1. Кристалл
Мэтьюс часто вспоминал день, когда Тень приливной волной поглотила Берег Мечей. Как и сегодня, он дежурил на западной крепостной стене и вглядывался в горизонт, ожидая увидеть контрабандистов на реке, запоздавший караван или путников, но не чернее ночи дымку, неотвратимо несущуюся на него. Свет луны исчез, как и все звёзды. Парализованный ужасом, Мэтьюс ждал смерти, однако Тень очертила границы вдоль реки Дессарин и вгрызлась в свои владения. Он с трудом понимал, что и как произошло: волшебники объясняли, что это магия Тёмного Плетения, и соваться на другой берег — смерти подобно. Однако уже утром несколько десятков жителей Йартэра отправились к Берегу Мечей на поиски родственников. Лорд выделил несколько отрядов солдат на патрулирование, маги собирали образцы и корпели в своих школах. Беженцев оказалось столь мало, что все потеряли надежду. Когда отправившиеся на поиски выживших йартэрцы не вернулись, лорд велел заложить западные ворота и выставить стрелков на стены — видимо, маг какой-то подсказал, потому что через пару недель нежить хлынула валом. Ночи проходили в осаде и молитвах; из храмов собирали всю святую воду, в мастерских заказывали только алхимический огонь. Жителей начали отправлять группами на юг, ожидая худшего. Была мысль и мост взорвать — кому этот Берег Мечей теперь нужен? — но лорд почему-то медлил с приказом. Однажды Мэтьюс вместе со всеми стражниками, воинами и ополченцами вышел на стену, готовясь встретить закат, и увидел огромный светящийся кристалл на дозорной башне — со сколами, неограненный, похожий на горный хрусталь. Несколько магов над ним поколдовали, а когда пришла нежить, тот светом их всю в пыль превратил. Так выстоял Йартэр, но многим городам на границе с Тенью повезло куда меньше. Весь Фаэрун застыл в ожидании великого похода нежити, но та после нескольких лет набегов словно успокоилась — или чего-то выжидала. Отныне Мэтьюс с опаской смотрел на запад, а дымка чернее ночи многие годы возвращалась во снах — и казалось, словно из неё кто-то шепчет, зовёт… Но стоило посмотреть на кристалл, с души словно камень сваливался. Дымка давно исчезла, но Мэтьюс знал: она там, в земле — ждёт свою жертву.2. Костюм
Экипировка для путешествия в Тени весила почти сорок пять фунтов, поэтому ничего лишнего брать не разрешалось — разве что на свой страх и риск. Маэлин, как опытный проводник, давно привыкла носить громоздкий костюм: падение в нём давно не грозило ей смертью, как черепахе. С недавних пор она даже неплохо стреляла из лука, а теперь училась распределять энергию для бега. Её спутники растерянно крутили в руках части экипировки, но соображали и помогали друг другу. Маэлин оставалось только подогнать её части на человеке, проверить, все ли застёжки крепко затянуты. Вшитые в маски стёкла запотели от тяжёлого дыхания. — Напоминаю, что костюм не гарантирует полную защиту от Тени. Если почувствуете помутнение сознания и холод словно в костях, немедленно двигайтесь к безопасной территории — на карте отмечена граница. Ни в коем случае не снимайте его! Не трогайте ничего подозрительного… Маэлин повторяла одну и ту же речь почти каждый день, но всегда что-то происходило: кто-то просто слушал вполуха, кто-то посчитал себя умнее, кто-то решил проверить костюм на прочность нежити на радость. Настоящие костюмы — из зачарованной толстой кожи, с пропиткой специальными зельями — сложно повредить, но путешественники вечно удивляли глупостью и находчивостью. Вряд ли кто-то из них понимал, во что превратился Берег Мечей, но Маэлин видела собственными глазами, выжила и теперь продавала свой опыт.3. Судно
Капитан Келлс рассматривал берег через подзорную трубу, но не замечал хоть какого-то движения на протяжении всего плавания. Берег Мечей отсюда казался мёртвым, опустевшим: там определённо было темнее — Король Теней создал для своей нежити барьер от солнца; деревья словно прогибались под тяжестью проклятия, замерли в вечности; в небе с той стороны не пролетело ни одной птицы — дурной знак для мореплавателя. К закату, когда на вахту заступила ночная смена, на палубе, словно призрак, появился старый волшебник в серебристой робе. Прогулявшись вдоль правого борта, он застыл на носу, глядя вперёд. Келлс с трудом понимал смысл его экспедиции, но, как лусканец, не подшучивал и не перечил. Раз уж они направлялись на север, значит, разведывали, зацепила ли Тень промёрзшие горы. Может, кто-то искал тыл — как быстрее добраться до Короля Теней. Келлс кучу баек слышал про Вторую Войну Теней и миссию Носителя Осколка. Многие считали пацана героем, павшим в неравном бою, но выжившие лусканцы наперебой рассказывали, какой же сволочью тот был: и деревню вырезал, и в суде кровью их соотечественника честь отмывал, узурпировал власть и явно от неё спятил, а скорее — вообще сбежал и греется сейчас где-нибудь на юге. Келлс сам бы так сделал. Через пару часов они доплывут до Лускана и увидят его величественные Башни, порт и старый Иллуск, ожидающий новых переселенцев — когда-нибудь. Эти камни тысячелетиями ждали. Чем ближе подплывало судно, тем явственнее нарастала паника где-то в глубине души: Келлс не хотел видеть, во что превратился его дом. — Холодает, не правда ли? — он вздрогнул, услышав скрипучий голос старика, и бросил взгляд на компас: вроде бы курс правильный, и Тень их не сильно зацепит. Тем временем волшебник говорил словно сам с собой. — Не представляю, как можно специально выбрать это… существование. Когда Гариус ко мне пришёл, я поднял его на смех, а теперь… теперь я стар и сам жду смерти. Келлс понятия не имел, о ком болтал волшебник, да и не особо слушал: ветер переменился, и судно ощутимо потащило к берегу. Он рявкнул на рулевого, обернулся, но никого не увидел за штурвалом, поэтому рванул на корму сам. Матросы не приспускали паруса — вся команда словно в воду канула. Не ветер — другая сила тянула их словно якорем. Келлс отпустил бесполезный штурвал и обнажил шпагу, однако старик даже не шелохнулся: как безумный, он орал в сторону приближающегося берега: — Учитель Гариус, примите эти жертвы! Посвятите меня в тайну бессмертия! За бочками Келлс увидел тело юнги — ещё не мёртвого, парализованного, с распахнутыми глазами. Они все понимали, что грядёт. Холод уже кусал за кожу, подтачивал кости, будто пытался отделить их от мяса; в голове шумело, хотя волны тихо разбивались о борта. Он умрёт — Келлс легко принял эту мысль, — но не позволит старому козлу вознестись. Интересно же узнать, насколько придётся по вкусу этому Гариусу разрубленный на мелкие кусочки труп его ученика.