Привкус мака в темноте

      В каком бы смятении Ян ни просыпался после ночи с Августом в предыдущие два дня, сейчас он побил все рекорды плохого самочувствия. Голова раскалывалась сильнее, чем днём, горло противно першило, тело словно свинцом налилось.       Первым делом юноша поднял с пола холодное одеяло, заворачиваясь в него обратно. Вторым — закрыл окно. Только потом понял, что его трусы испачканы сильнее, чем вчера, но хотя бы нестерпимый зуд и жжение остались во сне. Дрожа от холода, парень проигнорировал разбросанные по его столу сразу три цветка мака, спеша убраться из ледяной комнаты и переодеться в чистое бельё.       Любой шаг, даже просто движение, усиливал озноб, но брезгливость победила, и парень заставил себя заползти под тёплый душ, надеясь там заодно согреться. Пусть в реальности у него во рту никаких естественных выделений не побывало, память отчётливо их ощущала. Пытаясь хоть как-то избавиться от тошнотворного привкуса, юноша вылил в рот чуть ли не половину тюбика зубной пасты. Странно, но затошнило ещё сильнее. Тёплый душ, в отличие от прошлого раза, делал только хуже. Смыв с себя все следы ночи, Ян не нашёл силы даже вытереться. Просто натянул трусы на мокрое тело, накинул на себя одеяло и пошлёпал в гостиную греться дальше.       Бросив беглый взгляд на часы, к своему удивлению, Ян обнаружил, что время час ночи.       «То есть он мучает меня только пару часов, а дальше я мирно сплю?» — Ян вернулся за будильником, поставил его на столик в гостиной и забрался на диван.       Думать и рассуждать тяжело. Хотелось просто свернуться под одеялом в комочек и уснуть. Но нормальный сон так и не пришёл. Ян постоянно ворочался, любая поза ему казалась неудобной, поясницу ломило. Глотать стало очень больно, и каждое сглатывание вырывало его из дрёмы. Надо бы встать и выпить хотя бы обезболивающее, поскольку головная боль продолжала мучить, но тело сделалось слишком вялым и непослушным. Под одеялом тепло, но на любое движение юношу пробивал озноб.       Промучившись таким образом всю ночь, где-то за час до звонка будильника Ян, пошатываясь, поднялся с дивана, продолжая кутаться в одеяло, добрёл до коробки с лекарствами и, порывшись в них, выудил градусник. Подтверждать очевидное нет смысла — он заболел. Вероятно, простудился, пока бегал раздетым под дождём, а сегодня ночью добавил ещё. В таком состоянии идти на работу и тем более работать юноша способен не был.       «Бедный Светик, — подумал он, ложась обратно с градусником подмышкой. — Придётся ему немного одному помучиться… Позже позвоню, предупрежу…»       Звонить определённо нужно. И Светославу, и начальству. Только не сейчас: ещё слишком рано. Ладно, ничего страшного. Его коллеге всё равно пришлось бы пройти школу выживания в виде работы в одиночестве. Как-никак, в ноябре у Яна планировался двухнедельный отпуск. Первый за три года. Впрочем, и этот больничный у юноши будет первый за долгое время. Он редко болел, и все болезни сводились к небольшому недомоганию с маленькой температуркой. Но, очевидно, не сейчас.       Парень достал градусник, зажёг торшер над головой, тупо уставившись на серебряную полоску. Мозги работали плохо, увидеть цифры удалось не сразу.       — Тридцать восемь и шесть… То-то меня так колбасит…       Ян со вздохом отложил градусник на кофейный столик, даже не потрудившись убрать его в футляр. Вряд ли он поправится за несколько дней. Скорее всего, проваляется не меньше недели, а то и двух. Юноша со стоном уткнулся лицом в диван. Как он не хотел в поликлинику… И дело даже не в том, что она находилась в десяти километрах от его деревни и врачи, за отсутствием личного или частого общественного транспорта, отказывались выезжать на дом по далёким адресам. Как раз это не проблема. Сосед Яна, пожилой дедушка с машиной, очень хорошо относившийся к юноше, просил обращаться к нему в подобных ситуациях.       Причина недовольства парня крылась в глубокой детской фобии. Он боялся врачей. Самих людей в белых халатах. Просто подойти к ним — уже испытание, а позволить себя осмотреть — настоящая пытка, которую по шкале ужасов он поставил бы на второе место, после ночи с Августом.       И главное, никаких серьёзных причин для страха не было. Ян даже не понимал, откуда он взялся. Единственное воспоминание из детства на эту тему начиналось с того, как его бабушка силой тащила в поликлинику. А потом полполиклиники пыталось запихнуть упирающегося всеми конечностями и пронзительно орущего ребёнка в кабинет к двухметровому доктору с бородой. В конце концов, этот самый доктор схватил маленького Яна за плечи, прижимая руки к туловищу, в таком положении поднял над полом, тряхнул и громким басом проинформировал, что он отшлёпает непослушного мальчишку, если тот не успокоится. Естественно, тогда Яна никто и пальцем не тронул, даже несмотря на то, что после такого обещания он заорал ещё громче, умудрился укусить врача за запястье, вылететь как ракета из кабинета и спрятаться под лестницей среди пустых вёдер и швабр. И умом-то Ян понимал, что врачи ничего плохого ему не сделают. Он им вообще не нужен, как будто людям без него заняться нечем. Но фобию потому и называют иррациональным страхом, совершенно не поддающимся логике. Юноша ничего не мог с собой поделать. Он даже лекарства принимал с неохотой, а уж вид человека в белом халате или медицинских инструментов вызывал у него панику.       Но делать нечего. Полежав ещё немного, чтобы не будить людей слишком рано, парень начал свой обзвон с напарника как с самого рано встающего. Светослав новости не удивился, он уже вчера догадывался, чем закончатся прогулки под дождём в одной рубашке. Впрочем, мальчик не изменил себе, даже понимая, что ему предстоит работать в очень тяжёлой атмосфере. Сам, заверив коллегу, что справится, попросил ему написать, как сходит в поликлинику, и информировать о дальнейшем самочувствии. Разбуженное начальство отреагировало менее заботливо, но тоже попросило держать его в курсе. Соседский дедушка, которому юноша позвонил в последнюю очередь, как оказалось, уже не спал. Довести парня до поликлиники и обратно он согласился без раздумий.       Яну пришлось вытерпеть очень неприятный час. Около кабинета врача выстроилась небольшая очередь, которая, по мнению юноши, проходила слишком быстро — настолько ему не хотелось попасть внутрь. Если бы не гуляющие по коридору люди в белых халатах, больной вполне мог начать пропускать вперёд себя старушек под предлогом благородства. Минуты самого осмотра он провел, мысленно сжавшись в комочек. К счастью, высокая температура немного туманила сознание, притупляя страх. Усталая женщина, видя, что пациент сидит дергано и зажато, не желая идти на контакт, не стала мучить ни себя, ни его. Бегло осмотрев, она навыписывала кучу лекарств, открыла больничный лист, назначила повторный приём на вторник и предупредила, что если за эти дни температура не спадёт, то придётся сдавать анализы.       Получив разрешение идти, Ян настолько поспешил убраться оттуда, что покинул кабинет, забыв попрощаться. Посещение аптеки, находившейся сбоку от поликлиники, ему далось немного легче. Пусть лекарства он и не любил, но лучше самостоятельно поглотать таблетки, чем впоследствии позволить тыкать себя иголками и выкачивать кровь.       Несмотря на плохое самочувствие, парень не преминул заглянуть в соседний магазин, раз уж оказался тут, понимая, что потом больным за продуктами не поедет. Заодно купил дорогую бутылку водки в качестве благодарности для соседа, зная, что тот иногда не против пропустить рюмашку. К слову, вручил он её с трудом. Чуть ли не с силой впихнул. Дедушка ни в какую не хотел принимать благодарность, мол, он же от чистого сердца помогал.       Домой Ян вернулся полностью измученным, в ужасном самочувствии, еле волоча ноги. Температура поднялась ещё на одно деление. Тошнота и головная боль, притихшие из-за стресса, вернулись с новой силой. Есть совершенно не хотелось. Даже вид купленных продуктов мутил. Пришлось бросить пакет прямо в прихожей. Единственное, что юноша всё-таки заставил себя сделать, это выпить жаропонижающее. Всё остальное: витамины, капли, полоскание — он отложил на потом.       Абсолютно не понимая, что ему делать и чем заняться, Ян решил вернуться в свою постель. В комнате уже нагрелось. Нет, спать он ни в коем случае не собирался. Ещё не хватало из-за болезни попасть к Августу днём! Пусть люди говорят, что сон — лучшее лекарство, но в его положении спать вообще нельзя! Но можно полежать, посмотреть какой-нибудь фильм на телефоне с кружкой горячего чая с мёдом и лимоном. Да, общеизвестно, что мёд нельзя класть в горячее, но он всегда на это плевал. Такое питьё ему помогало лучше. Смягчало горло, облегчало боль.       Аромат мака, пропитавший спальню, Ян почувствовал, едва зашёл внутрь, даже несмотря на заложенный нос. Нельзя оставлять три цветка на столе, но сейчас парню было почти всё равно. Открывать окно и проветривать он не собирался. Снова лежать в гостиной не хотел, капризничая как ребёнок. Ему было плохо и тянуло в собственную постель. Если не задумываться, кто подкинул эти цветы, и стараться не вспоминать всю боль, причинённую Августом, то запах можно назвать даже приятным.       Ян включил телефон, уютно устроившись на подушке. Даже слишком уютно. Сразу начало клонить в сон. Но юноша не собирался потворствовать слабости. Слишком высока цена за неё.       Кружка чая опустела быстро и была поставлена на пол. А вот фильм для просмотра он ещё не нашёл. Сколько ни пытался заставить себя отвлечься, мысли всё равно возвращались к итальянцу, точнее, к жалости к себе и обдумыванию последствий ночных издевательств.       Странно, Август вёл себя даже более жестоко, чем в первое изнасилование, но переживал Ян меньше. Его больше злил вынужденный, неимоверно сильный оргазм, который буквально поглотил всю боль и унижение, предшествующие ему. Ну, может, кроме минета. Уж подобную мерзость ни один вырванный оргазм не перебьёт. Интересно, переживаний меньше из-за болезни?       — Нет! Думай о чём-нибудь другом! — в который раз приказал себе Ян, фокусируясь на экране телефона, но снова возвращался к итальянцу, представляя себе его обычным человеком, которого можно отпинать.       Фантазии разгулялись настолько, что парень уже видел себя повелителем снов, который может сделать с Августом что угодно. Правда, его месть не заходила в сексуальные дебри, ограничиваясь банальным отрыванием головы, надуванием её воздухом и использованием вместо футбольного мяча. Из-за температуры образы к юноше приходили расплывчатыми, Ян даже закрыл глаза в попытках их улучшить.       Пинание головы Августа оказалось невероятно увлекательным занятием. Только с каждым пинком она становилась всё более похожей на мяч с нарисованным на нём лицом. Помещение, в котором всё это происходило, тоже изменилось, внезапно превратившись в лесную поляну с зелёной короткой травой, а после сменилось тёмной комнатой. Ощущения стали слишком реальными. Ян уже не просто думал, что пинает голову-мяч — он действительно её пинал. Сам. Не чувствуя болезни или усталости, зато наслаждаясь процессом от души.       — Какие интересные у тебя мечты…       Голос, прозвучавший за спиной, заставил юношу застыть на месте. Подброшенный в воздух мяч несколько раз одиноко ударился об пол, словно отсчитывая оставшиеся секунды жизни Яна, а после укатился прочь. Парень медленно обернулся.       Август сидел в своём любимом мягком кресле, закинув ногу на ногу, облокотившись на высокий подлокотник, опираясь подбородком на руку и внимательно наблюдая за жертвой.       — И ведь не побоялся ложиться спать с такими мыслями… — с притворным вздохом протянул мужчина, видя, что отвечать ему никто не собирается.       — Я… не хотел спать… — Ян совсем перетрусил, понимая, что сейчас с ним сотворят очередное непотребство, и ляпнул первое пришедшее в голову.       — Больше совсем никогда? — усмехнулся итальянец, меняя ноги.       — Нет… Днём…       — Тогда чем ты занимался всю прошлую ночь?! Я специально разбудил тебя, дав возможность закрыть окно, укрыться и лечь в кровать по-нормальному! Но больше не нашёл твоего сна!       У юноши едва не подкосились ноги. Так значит, вчера с ним хотели сделать что-то ещё?! Помня, чем угрожал ему мужчина за молчание на неудобный вопрос, парень заставил себе ответить.       — Я заболел… — голос Яна дрогнул, — и не смог больше уснуть.       — Не смог уснуть? — улыбка на лице итальянца выглядела слишком хищной для нормального завершения разговора. — Несмотря на то, что я в избытке снабдил тебя усыпляющими цветами? Между прочим, специально, чтобы ты проспал до утра, не мучаясь от болезни!       Юноша открыл рот, но тут же закрыл его. Усыпляющие цветы? Теперь многое встаёт на свои места. Август подбрасывал маки, заботясь, чтобы жертва не пропускала „свиданий“.       — Я… понятия не имел, — еле выдавил из себя парень, чувствуя, что ещё немного и опять разревётся от жалости к себе. Сначала испытание врачами, а не прошло и двух часов — снова Август. — В моей спальне было холодно, я лёг в гостиной.       Повисла тишина. Мужчина молча покачивал ногой, сидя в кресле, не сводя ярко-зелёных глаз с юноши. Ян отвечал ему напуганным, затравленным взглядом, также не мигая. Причин для страха у него было предостаточно. За первую грубость его выпороли, за вторую — приговорили к недельному изнасилованию. После упрямства жёстко унизили, едва не отдав на растерзание нескольким десяткам мужчин, что же будет за использование головы бога сна вместо мяча?!       — Мне не хотелось тебя трогать днём, малыш, — когда тишина начала давить на уши, Август, наконец, заговорил. — Но и просто так отпускать, раз уж пришлось призвать, не намерен. К тому же после таких фантазий.       Мужчина поднялся, приближаясь, а у Яна чуть в очередной раз ноги едва не подкосились. Когда высокий мужчина, изящной рукой приобнял его за талию, прижимая к себе, юноша сжался и вдруг обратил внимание на один факт, незамеченный им ранее. Он в одежде. Не голый, как обычно. Да и если подумать, то сегодня его не заставляли идти по жуткому залу с лестницами. Впрочем, рассуждать некогда. Итальянец протянул руку, и перед ним появилось уже знакомое гинекологическое кресло, только напротив того стояло большое зеркало.       — Тебе туда, — мужчина ласково подтолкнул ошарашенно вылупившегося Яна. Возвращаться на кресло тому не хотелось, зеркало давило на нервы ещё сильнее. — Раздевайся, не зли меня. Последствия тебе не понравятся, малыш.       Уж в этом юноша точно не сомневался. От воспоминаний о прошлых последствиях до сих пор тошнит. Он вцепился руками в свою толстовку с целью послушно её снять, но так и застыл, не двигаясь. Руки словно зажили отдельной жизнью, не желая подчиняться мозгу.       — Я… сейчас… Пожалуйста, дайте минутку… — всхлипнул парень, пытаясь вернуть контроль над внезапно оцепеневшим телом. Он не без причины опасался, что промедление может выйти боком.       — Что-то случилось? — мужчина с интересом наблюдал за жертвой.       — Ру… руки не слушаются… — Ян не смог выдумать достойной причины и от безысходности брякнул правду.       — Соберись. Я подожду… чуть-чуть.       Парень бросил косой взгляд на мучителя. Почему он такой добренький сегодня? Из-за того, что Ян болеет? Но здесь, во сне, юноша не чувствует болезни. Что маньяк задумал?!       Закрыв глаза и сделав несколько судорожных вздохов, юноша смог заставить себя дрожащими руками стянуть толстовку и сразу поморщился от холодка, пробежавшего по коже.       — Бросай на пол, — велел итальянец, заметив, что парень нерешительно озирается в поисках, куда бы сложить одежду. — Она всё равно ненастоящая.       Ян, не споря, кинул её под ноги, схватился за ремень и опять замер. Снять брюки показалось ему задачей потруднее. Что же будет, когда дойдёт до трусов? Всё познаётся в сравнении. Оказывается, как хорошо было появляться здесь уже голым… так сказать, подготовленным…       — Почему… Почему я сегодня в одежде? — юноша похолодевшими пальцами, медленно расстегивал ремень, но ему нужно было немного больше времени.       — Потому что ты должен уметь сам её снимать по моему приказу.       Не выдержав пристального взгляда ненавистных ярко-зелёных глаз, парень отвернулся, думая, что так ему будет проще. Всхлипнув ещё несколько раз, он не сдержал слезу, но тут же её вытер. Это была слеза жалости к самому себе — таких ронять он больше не собирался. Да, страшно, да, неприятно, но не так ужасно, как в первый раз.       — А… почему не на лестнице? — Ян сумел справиться с ремнём, но теперь застрял на пуговице. Кажется, проще её оторвать, чем расстегнуть.       — Было интересно наблюдать за твоими муками выбора. Но теперь ты уже знаешь, что все дороги ведут сюда.       Ян не успел даже мысленно возмутиться, его обняли чужие руки, прижимая спиной к мужской фигуре и отбирая несчастную петлю с пуговицей.       — Намеренье оценил, — тихо проговорил Август, помогая с застёжкой. — Но завтра разденешься полностью сам.       Юноша стоял, не шевелясь, пока с него не стянули джинсы, сразу с трусами. Почему-то ласковое поведение итальянца и его собственная кротость заставляли парня смущаться и краснеть сильнее, чем прежде.       — Иди, малыш. Будь хорошим мальчиком, и я подарю тебе крепкий целебный сон до следующего утра.       Яну было как-то плевать на награды. Лучше если бы его оставили в покое, но до этого ещё не скоро. Лишь бы долбаному извращенцу не понравилось с ним играть, а то, чего доброго, отпускать раздумает. Еле шевеля ногами, парень добрёл до кресла и залез на него. В его положении произошли некоторые изменения. В прошлый раз, юноша почти лежал, сейчас же спинка поднята, ноги задраны выше. Такая поза без усилий явно возможна только во сне. Наяву подобной растяжкой он не обладал. Ян сидел, боясь посмотреть в зеркало, прекрасно понимая, вид чего его ждёт и как ему будет стыдно.       — Смотри прямо.       Тихий приказ, вставшего сбоку Августа, выбора не оставил. Отчаянно краснея, юноше пришлось повернуть голову. Собственно, что он и ожидал увидеть: свою физиономию, по цвету перещеголявшую помидор, и многострадальный анус, выставленный на очередное растерзание. Странно, в этот раз Август не стал привязывать его. Даже ноги не закрепил. Настолько уверен, что парень не станет трепыхаться?       — Правила те же, малыш. Злишь меня или не слушаешься — делаю больно. Говоришь лишнего — получаешь кляп.       Ян обречённо кивнул, мечтая поскорее отвернуться. Слёзы уже выстроились в полной боевой готовности, но пока он ещё мог их сдерживать. Только кулаки сжались, отчего ногти впились в ладони.       — Смотри в зеркало, не отворачиваясь, — мужчина привычным движением сотворил из воздуха гель. — Если выдержишь и не кончишь — отпущу пораньше. Если не вытерпишь… — он загадочно ухмыльнулся, не договорив.       Впрочем, Яну продолжения и не требовалось. И так всё ясно. Итальянец придумал очередное извращение. А то, что не сможет вытерпеть, юноша не сомневался. Августу в предыдущие два раза удалось заставить его мечтать о разрядке. Так же будет и сейчас. А учитывая, что сегодня единственным ограничением будет сила воли Яна… результат предопределен.       Мысленно парень приготовился ко всему, но не смог учесть единственного важного фактора — зеркала. Он не просто чувствовал прикосновения, он видел их. Неискушённое сознание к такому повороту не было готово. Август специально встал сбоку, прикасаясь так, чтобы не загораживать обзор.       Поначалу, когда пальцы в геле аккуратно дотронулись до сфинктера, Ян сжался от стыда. Захотелось отвернуться, но ему пришлось смотреть, наблюдать, как они начали плавно кружить, осторожно смазывая задний проход. В ответ на нежные действия, колечко мышц запульсировало. Непонятно почему, но вид, как один из тонких пальцев, аккуратно проскользнул внутрь, неглубоко погрузившись, и сразу вышел обратно, продолжая дальше массировать дырочку, завлёк юношу. Он даже не почувствовал былого отвращения, а без него прикосновения были приятными.       Нет, стыд никуда не делся, напротив, щёки Яна уже болели от красноты, но он ничего не смог с собой поделать. То, что он видел, показалось ему слишком возбуждающим. А когда в уже податливый анус палец погрузился полностью, юноша не выдержал и застонал, ведь он одновременно со зрелищем, ощутил его проникновение собственным телом. Прежде чем парень понял, чему поддался, его член уже стоял.       „Какого?! — Ян, тяжело дыша, отвернулся. — Что происходит?! Я получаю удовольствие от того, что мужик ко мне в зад залез?! Это же должно быть мерзко! Отвратительно! Всегда так было!"       — Ай! — вырвалось у парня вслух, поскольку Август заметил отлынивание и ущипнул его за сосок.       — Смотри в зеркало.       Деваться некуда, пришлось снова уставиться на постыдное зрелище, стараясь сохранить контроль над собой. Раздвинуть ноги, когда нет выбора — одно дело, хоть и омерзительно, но Ян как-то заставил себя смириться с этой мыслью. Но получать от этого удовольствие?! Нет, как он потом в зеркало-то смотреть будет?! Каждый раз представлять свою покрасневшую физиономию, прикрытые глаза, эрекцию и гостеприимно выставленный зад?!       К сожалению, действительность не соглашалась с мыслями юноши. В его задний проход проникли уже два пальца. И если от зрелища он пытался как-то абстрагироваться , то от прикосновений к простате не мог. За два дня его тело уже умудрилось привыкнуть к подобным экзекуциям. Оно легко поддавалось на провокацию.       К пальцам добавился третий. Август открыто имел его ими, резко и быстро, не забывая попутно растягивать. Ян больше не впивался в себя ногтями. Он вцепился в кресло, стараясь не начать шевелить бёдрами. Мужчина так активно стимулировал простату юноши, что тот чувствовал подступающий оргазм и без прикосновения к члену. А ведь прикоснуться очень хотелось, руки-то свободны. Но Ян понимал, что если сейчас сорвётся — никогда себе этого не простит. Итальянец и так отнял у него все крупицы гордости. Не хватало настолько проиграть.       Когда мужские пальцы, наконец, покинули его попу, у парня вырвался хорошо слышимый вздох облегчения. Впрочем, отдыхал он недолго. Вид толстого стеклянного, смазанного гелем фаллоса, приставленного к дырочке, вызвал новую волну возбуждения. А когда тот вошёл в задний проход, заменяя пальцы Августа, растягивая анус ещё сильнее и также задевая простату, пенис парня задрожал от чрезмерного возбуждения.       Ян призвал на помощь всю силу воли, но от толчков игрушки по телу, словно электрические разряды, проходили нотки удовольствия. Сдерживаться стало невозможно, неотрывно наблюдать за своим падением тоже. С громкими стонами, практически крича в голос, юноша периодически закрывал глаза и закидывал голову. Его бёдра всё же несколько раз дёрнулись, подстраиваясь под такт фаллоса. Оргазм неумолимо подступал, вытесняя все мысли.       Кажется, Август тоже это понимал, поэтому и не стал прерывать юношу, заставляя непременно смотреть. Какая разница, если парень на финальной прямой к поражению.       Кончил он громко. Одновременно с его глухим вскриком из члена обильно вытекла белая субстанция, замарав парню низ живота, а часть её, пачкая половой орган, устремилась прямиком к анусу.       Ян долго пытался восстановить дыхание. Его сердце колотилось как ненормальное, грозя вот-вот выскочить из груди. По телу распространилось тепло, полностью вытесняя все неприятные ощущения. Даже понимая, что весь в сперме, юноша совершенно не почувствовал отвращения. Ему было абсолютно всё равно. Страх тоже вытеснило. Но это уже ненадолго.       Стоило Августу заговорить с насмешкой в голосе, как юноша очнулся от удовольствия, вспоминая, что теперь его ждёт нечто, скорее всего, ужасное и извращённое.       — Как ты быстро… — мужчина бережно обтёр Яна полотенцем, очищая тело.       У юноши сдавило горло. В прошлый раз вытирание смазки ничем хорошим не закончилось.       — Что… что теперь? — Ян сглотнул. Слишком хищно на него смотрели ярко-зелёные глаза.       — Я немного поиграю с тобой, — итальянец вылил себе на ладонь новую порцию геля. Больше, чем обычно. — Не волнуйся, малыш, ты хорошо себя вёл. Я очень нежно.       Растянутые фаллосом мышцы ануса уже успели сомкнуться, поэтому Август начал проникновение снова с двух пальцев, медленно работая ими. Член парня пока остался безучастным к происходящему. Неудивительно, он только что кончил и нуждался в передышке, тем более, мужчина, вопреки обыкновению, не давил на простату. Он двигал пальцами медленно, стараясь больше растягивать жертву. Вскоре к ним добавился третий. И опять аккуратные поступательные движения.       Ян, наблюдающий за происходящим, испуганно ахнул, мгновение спустя в него уже входило четыре пальца, чего раньше не случалось. Они были тесно прижаты друг к другу и не превышали размером большие игрушки, которые побывали в нём ранее, но всё равно страшно, особенно когда мужчина погружал их в задний проход до костяшек. Юноша, вытаращив глаза, упёрся, ладонями в кресло. Его мышцы инстинктивно сжались, отчего он почувствовал режущую боль в попе.       — Расслабься, малыш, — тут же приказал Август. — Иначе сам сделаешь себе плохо.       — Я пытаюсь! — надрывно выпалил парень.       И это было чистейшей правдой. Он действительно понимал, что хуже здесь будет только ему, и силился расслабить сжавшиеся мышцы, но никак не получалось. Тело ни с того, ни с сего начало защищаться. Очень глупо защищаться.       — Не бойся, всё будет хорошо…       Яна внезапно обнял ещё один Август, материализовавшийся с другого бока, прямо у головы юноши. Итальянец в очередной раз раздвоился. Только теперь второй мужчина не держал его, а ласково обнимал, пытаясь успокоить. Что за разительная перемена?! Это потому что парень без связываний сам предоставил себя палачу?       — Смотри в зеркало, — копия мужчины нагнулась к парню, обжигая дыханием кожу. — Видишь, твоя дырочка великолепно растягивается.       Ну зачем ему понадобилось так говорить?! Стыд, выбитый страхом, вернулся вновь, заставляя кровь опять прилить к щекам.       — Сделай глубокий вдох, дыши животом, — продолжил нашёптывать второй Август.       Ян послушался. Постепенно ему удалось расслабиться. Боль пропала, а итальянец у зеркала, вновь смог спокойно двигать пальцами.       — Если станет совсем страшно, возьми меня за руку.       Предложение юноша не оценил. Чего он точно не собирался делать, так это брать Августа за руку. Он вполне может себя контролировать. Это была просто минутная паника.       Как бы не так. Своё мнение парень изменил быстро, едва завидев, что первый итальянец вышел из него, сгруппировал пять пальцев, добавил геля и начал вводить сразу всю кисть.       — Мм… мхах…       Непонятный звук, похожий на писк со стоном, легко было объяснить. Смотреть на то, как в тебя погружается чужая рука, ощущать, как она шевелится внутри… это по-настоящему страшно.       — Не больно?       Вместо ответа Август получил только повторный писк и перепуганные, распахнутые глаза. Юноша боялся даже моргнуть. Видимо, мужчина растолковал это как "нет", поэтому продолжил погружать руку, остановившись где-то посередине предплечья.       Ян тяжело дышал, не в силах пошевелиться. В его голове крутилась только мольба, чтобы это поскорее закончилось. Он почувствовал себя беззащитным и слабым. Абсолютно беспомощным, полностью во власти другого человека. Или точнее божества.       Бедняга совсем потерял голову, запутался в ощущениях. Ему было жутко, страшно, казалось, что ещё немного, и он потеряет самого себя. Захотелось утешения, защиты… Не осознавая, что делает, юноша ухватился за копию Августа, прижимаясь к нему. Из головы совершенно вылетело, что именно итальянец его и мучает — настолько сильно парню понадобилась поддержка. И садист не пожалел её, ласково обнимая и поглаживая Яна. Странно, но в тёплых объятьях стало спокойнее. Юноша даже решился задать вопрос.       — За… зачем? — еле проговорил он, продолжая отчаянно цепляться за мужчину. — Зачем вы это делаете? Какое вам удовольствие?..       — Ты пока не поймёшь, — Август сжал ладонь в кулак внутри Яна. По телу парня пробежала дрожь. — Это близость… И власть.       Более пояснять мужчина ничего не стал, только подался рукой назад, не разжимая кулака. Юношу словно пронзило разрядом, вызвавшим возбуждение — маньяк надавил костяшками на простату. Его член потихоньку начал подниматься. Первоначальный шок проходил, но оставлял после себя неожиданные последствия. Ян испытал невыносимую потребность в нежности. Той самой нежности, которую он отвергал все прошедшие дни.       Парень сильнее сжал руку второго Августа, не желая, чтобы копия внезапно растворилась. Что за странное наваждение? Неужели физическое удовольствие оказалось для него столь привлекательным, что все принципы и моральные установки полетели к чертям?!       Доведя орган юноши до дрожи манипуляциями с простатой, мужчина очень аккуратно извлёк руку. Почти одновременно с этим, второй экземпляр итальянца исчез.       — Нет… стойте! — почувствовав, как тёплые объятья пропадают, Ян не захотел их отпускать, затуманенным разумом даже не сразу заметив, что произнёс просьбу вслух.       В ответ на возглас его пенис сжала горячая ладонь, равномерно заскользив вверх-вниз, то сдавливая сильнее, то ослабляя хватку.       — Я ещё здесь.       Тихий голос Августа, словно шёлк, окутывал потерянное сознание юноши, заставляя потянуться к себе. Ян застонал, выгнувшись навстречу умелым движениям. А когда итальянец встал на место исчезнувшего зеркала, проникнув в хорошо разработанное тело, парень не выдержал и прикусил себе большой палец. Он совсем потерялся. Измученная за прошедшие адовые дни нервная система не могла выдержать новых истязаний. Здравый смысл никак не реагировал на очередное насилие. Может, просто щадил хозяина? Психическое здоровье того и так оставляло желать лучшего. Единственным выходом было просто забыться, не думать, только чувствовать. Принять происходящее за обыденность, смириться и отдаться потоку нового возбуждения, охватившего несопротивляющуюся плоть.       После растягивания рукой толчки итальянца чувствовались слабее. Его член свободно скользил в заднем проходе, что также облегчало участь Яна. Даже когда мужчина кончил в юношу, пульсация от его пениса еле ощущалась. А вот от ласковых движений рукой спасения не было. Несмотря на то, что сам удовлетворился, маньяк не выпускал парня, заставляя его стонать всё громче, запрокидывать голову и отворачиваться. Впрочем, последнее мужчине как раз не понравилось.       — Смотри на меня, — приказал он, продолжая терзать орган юноши. — Или хочешь, чтобы я опять взялся за игрушки?       Нет, этого Ян не хотел. Напряжение и так слишком сильное, тело готово к разрядке, продолжение пытки ему просто не вынести.       Почти задыхаясь от подступающего оргазма, он поднял голову, посмотрев на мужчину, и встретился с хищным взглядом ярко-зелёных глаз. В ту же секунду юноша кончил. Сперма фонтаном брызнула вверх. В меньшем количестве, чем в первый раз, зато высоко. Капли её попали Яну на грудь. Только после этого жертву отпустили.       Парень в очередной раз залился краской. Ему безумно хотелось расслабленно откинуть голову, зажмуриться, отдышаться, но Ян слишком боялся. Вдруг за нарушение приказа его снова начнут сношать всем, что под руку попадётся. В итоге он так и продолжил смотреть на Августа. И чем дальше, тем труднее становилось это делать. Глаза быстро начали слезиться. Невозмутимый, коварный взгляд в ответ вызывал стыд. Стыд за то, что ему было хорошо, за то, что он сейчас лежит, раздвинув ноги, в гинекологическом кресле, за то, что послушно позволил творить с собой разные извращения. Возможно, если бы не чудовищная усталость, юноша даже психанул бы, на свою голову… точнее задницу. Но сил не оставалось.       — Хороший малыш, — итальянец закончил игру в гляделки ухмылкой. — Как я и обещал, — он обошёл кресло, склонившись над парнем, — спать ты будешь крепко…       Губы Яна не оказали сопротивления, когда Август накрыл их повелительным поцелуем, но и не ответили взаимностью. Юноша просто позволил чужому языку проскользнуть к себе в рот. Ему даже показалось, что всё происходит не с ним. Он сам стоит рядом, безмолвно наблюдая, как истязают куклу, похожую на него.       Постепенно все ощущения сгинули. Он больше не чувствовал натиска поцелуя, пропал вкус губ мужчины, сознание устремилось в темноту.