Отзвуки

Лина даже немного радовалась, что не появилась на работе. Несчастный Кормик, получивший все удары за неё, с благоговейным ужасом рассказывал, как рвала и метала Брелейна. Журналисты ещё раз выкопали труп подгнившей новости об убийствах политиков-пенсионеров, напомнили о статистике преступлений, коррупции и раздули скандал о беспомощности правоохранительных органов. Налогоплатильщики призвали к ответу Нашера, а тот в обычной манере погрозил сократить и без того скудное финансирование полиции. То есть если бы Лина не получила по голове, то её всё равно бы отправили на недельку подальше. <Kalach-Cha>: Прости, вчера был такой суматошный день, я сразу вырубилась. Она прикусила губу: мягко, чёрт возьми, сказано! Однако Лина и правда быстро уснула, как только голова коснулась подушки. Дункан уступил свою комнату, поскольку из её старой сделал склад для нужд бара. Было неловко, стыдно, тошно; всё время тянуло прорыдаться, но многим приходилось куда хуже. От временного безделья накинулись воспоминания о последних пережитых днях и размышления. Кормик прав: вряд ли на них напал тот же человек, что расчленил Холли, а значит, главный преступник до сих пор на свободе — и никому не было дела! Оставалось надеяться, что шумиха хотя бы спугнёт его. Лорн — если это был он — подгадал идеальное время, чтобы остаться тенью. К счастью, Лина не успела сообщить Ретте — её сердце точно не выдержало бы такого каскада новостей: «Твой сын вернулся! Погоди… он напал на меня, изрешетил двух копов, как мясник, и отнял пушки». Зачем — вот главный вопрос, поэтому предположение до сих пор звучало дико. Её единственная отдушина в этой мрачной реальности быстро ответила на сообщение. <Jaral>: Привет! Надеюсь, твой сегодняшний день будет попроще, чем у меня: друг напился с утра, так что вместо своих дел теперь слежу за ним. <Kalach-Cha>: Страшно спросить, с горя он это или от радости? <Jaral>: От нервов. Но выбрал не то лекарство. В следующий раз подсыплю ему транквилизаторов и запру в чулане проспаться. <Kalach-Cha>: Опасный ты человек, но отличный друг! Моя очередь умиляться, сэр Маньяк. :D <Jaral>: Безупречная репутация уничтожена. Пьяный друг особо не доставлял проблем, так что Джарал в основном скучал, а потому с удовольствием поддержал разговор и не допытывался, с чего вдруг она ничем не занята. После их спонтанной ссоры он в принципе стал более сдержанным. Они оба учились общаться, но особо радовало, что он действительно прислушивался к ней. Лина же старалась держать себя в руках, не нападать с грубостями по малейшей причине и не переносить своё дерьмовое настроение на невинного человека. Хотелось воображать, что они были вместе, но Лина едва ли прошла десять метров за день. Ей удалось немного вздремнуть, пока Джарал оставлял друга на попечении следующей няньки и шёл на работу. Голова не болела, но слабость ужасно бесила: словно все жизненные соки разом вытянули с кровью, оставив неповоротливую мясную оболочку. Частенько Лина касалась шва на затылке, ощупывая каждую неровность и короткие сбритые волоски. Если она расскажет, что случилось, Джарал точно прибежит и добьёт её фразой «я же говорил». Меньше всего ей хотелось ранить его, а тем более — снова ругаться. Также ей было неловко жить в комнате Дункана, где не убирались целую вечность. Странно, что наперво Лина подметила именно это. Так что, оставив записку с извинениями и благодарностью, Лина поехала домой, где ей было спокойнее. Впрочем, путь от остановки до двери она прошла на нервах, оглядываясь и снова крепко схватив ключи как оружие. Неужто тогда надо было всадить их Лорну в глаз? Она вошла в прихожую и прислушалась — никого; обошла коридор, заглянула в спальню, ванную и кухню, но снова столкнулась лишь с тишиной. Дурное предчувствие продолжало сдавливать горло, словно Лина упустила нечто важное. Дурноту она как раз свалила на сотрясение. Горячий чай — любимый, заварной, а не пакетированная стружка, покрывшаяся пылью в доме Дункана — взбодрил лучше душа, которого врач посоветовал избегать как минимум пару дней. Если бы Лина не чесала швы, то помогла бы себе больше. Вздохнув, она побросала все вещи в стирку и сыпанула побольше порошка, чтобы наверняка перебить кладбищенский смрад. <Jaral>: Наконец еду домой. Подозрительно спокойный день. <Kalach-Cha>: Э-э-э, а как же твой друг? <Jaral>: Не, всё в порядке: если бы он не надрался, тогда бы я запаниковал. <Kalach-Cha>: Как-то грустно. Видимо, у него проблемы с алкоголем. Пробовал с ним поговорить? <Jaral>: Помочь может только он сам, когда осознает проблему. Говорить бесполезно. <Kalach-Cha>: Личный опыт? :D <Jaral>: Увы, да. Я трусливо спрятался от проблем, пока однажды не нашёл себя в канаве. Наверное, стоит один раз оказаться в настолько дерьмовой ситуации, чтобы наконец задуматься о жизни. Лина присела на кровать, потому что ноги едва держали. Наконец её собеседник рассказал что-то глубоко личное — если не считать признаний в симпатии, — и теперь она понимала, почему он так долго избегал откровений. Видимо, трагедия его друга вызвала тяжёлые воспоминания. Сердце сковало болезненной нежностью; хотелось прямо сейчас быть рядом, чтобы взять его за руку. Лина закусила губу и тихо взвыла: как же тесно в этих рамках бездушных сообщений, когда и так не умеешь выражать свои эмоции! <Kalach-Cha>: Если тебе трудно, то не стоит поднимать эту тему, я пойму. Знаю, ты не любишь о себе говорить, но мне очень приятно заслужить доверие. <Jaral>: Не с той темы решил рассказать побольше о себе, да? В этом я мастер. <Kalach-Cha>: По-моему, ты самый храбрый человек, раз прошёл тернистый путь к нормальной жизни. Ты должен этим гордиться. Он просмотрел сообщение, но долго молчал, даже не пытался набирать ответ. Лина от своих слов не собиралась отказываться. <Jaral>: Ты понятия не имеешь, что я творил, а если бы узнала, то не стала бы так говорить. Впервые Лина действительно испугалась мистера Маньяка: он не шутил, не преувеличивал, и каждое слово обдавало льдяной серьёзностью. Значит ли, что сейчас он был настоящим? Конечно, отчасти. Но также Лина знала, что это неправда: таким он был, когда говорил с людьми на улице, чтобы предупредить и отпугнуть. Она смотрела на жалкую попытку отстраниться и невероятно злилась на него. <Kalach-Cha>: Мне плевать, каким ты был когда-то. Я знаю, какой ты сейчас. Тот охрененно злой парень, каким ты себя выставляешь, не стал бы говорить о помощи хорошим людям, не бегал бы за пьяным другом и тем более не беспокоился бы о дурочке вроде меня. Хочешь сказать, я неправа? <Jaral>: Скорее это моя совесть велит исправить все ошибки. Я давно в себе запутался, так что не буду спорить. <Kalach-Cha>: Хэй, ты слишком много думаешь о прошлом, об этой канаве, а попробуй сконцентрироваться на том, что есть сейчас, чего ты хочешь. Вся жизнь впереди, бро, наслаждайся! <Jaral>: Не понимаю, откуда в тебе столько оптимизма, это поразительно. Спасибо, что подбодрила. Обычно с такими мыслями я иду в бар. <Kalach-Cha>: Тоже отличный план! Главное, обходи ту канаву. <Jaral>: Так, я понял, как чувствуются напоминания о чайном грибе. <Kalach-Cha>: О да! Шучу, я больше никогда тебе не напомню. Вспомни какую-нибудь добрую тупую историю для шантажа. Давненько день не проходил так быстро и радостно. Кормик что-то писал, но Лина читала сообщения вскользь и быстро забывала. Придёт на работу — тогда вникнет, а то его планы менялись каждый час и набрасывались дисками на штангу. Вместо того чтобы запаниковать, Лина перевернулась на другой бок и заказала пиццу. Ближе к ночи они поняли, что могут сыграть пару матчей, и жизнь на несколько часов будто вернулась в привычное русло. Лина перенесла ноутбук на кровать, а мышку положила на коробку, откуда вытягивала остывшие куски пиццы. Когда Джарал узнал об этом, то чуть не умер — конечно, от зависти. Их раскатали как детей, так что пришлось играть с искусственным интеллектом и морально отдыхать на его предсказуемости, хотя с уровнем сложности они пару раз тоже самоуверенно перестарались. От напряжения Лине пришлось сесть поудобнее; ещё она боялась подавиться, читая злые шутки и сарказмы своего сокомандника вперемешку с ругательствами. <Kalach-Cha>: Господи, бро, порой мне кажется, что ты работаешь портовым грузчиком! Но потом думаю, что те не вплетают тонкие шутейки вроде «вставить Ремарку», когда разгружают контейнеры. <Jaral>: Ты… пугающе близка к правде. <Kalach-Cha>: Что, серьёзно, я раскрыла мистера Маньяка? <Jaral>: Да, на самом деле я профессор литературы, который по ночам подрабатывает на кране, а матерюсь, потому что ни хрена не видно и ветер кабину шатает. <Kalach-Cha>: Чудовищная история, сочувствую, ахаха! <Jaral>: Что-то мне подсказывает, ты не поверила. К ночи сводило скулы от смеха, затылок неприятно тянуло, так что Лина закинулась горстью обезболивающих и вернулась к телефону. Кощунством было бы, наоборот, прервать их высокоинтеллектуальную беседу. Порой они проигрывали бои только из-за того, что увлекались перепиской. <Jaral>: Нет, ты видела, что этот бот себе позволяет? У меня же не осьминожьи щупальца, чтобы управлять тремя типами войск одновременно! <Kalach-Cha>: Мы всегда можем вернуться к быстрым матчам. Типа нас быстро поимеют и отпустят — не поймёшь, плохо было или хорошо. :D <Jaral>: Обойдусь без новых седых волос, спасибо. Мне и в жизни дегенератов хватает, которые тем же самым занимаются с моим мозгом. <Kalach-Cha>: Обожаю, когда ты злишься, это очень сексуально. :3 <Jaral>: Ты бы перевозбуждалась каждый день, ибо злость — моё второе имя. <Kalach-Cha>: Блин, теперь я по-настоящему заинтригована. <Jaral>: Тебя серьёзно привлекает стариковский бубнёж? Как же ты мимо скамеек в парках проходишь? <Kalach-Cha>: Очень медленно. :D Лина продолжала смеяться, но пальцы тряслись, и сердце стучало как на пробежке: она подбиралась всё ближе к опасному краю, когда пошлая шутка рисковала перейти к серьёзному заявлению и обмануть ожидания. Её душа была слишком открыта — распахнута настежь. Легко ворваться, наследить и оставить горы мусора. Но к чёрту — он разжигал в ней смелость. Лина собиралась рискнуть, поэтому отодвинула пустую коробку, размяла пальцы и нависла над телефоном так, словно под ней на кровати лежал истинный объект её желаний — обездвиженным и загнанным в угол. Он узнает об этих мыслях, обязательно. <Kalach-Cha>: Даже если ты сильно старше меня, то со стороны по тебе так не скажешь. Думаю, ты ревностно следишь за собой, носишь идеальные костюмы и легко очаровываешь любого, когда тебе нужно. О, мистер Маньяк чертовски обаятелен и хитёр! Наверняка даже близкие о нём мало что знают. Я бы не стала переходить ему дорогу, но всегда западала на загадочных мужчин. Он прочитал и долго молчал, даже сообщение не набирал. Смелости в Лине поубавилось, однако провёрнутый фарш обратно не вернёшь, как говорил дядя Дункан. Да не очень-то и хотелось. Когда появились три точки — он что-то писал в ответ, — сердце подскочило чуть ли не к горлу. <Jaral>: Чёрт, Шерлок, теперь я боюсь тебя. Откинув голову, Лина рассмеялась. У него была отличная интуиция — она заметила это ещё со времён их эпохальных рейтинговых заруб, а затем подмечала всякий раз, когда он угадывал её настроение. Из него получилась бы отличная ищейка. Лина невольно сравнила свои догадки с каждым коллегой и с облегчением выдохнула — никто ему и в подмётки не годился. Правда, оставались другие города — Лускан, например, полный хитрецов и обманщиков, как твердили из каждого утюга. Лина невольно поёжилась, но отказывалась стать заложницей предрассудков. Даже если он оттуда, то не всё ли равно? <Kalach-Cha>: Оу, и чего именно? <Jaral>: Пока не определился: того, что ты в точности описала меня, или же как воздействуешь на меня. <Kalach-Cha>: Предлагаю не стесняться, раз уж я тебя давно раскусила. Или хочешь сказать, что тебе не понравилось ругать меня за непослушание? Не думаешь о том, как снимешь галстук и свяжешь им мои руки? Или это только мои фантазии? :D

***

Сэнд перевёл ошарашенный взгляд с телефона на галстук, который не так давно снял, но всё забывал повесить в шкаф. Ему словно заново открывали мир привычных вещей, и крамольные мысли радостно протиснулись в эротические фантазии. На эту ночь — если, конечно, сможет уснуть — его мозг определился с сюжетом для сна. Главное, чтобы подсознание в ответственный момент не подкинуло лицо Торио. Галстук висел на руке, но шею продолжало что-то сдавливать. Сэнд сглотнул острый комок и расстегнул пару пуговиц на идеально выглаженной рубашке. Сказал бы ему кто-нибудь лет пять назад, что с ума его будет сводить девушка, а не чувство вечной слежки или угрызения совести — высмеял бы. Реальность подозрительно легко отступала в тень, стоило открыть мессенджер и увидеть её странный ник. Никто нормальный не мог его привлечь, никогда в жизни. Сэнд поднял голову и столкнулся с собственным умоляющим взглядом в зеркале. Знать бы ещё, чего он так испугался — одиночества или безумия. Когда-то давно он горел от чувств, жадно пробовал жизнь на вкус и ничего не боялся, а теперь словно умер и двигался скорее на автопилоте — ел, пил и спал без цели, оглядывался по сторонам, горевал по прошлому и ненавидел его всей душой. Яркий луч света пробудил его, перетряхнул — и тот Сэнд, что наломал дров, вдруг смахнул с себя пыль. Он поднял взгляд к потолку и прошептал: «Боже, помоги мне». <Jaral>: Ты забегаешь вперёд. Сначала ты усаживаешься ко мне на колени, затем хватаешься за галстук и притягиваешь к себе. <Kalach-Cha>: О да, мне это нравится. Ты бы поцеловал меня? <Jaral>: Определённо. Положил бы руки на бёдра и не позволил отстраниться. <Kalach-Cha>: Будто мне это надо! <Jaral>: За шутки в такой важный момент ты бы точно получила по заднице. Всё-таки обожаешь нарываться. <Kalach-Cha>: Ауч. Ужасное, просто чудовищное наказание! Я бы притихла ненадолго и уткнулась бы тебе в шею. Уверена, твой запах сведёт меня с ума. Изучала бы, что приносит больше удовольствия — может, засос на шее, чтобы твоя невыносимая коллега позавидовала? Второе явление Торио в прекрасную фантазию уже не казалось случайностью. Сэнд невольно перевёл взгляд на шкаф, куда запрятал страшную куртку, и тяжело вздохнул. Видимо, он спрятал её недостаточно глубоко, чтобы выбить из памяти. Раскалёнными иглами в мозг вонзились самые унизительные мысли: а ведь он настолько отчаялся, что всерьёз подумывал с ней переспать. Просто овладеть, поиметь, обменяться грубостями и сбежать. И весь этот цирк с конями — лишь ради того, чтобы трахнуть живую женщину. Настолько он опустился. К счастью, Сэнд привык слушать доводы разума, а не других частей тела, поэтому ни о чём не сожалел. Была всего одна женщина, по которой он скучал и выл вдали от дома и Интернета — из-за Нивалля, которому везде чудились гениальные лусканские шпионы. Разлука позволила многое обдумать и признаться самому себе в тяжелейшей из зависимостей, и Сэнд не стал с нею бороться. Наслаждаться куда приятнее. Может, скоро он об этом пожалеет, как было поначалу с алкоголизмом, а может, будет страдать от разбитого в хлам сердца. Зато останется ворох горячих фантазий на всю оставшуюся жизнь. Её детская ревность льстила ему, как же иначе. Не нравился бы ей — не стала бы постоянно прощупывать почву и терзаться догадками. Конечно, тяжело верить в сказки про единственную. Будь она такой наивной дурочкой, Сэнд бы точно не воспылал. <Kalach-Cha>: Я бы висла на тебе всё возможное время и безбожно мяла идеальный костюм. Думаю, от второго я даже больше покайфую. :D <Jaral>: Всё-таки в тихом омуте прячется очаровательная чертовка. Хотя вряд ли ты разгадаешь, на что я безоговорочно падок. <Kalach-Cha>: Немедленно говори! <Jaral>: Разве не веселее узнать самой? <Kalach-Cha>: Ну дааа, правда. Просто люблю, когда ты что-то о себе рассказываешь. <Jaral>: У нас больше общего, чем тебе кажется. <Kalach-Cha>: Да я заметила, когда мы начали описывать наши фантазии в жанре пошаговой стратегии, ход за ходом. Сэнд рассмеялся и поднял последнюю переписку, машинально взъерошивая волосы: он чувствовал ещё большее волнение, когда перечитывал их заигрывания. Видимо, не в последний раз это сделает, она тоже. Пока Сэнд расхаживал по комнате, упёршись в телефон и периодически хмыкая, Джарал прожигал его недовольным взглядом, так что пришлось переместиться из спальни в гостиную, до сих пор не переодевшись. <Jaral>: Насколько помню, я выигрывал, пока ты билась над очевидным ответом. <Kalach-Cha>: Тогда я буду мстительно ёрзать на тебе, тереться бёдрами, пока не попросишь пощады. <Jaral>: Прекрасная женщина сама чуть ли не насаживается — нашла, чем испугать. Но я бы точно поактивнее зашевелился, переместился от талии к груди и запустил бы руки под одежду. Если будешь нависать полуобнажённой, то, может быть, я бы раскололся. <Kalach-Cha>: Может быть? <Jaral>: Я бы щедро уделил время твоей груди, мял и ласкал, пока ты выгибаешься и стонешь, держал бы за задницу и заставлял по-настоящему подмахивать, дразнил до последнего, пока ты сама не попросишь сделать что-то посерьёзнее. Он представил их на своём диване, как она запрокидывала голову и очаровательно шипела ругательства. В комнате становилось жарко, и Сэнд до конца расстегнул рубашку. Подумав ещё, он открыл и дверь на балкон, впуская щадящую прохладу. Следом ворвались звуки улицы, но он от них был максимально далеко. <Jaral>: Ты ещё со мной? <Kalach-Cha>: Я стараюсь. <Jaral>: Ты однозначно проигрываешь, дорогая. Продолжать? <Kalach-Cha>: Боже, да! Как же ему хотелось выбить из неё этот крик, мольбу, горячий стон в ухо, а не читать короткое сухое сообщение. Поскольку Сэнд занимался чем-то подобным впервые, кровь кипела, переполняла эмоциями, но уже сейчас он понимал, что вскоре понадобится куда больше. Он всегда был жаден до ярких впечатлений и не хотел отдавать ей сердце так — оглохшим, без тепла под боком, даже мимолётного, что испарится с рассветом. <Jaral>: Я бы уже запустил руки тебе под юбку и проверил, насколько ты завелась. Держу пари, сейчас ты делаешь то же самое. От возбуждения экран телефона порой расплывался перед глазами; в паху невыносимо тянуло. Пальцы выбивали слова прямиком из подсознания, из всех тёмных углов. Он знал, что долго не продержится и однажды побежит её искать, даже если она не захочет. Можно засунуть свою гордость куда подальше и попросить Нивалля помочь, а потом ходить у него в рабстве, выслушивая искромётные шутки. <Jaral>: Коснись себя, представь, как это делал бы я. Сидя сверху, ты бы не могла свести ноги и сама насаживалась бы на мои пальцы. Двигай бёдрами, как мне угрожала, не спеши. <Jaral>: Знаю, ты храбрая, но робкая девочка. Как бы мне хотелось довести тебя самому, чтобы ты расслабилась. Посмотреть, как ты кончишь сидя на мне. Ты бы хотела так? Она читала сообщения и молчала, что определённо было хорошим знаком — руки были заняты. Наконец он нашёл способ борьбы с её нервными шутками. Сам Сэнд уселся на диван, что стал неотъемлемой частью их фантазии, и расстегнул тесные брюки. Так быстро он не возбуждался, наверное, с колледжа, когда любая девушка, появившаяся рядом, запускала полную боевую готовность. Сейчас ощущения были совсем другими — более острыми, тяжёлыми, — они наваливались и прижимали к дивану, а член наливался до боли. Было охренительно мучить её и себя, представляя, как она сейчас лежит на кровати и работает рукой, выгибается дугой и быстро кончает, потому что оголодала так же сильно, как он. Сэнд не видел смысла сдерживаться и отказывать себе в удовольствии, а потому приподнялся, приспустил брюки вместе с бельём и откинулся на жёсткую спинку дивана. Держать телефон в таком положении оказалось затруднительно, пришлось отложить в сторону. Если выдуманные Ниваллем лусканские шпионы сейчас следили за ним, то Сэнд мог им только посочувствовать. Отработанным годами жестом он обхватил член и мгновенно довёл себя до края, чтобы поскорее избавиться от копившейся, точно желчь, тяжести. Давненько с ним не бывало такого, чтобы рвало яйца от одной фантазии о женщине, чьего лица он даже не видел. Сэнд громко дышал, жмурился; пот катился со лба. Короткий сигнал оповещения всё-таки заставил взять телефон в левую руку, пока правая продолжала водить по члену. <Kalach-Cha>: Ты вместе со мной? <Jaral>: Да. Впервые в жизни Сэнд радовался автозаполнению по первой букве и едва попал сгибом большого пальца в крошечный значок отправки сообщения. В таком положении он чувствовал себя, мягко говоря, глупо. Сэнд прикрыл глаза, попытался расслабиться, насколько это возможно, и снова представил её на себе — до греховного юной, изящной, полуобнажённой. Кончая, она хватала его за галстук и притягивала к себе для поцелуя, нежно помогала ему рукой и ухмылялась в губы дьявольски развратно. Сэнд упал вслед за своей фантазией, кончив не только на руку — по плану, — но и на рубашку — досадно неудачно, — словно перевозбудившийся подросток. Впрочем, он так взмок в процессе, что неизбежно бы занялся стиркой. С полным безразличием он вытер руку о выбившийся край рубашки и просидел так, расставив ноги и борясь с сонливостью, не меньше двадцати минут. К нему словно подкрался энергетический вампир и всю душу высосал. Сэнд поднял телефон, только когда пришло сообщение. <Kalach-Cha>: Ты чертовски нужен мне сейчас. Полчаса назад Сэнд бы сердце протянул, если бы она попросила, всего себя бы отдал без торга, а теперь — опустошённый и уставший — холодел от этой мысли. После оргазма, на эмоциях можно наговорить кучу глупостей и пожалеть уже утром, когда очнётся рациональная часть пережаренного мозга. Кому-то нужно протрезветь и остановиться первым. Сэнд с тоской посмотрел на пустую строку для сообщения, выдохнул и ответил: <Jaral>: Знаю. Ему всё-таки хватило сил запихать рубашку в стиральную машину и сходить в душ, чтобы о многом подумать. Зато сон пришёл мгновенно, без мучительных горячих сюжетов. Как и ожидалось, утром Сэнд чувствовал себя разбитым, точно с похмелья, и злился не пойми на что или кого — наверное, таки на себя. Сэнд из прошлого отгулял своё и уступил место ворчливой версии себя, чтобы тот разобрался со всеми проблемами. Однако его зазноба не появлялась в сети с ночи, а значит, ещё спала. Зная, что это не продлится вечность, Сэнд расхаживал по квартире, размышляя и занимаясь рутинными делами — накормил несчастного, вечно недовольного Джарала, про которого в последнее время совсем позабыл, убрался за ним, а затем привёл себя в порядок, выпил кофе и помыл посуду. Само мироздание словно осуждало его давящей тишиной, поэтому Сэнд назло старался громыхать тарелками погромче. Точно зомби, он поплёлся к ноутбуку, уселся за стол и уставился в отражение на чёрном экране — с поджатыми губами, усталое, омерзительное. Почему он вечно недоволен? Почему всегда мало и не так? Какая женщина будет смотреть вот на это и улыбаться ему по утрам? Смешно даже думать о чём-то, что обычные люди называли нормальной жизнью. Очевидно, Сэнд уже не сможет ни под кого перестроиться, да и не хотел. Некто с адресом из случайного набора цифр и букв — будто кулаком по клавиатуре ударили — прислал ему ссылку на новость, без комментариев. Прочитав заголовок, Сэнд мигом выбросил из головы все свои мелкие проблемы: перед его внутренним взором неспешно и вальяжно прокатывался апокалипсис. «Сегодня ночью произошла леденящая душу трагедия в городке Эмбер. Неизвестные расстреляли посетителей бара и скрылись до приезда полиции. Одиннадцать человек убиты, больше двадцати получили ранения…» Натренированный мозг Сэнда мгновенно развернул карту и предоставил историческую справку: Эмбер входил в зону исторического территориального спора между Лусканом и Невервинтером, а значит, лучшего места для провокации не сыскать. Нужно было сразу о нём подумать — хотя что бы дали пустые догадки и предупреждения? Люди не могли жить в вечном ожидании трагедии. В ту же секунду Сэнд вспомнил, что предсказал капитану Кормику именно такой поворот событий, и уронил голову на руки. Он бы посоветовал лусканцам поступить именно так. Сэнд по-армейски быстро собрался и поехал к Ниваллю, зная, что его уже ждали. План выстраивался чётко и ясно, можно сказать, бездушно. Вряд ли Лине он понравится, но другого выбора для неё отныне не существовало.