал от брата бурных и восторженных приветствий, царящее безмолвие нервировало его. - Узнаешь меня, брат? – Алдуин попытался сделать так, чтобы голос его звучал насмешливо и непринужденно, но, кажется, у него это плохо вышло. – Прости, что я не такой, каким ты привык меня видеть, - он развел руками с притворной досадой. – Наш отец проявил неслыханную щедрость, и, как ты уже заметил, я пал жертвой его великодушия. Слова эти вырвались у него сами собой, и хотя Алдуин прекрасно понимал, что звучат они как речь капризного, обиженного ребенка - глупо и нелепо – он не мог остановиться и заставить себя замолчать. Образы Алессы, Мираака, Седобородых, которые совсем недавно занимали большую часть мыслей бывшего дракона, теперь померкли, и казалось, что все те эмоции, которые он тщательно прятал всё это время под маской холодного равнодушия и едкого сарказма, сейчас разом обнажились и вырвались наружу. Паартурнакс, его брат, сидел напротив него – по-прежнему сильный, по-прежнему вольный подняться ввысь, оставив далеко внизу землю, города и людей, - и при взгляде на дракона чувство собственной ущербности, о котором Алдуин постепенно забывал в обществе Алессы, вернулось вновь. - Давай же, скажи хотя бы, что ты скучал по старшему брату. Паартурнакс молчал, не сводя при этом внимательного, немигающего взгляда с бывшего дракона, и Алдуин почувствовал подступающую волну раздражения. - Паартурнакс. Услышав своё имя, дракон словно вздрогнул. Расправив широкие крылья, он поднялся в воздух и, прежде чем бывший Пожиратель Мира успел вновь подумать о своей неполноценности, опустился на снег в метре от Алдуина. - Я ждал тебя, Алдуин, - он произнес эти слова на драконьем, и Алдуин почувствовал, как губы его сами собой растягиваются в улыбку. Которую он, впрочем, тут же превратил в усмешку. - Надеюсь, я сейчас не отвлек тебя от важных дел, - сказал он, смакуя каждое слово, произносимое им на языке, который навсегда должен был остаться для бывшего дракона родным. – Я долго выбирал время для визита, честно. И если бы не Алесса, то я не осмелился бы потревожить твой покой и помешать медита… - Иными словами, если бы не Довакин, ты бы ещё долго и безуспешно пытался преодолеть собственные внутренние разногласия и перешагнуть через гордыню и сомнения, - ровным, почти бесстрастным голосом перебил его Паартурнакс. Дракон смотрел на Алдуина пристальным, немигающим взглядом, и, не выдержав его, Алдуин отвел взгляд. «Будь ты проклят, Паартурнакс, - в сердцах подумал он. – За свою нечеловеческую проницательность и древнюю, как мир, мудрость» Пересилив себя, Алдуин вновь поднял взгляд на брата. Понимая, что дракон видит его насквозь, замечая всю ложь и все слабые места, он сменил тактику. - Ты прав, - просто согласился он. – Я имею в виду, насчет внутренних разногласий, гордыни, сомнений… И всегда был прав, - и он улыбнулся, вдруг осознав, что говорит правду, и почувствовав от этого невероятное облегчение. При всей своей проницательности, дракон вряд ли ожидал от старшего брата резкой честности, и на мгновение Алдуину показалось, что в глазах Паартурнакса мелькнуло что-то похожее на удивление. Но когда в следующую секунду дракон заговорил, в голосе его звучало прежнее непоколебимое спокойствие, выработанное веками. - Ты слишком быстро и слишком легко расписываешься в собственных слабостях и бессилии. Алдуин пожал плечами. - Может быть, это от того, что я лишился своего всесилия? Взгляд Паартурнакса потяжелел. - Им ты никогда и не обладал. Ты был первым среди равных… но не более. И если бы ты понял это раньше, то, возможно, сейчас всё было бы иначе. Алдуин мрачно посмотрел на Паартурнакса. Он бы многое мог сказать брату в ответ, но чувствовал, что делать этого не стоит. Мысленная связь и так позволяла дракону видеть и понимать слишком многое из того, что сам Алдуин считал явно лишним и хотел бы не показывать, а разговор, который непременно последовал бы за ответом, не привел бы ни к чему хорошему. И Алдуин, с трудом подавив желание сказать брату что-нибудь вызывающее и грубое, произнес, стараясь придать своему голосу то же спокойствие, что неизменно звучало в голосе Паартурнакса: - Я пришел мириться, брат, а ты будто специально испытываешь моё терпение, которым я никогда, как ты знаешь, и не отличался, - Паартурнакс молча смотрел на него, и хотя взгляд его по-прежнему ничего особо не выражал, Алдуин вдруг почувствовал себя уверенней. – Я сомневаюсь, что ты ждешь от меня извинений, - он покачал головой. - В конце концов, виноват не только я, и ты это понимаешь, - он сделал паузу, тщательно обдумывая каждое слово. – Просто моей вины было больше. Но жажда власти у нас в крови, и стоит ли объяснять тебе, как тяжело её побороть? – Алдуин криво улыбнулся. – Просто ты смог её побороть, а я нет, вот и всё. Я оказался слабей, и теперь признаю это. Признаю, но не прошу прощения. - Я и не жду от тебя извинений, - отозвался Паартурнакс спокойно. – Прошлое ушло, и не стоит искать его следы. Ты пришел сюда не для этого. Ты не нуждаешься ни в прощении, ни даже в советах. И я не смогу указать тебе твой путь. Но смогу выслушать. Алдуин кивнул и ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. А потом начал говорить – медленно и спокойно, не упуская ничего. Он рассказал брату всё, начиная с побега от Седобородых и заканчивая тем, что произошло в гробнице Валока. Паартурнакс слушал, не перебивая и не двигаясь с места. Весь он словно обратился в каменное изваяние. Когда Алдуин закончил, дракон ещё долго молчал и лишь спустя несколько долгих минут, показавшихся Алдуину вечностью, произнес. - Твои тревоги естественны. Я много думал о том, что произошло, и чем это обернется, но вряд ли хотя бы одна моя мысль верна. Никто не может видеть замыслы аэдра. Даже мы. - Акатош говорил о новой опасности, - Алдуин задумчиво посмотрел вдаль. – Значит ли это, что я вернулся сюда, только ради того чтобы убить Мираака? - Вряд ли. - Но, тем не менее, сделать это придется мне, - Алдуин невесело усмехнулся. – Алесса не может теперь просто появиться в Апокрифе и побродить там. Думаю, об этом ты знаешь. - Знаю. Но разве ты правда полагаешь, что Алесса останется здесь, в то время как ты отправишься к Хермеусу? Алдуин вздохнул. - Нет, - он вспомнил решимость в глазах Алессы, появляющуюся всякий раз, когда нужно было действовать на свой страх и риск, и покачал головой. – Нет... Она считает это своим бременем… и никто и ничто не сможет её остановить или хотя бы переубедить, - уголки его губ дрогнули. – Но тогда моему сну суждено сбыться. - Твой сон – лишь отражение твоих собственных опасений. Никому не дано предвидеть будущее. - Думаю, отец его видит. Хотя бы частично… Но мне от этого нисколько не легче. - Ты пытаешься заглянуть вперед. Не стоит. Алдуин усмехнулся. - Не стоит искать следы прошлого, не стоит заглядывать в будущее… Предлагаешь жить так, будто этот день последний, чтобы когда-нибудь уж точно не ошибиться? - Не совсем так… Но тоже верно, - невозмутимо отозвался Паартурнакс. – Не нужно искать нити своей судьбы, чтобы слепо им последовать. Иди тем путем, который кажется тебе верным, а не тем, на который тебя пытаются столкнуть твои страхи и предчувствия. - А ты совсем не изменился. Всё те же речи, в которых больше философии, чем смысла… Но на этот раз я тебя понял. Помни о словах отца, об опасности и искуплении… Но иди своей дорогой. Верно? - Примерно… Примерно да. Алдуин улыбнулся. Солнце уже поднималось, обещая ясный день, но возвращаться на Хротгар Алдуину не хотелось. Он знал, что Алесса догадается о том, где он, и не станет поднимать панику. Подняв взгляд на брата, он хитро прищурился. - Раз уж я не отвлекаю тебя от важных дел… То, значит, теперь твоя очередь поведать мне о том, что произошло после того, как… после моей формальной смерти, - и, вытянув ноги, он уселся поудобнее, приготовившись провести ещё несколько часов на Глотке Мира.