Мы встретимся в Совнгарде

Тот, кто идет по осколкам, Не упадет, ведь не скользко. Бейте еще, так даже легче нам устоять. (Черный Обелиск – Оборона)

Он не знал, как долго он просидел на Глотке Мира – вершине, на которой когда-то, многие сотни лет назад Феллдир, сражаясь из последних сил, отправил его в будущее. И на которой он совсем недавно, в этом самом будущем, впервые сразился с Довакином. Теперь время словно остановилось, потеряв свое значение и назначение. Как и события прошлых лет, оно утратило смысл. С неба, уже темнеющего и мрачного, посыпался мелкий, похожий на крупу снег. Ветер кружил его, и он оседал на одежде и волосах, летел в лицо и за шиворот – настойчиво, навязчиво, будто хотел пролезть куда-то под кожу. Алдуин не замечал его. Он смотрел в одну точку, прямо перед собой – смотрел и ничего не видел. Он не хотел видеть. Его подсознание словно возвело вокруг себя стены, преграды, которые не позволяли боли прорваться внутрь. Горькое осознание случившегося, горе, отчаяние, гнев и чувство безысходности бились в невидимые стены, и какая-то часть разума Алдуина желала, чтобы боль и все эмоции, идущие с ней в одном комплекте, сломали барьеры. А какая-то часть боялась. В немом, безжизненном оцепенении он сидел на коленях на снегу, и та часть разума, которая боялась боли, билась в истерике, пытаясь заставить бывшего дракона встать с места. И когда она наконец-то, после того, как на гору опустилась глубокая ночь, взяла верх над телом Алдуина, тот поднялся. Взгляд его заметался по вершине, тщетно пытаясь миновать то, что вторая часть разума видеть не хотела, но в бессилии замер. Остановился на том, что было прямо перед ним. На скелете. Осознание произошедшего первым преодолело барьер. Оно рухнуло на плечи Алдуина и расположилось там, как тяжелый, непомерный груз. Сжав руки в кулаки до побеления костяшек, Алдуин смотрел на то, что осталось от Паартурнакса, на то, во что превратил его брата Мираак. Смотрел, и пустота черной дырой расползалась в его душе, не оставляя места для других чувств. Груда костей. Алдуин еще долю секунды не отрывал от нее взгляда, а потом отвернулся – резко и порывисто, так, что перед глазами вдруг заплясали черные точки, а голова закружилась. Больше не оборачиваясь, он сделал шаг, потом еще один. А потом стал медленно, пошатываясь, спускаться. Его брата здесь больше не было. Он умер, а вместе с ним умерла и Глотка Мира. *** Когда он добрался до Хротгара, ночь уже уступала свои владения первым лучам рассвета. Они робко пробивались сквозь тяжелые, нависавшие здесь как-то особенно близко облака, настойчиво, но пока тщетно пытаясь коснуться высоких каменных стен. Пересекая знакомый двор, Алдуин рефлекторно подобрал с земли Книгу, которую Алесса то ли из забывчивости, то ли из нежелания не забрала с собой, оставив лежать на снегу. Стиснув в одной руке Книгу, а другой резко дернув за ручку, Алдуин распахнул дверь, отозвавшуюся болезненным скрипом, и вошел внутрь Храма, не глядя по сторонам. До этого он не думал, куда идет, но сейчас, оказавшись здесь, с холодной ясностью, не тратя время на размышления, направился вниз. Знакомый коридор встретил его полутьмой и прохладой, заставившей Алдуина, к которому вернулись ощущения, поежиться. Дверь в конце коридора была закрыта, но теперь это не было для бывшего дракона помехой. Тускло блеснула отмычка в отсвете факелов, щелкнул старый замок, и Алдуин скользнул внутрь. И тут же, скорее рефлекторно, чем полностью осознанно пытаясь защитить себя, закрыл её той же отмычкой. Обстановка комнаты не изменилась, и Алдуин заторможенно приблизился к кровати, механически, словно двемерский механизм, переставляя ноги. Он не хотел думать. Не хотел, но мысли жалили его, как сотни ядовитых насекомых. От этого не было противоядия - Алдуин знал это и не ждал облегчения. Он ждал боли и, казалось, был готов к ней, но только когда она пришла, понял, что ошибался. Она нахлынула на него, сметая на своем пути все подсознательные барьеры. Как огромная, неестественно огромная волна, она захлестнула Алдуина, превратив в раненого зверя, и, вскочив с кровати, он заметался по комнатке, разнося в щепки единственный здесь низкий столик и старый колченогий стул. Никогда еще прежде не приходилось ему чувствовать ничего подобного, и никогда еще прежде он не терял над собой контроля настолько. Волна эмоций и боли отступила также быстро и резко, как и пришла. Боль подожгла черную бездну пустоты в душе, углубляя раны, а потом сменилась опустошением – тяжелым, придавливающим к земле. Шатаясь, как последний пьяница, Алдуин вновь добрел до кровати, по счастливой случайности оказавшейся каменной, и без сил опустился на нее, закрыв лицо трясущимися руками. Сколько он просидел так – час, два или целые сутки, - сказать Алдуин не мог. Через какое-то время он провалился в тревожный, тяжелый сон, а когда проснулся, вокруг по-прежнему была темнота и тишина. Ощущая неприятное покалывание в затекших конечностях, Алдуин поднялся и заходил по комнате, но вскоре сел на пол, подтянув под себя ноги. Непрошеные мысли заползали в голову, вновь и вновь отравляя своим ядом, и Алдуину казалось, что голова его скоро разлетится на части. Закрыв глаза, он помассировал виски. Он не знал, что делать дальше. Впервые он почувствовал, что находится на грани отчаяния. Все усилия, все попытки помешать жадному до власти жрецу казались теперь жалкими и бессмысленными. Выступая против Мираака, они переходили дорожку Хермеусу, а что они могли противопоставить силе даэдра? Нас двое против одного Драконорожденного. Голос Алессы в его голове прозвучал так явно, что Алдуин вздрогнул. А потом нервно рассмеялся. - Против одного Драконорожденного и одного Принца Знаний, - прошептал он в пустоту. Потом облокотился спиной о стену, затылком упираясь в холодный камень, и снова забылся чутким, беспокойным сном. Во сне ему слышались шаги. Тихие, осторожные – как у воришки, забравшегося ночью в чужой дом. Слух обычного человека вряд ли уловил бы их. Шаги стали чуть громче и наконец замерли где-то совсем рядом. Сон? Глухо застонав, Алдуин открыл глаза. В коридоре кто-то был, и не требовалось даже двух попыток, чтобы догадаться, кто именно. - Алдуин. Медленно и неохотно бывший дракон повернул голову и молча уставился на Алессу пустым, бесстрастным взглядом. Стоя за закрытой дверью, девушка нетерпеливо смотрела в маленькое решетчатое окно. - Может, откроешь? Алдуин не произнес ни слова и не сдвинулся с места. - Ладно, справлюсь сама. Лицо Алессы исчезло из окошка, и через мгновение за дверью звякнули отмычки. Губы Алдуина невольно дрогнули и растянулись в слабой полуулыбке – впервые с тех пор, как он спустился с Глотки Мира. Справившись с многострадальным и уже порядком истерзанным замком за пару минут, Алесса, держа в одной руке тарелку, а в другой – бутылку знакомого безвкусного вина, ногой захлопнула дверь и остановилась, оценивающе рассматривая комнату. - Если ты пришла выразить мне свои соболезнования, то тебе лучше уйти, - исподлобья глядя на девушку, глухо сказал Алдуин. - Как видишь, я не готов принимать гостей. Алесса словно не слышала его. Отодвинув в сторону сломанный стул, она невозмутимо опустилась рядом с Алдуином на пол и подтолкнула к нему тарелку. - Не всякую беду можно пережить в одиночестве, - она устало посмотрела на него, но, упорно избегая взгляда девушки, бывший дракон не повернул головы. - Ведь ты не каменный, Алдуин. Тебе больно, и это… - она запнулась. – Это естественно для… людей. Алдуин болезненно поморщился. - Избавь меня от своего сочувствия. Алесса вздохнула, но продолжать, к удивлению Алдуина, не стала. Кивнув на тарелку, она негромко сказала: - Тебе нужно поесть. Ты сидишь здесь уже двое суток. - Двое суток? - Алдуин наморщил лоб, словно пытаясь что-то вспомнить. – Мне казалось, прошла целая вечность. Ничего не сказав, Алесса откупорила бутылку, наморщив нос, понюхала горлышко и протянула вино Алдуину. Тот лишь слабо качнул головой. - Я думаю, тебе это нужнее. Если ты помнишь, для меня алкоголь бесполезен. - Именно поэтому я и предлагаю его тебе, - девушка вытянула ноги и расслабленно прислонилась спиной к стене. – Мне нужна свежая голова. Алдуин бросил на девушку хмурый, подозрительный взгляд, но противиться не стал. Взяв бутылку, он сделал несколько глотков – скорей из уважения к Алессе, чем из желания выпить. Вино нисколько не изменилось с тех пор, как Алдуин пробовал его в последний раз, но после меда, которым бывшего дракона не раз щедро потчевал Гловер, казалось излишне кислым и неприятным на вкус. Отставив в сторону бутылку, Алдуин потянулся к орехам и сыру – излюбленный напиток Седобородых вызвал острое желание чем-то его закусить. - Зачем ты пришла? – с трудом проглотив суховатый сыр, Алдуин покосился на Алессу. Девушка сидела неподвижно, прикрыв глаза. - Отвлечь меня? Разделить горе? Алесса ответила не сразу, а когда заговорила, голос её звучал утомленно. - Не отвлечь и не разделить с тобой горе, хотя и то, и другое тебе необходимо, - она открыла глаза и, заметив протестующий взгляд Алдуина, устало подняла руку. – Не отрицай. Я не хочу с тобой спорить. Беда у нас общая, но времени для скорби нет. Алесса повернулась к Алдуину, и только сейчас он заметил, насколько изможденной выглядела девушка. Светлые волосы были стянуты в неаккуратный, растрепанный хвост, глаза покраснели и опухли, и под ними залегли темные круги. Не сводя взгляда с Алдуина, Алесса привычным, безотчетным движением сжала искалеченные пальцы в кулак и тут же разжала. И снова сжала. - Болят? – дожевывая черствый сыр, Алдуин кивком указал на руки девушки. Та опустила глаза и покачала головой. - Нет, - она повернула руки ладонями вверх, разглядывая уродливые рубцы. – Уже нет. Она замолчала, и на какое-то время комната погрузилась в тишину. Алдуин смотрел на Алессу, ожидая, что та заговорит, но девушка, казалось, передумала продолжать диалог. Она устало, без эмоций смотрела куда-то в пол. Алдуин не выдержал первым. - Зачем ты пришла? – повторил он негромко, пытаясь смягчить резкие нотки в своем голосе. Оторвавшись от изучения пола, Алесса нервно потеребила выбившуюся из небрежного хвоста светлую прядь. - У нас есть одно неоконченное дело, - наконец глухо сказала она. Алдуин скривился. - Кажется, в одном из слов ты допустила ошибку. В серо-зеленых глазах Алессы на мгновение промелькнуло удивление, а потом они недобро сузились. - Ладно, - она тряхнула головой, и непослушная, спутанная прядь упала на лицо. – Ладно. У меня есть одно неоконченное дело. - Ммм, не совсем то, что я имел в виду… Вернее, совсем не то, - на этот раз удивление девушки было не секундным, и, поймав её взгляд, Алдуин спокойно пояснил: - У нас есть одно провальное дело. Одно безнадежное, бессмысленное, бесполезное дело. Алесса медленно, но упрямо покачала головой. - Все это не исключает его неоконченности. Алдуин фыркнул. Какое-то внезапное, нервозное раздражение вдруг захватило его в свои стальные тиски, сдавливая и вытесняя остальные чувства, и он с трудом усидел на месте. - Ты видела, на что способен Мираак. Наши попытки одолеть его выглядят слишком жалкими, - он быстрым, почти лихорадочным жестом взъерошил волосы, открывая бледное, осунувшееся лицо, и глубоко вздохнул. – Он просто убьет нас, и тогда наше великое и бесспорно благородное дело будет по-прежнему неоконченным, а мы - мертвыми. - Разве ты боишься смерти? Тон Алессы был таким, словно девушка спрашивала бывшего дракона о погоде на завтра. Алдуин, только что сделавший большой глоток из темно-зеленой бутылки, поперхнулся вином и закашлялся. - Что? Я… – он нервно усмехнулся, вытер губы тыльной стороной ладони и покачал головой. – Что бы я ни говорил тебе до этого, но я не отношу себя к категории простых смертных, и взгляд на саму смерть у меня… несколько иной, - болезненная, тусклая улыбка промелькнула на его лице и тут же угасла. – Умирать во второй раз не так страшно, как в первый, Алесса. Девушка помолчала, а потом из ее груди вырвался неестественный смешок. - Надеешься, что тебе дадут третий шанс? - Надеюсь, что нет, - спокойно отозвался Алдуин. – Иначе, боюсь, моей следующей оболочкой может стать тело злокрыса, - он снова взял бутылку с вином, которое после выпитой половины перестало казаться противным, и, чуть поморщившись, вытянул затекшие ноги. – А ты, Алесса? Ты боишься смерти? Прерывисто вздохнув, девушка опустила глаза и вновь рефлекторно сжала руки в кулаки. Костяшки пальцев при этом жалобно хрустнули. - Я видела, что меня ждет после смерти, - медленно произнесла она. – Раньше я боялась… Но боялась не боли, а неизвестности. Все мы страшимся неизвестности, - она тряхнула головой, и непослушная светлая прядь опять упала ей на лицо. – А теперь я не боюсь... Или делаю вид, что не боюсь. - Совнгард, - Алдуин невесело усмехнулся. - Именно. На губах Алдуина появилась мрачная, кривая улыбка, больше похожая на ухмылку. Бывший дракон отвернулся от Алессы, пытаясь скрыть эмоции. Залпом, в несколько больших глотков он осушил бутылку и отставил ее в сторону, краем глаза успев заметить внимательный взгляд девушки. - Я вижу, тебе там понравилось. Надеешься вернуться туда после смерти? - Я… - голос Алессы чуть дрогнул. – Я почти уверена, что смогу вновь увидеть Зал Славы. Алдуин хмыкнул. - Самоуверенная девочка. Алесса передернула плечами. - У меня нет видимых причин для сомнений. - А как же Ноктюрнал? – бывший дракон повернулся к девушке, буравя ее стальным взглядом. - Ты – воровка, слуга теней. Думаешь, за твою драконорожденность тебе простят прошлые грехи? В глазах Алессы мелькнул опасный огонек. - Я не даэдропоклонница, - сухо ответила она. – И я об этом уже говорила. Лишь трое из Гильдии обладают благословением Ноктюрнал. - Но я полагал… - Алдуин не договорил и нахмурился. - Я не вхожу в триаду Соловьев, - Алесса улыбнулась, заметив неподдельное удивление на лице бывшего дракона. – И не была в Сумеречной гробнице. - Я удивлен, - в голосе Алдуина послышался сарказм. – Выходит, раз в жизни у тебя все же получилось избежать неприятностей, а не попасть в самый их центр. - Раз в жизни, вот именно. Волею судьбы останавливать Мерсера мы отправились вчетвером, и когда пришло время вернуть Скелетный Ключ Ноктюрнал, в её Храм отправились только Бриньольф, Карлия и Векс. Я, должно быть, уже о них рассказывала. Алдуин кивнул. - А где была в это время ты? - Покинув двемерские руины, я вернулась в Рифтен. На этом настоял Бриньольф. - Ну надо же, - Алдуин покачал головой в притворном сожалении, а в глазах его при этом мелькнули знакомые насмешливые искорки. – В кои-то веки самая интересная часть приключения прошла мимо тебя. Не жалеешь? - Думаю, я уже наверстала упущенное, - уклончиво ответила девушка. – События последнего года позволили мне насладиться приключениями сполна. Алдуин бросил на Алессу очередной насмешливый взгляд, но говорить о том, что она вновь, как и тогда, в гробнице Валока, не ответила на прямой вопрос, не стал. В мозгу его, еще недавно заполненном только болью, теперь ожили и копошились мысли – как ядовитые змеи, они подползали к нему со всех сторон, отравляя своим ядом. - Ты не можешь отправиться в Апокриф, - глухо сказал он, меняя тему разговора. Насмешка исчезла из его голоса, и теперь в нем звучали боль и… отчаяние. – Ты помнишь то, что сказал Хермеус. А даэдра не разбрасываются словами. - У меня нет выбора, - тихо ответила Алесса. Уголки её губ поднялись в слабой улыбке, но в глазах застыла печаль. - У всех есть выбор, и когда-то, не так давно, но мне кажется, целую вечность назад… сидя в этой самой комнате взаперти, я уже говорил тебе это. Помнишь? – серые глаза Алдуина, которые сейчас, в полутьме, выглядели какими-то выцветшими, как-то недобро сузились.- А ты ответила, что иногда видимый нами набор альтернатив… - …лишь иллюзия, - закончила Алесса. – Я помню. И до сих пор не отказываюсь от этих слов. Моя, как ты выразился, драконорожденность – одновременно и дар, и проклятие. Это немалая сила… - девушка судорожно стиснула руки в замок. - А как известно, чем больше сила, тем больше и ответственность. Не отрывая полного тоски взгляда от лица бывшего дракона, Алесса сидела практически неподвижно, и Алдуин подумал, что девушка впервые выглядит такой несчастной. Ему вдруг отчаянно захотелось коснуться её сжатых пальцев, заправить за ухо вновь упавшую на лоб прядь светлых волос… Но вместо этого он вскочил с места и нервно заходил из угла в угол. - Ты не можешь пойти туда. - Я должна, - прошептала Алесса. - Ты ничего не должна, - рявкнул Алдуин. – Ни аэдра, ни даэдра, ни людям… Никому! Никому, слышишь? Он остановился посреди комнаты, чувствуя как раздражение, захватившее его слишком внезапно, начинает уходить, уступая место прежнему отчаянию. Девушка все также сидела на полу, молча глядя на Алдуина. Губы её дрожали, но когда она заговорила, голос звучал твердо. - Я должна, - повторила она тихо, но решительно. – Потому что если я этого не сделаю… если я хотя бы не попытаюсь, мир падет под гнетом Мираака. Это случится не сегодня и не завтра, но это случится. И ты это знаешь не хуже меня. Алдуин ответил не сразу. Повисшая в комнате тишина давила, мысли отчаянно метались в голове – слишком быстро, чтобы принять разумное решение. Он стоял, опустив руки, молча глядя на Алессу и понимая, что она права – понимая, но не желая признавать. - Ты останешься здесь, - наконец сказал он, и голос его прозвучал почти угрожающе. – Я пойду один. На лице Алессы не дрогнул ни один мускул. - Я так не думаю. - Ты, кажется, меня неправильно поняла, - Алдуин приблизился к девушке и опустился перед ней на корточки. – Я не спрашивал. Я сказал, что пойду один, и это не вопрос для обсуждения. - Я так не думаю, - невозмутимо повторила Алесса. – Мирааку нужна я. Я, а не ты. И это – мое бремя, - она взяла Алдуина за руку и тихонько сжала её в своих ладонях, отчего тот вздрогнул. Руки девушки были холодными… но приятными. – И с тобой или без тебя, но я сделаю это. Я совершу свой последний визит в Апокриф. Слово «последний» будто ножом резануло Алдуина. Несколько долгих секунд (а может, минут) он смотрел на Алессу, которая по-прежнему держала его за руку, а потом решение – такое простое и такое очевидное, что было странно, как он не додумался до него раньше – пришло к нему резко, неожиданно, обрушиваясь на голову, как глыба застывшего льда с Глотки Мира. - Ладно, - легко согласился он, и на лице Алессы мелькнуло удивление. – Мы вернемся туда. Вместе, - он улыбнулся. - Сегодня ночью. Алесса выпустила его руку, с подозрением глядя на бывшего дракона и явно пытаясь прочесть по его лицу хоть что-нибудь. Но Алдуин уже совладал с эмоциями. - Я хотела предложить тебе именно это, - медленно сказала она, не сводя с Алдуина напряженного взгляда. – Сегодня. - Сегодня, - эхом отозвался Алдуин. – У меня такое ощущение, что ты призываешь меня ступать по разбитому стеклу… - он криво усмехнулся. - Но тот, кто идет по осколкам, не поскользнется, верно? Алесса кивнула. - Убегать бессмысленно. Если мне суждено умереть этой ночью, то я хотя бы умру с осознанием того, что сделала все возможное. Не умрешь. Алдуин натянуто улыбнулся и, взяв с подноса еще один кусочек сухого сыра, стал методично жевать его, не чувствуя вкуса. - У меня есть просьба, - Алдуин кивнул на свой меч, лежавший рядом на полу. – Я знаю, что Седобородые не жалуют насилие, но все же я бы чувствовал себя уверенней, если бы кроме этого меча со мной был еще хотя бы кинжал. Или пара кинжалов. - Оружие я найду. - Под «найду» ты подразумеваешь «украду»? – уточнил Алдуин. Алесса поджала губы. - Я доверяю Арнгейру, но будет лучше, если он не узнает наших планов до тех пор пока… - она запнулась. – До тех пор пока мы не вернемся. Если вернемся, - Алесса поднялась. Она обвела глазами комнату и остановилась на Книге, валявшейся в самом углу, как ненужный мусор. Перехватив её взгляд, Алдуин покачал головой. - Она останется со мной. Хочу быть уверенным в том, что ты не сбежишь на свидание с Мирааком без меня. Алесса не шевельнулась. - Могу ли я быть уверенной в том же? Что ты не отправишься на поиски Мираака, пока я здесь ворую оружие? Губы Алдуина сжались в тонкую, бледную полоску. - Можешь. Он не надеялся, что Алесса поверит ему, но, измотанная последними событиями девушка не заметила перемены в его лице и молча кивнула. - Я вернусь через час. Она выскользнула в коридор размытой тенью, неслышной и незаметной. Алдуин чуть напрягся, прислушиваясь к ее шагам, и когда убедился, что они затихли вдали, быстро поднялся, в два шага пересек комнату и схватил Книгу. Прости, Алесса. Он приоткрыл Книгу, но на мгновение замер. Зная, что меч ему вряд ли пригодится, он все равно взял его и потом, сделав глубокий вдох, уткнулся взглядом в знакомые страницы. Ощущение перемещения в Апокриф было привычным, но приятней от этого не стало. Тошнота подступила к горлу, и, вывалившись на земли Царства Знаний, Алдуин ползком, почти ничего не видя перед собой, добрался до стены и там уселся, облокотившись на нее спиной и положив меч поперек колен. Он знал, что Хермеус найдет его сам. Это место было его домом, и Алдуин был уверен, что сегодня Хозяин не даст своему слуге увидеть гостя. Алдуин чувствовал это. Минуты тянулись медленно, лениво, словно насмехаясь над бывшим драконом. Он заставлял себя не нервничать и не думать о том, что случится, когда Алесса вернется в комнату и обнаружит там Алдуина, застрявшего меж мирами. Когда ему уже начало казаться, что он ошибся, что ничего не произойдет, и он опять попался в ловушку, темнота вокруг сгустилась. Алдуин прищурился, с трудом преодолев безотчетное желание вскочить с места. Тьма стала непроницаемой, почти осязаемой, и даже глаза Алдуина не различали в ней ничего. - Хермеус? Темнота молчала еще несколько долгих и мучительных минут, а потом из нее выплыло нечто. После рассказа Алессы Алдуин думал, что готов ко встрече с Хозяином Апокрифа, но оказалось, что здесь он точно ошибся. Из темноты на него смотрело огромное око, окруженное облаком щупалец и несметным множеством глаз, и от одного взгляда на это у Алдуина пересохло в горле. Око, лениво моргая, разглядывало бывшего дракона, и того внезапно охватило раздражение. Первенец Акатоша боится даэдра? Заставив себя отпустить рукоять меча, к которому рефлекторно рванулась рука, Алдуин сделал глубокий, расслабленный вдох. - Рад наконец-то видеть тебя, Владыка Знаний. Око моргнуло – так медленно, будто веко было неподъемно-тяжелым. - Сын Акатоша, - десятки пар маленьких глаз одновременно уставились на Алдуина, а щупальца потянулись вперед, но замерли в полуметре от лица бывшего дракона. – Для меня большая… честь видеть тебя в моих… скромных чертогах. Чем… Чем могу служить? Алдуин в упор посмотрел на даэдра. - Ты знаешь, зачем я здесь, - сухо сказал он. – Верно? Из бесформенного облака щупалец и глаз вырвался то ли вздох, то ли свист. - Верно, - око устало закрылось. И снова открылось. – Но разве я… Разве я не достоин… чести услышать это от… самого сына Акатоша? Алдуин стиснул зубы, стараясь унять яростное раздражение. Манера речи Хермеуса выводила его из себя, а последние слова вызывали тупую злость. Он видел, видел неприкрытую насмешку в каждом из десятков глаз – эти глаза потешались над его беспомощностью. В душе Алдуина вдруг вспыхнуло жгучее желание вскочить, схватить меч и успеть отрубить пару щупалец, прежде чем темнота накроет его, и он погибнет здесь, возле этой самой стены. Сцена эта возникла перед его глазами, как нечто навязчивое, и Алдуин с трудом усидел на месте. Он уже решил и решился. - Я озвучу свою просьбу, - улыбка искривила его губы, и любой оказавшийся рядом человек назвал бы её безумной. – Но поскольку ты знаешь, о чем я попрошу, ты должен сразу сказать свой ответ. Око успело моргнуть раз пять, прежде чем Хермеус снова подал голос. - Говори… Сын Акатоша. И я постараюсь… исполнить твою просьбу. Не отводя взгляда от огромного ока, Алдуин заговорил – медленно и раздельно, словно опасаясь, что Хермеус не поймет его. - Я хочу, чтобы ты оставил Последнюю Драконорожденную в покое, - каждое слово, дававшееся с необычайным трудом, будто проваливалось в окружающую темноту. - Дай ей одолеть Мираака и выжить. - И что… Что я получу… взамен? Безумная улыбка Алдуина стала шире. - Мою душу. Я - сын аэдра. И я готов служить тебе.