Отзвуки

Дункан долго молчал, размышляя над рассказом Лины, а та цедила остывший кофе и ожидала его вердикта. Теперь история с Лорном не казалась ей зловещей: ну подумаешь, зашёл в гости после семи лет полного молчания, чего паниковать? Но чутьё, за которое Лине дали повышение, на все лады вопило об опасности. Дункан был с ним солидарен. — В доме ветеранов Лорн точно не появлялся, но это ничего не значит — многие замыкаются в себе. Может, его наконец пробило на разговор? Он дал какие-нибудь контакты? Лина поджала губы, словно кофе внезапно стал жутко кислым. — Нет. Видимо, боялся, что я сдам его Ретте. Я не настаивала. Да чёрт знает, дядя, — добавила она резче, злее, — странно всё это было, понимаешь? О войне только заикнулся, спросил разве что про Бивила, а в остальном говорила я и чувствовала себя идиоткой. — И много ты ему рассказала? Что-то блеснуло во взгляде Дункана, отчего Лина чуть не поперхнулась и опустила глаза, точно провинившаяся школьница. — Да о работе у тебя, учёбе, как вкалывала за продвижение, пару баек рассказала; что девчонку вон в канале нашли — и это тоже моя работа. Ничего такого. Затем он ушёл. Было неловко. И жутко, наверное?.. Лина цедила слова, как только те попадали в голову, порционно — и всё больше проникалась странностями. Дункан хмурился и чем-то в этом напоминал Сэнда. Дэйгун бы на его месте уже давным-давно зевнул и пошёл по своим делам. — У вас что-нибудь было? Зря он спросил это, когда Лина пряталась за кружкой и прихлёбывала кофе. Она громко закашлялась и раскраснелась, отвела взгляд и наткнулась на какого-то любопытного посетителя с пончиком в зубах. Тот быстро отвернулся. — Ничего, кроме взаимной неловкости, — попыталась отшутиться Лина, но по взгляду Дункана поняла, что получилось ещё хуже. — Не трогал он меня, как раз наоборот — словно старался держаться подальше, будто я прокажённая. На душе стало погано — словно Лина хотела какой-то близости, хотя бы объятия после долгой разлуки. Однако Лорн совершенно к подобному не располагал, прятал взгляд, но когда они всё-таки пересеклись на мгновение, Лине стало не по себе. Что-то в голове будто щёлкнуло: это не он, не тот человек, которого она знала. Однако произносить эту мысль вслух она не решилась. Дункан вздохнул с облегчением, а Лина снова недовольно поджала губы, но вспомнила совершенно другого человека, который волновался о ней не меньше. Зря только взбесилась и наговорила грубостей — ведь он тоже боялся за неё. Подобная связь немного пугала — словно мистер Маньяк действительно жил неподалёку. Нестерпимо захотелось достать телефон и написать ему, но сперва не помешало бы обдумать извинения. — Вроде ничего страшного, но лучше сообщить Сэнду, на всякий случай. До твоего приезда он о чём-то таком говорил… — Какого чёрта, дядя! — мгновенно вспылила Лина, не веря собственным ушам. Дункан наивно хлопал глазами, словно не сам настраивал её против Сэнда все эти годы. Вывод напрашивался один. — Он тебя прижал, да? Всё-таки забрал заведение — поэтому тут всё новое? Дункан был трезв, так что не собирался отшучиваться и уходить от ответа, как всегда делал; он сложил руки на груди и грозно уставился на Лину, точно Дэйгун — фамильное сходство прорезалось пугающе быстро. — Я не жду, что ты поймёшь, но Сэнд сделал многое не только для меня, а для всего района. Тебя давно не было. Жить стало тяжело, вот мы и держимся друг за друга, — звучало логично и довольно мило, особенно со стороны Дункана, однако Лина всё равно стояла на своём: Сэнд наверняка воспользовался юридическими уловками и держал людей в долговой яме, как чёртов мафиози. — Думаешь, меня опоили и развели? А я в любом состоянии всё подмечаю — армейская выдержка! — Ладно, извини. — Щёки до сих пор горели, и Лина спрятала лицо в ладонях. Хотелось поскорее закончить этот разговор и сбежать ещё на пару лет. Дункан словно услышал её мысли и смягчился. — Раз тебя не устраивает Сэнд, прими помощь с моей стороны. Помнишь Зджаэв? Она проверит Лорна и точно скажет, опасен ли он. Лина смутно помнила загадочную женщину, с которой Дункан иногда выпивал по выходным и называл старой боевой подругой. Он не особо о ней говорил, но возникало ощущение, что Зджаэв продолжала работать то ли на разведку, то ли армию, то ли какую-то секретную правительственную организацию, хотя в последнее с трудом верилось. Все друзья Дункана были мутными типами с алкогольной зависимостью и богатой фантазией, так что переживать можно было только за свою репутацию. Внезапно напавшая икота напомнила о Кормике, и Лина засобиралась на работу. Дункан пытался и ей дать пакет в дорогу — с пончиками, куском пирога и сэндвичем, — но не смог побороть активное сопротивление. Они посмеялись, обнялись посреди пустого зала, и внешний мир с его проблемами стал ощущаться куда враждебнее, однако Лина знала: ей есть куда возвращаться. Обратный автобус пустовал, так что она села у окна, положила сумку на колени, достала телефон и, открыв чат, прикусила губу, размышляя над словами. Больше хотелось взглянуть в лицо своему другу и быть искренней в чувствах; все слова казались сухими — впрочем, как обычно. Раньше он понимал её с полуслова, и вряд ли что-то изменилось… И в тот раз она выразилась вполне категорично. Последние сообщения обожгли взгляд, что захотелось закрыть чат, однако их даже проскроллить было нельзя. Сама судьба тыкала носом в лужу. Каждое сообщение отдавало громким эхом, криком, словно они с Джаралом вслух скандалили. <Kalach-Cha>: Мне ужасно стыдно, прости за вчерашнее. Ты хотел как лучше и не заслужил подобного. Если я тебя окончательно разочаровала, то всё пойму. Лина свернула чат и наконец проверила рабочую почту, но успела перебрать только два письма, как пришёл ответ. Пришлось долго уговаривать себя не паниковать, дышать ровно, чтобы унять дрожь в руках; в мозгу бешено стучала мысль: он ответил слишком быстро, словно весь день ходил с телефоном в руке и ждал её. Она практически видела это, чувствовала, и душа трепетала. Затем Лина приняла волевое решение — так сказать, оторвать пластырь одним движением — и снова открыла переписку. <Jaral>: Взаимно. Я тоже вёл себя неприемлемо. Мы друг друга достойны, да? <Kalach-Cha>: Ага, астральные близнецы. Спасибо, что ещё не прибил меня шваброй, бро. :3 <Jaral>: Откуда ты знаешь о моей одержимости чистотой? :D <Kalach-Cha>: Мистер Маньяк иначе бы давно попался! Вспомнив кое-что важное, но не о работе, Лина полезла гуглить ник своего собеседника и не удивилась, обнаружив персонажа популярной ММО — какого-то гоблина по имени Джарал. С её-то другом всё понятно, но Сэнд, получается, сам увлекался играми. Иных совпадений поиск не выделил, кроме названий мелких компаний. Надо же, в скучном омуте, оказывается, водились гоблины. <Jaral>: Каюсь, грешен. Теперь веришь, что мне тяжело контактировать с нормальными людьми? Так и хочется всех огреть за следы на полу. Лина хихикнула, припомнив, как её друг стушевался после комплимента. Видимо, даже самый шикарный мужчина не обходился без личных заскоков. Она представила, как он буравил бы её взглядом за грязные ботинки и мятую рубашку, — но гладить их каждый день просто невыносимо, а пот неплохо разглаживал складки! — громко вздыхал бы и терпел из вежливости. К себе домой на чай Лина бы точно его не пригласила. <Kalach-Cha>: Наверное, не удивлю, что в моём доме погром библейских масштабов? <Jaral>: Да ладно, я же не совсем псих. Иногда с удовольствием падаю на кровать в ботинках — и ебись оно всё. Порой себя не заставить. <Kalach-Cha>: В детстве я ненавидела наводить порядок на столе, там были груды книг и тетрадей, потому что всё равно их скоро вытаскивать. Просто раздвигала завалы и делала домашку. Так вот, когда наступило лето, я подняла этот срач и нашла под ним… высушенную аквариумную рыбку! Я понятия не имею, как она там оказалась! <Jaral>: Дай угадаю: а у тебя никогда не было аквариума? <Kalach-Cha>: Нет, был! Видимо, одна рыбка выпрыгнула, когда я их пересаживала. Они маленькие были. Жуткая смерть под учебником физики. <Jaral>: Кажется, я напугал хохотом товарища. Всё, ты победила, такую историю мне крыть нечем. Хотя и чайный гриб тоже. <Kalach-Cha>: Я сейчас и так готова выйти в окно автобуса со стыда, а ты только усугубляешь! :lol: <Jaral>: Нет, честно, это очень мило. Рыбка-фараон под пирамидой книг навсегда в моём сердце. <Kalach-Cha>: Надеюсь, не только она и гриб, иначе у меня к тебе много вопросов. :D Здравая мысль снова не поспела за пальцами; Лина резко упала на пустое сидение впереди, пытаясь расшибить лоб о жёсткий, как камень, подголовник. Опять она так жалко заигрывала и проверяла почву, что становилось от себя тошно. Ну точно ребёнок, которому ещё табельное оружие какой-то идиот доверил. Входящий звонок напомнил его имя. Кормик даже не стал спрашивать, далеко ли она — будто давно повесил маячок и отслеживал передвижения. От нетерпения он говорил быстрее обычного; на фоне царил привычный шум родного участка — оживлённого улья. — Пришёл отчёт о вскрытии Холли Харпер: пока главная причина смерти — передозировка. Я отправил патрульных к тебе на помощь. Пошманайте подростков — думаю, вы без проблем найдёте наркоту — и везите всех в участок. Тут-то мы их раскрутим до приезда адвоката и мамочки! По спине пробежал холодок: всё-таки Кормик никак не мог забыть, как богатые детишки отшили его в прошлый раз, смешав с дерьмом. Теперь закон будет на его стороне, любой ценой. Лина мысленно поставила пометку не переходить ему дорогу и пообещала всё сделать в лучшем виде, затем с тоской посмотрела на новые сообщения от друга — хотя в его официальном статусе она уже сомневалась. <Jaral>: Наверное, я, как всегда, скупо выражаюсь. Не перестаю удивляться, как открыто ты рассказываешь о себе, радуешься мелочам, делишься своей энергией. Кажется, благодаря тебе я потихоньку возвращаюсь в общество, хотя, уверен, оно скоро об этом пожалеет. Спасибо. Ты — лучшее, что случалось со мной в жизни. Даже не думай прятаться в пещере и посыпать голову пеплом. Ты достойна всего, чего только пожелаешь. После такого признания Лина-подросток уже протянула бы своё сердце на вытянутой руке и попросила то единственное, чего действительно хотела. Взрослая Лина… немного тормозила, не доверяла с ходу красивым словам, но направление мысли совпадало. Она взглянула в окно и робко улыбнулась пролетающим мимо домам, машинам, хмурым людям и поднимающемуся над городом солнцу. Вопреки клишированным романам, сердце не пело, не стучало в бешеном ритме — было просто спокойно и очень уютно, словно Джарал сидел рядом и дарил своё тепло. И это он звал себя сухарём! Наверняка тайно стихи писал… или набил руку на копирайте. Может, он и не знал вовсе, каким талантом к обольщению обладал, либо банально был честен. Мысль, что она — единственная, с кем он так говорил, кружила голову; невыносимый жар копился в теле, и Лина вымученно выдохнула. К счастью, хоть осень подсобила прохладой. Обычно сорок минут поездки в душном автобусе по ощущениям растягивались на часы, но не сейчас: с удивлением Лина обнаружила, что почти приехала. <Kalach-Cha>: Вау, я даже не знаю, что сказать. Ты тоже на меня сильно повлиял. Может, мы вместе скопили эту уверенность в своих силах? Обычно я прятала страх за наглостью и нападала порой без причины, обижала людей. Ну знаешь, когда бросаешься в пекло, а на самом деле вообще не понимаешь, что творится. Наверное, моя первая работа официанткой оставила такие шрамы. :D Хотя теперь стрессов больше, но я почему-то к ним готова. <Jaral>: Ну вот, я снова смущён и понятия не имею, что сказать. <Kalach-Cha>: Ахаха, хорошо, что мы честны друг с другом, и нас такие вещи не парят! Честно, не сливаю разговор на такой ноте, но мне пора работать. :( <Jaral>: Понимаю, желаю удачи! Патрульная машина ожидала у остановки — не хватало только включённой сирены и крика в рупор: «У нас тут готовится облава, всем внимание!» Рядом, скрестив руки, стоял сосредоточенный Касавир. Катриона ожидала на пассажирском месте и заранее заполняла бланки, чтобы осталось вписать главное. Она подняла взгляд, узнала Лину и улыбнулась. Вряд ли Касавир горел желанием гонять непутёвых подростков, но приказы выполнял беспрекословно. Он заранее раздобыл ключи от катакомб, вручил запасной фонарик и провёл короткий инструктаж: — Не расходимся. Потерялись — кричите. Я иду первым. Наблюдать за Касавиром в деле оказалось куда интереснее, чем пялиться из окна «Утонувшей Фляги», и Лина не сразу задумалась, почему же он до сих пор не пошёл на повышение? Кормику пригодилась бы помощь столь принципиального полицейского, однако начальство не особо таких сотрудников жаловало. Тяжёлая работа выдавала возраст с головой, однако Касавир поддерживал себя в форме; его широкая спина, как гора, защищала их с Катрионой от опасностей. Возможно, ему просто нравилось работать в поле, а не просиживать штаны в участке. Может, поэтому он буравил Лину таким суровым взглядом: знал, что и сейчас отдел расследований использовал его и не посвящал в план. Лина запахнула пальто, однако холод в древних тоннелях имел иное происхождение. Он точно в кости проникал и вонзал в голову ледяные иглы ужаса; смерть ощущалась властителем, стражем и наблюдателем. Живым только разрешили зайти и осмотреться. Справа тянулись решётчатые двери склепов с потускневшими фамилиями на арке, слева — тусклые лампы да подставки для венков. Под ногами шуршал мусор, оставленный подростками — фантики, стаканчики, бычки сигарет. Лина пнула пустую бутылку, и та, откатившись, ударилась о стену с оглушительным звоном. Катриона поёжилась, обернулась и подняла фонарик, осветив тоннель. — Ни черта не видно, — пробормотала она. — Разговорчики, — пробурчал Касавир, и Лина поймала насмешливый взгляд Катрионы — мол, смотри, с кем приходится иметь дело. С улыбкой стало чуточку легче дышать спёртым влажным воздухом. Через несколько метров Касавир остановился и прошептал: — Там кто-то есть. Выглянув из-за его спины, Лина тоже увидела полоску света, выбивающуюся из склепа впереди. Кто-то мог и родственников навещать, но Лина всё же достала пистолет: аура смерти настолько давила, что пробуждала древние инстинкты. Казалось, в тоннель выбегут как минимум вампиры. Однако Касавир казался спокойным. Он встал у решётки, бегло глянул внутрь, вздохнул и громко произнёс: — Выходите, это частная собственность. Несколько мгновений ничего не происходило, и Лина успела вспотеть, несмотря на холод. Вскоре дверь медленно распахнулась с диким скрипом, выпуская троицу девиц в чёрных платьях — примерно в таком же нашли Холли Харпер, судя по немногочисленным останкам. Из-за нескольких слоёв пудры их кожа казалась белее мела, глаза щедро размалёваны чёрными тенями, но только одна девочка явно умела пользоваться карандашом, а остальные скорее повторяли. Чёрная помада осталась в уголках губ, остальная уже съедена — Лина заметила пачку сигарет в руке одной из девиц. — Детский сад, — вздохнула она и уже хотела выйти вперёд, но Касавир опередил. — Вы хоть понимаете, как влипли? А ну выворачивайте карманы! Девицы лупились на огромного, как медведь, офицера, его арсенал на поясе, заметили Лину с пистолетом в руке и, казалось, побледнели ещё больше. — М-мы ничего такого… простите! Отпустите! — блеяли они. Кормику попались другие подростки — те бы не побоялись какого-то патрульного. Катриона хитро улыбнулась. — Ну-ну, девочки, я всё понимаю. Просто ответьте на несколько вопросов, и мы уйдём. Хороший и плохой копы развели детей в два счёта, не напрягаясь. Однако ничего полезного девицы не знали: о Холли весь город слышал, более того, её смерть сделала кладбище вдвойне популярным. Кто-то хотел прикоснуться к смерти, кто-то вызывал её дух, кто-то надеялся повстречать убийцу. Лина закатывала глаза, понимая, что теряет время. Из запрещённого у девиц имелись только сигареты, так что забирать было не за что. Касавир выяснил имя каждой и выписал штраф, грозно наказав явиться в участок с родителями. — Зря вы так мягко с ними, — протянула Лина, наблюдая, как девицы улепётывали через бесконечный тоннель. — Дети в состоянии совершить самые страшные преступления, особенно когда собираются в стаи. Помните нападения на бездомных? Самому старшему мальчишке было шестнадцать. Ещё они хорошо притворялись, изображали раскаяние, а затем возвращались на улицы без угрызений совести — однако не Лине учить патрульных работе. Город кишел малолетними бандами, но хуже всех лютовала избалованная и скучающая «золотая молодёжь». — Глаза ничего не скрывают, — ответил Касавир и продолжил путь. — Считай это профессиональным чутьём: нам нужны другие подростки. — Да, отдел по работе с несовершеннолетними и так нас ненавидит, — вздохнула Катриона. — В этом городе каждый в чём-то виновен. Она перевела взгляд на спину напарника, и Лину вдруг пробрало нехорошее предчувствие: неужто идеальный коп сам нечист на руку? В тихом омуте, как говорится… Они прошли катакомбы за полчаса и упёрлись в стену, разрисованную граффити. Касавир водил фонариком в стороны, решая, куда пойти дальше. Напряжение на его лице волнением передалось Лине. — Что-то не так? — сглотнув, спросила она, и Касавир покачал головой. — Не знаю. Кажется, за нами следят. Лучше бы он промолчал. Лина крепче схватилась за пистолет и предпочла держаться в паре шагах позади, чтобы из-за его спины хорошо видеть путь. Свет фонаря выхватывал повороты, венки, гнилые цветы, прогоревшие свечи; где-то оглушительно громко капала вода. Сердце стучало в горле, и голос Дэйгуна прорезался сквозь время: «Следи за спиной». Лина резко обернулась, когда волоски на затылке встали дыбом, но не успела среагировать на ощущение чужого присутствия. Затылок словно взорвался болью, в глазах потемнело окончательно, и щека встретилась с холодной землёй.

***

— Босс, что с тобой? Ты… смеяться умеешь? Не ожидал. Думал, приступ схватил. — Сэнд тут же посерьёзнел, отложил телефон и поднял взгляд на Келгара. Однако его улыбка от уха до уха скорее напугала, чем выбесила. — Ну-у? Как её зовут? Голова Нишки вынырнула из-за полок как перископ, уловила горячую тему для слухов и медленно опустилась обратно. В тесном зале да с такими лёгкими, как у Келгара, можно было не прислушиваться. Нишка продолжала обмахивать товары, нарочито громко шуршать и передвигать предметы, усиленно изображая работу. — Ты в своём уме? — процедил Сэнд громче, чем следовало. Келгар плюхнулся напротив, сцепив руки, наклонился ближе и поиграл бровями. — Так это «он»? От нахлынувшего в мозг давления крови можно было откинуться на месте. — Пиздец. — Сэнд потёр переносицу, посчитал до десяти. Сердце стучало так, словно их поймали на месте преступления. Он выдохнул и чётко произнёс: — «Она». Доволен? Келгара совершенно не смущали его убийственные взгляды — наверное, поэтому они никогда не цапались взаправду, а только обменивались остротами и шуточными угрозами. На самом деле Сэнд уважал Келгара и дивился его простодушию — с такой-то тягой к дракам. Наверное, ему нравилось чувствовать собственные мышцы, адреналин и пьянящую лёгкость, что давала сила. Бил он с улыбкой, от души, обожая каждого неудачливого хулигана, но никогда не переходил черту жестокости, не трогал невинных и слабых. Собственно, как все хорошие знакомые Сэнда в Портовом районе, Келгар… обладал своим шармом. — Не-а! Ты что, такое событие нужно отмечать с размахом, а если до свадьбы дойдёт, я ушатаюсь вусмерть. — То есть будет типичная пятница? — хмуро уточнил Сэнд, и Келгар расхохотался. — Ладно, босс, не серчай. Мы давно заметили, что ты стал… — Сэнд, прищурившись, уставился на Келгара, предлагая осторожно выбирать слова, но тот и не особо старался: чесал затылок и мычал, затем вовсе сдался. — Не знаю. Порой мне становится страшновато. Вот уж признание — значит, раньше они его не боялись? Настоящий удар по самолюбию! Они вместе сходили на обед и принесли Нишке её любимой лапши, развели пару любителей старины на дополнительные покупки и привели в порядок зал. Сэнд в стороне не сидел — сам драил полы, чтобы точно никто не отлынивал от важнейшего дела, и бурчал для вида, чтобы Нишка его не фотографировала. Обычно дни в одиночестве тянулись как на каторге, но в компании — пролетали подобно молодости. К закрытию Сэнд уселся за стол и погрузился в проклятый мир малого бизнеса, мигом растеряв волю к жизни. Ровно в восемь оживились старинные часы — как говорила Нишка, «похожие на гроб», — на мгновение опоздали те, что с серебряным маятником, вызвав у Сэнда приступ мигрени. Он не поленился встать и настроить старую рухлядь — видно, кто-то любопытный совал внутрь кривые ручонки, пока его не было. Покой, однако, не вернулся. Шустрая Нишка уже стояла у двери и прихорашивалась у зеркала, пока её сумку держал улыбающийся Келгар. Как всегда, собирались куда-то пойти — вместе, всегда вместе. На Сэнда они не обращали внимания и тошнотворно ворковали, пока не собрались выйти. — До завтра, босс! — Нишка махнула рукой бледному упырю во мраке зала; тот небрежно кивнул и спрятал руки в карманах, невольно сгорбившись. На столе ждал ворох бумаг с письмами из банка, счетами, чеками и всем тем, что вдыхало жизнь в его скромный бизнес. За два месяца дел набралось немало. Сэнд грузно опустился за стол, всё ещё ощущая остатки неуёмной энергии Келгара, и вернулся к делу, поглядывая на телефон уж слишком часто, словно подруга могла спасти его от налогового возмездия. Часы пробили — на сей раз синхронно — ещё два раза, а она так и не появилась в сети. За окном царила ночь. <Jaral>: Наконец закончил с делами. А у тебя как дела? Он несколько раз перечитал сообщение: не давил, не выпытывал, не вёл себя как обеспокоенная мамочка… Ох, ну ладно, папочка, я обещаю хорошо себя вести. :Р — Блядь, — тихо выругался Сэнд и резко встал, чтобы наконец выйти на воздух. В голове было настолько сумбурно, что для личного спокойствия пришлось два раза проверить, точно ли закрыт замок на входной двери. — Иди уже домой. По старой привычке Сэнд сделал крюк через набережную и залюбовался сигнальными огнями на кранах — словно спящие монстры во тьме притаились. Немногочисленные прохожие — такие же безумные и замёрзшие, как он — медленно шагали вдоль ограждения, посматривая на осеннее море, казавшееся чёрным. Если бы Сэнд решился, то рассказал бы ей именно об этом моменте. Впрочем, почему даже такую мелочь он утаивал? Мало ли на Берегу Мечей городов с набережными! Идиотский страх, что его увлечение окажется подставой, не гас: мог ли Сэнд настолько насолить какому-то лусканскому ублюдку, чтобы тот несколько лет изображал для него девушку? По досадному совпадению их отношения перешли в бурную стадию именно после треклятой поездки. Порывистый ветер вернул Сэнда в адекватное состояние, хоть и ненадолго: этому сердцу так просто не прикажешь, надолго не успокаивалось доводами разума. Он побрёл дальше, теперь уже глядя на «Утонувшую Флягу», и заметил включённые фары у машины Дункана. Сам он ругался с Сэлом у распахнутой двери, а Сэнд, понимая, что произойдёт, припустил к бару. Конечно, Дункан был нетрезв, как каждый вечер, и бешено размахивал руками. — Ты никуда не поедешь, — не вникая в подробности, Сэнд схватился за угол двери и потянул на себя. — Я ему то же втолковываю, — буркнул Сэл, а Дункан ещё больше разозлился, что весь мир ополчился против него. Он развернулся и угрожающе навис над Сэндом. — Лина в больнице — мне только что звонили. Я еду! — Тогда я поведу, — отрезал Сэнд и быстро юркнул в машину. Для опытного алкаша Дункан соображал быстро и незамедлительно обежал машину, выдал Сэлу указания и уселся рядом, обдав выразительным букетом ароматов. Сэнду хватило такта промолчать. — Что случилось? — спросил он, когда они выехали на безлюдное шоссе. — Забыл, как они это назвали… производственная травма — только когда нападают на полицейского при исполнении, понятно? Сраные бюрократы! Ничего я не понял, короче… Так испугался, — Дункан то вспыхивал в ярости, то затихал, едва не срываясь в пьяные слёзы, но хоть не подгонял водителя. — Мы ведь только утром виделись, и вот тебе. Не верю я, что это совпадение. Сэнд подобрался, облизнул губы — чутьё подсказывало то же самое. Уговаривать не пришлось: Дункан сам всё выложил и злился на себя, что раньше не пришёл, дал ей слово, а теперь расплачивался последними нервными клетками. Пока он причитал, Сэнд не проронил ни слова. Едва он припарковался, как Дункан выпрыгнул из машины, точно на катапульте, и побежал в приёмное отделение. Всё-таки барный бизнес вынуждал жить в движении, но тут — совсем иное дело. Сэнд его еле догнал у входа. Ошарашенная медсестра указала на палату, и они побежали дальше. Лина сидела на каталке в обычной небольничной одежде и прижимала к затылку пакет со льдом; рядом, сцепив руки за спиной, стоял мужчина отдалённо напоминавший Нивалля — Сэнд успел испугаться, но затем проморгался. — Капитан Кормик, — вежливо представился тот и пожал Сэнду руку, пока Дункан тискал Лину в объятиях. — Видимо, это и есть легендарный дядя? — Ага. Я его водитель, — отозвался Сэнд, встретив любопытный взгляд. — Что случилось? — Боже, не надо, — взмолилась Лина и опустила голову. — Всё скатилось в ад! Катриона в реанимации, Касавир на операции! Это точно был он — убийца девочки. Кормик отвечал профессионально, хоть эмоции и его распирали. — Он бы избавился от тел — время было. Но он предпочёл вас обчистить и оставить. Даже Сэнд не сдержал возглас: — Какой-то псих забрал оружие у полицейских? Вы же предпринимаете меры? Прилизанный капитан отказывался ломаться, а тем более — прогибаться. Он храбро выпятил грудь и прожёг Сэнда взглядом. — Не орите, сэр! Всё под контролем. У полиции каждая пуля под учётом. Мы тут же его найдём… — …Как только он всадит её, скажем, в толпу прохожих, — саркастично, в излюбленной манере предложил Сэнд. Ему было плевать на Кормика, чёртово порождение системы, но замолк, когда попросила Лина. — Пожалуйста, прекрати. Никто не виноват. Дети больше не пострадают. А я всё исправлю. Жалость сдавила сердце от одного взгляда на её усталое, бледное лицо. Лина прилагала большие усилия, чтобы связать слова в предложение, опасно качнулась, когда сползла с каталки, но посмотрела на Сэнда невероятно сосредоточенно, полыхая изнутри праведным гневом. От доводов Дункана остаться хотя бы на ночь в больнице она отмахнулась, чем разозлила всех, кроме Кормика — он явно был из тех начальников, что не отвязывались и после смерти подчинённых. — Переночуй хотя бы у меня, — сдался Дункан, и Лина, к счастью, не отказалась. Обратно в Портовый район Сэнд вёз уже всё семейство Фарлонг под шум их препирательств и характерный больничный душок — антисептиков, бинтов и страданий. Всё заднее сидение отдали Лине, но она так и не легла, а вертелась, исследуя карманы грязного плаща. Сэнд только плечами пожал: всё равно машина не его. — Чёрт, телефона тоже нет, — упавшим голосом сообщила она. Сэнд тут же включил профессионала по зачистке, зная, как много может храниться у копа. Впрочем, её давно обчистили, но хоть аккаунтами и почтой никто не воспользуется во вред. Он вытащил свой телефон из кармана пиджака и, помедлив мгновение, вышел из мессенджера, чтобы Лина не совала любопытный нос в его личную жизнь. — Смени пароли, быстрее. Оставшуюся дорогу она молча утыкалась в телефон и сопела. Сэнд остановился у бара совершенно вымотанным и некоторое время сидел за рулём, запоздало вспомнив, что он тут гость. Протрезвевший Дункан включил сигнализацию и повёл Лину домой, заботливо и невесомо придерживая руку на её спине. Однако она мигом развернулась и протянула Сэнду позабытый телефон, лишь на мгновение и невзначай соприкоснувшись горячими пальцами. Робкая улыбка тронула её сухие губы, и его сердце дрогнуло больнее. — Спасибо. Сэнду очень не хотелось вновь становиться её врагом, но иного выбора не существовало: кто-то должен стать мудаком, чтобы докопаться до правды. Он положил телефон в карман и сухо спросил: — Ты его рассмотрела? Это был Лорн? Улыбку точно смыло, но Сэнд стоически выдержал убийственный взгляд, в отличие от Дункана, который втянул голову в плечи и пробурчал нечто невнятное. Дома их ждали очередные семейные разборки, а пока — с Лины точно лоскутами сползала последняя выдержка. Слеза блестела на бледной щеке, но вряд ли из-за боли: слишком много в неё вкололи. Как человек, которого не раз били по голове, Сэнд знал, как сильно сдавливало череп изнутри, что тошнило безбожно. В таком состоянии легко вызвать на откровение — лишь бы оставили в покое. Лина всхлипнула, жутковато рассмеялась, а затем озвучила мысль, которая не давала Сэнду покоя всю дорогу: — Катриону ударили ножом три раза, Касавира — четыре, а я отделалась сотрясением с парой швов. Видела ли я его? Нет, не успела, было темно. Но уже в тот миг меня осенило: я сама сказала, где буду. Только одно не понимаю… Гордость позволила опереться на взволнованного Дункана, и, несмотря на головокружение, Лина продолжала упорно выдавливать каждое слово из горящего разума. Сэнд не смел шевельнуться, ловил взглядом каждую мелочь, каждое движение губ. Былая жадность просыпалась в душе и била в набат, взывая к охоте на людей. Лина громко втянула ноздрями ночной воздух и наконец позволила себе надломиться. — Я просто не понимаю… за что он так со мной?