Свидетель

      Утро для Смирновой наступило ещё в четыре часа, когда к ней на порог завалился Чертков с бухим Узенюком под мышкой.       Алина поёжилась от солнечных лучей, которые по блядскому закону всех рассказов светили из окна именно в глаза. Девушка дёрнула за край шторы, тем самым создав небольшую тень в районе подушки, на которой она лежала. Она потёрла глаза руками, осматривая Дашкину комнату в поисках часов. Неоновый циферблат выдавал 12:32. За дверью слышны какие-то разговоры и, вы не поверите, шум работающего фена.       Смирнова поднимается с жёсткой кровати подруги (на самом деле, она просто привыкла к своей) и смотрит в зеркало, которое стояло прямо возле кровати. Белая пижама, которая, естественно, была на несколько размеров больше обычного, успела знатно помяться за время её сна. Лицо после «пьянки» было не таким опухшим, каким ожидалось.       Девушка аккуратно приоткрыла дверь комнаты и выглянула в коридор. В нос ударил свежий запах кофейных зёрен. На кухне за столом сидит Чертков в обычных спортивках и растянутой футболке (откуда у него эта одежда?) и пьёт кофе. Дверь в ванную открыта, и внутри комнаты стоит Кузнецова, которая уже заебала сушить свои волосы по утрам. Эти двое вели какую-то незамысловатую беседу, несмотря на то, что их перебивал звук фена. Алина выходит из комнаты, стараясь быть не замеченной. «Я просто схожу в туалет и лягу обратно спать» — проносится у неё в голове.       Она только успевает подойти к уборной, как дверь резко распахивается и чуть не бьёт ей по еблищу. — Ой, бля, доброе утро.       Блять, как жаль, что вы не видите этого. Из туалета выходит Узенюк без футболки и в одних серых спортивках. Опухшие красные глаза, которые не успели толком открыться, смотрели с какой-то стыдливостью. Слава Богу, что на afterparty он снял линзы, иначе я не представляю, что было бы с его глазами утром. — Доброе утро, — она произносит так тихо, что, кажется, он даже не услышал.       Алина быстро забежала в уборную и закрыла дверь на замок. Тяжёлый выдох вылетает из лёгких. Девушка прильнула ухом к деревянной поверхности и прислушалась к разговору, так как шум фена за стенкой притих. — Ну что, полегчало? — произносит Даша, завидев в проёме кухни «помятого» Узенюка. — Да, спасибо, — парень ставит на стойку опустошенный стакан воды с содой – верное средство для прочистки желудка. — Там Смирнова, кажись, проснулась. Ну и нахуя ты это сказал?       Русоволосая выругалась про себя и спустила воду в унитазе, чтоб это не выглядело так, словно она закрылась в уборной для того, чтобы погреть уши. Выйдя из комнаты, она всё-таки прошла на кухню. — Давай ты на меня потом поорёшь? — Алина села возле Чероки и уставилась на Дашу, которая в это время крутилась возле плиты над своим фирменным омлетом. Напротив Смирновой расположился Элджей, который, кажется, начал засыпать. — Не боись, я уже всё уладил, — Серый подмигнул подруге и оценивающе уставился на Кузнецову, сделав ещё один глоток крепкого кофе. — Во сколько нам нужно быть на студии? — звук шкварчания яиц на сковороде прерывает сиплый голос Лёхи. — Ты ебанутый? — как-то резко вылетает у Черткова, но потом он сглаживает тон и снова отпивает горячего напитка. — У нас сегодня выходной.       На этом и закончили. Даша поставила на стол большую тарелку с её фирменным омлетом, а Узенюк, не успев засунуть вилку с завтраком в рот, вышел из комнаты, чтобы ответить на звонок внезапно позвонившей Насти.

***

      Близился вечер. Узенюк не особо торопился домой, так как Настя всё ещё была у родителей (а может и не у них), а Чероки просто нравилось, как Дашка смущается от его до ужаса тупых, но приятных комплиментов.       Часы пробили семь вечера. Подруга наплевала на все правила этикета и начала тонкими намёками выгонять парней, так как ей завтра рано вставать на учёбу. Чертков стоял на лестничной площадке и курил возле открытого окна, а Кузнецова просто стояла и рассказывала о том, какой у неё в университете декан мудак.       Элджея постоянно ждут. Парень потерял свою любимую футболку в комнате Смирновой и даже совсем не заметил, что она, блять, надета на нём. — Смирнова, ты это, прости там, — бурчал себе под нос Узенюк, в положении «раком» зашнуровывая кроссовки в прихожей. — Да ладно, нормально всё. Дашка не злится – это главное, — Алина облокотилась плечом на шкаф и скрестила руки на груди, наблюдая за тем, как Чероки продолжает кадрить Кузнецову на лестничной площадке.       Лёха выпрямился и поправил толстовку, которая задралась до его копчика. Смотрит на себя в зеркало и пытается поправить взъерошенные волосы. Алина сама не замечает, как через отражение начала вглядываться в его глаза. Было очень непривычным видеть Элджея без линз. Карий цвет глаз был каким-то... Настоящим, что ли.       Поправляя капюшон перед зеркалом, Лёха поймал на себе взгляд Смирновой. Чего уж там, он сам начал изучать её глазами.       Русые волосы, постриженные в ровное «карэ» и болотно-зелёного цвета глаза, обведённые жёлтой дужкой вокруг зрачка, словно в этой дужке заключался весь солнечный свет. Элджей был повыше Смирновой, но огромной разницы в росте не было. — Лёх, ну ты скоро? — словно по команде, они отводят взгляд друг от друга и Алина даже незаметно вздрагивает. — Ладно, даю по съебам, — усмехается Узенюк, отцепившись глазами от своего отражения и повернувшись к Смирновой с раскинутыми руками. — Спасибо ещё раз за то, что не оставила меня блевать в подъезде. — Скажи спасибо Чероки, — тихо смеётся Смирнова, легонько обнимая Узенюка. Близость с этим человеком пугала её. Но почему?

***

— Настюх, я уже подъезжаю, — проговорил блондин в трубку, поглядывая в лобовое стекло машины.       В такси играл один из новых треков Элджея, но у водителя не возникло и мысли о том, что он везёт исполнителя этих самых песен. Панельные высотки возвышались над улицей, и складывалось такое чувство, что они щекочут своими верхушками облака. — Жду, Лёш, — ангельским голоском отвечает Настя, приложив телефон к уху.       Нажав на кнопку «отмены вызова», девушка положила ладонь на лоб и обвела глазами их с Лёшей спальню. Белое постельное бельё было помято и скомкано. Несколько Настиных вещей были разбросанны по комнате. На маленьком стеклянном столике стояла открытая бутылка шампанского и коробка конфет. Повезло, что Дима успел смыться из квартиры десять минут назад. — Твою мать, — выругивается блондинка, заметив под кроватью забытую толстовку Ларионова.       Узенюк выходит из такси и расплачивается одной купюрой. Махнул рукой на сдачу, которую таксист тщательно высчитывал. Солнце пропало. Не удивительно, ведь сейчас октябрь.       Лёха поправляет лямку портфеля с вещами и нажимает на кнопку вызова лифта. В самой кабине кнопки были прожжёные, из-за чего было неприятно прикасаться к ним. Плевать. Похмелье выбивает всю брезгливость из мозгов.       Парень поворачивает ключи в замочной скважине и открывает дверь. Заходит в квартиру и скидывает с усталых плеч портфель. Из комнаты напротив выходит Настя. Девушка опирается плечом на дверной косяк и приспускает край своего шёлкового халата. На ней то самое бельё, которое дарил ей Узенюк. Вмиг они оказываются вплотную друг к другу, и Элджей приподнимает Настю за бёдра. Блондинка обвивает его торс ногами, вовлекая в такой сладкий, и в такой фальшивый поцелуй. Он срывает с неё бельё, укладывая на мягкую ткань простыни, даже не подозревая, что полчаса назад с неё срывал бельё другой, так же жадно покрывая шею поцелуями.