Отзвуки

Первые недели без цивилизации даются Сэнду непросто — и дело не ограничивается отсутствием тёплой постели, трёхразового питания и оборудования для работы. Звуки живой природы, особенно по ночам, угнетают и пугают; если не считать компании Элани, целыми днями вокруг него кружат лишь надоедливые комары — и ни одного надоедливого человека. Конечно, за возросшей активностью ради выживания Сэнд думает о прошлой жизни всё реже, быстро отрубается, едва прикрывая глаза, — хоть на пне, хоть на камнях, — а на рассвете мучается от боли в спине, но почему-то скучает по пустой болтовне и даже по глупым вопросам. Элани не шибко разговорчива, но в этом сокрыто загадочное очарование. На её примере Сэнд учится не торопиться, прислушиваться к звукам и созерцать: лес рассказывает им всё, что требуется, — например, когда пойдёт дождь. Впрочем, он и своим навыкам находит применение. Чуткий нюх алхимика ведёт Сэнда через поле и подсказывает нужное направление. Болезненная тяга к совершенству растягивает простой сбор цветов и трав на долгие часы: каждый экземпляр обязан подходить по цвету, по форме листьев и бутонов, по аромату. Он верит, что простота способна быть изысканной, и собирает палитру запахов, точно художник от мира парфюмеров. В пышном и пёстром букете угадываются ромашки, тонкие веточки липы, лаванда, даже цикорий — и никаких пошлых одуванчиков, кровоточащих липкой белой мерзостью. Сэнд краснеет от одной лишь мысли об этом. Он тянет время до возвращения в лагерь, где давно ждёт Элани — улыбчивая, наивная и ничего не подозревающая о развернувшейся в душе Сэнда буре. Они путешествуют по Берегу Мечей, сторонясь дорог и деревень, живут тем, что даёт лес, а иногда в лучший день грабят тех, кто пытается ограбить их. Число мародёров и дезертиров множится с каждым днём, беженцы большими группами мигрируют подальше от болот, откуда прёт неутомимая нежить. Иногда Сэнд думает, что Элани и без него бы прекрасно справилась, но куда там — с такой тягой помогать всем встречным. Мало одного знания местности — не раз его подозрительность спасала от засады. Держась друг за друга, Сэнд и Элани имеют больше шансов на выживание, а в изоляции, наедине друг с другом от рассвета до заката, так просто упасть в очевидную привязанность — это то чувство, когда фраза «будь ты хоть последним существом на свете» действительно работает. Близость с ней вошла в обыденность: они даже не говорят об этом, а просто засыпают в обнимку, укрывшись одним одеялом. Однако Сэнд так не может — не обсуждать, — да и нехорошо как-то так с женщиной поступать. Только Элани — не простая женщина, поэтому букет должен стать отличным намёком, вступлением, так сказать. Друид же оценит? А если нет, и на самом деле он только что убил кучу растений? Сэнд возвращается в лагерь и прячет цветы за палаткой, чтобы сначала подумать, взвесить все «за» и «против», а потом уже действовать. К счастью, Элани занята похлёбкой: уж против мяса она точно не выступает. Едва Сэнд устало падает на поваленное дерево, как за палаткой слышится шуршание; сердце тут же словно падает вниз, в урчащий желудок. — Налох, что ты там нашёл? — воркует Элани, не глядя в ту сторону. Барсук с пророческим именем радостно бежит к ним с букетом в зубах, фырчит и слюнявит безупречное творение Сэнда, затем бросает его на землю, тычется носом, громко чихает и притаптывает лапой, точно собственные испражнения. Элани шикает на него, отгоняет взмахом руки, берёт букет и придирчиво разбирает без всякой брезгливости. Не в силах выносить этот кошмар наяву, Сэнд бредёт к палатке, бормоча: — Пойду, передохну. Некоторое время он сидит, обхватив руками колени, и покачивается, пока новые запахи не выманивают наружу — ромашки и цикория. Элани сидит на земле в позе медитации перед котелком, а завидев его, улыбается и протягивает тарелку с похлёбкой. Налох сопит под её боком, трётся, как домашний кот, и поглядывает одним глазом на Сэнда, словно понимает в тонкостях сцен ревности. Подыгрывать не тянет — вот ещё, он же эльф с высшим магическим образованием! Элани аккуратно разливает варево по кружкам, пока Сэнд с глуповатым видом пялится на вымытые цветы, аккуратно разложенные на платке. — Я как раз об этом думала. Спасибо за чай, — ощутив её касание, он вздрагивает, словно пойманный вор, и растерянно улыбается. Барсук ворчит и отворачивается — кажется, даже глаза закатывает. — Кхм. Рад, что тебе понравилось. Получается сухо, будто вымученно, но Сэнд на самом деле доволен. Элани прижимается, кладёт голову ему на плечо, он обнимает её, целует в затылок, зарывшись носом в волосы, и вместе, слушая потрескивание костра, они встречают закат.