Отзвуки

Лусканцы действовали как по учебнику и старательно раздували скандал, взывая к справедливости, подогревали народный гнев в новостях и соцсетях слезливыми историями жертв и фотографиями с места трагедии. Вскоре толпы журналистов осадили не только дворец Нашера, но и «Утонувшую Флягу», отчего Дункану пришлось закрыться на неопределённый срок. Под окнами его дома постоянно дежурили какие-то подозрительные личности, как и у Лины — но не могли её найти. Сэнд предлагал укрытие Дункану, несмотря на закономерные трудности, но тот отказался и нашёл пристанище у друзей. Общество ветеранов встало за него горой. Узнав, что дяде ничего не грозит, Лина хоть немного успокоилась — собственная судьба беспокоила её куда меньше. Первая неделя пролетела в нервном ожидании. Лусканцы не спешили с назначением прокурора, даты суда и места его проведения, а мариновали общественность и власти тягомотным ожиданием. Сэнд, привыкший к постоянным переносам заседаний, чтобы потянуть время, нисколько не удивился. Они надеялись, что лорд Нашер устанет от нападок и сдаст Лину Фарлонг без боя, лишь бы вопли утихли. По правде, Сэнд боялся именно этого варианта: для правителя одна жизнь ничего не значила; куда весомее — авторитет и репутация. Нивалль твердил о ложных обвинениях и пока что преуспевал: играла на руку общественная ненависть к лусканцам, однако и та вела к закономерному результату. Как ни крути, а новая гражданская война неизбежна, несмотря на решение суда. Лусканцы уже заложили бомбу и включили обратный отсчёт. Несмотря на уговор, что Лина всегда должна быть на виду, Сэнд не брал её с собой на встречи с Ниваллем. Первое время, пока её фотография в полицейской форме демонстрировалась из каждого утюга, следовало переждать в безопасном месте. Лина не возражала и почти не выходила из комнаты. Сэнд знал, что она читала новости и вгоняла себя глубже в бездну, но ничего не мог поделать. Нужно было просто переждать, пока буря утихнет. Если бы не вмешательство случая, Сэнд так бы и держал Лину под замком до самого суда. — Ты совсем опух, Синяя Борода? — заявила Нишка с порога, уперев руки в бока, точно хозяйка. Келгар солидарно кивал. — С каких пор похищение и удержание взаперти помогает очистить доброе имя? Давай сразу уж в тюрьму! — Дункан растрепал? — догадался Сэнд и помрачнел. — Сам-то он где окопался? — Недалеко. Ты сам говорил, босс, что мы должны помогать друг другу. Да, в порту полно крыс, но своих бросать нельзя. Вот, передай ей. Нишка протянула пакет, который явно собирала со знанием дела. Сэнд заглянул внутрь и со скепсисом заметил: — Краска и тёмные очки только в кино работают. — А в жизни всем плевать на прохожих. Серьёзно, Сэнд, на тебя смотрят гораздо реже, чем тебе кажется. — Я оскорблён. Нишка лукаво подмигнула и вернулась к делам. Сэнд давно заметил, что в магазине она стала реже носить бесчисленные кольца и цепочки, одевалась более практично, но отрывалась по вечерам, преображаясь до неузнаваемости. Может, она права: у Лины не особо примечательная внешность, разве что длинные светлые волосы запоминались. Кто в их время вообще носит косу? — Вот ещё что, босс, — негромко, заговорщически прошептал Келгар, словно кто-то мог их подслушать. — Каллум, кореш мой по качалке, готов за Лину нашу поручиться — он же готовил её к Академии! А ещё служит в Девятке с Ниваллем — оттуда и узнал, не смотри так на меня. — С этого и надо было начинать, — вздохнул Сэнд и потёр переносицу, вздохнул, напоминая себе, что работа с людьми — тяжкий, неблагодарный труд. — Спасибо. Я буду признателен. Раз уж вы в курсе всех дел, то передадите Дункану, когда они с Линой могут повидаться? Будем надеяться, что наглость — и правда второе счастье. После кошмарной недели вечер пятницы казался избавлением: людям уже плевать на мировые проблемы, от своих бы избавиться. Толпы работяг стягивались в магазин, бурча проклятия в сторону лусканцев, из-за которых Дункану пришлось прикрыть лучший в районе бар. Некоторые из них узнали Сэнда, что навевало определённые печальные мысли. Он загрузил пакеты в багажник, уселся за руль и улыбнулся сообщению от Лины. Правда, часто приходилось себе напоминать, что писали не ему… а так же не его коту. Первое время Сэнд чувствовал себя глупо: каждое сообщение давалось через силу, словно он вмиг забыл, как быть собой — быть Джаралом. Его преследовал образ Лины, и всё, что он ей когда-либо писал в порыве чувств, подтачивало остатки совести. <Kalach-Cha>: Можно поздравлять с пятницей? :D <Jaral>: Я точно заслужил медаль, хотя работы ещё целый вагон. <Kalach-Cha>: Ты предупреждал, но всё равно как-то печально. Мир, кажется, катится в ад. <Jaral>: Мы справимся, куда денемся. <Kalach-Cha>: Думаю, ты прав. Мне просто необходимо собрать яйца в кулак. <Jaral>: Прости, чьи? :D <Kalach-Cha>: Это была моя шутка! Иногда Сэнд ловил себя на мысли, что так утешал их обоих, напоминал себе, за что стоит сражаться. Днём Нивалль катался по мозгам и заражал нервозностью, но вечером Сэнд спешил домой — прямо как в былые спокойные времена, когда они с Линой увлекались онлайн стратегией. Он мог увидеть её пару раз за вечер, умудриться поругаться на ровном месте — и всё равно радовался одному присутствию в его жизни. Из-за двух пакетов Сэнд долго ковырялся ключами в замке, а когда толкнул дверь, то встретился взглядом с Линой. Настороженность тут же сменилась облегчением. Она улыбнулась. — Ого, ну ты и набрал. — Нишка кое-что тебе передала. Отчитала меня, как школьника, назвала Синей Бородой. — Лина прыснула и забрала оба пакета. Когда она развернулась, Сэнд заметил за поясом штанов спрятанный пистолет. — Надеюсь, он на предохранителе, и ты не отстрелишь себе зад. И чем это пахнет? Сэнд застыл в коридоре, принюхиваясь. Джарал соизволил выглянуть из кухни, потёрся об угол и зашёл обратно, вслед за Линой. Мелкий предатель! Однако Сэнд его почти не винил. — Едой, Сэнд. Только попробуй сказать какую-нибудь гадость — будешь вечно лапшу заказывать. Видимо, за неделю он таки довёл Лину однообразным меню местной забегаловки, но ничего другого в голову на бегу не приходило. Он недоверчиво заглянул на кухню и действительно увидел дымящуюся кастрюлю, на сковороде что-то жарилось, а стол был накрыт на двоих. Лина достала из пакета пиво и положила в холодильник. — Оружие только убери: не хочется свинец из зубов выковыривать, — на всякий случай напомнил Сэнд и пошёл в ванную мыть руки. Лина послушалась, но оставила пистолет в очередном тайнике. Без толку Сэнд смотрел по сторонам — не заметил ничего примечательного. Видимо, в Академии полицейских обучали фокусам. Пока он со вздохами неодобрения переставлял покупки в холодильнике, чтобы всё лежало аккуратно, ровно и не занимало лишнее место, Лина продемонстрировала Джаралу пакет кошачьего корма и проворковала, нагнувшись: — А кто у нас кот? Ты — кот? Или обормот? Джарал слушал её глупые реплики, крутился вокруг своей оси и пищал от восторга. Пищала и Лина, купившись на харизму домашнего деспота. Сэнд, глядевший на этот цирк умственно отсталых, подумал: может, Лину привлекало имя Джарал, и дело только в этом? Вообще-то еду купил и принёс он, а уважения никакого! Впрочем, кот перестал орать и крутиться под ногами, переместившись к миске, так что Сэнд мог спокойно протиснуться к столу, не рискуя на него наступить. Лина наконец разложила человеческую еду по тарелкам — пахло весьма недурно. — У тебя в морозилке были только полуфабрикаты, но я постаралась их реанимировать. Дункан всегда говорил, что соусы и специи заставят с удовольствием съесть даже сбитого на трассе оленя. — Ну, не пропадать же добру, — согласился Сэнд, усаживаясь за стол. Он и забыл, что держал на крайний случай пакеты овощной смеси и замороженные котлеты, хотя сам никогда не стал бы их даже открывать. — Видимо, это запас на случай апокалипсиса. — Я открыла слишком рано или слишком поздно? — Вовремя. Лина попробовала стряпню первой и пожала плечами — сойдёт на безрыбье, — затем попробовала готовый салат прямо из контейнера, встретилась взглядом с Сэндом и вздохнула. — Я доем, не нуди. Можешь есть с другой стороны, если брезгуешь. — Не понимаю, что тебе мешает просто положить порцию себе на тарелку. — У меня свободный бунтарский дух. Так вкуснее, честно тебе говорю. А самое лучшее — есть пирог огромной ложкой прямо с середины в компании подпитых друзей. Чтоб в конце получился мучной Колизей. Неужели так никогда не делал? Всё-таки Сэнд хорошо себе представил эту картину, поэтому усмехнулся. Он скучал по забавным историям и не удивился, что Лина решилась заговорить о них: открытость с малознакомыми людьми была и останется её уязвимой стороной, которой ещё многие воспользуются. Сэнд предпочитал врать и придумывать на ходу, а Лина казалась искренней и располагала к себе. — Как-то не доводилось. Мы просто пили, пытаясь заглушить боль от осознания человеческой ничтожности. Чтобы не комментировать эту мысль, Сэнд наконец заткнул себя едой — было… сносно. Для полуфабрикатов, конечно. Самодельный соус из всего, что завалялось в холодильнике, и правда творил чудеса. — Поэтому я не пошла в университет, — заключила Лина, а затем спросила: — Как наши дела? Она всегда подразумевала их обоих, когда говорила о суде, будто понимала, что судьба Сэнда также висела на волоске. — Подозрительно не так уж плохи. Нишка считает, что никто тебя не узнает на улице, если не дёргаться. Можем попробовать завтра, затем начнём настоящую работу. — Наконец-то! — воскликнула Лина, продолжая жевать. Сэнд прикрыл глаза, чтобы снова не сорваться на пустом месте. — Не терпится кому-нибудь врезать. — Не стоит недооценивать лусканцев… — начал Сэнд поучительно, а Лина, закатив глаза, продолжила: — …их закалила война, и ненависти хватит на пару геноцидов. Нельзя верить лусканцам. Я поняла, Сэнд. Но ведь такого не бывает, что все люди одинаковы. И у нас, и у них есть радикалы, а есть нормальные люди, которые хотят мира. Лина прожигала его взглядом, искала поддержку, но Сэнд покачал головой. Надежда в её глазах сменилась разочарованием. — Думаешь, так всё просто? Без внешнего врага, перед которым стоит объединиться, люди обратят внимание на обнищание, безработицу, преступность и задумаются о смене власти. Нашеру конфликт тоже на руку, не строй иллюзий на его счёт. Сегодня ему выгодно тебя защищать, а завтра… кто знает? Сэнд прикусил язык, когда Лина опустила взгляд — но он же сказал чистую правду! Неужто она искренне верила в клятву лорду, которую давала после Академии? Тогда ей самое место подле Кормика, Нивалля и им подобных идеалистов. Размышляя об этом, Сэнд всё больше убеждался, что правду о его прошлом Лине лучше не знать: такие блюстители закона терпели бесчестных — по их мнению — людей только до тех пор, пока те приносили пользу. В счастливые годы милость быстро заканчивалась, да и норма по наказаниям сама себя не сделала бы. — Ладно, не бери в голову, — сказал Сэнд, когда пауза затянулась. — Есть хорошие новости: пока что Эмбер не отошёл Лускану, поэтому суд пройдёт в Невервинтере, дату тоже выбрали — у нас чуть меньше месяца. Если будем следовать моему плану, то всё успеем. Он давно выстроил лестницу к цели, каждая ступень к которой олицетворяла человека; пройти по кому-то, договориться, подкупить, сломать или убить — все средства хороши в равной степени, если вели к победе. Первой в списке стояла некая Элейн из Эмбера — свидетельница событий, о которой писали местные газеты, а затем вдруг перестали. Её след оборвался недалеко от Невервинтера, и Сэнд чувствовал — она не просто так затаилась. Пока что Сэнд позволил себе отдых перед длительным сумасшедшим забегом. Лине он тоже не помешает — вряд ли она действительно поняла, что грядёт. Её и напоминание о грязной посуде выводило из себя. — Почему нельзя помыть её утром, когда накопится больше? — Потому что это не торги, нужно выработать привычку убирать сразу. Когда столкнёшься с присохшей гречкой или нашествием муравьёв, сразу оценишь жизненную мудрость. Это я не говорю о потенциальной антисанитарии… Пять секунд — и Лина его больше не слушала. Чертовка завалилась на диван с грацией тюленя, включила телевизор, но уставилась в телефон, а рыжий подлец Джарал тут же завершил конструкцию, улёгшись у неё на животе и перебирая лапами на груди. Он всегда так делал, стоило Лине принять не вертикальное положение — тут же прыгал на колени и мурчал как трактор, спал только с ней и бегал весь день хвостом, точно верный пёс. Конечно, Сэнд ему завидовал, но и ужасался, насколько быстро сильный и независимый кот променял свободу на тошнотворные нежности. Доступность женской груди того не стоила. Сэнд отщепенцем сел позади, искоса наблюдая, как Лина поглаживала Джарала, а тот подставлял голову и прикрывал глаза от кайфа. Иногда они встречались взглядами, отчего становилось неловко. Ещё и телефон в кармане завибрировал оповещением. Сэнд понимал, что это значило, а потому не торопился: забрал из холодильника два пива, открыл и протянул одно Лине. Взглянув на телефон и Джарала, она всё-таки оторвалась от кота и забрала бутылку. — Вот спасибо! — Она сделала глоток и откинулась на подушке. — Я уже чувствую, что могу жить. — Да ты что, — саркастично отозвался Сэнд, и Лина, видимо, вспомнила, что не у себя дома расслаблялась, и закряхтела. — Сейчас я встану, погоди. Просто объелась. Я помню о делах. Сэнд мог бы сказать многое — но она лежала на том самом диване, ни о чём не подозревая. Он глотнул пива для успокоения и взглянул в телефон. <Kalach-Cha>: Какие планы на выходные? <Jaral>: Прогуляюсь. Давно из города не вылезал. Он поднял взгляд на Лину, у которой тут же брякнуло оповещение, и устало потёр переносицу. Какая-то наивная часть его души до сих пор продолжала не верить, но теперь и ей пришлось признать поражение. <Kalach-Cha>: Мне тоже не помешает. Всё-таки решила взять яйца в кулак и предпринять решительные действия. <Jaral>: Например? <Kalach-Cha>: Я же девочка — для начала отрежу нафиг волосы. Отрастут, когда жизнь вернётся в прежнее русло. <Jaral>: Что-то случилось? Ты можешь мне рассказать, ты же знаешь. Сэнд чувствовал себя последним подлецом, каждое слово давалось с боем — а Лина беспечно поглаживала кота в двух шагах от него и прихлёбывала пиво. Возможно, именно последнее так её разбередило. <Kalach-Cha>: Помнишь, мне настроение испортил брат моего друга? В общем, он оказался тем ещё уродом. Его мать заслуживает знать правду, но мне страшно ей сказать. Она ведь когда-нибудь узнает от других людей и больше расстроится. Последний, кто мог дать совет на эту тему — это он, и всё же Сэнда сейчас мало заботило семейство Лорна. <Jaral>: Что насчёт его брата, твоего друга? Может, стоит позвонить ему — и пусть сам решает, как сказать матери? <Kalach-Cha>: Это неплохая идея, спасибо. Я подумаю. А теперь прошу прощения, у меня назначена важная встреча. <Jaral>: С ножницами? :D Не переборщи, чтобы не остаться лысой. <Kalach-Cha>: Как мало веры! И один раз я была лысой — очень удобно, между прочим. Вовремя сдержав смешок, Сэнд кашлянул в кулак — будто крякнул — и вернулся к бутылке. — Так, булочка моя, мне надо идти, — пробормотала Лина, отложив телефон и приподнявшись. Джарал усиленно делал вид, что ничего не происходит, но в итоге всё-таки скатился с недовольным мявом. — О, прости, котенька, мне так жаль! Она в прямом смысле загладила свою вину, Джарал вроде как успокоился, а Сэнд старался не думать, сколько шерсти осталось на диване. Он невозмутимо допивал своё пиво, просматривал нужную ему ленту и сверял с полицейской базой, чтобы найти Элейн. Лина, опасно покачиваясь, прошла мимо в ванную комнату и заперлась, пока Джарал не поднял крик под дверью, и его не пригласили посмотреть на загадочное таинство. Сэнд лишь надеялся, что Лина не забудет навести за собой хотя бы видимость порядка. Примирившись с неизбежным, он забрал из холодильника ещё пива.

***

Жить с Сэндом было странно, однако Лина не нашла для себя ничего нового: Дэйгун тоже поддерживал дома привычный ему армейский порядок и попрекал за каждую недомытую тарелку, но с ним она выросла и привыкла к причудам. Сэнд не имел привычки развешивать туши животных в доме, и всё же нервировал не меньше. С ним было неловко практически во всём, даже сидеть рядом. Порой он хотел нарушить собственные правила, но из принципа не прогибался, а Лина давила сомнениями и вопросами с одним и тем же подтекстом — почему бы просто не расслабиться? Шерсть, оставленная на диване, может убить последние нервные клетки, если неудачно сесть в чистых штанах, но точно не тарелка в раковине. К счастью, ему хватало такта не лезть в гостевую комнату и не нудить по поводу разбросанных вещей. Когда речь заходила о лусканцах, Сэнд будто недоговаривал что-то важное, но в последний момент останавливал себя. И без чутья было понятно, как много он скрывал. Взгляд и мимика всегда выражали одинаковые эмоции — презрение и скуку, — точно всё на свете ему осточертело, в особенности — служить Ниваллю и всему, что с ним связано. Однако затем Сэнд мог улыбнуться так искренне, что Лина находила его обворожительным. Ей нравилось, как он отвечал на её колкие шутки, никогда не повышал голос, а саркастично подкалывал в ответ с серьёзным лицом. Лина едва понимала Сэнда: его действия не сочетались со словами, что, наверное, характерно для двуличного гада. Дэйгун на его месте оставил бы её со своими проблемами, жеманно выдал ценный совет и исчез, но Сэнд не наседал, не критиковал за нытьё и действительно помогал. Чёрт, да он ей комнату выделил, читал лекции о чистоте и наивности, но не выгонял за дверь. Теперь Лина понимала, какая буря могла унести её прочь, если бы не его помощь. Требовалось ответить соразмерно. Фена у Сэнда, конечно же, не было, так что результаты трудов Лина увидит только утром, когда высохнут волосы. Ей было жаль косу, но с короткой причёской возни оказалось куда меньше; голова приобрела небывалую лёгкость. Может, впервые она не попытается оторвать себе скальп ночью, наступив локтем на волосы. Оказалось, ей шёл чёрный цвет: «Как у Сэнда», — первое, что пришло на ум. Возможно, Нишка изволила так пошутить, но с выбором точно не ошиблась. Лина надеялась, что нигде не напортачила. В ванной она убралась, не позволила Джаралу сгрызть состриженные волосы, проветрила комнату от душного химического душка. Впервые она задумалась, жили ли здесь когда-нибудь другие женщины: либо Сэнд тщательно удалил их следы из истории, либо не любил задерживать их у себя дома. Про фокус с сифоном-то он знал — значит, чистоплюйство победило женские чары? Конечно, спрашивать о личном Лина никогда бы не посмела, но всё же не на шутку заинтересовалась, была ли она первой, кто продержался с Сэндом под одной крышей так долго. Возможно, нервозность выдавала в нём неопытность: одинокая жизнь превращалась в привычку. Дэйгун после смерти жены практически похоронил себя заживо, ничему не радовался и не планировал меняться, словно доживал свой срок на автопилоте. Появление Лины вряд ли что-то изменило в его жизни, смысла уж точно не добавило. Дункан хотя бы умел дружить — поэтому не считался за отшельника, к тому же не жил на болоте. Такой участи для Сэнда она не хотела — но и не сказать же прямо? В гостиной его не было, дверь в спальню закрыта; в раковине ожидала одинокая тарелка. Лина не стала вставать в позу и молча помыла её, затем ушла к себе. Джарал тут же прыгнул на кровать и подставил щёчки для почесушек. Лина впервые видела столь ручное и доброе животное: неудивительно, что Дункан так возлюбил его. Пока сохли волосы, Лина облокотилась о подушки, открыла мессенджер и задумалась: как спросить Джарала-не-кота о Сэнде, не вызвав бурю переживаний? Впрочем, после их секс-переписки всё пошло под откос не только в реальной жизни — между ними словно холодок пробежал. Он явно сожалел, что зашёл так далеко, а Лина из-за страхов не стала поднимать эту тему. Не до того ей было. На игры оба забили и даже тему не поднимали, словно боялись на сей раз вызвать настоящий апокалипсис. К тому же полицейские конфисковали ноутбук. <Kalach-Cha>: Можно личный вопрос? Надеюсь, не скажу ничего обидного. <Jaral>: Уже страшно. Ну давай, удивляй. <Kalach-Cha>: Ты живёшь один? <Jaral>: Не сказал бы: у меня есть не слишком благодарный питомец. Про работу не стану говорить — это будет слишком печально. <Kalach-Cha>: А ещё друг, который любит выпить с утра. :D <Jaral>: К счастью, он один такой, остальных я явно не заслуживаю. Ты хотела узнать что-то конкретное? Был ли я женат? К счастью, нет. <Kalach-Cha>: Мне было интересно, и я совсем не удивлена. Не пойми неправильно. Просто я задумалась об одиночестве, что вокруг меня никогда не было полных семей и по-настоящему счастливых людей. Им всегда чего-то не хватало. <Jaral>: Почему ты думаешь, что нельзя быть счастливым и при этом одиноким? Возможно, это их сознательный выбор. Не все созданы для семей, детей. <Kalach-Cha>: Я выросла с человеком, который не хотел быть счастливым. Он похоронил жену и мечтал только о том, как бы с ней воссоединиться. Меня он взял вынужденно, как собаку заводят. Точнее, его моя мать перед смертью попросила. Просто склеп, а не дом. <Jaral>: И ты думаешь, что испорчена его влиянием? Да ну, брось. Жаль, что так получилось, но одиночество не передаётся воздушно-капельным путём. <Kalach-Cha>: Точно? Меня воспитывала соседка — добрая женщина, у которой было полно детей, но с мужчинами тотально не везло. В общем, с её сыном у меня и проблемы. Теперь понимаешь, насколько всё плохо? Лина чуть не написала имя Лорна, но вовремя стёрла: эмоции хлестали так, что она позабыла, зачем вообще затеяла разговор. <Jaral>: Всё ещё нет. Ты сама по себе, а то — их выбор. Или хочешь сказать, что намерена похоронить себя заживо, как приёмный отец, просто потому что в окружении нет иных примеров? Хотя вдруг у тебя тоже есть мёртвая жена — тогда прости. <Kalach-Cha>: У меня только саркастичный мужик, который бежит от близости. На сей раз он надолго замолчал, и Лина поняла, что попала в уязвимое место — дальше либо бить, либо отступать. Сэнд бы точно оценил её настойчивость. <Kalach-Cha>: Я всё понимаю, честно. Просто не хочу, чтобы близкие мне люди повторяли ту же ошибку — это слишком жестоко. Но что можно сделать? Как ты сам сказал, всё в руках самого человека. <Jaral>: Ты не знаешь, как повлияло на отца твоё появление в его жизни. Может, он передумал воссоединяться с женой и вошёл во вкус. Вряд ли он считает тебя ошибкой. <Kalach-Cha>: Он ни разу не позвонил с тех пор, как я уехала. Уже много лет прошло. <Jaral>: А ты сама ему звонила? <Kalach-Cha>: Конечно! На праздники — обязательно. Но он постоянно цедит банальности, и звонить всё тяжелее. <Jaral>: Мужчинам порой тяжело проявлять чувства и находить слова — тут я его понимаю. <Kalach-Cha>: Да я заметила, как раз с таким кадром сейчас общаюсь. Порой они пугающе похожи с моим отцом: даже претензии одинаковые, слово в слово! <Jaral>: Так может, дело всё-таки в тебе? :D Ну так, теория в качестве бреда. Наверняка твой отец знал про рыбку-фараона и не был в восторге. <Kalach-Cha>: Конечно, мы же, к счастью, с ним не родственники! Мне хотелось растормошить его, вызвать на эмоции, поэтому всё делала наперекор. И теперь, когда я вижу похожих на него людей, так и хочется их встряхнуть. <Jaral>: Кажется, ты сердобольно пытаешься перевести бабушку через дорогу, куда ей идти не хочется. И сравнивать других людей с отцом вроде бы нормально с точки зрения психологии, но как-то тревожно, если честно. <Kalach-Cha>: Может, это просто ваш мир, а что-то не в порядке со мной? <Jaral>: Ну вот, проблемы с отцом прошли, теперь переходим к проблемам экзистенциальным. Что-то мне это напоминает. Ты всё-таки выпила вечером? <Kalach-Cha>: Немного, но это был твой совет. <Jaral>: Виновен. Как стрижка? <Kalach-Cha>: Зашибись. Мой сосед ужаснётся. Утром Лина никак не могла встать раньше Сэнда. Он всегда сидел за столом уже одетым и собранным, попивая кофе и читая новостную ленту — как обычно, с хмурым выражением на лице. Его начало дня никогда не бывало добрым, поэтому Лина прекратила произносить заезженную фразу и придумывала новые. — Теперь можем говорить, что мы — родственники: скажем, брат и сестра или кузены, — заявила она, усаживаясь напротив и, как ей казалось, грациозно взмахивая короткими чёрными волосами. Сэнд уныло посмотрел на стол и отодвинул кружку поближе к себе. — Спасибо, что не отец и дочь. Я польщён. Собирайся, день обещает быть длинным. Отсутствие реакции её немного расстроило, но не удивило: однажды во время охоты Лина подхватила вшей, и Ретта обрила налысо всех детей в деревне, но Дэйгун узнал о том через несколько лет в случайном разговоре. После недели затворничества уличный шум показался непривычным, слишком громким; солнце светило чересчур ярко — но зато пришлись кстати тёмные очки «авиаторы», подаренные Нишкой. Рядом с разодетым в костюм Сэндом Лина чувствовала себя не в своей тарелке, как младшая сестра, которую он подвозил до школы. В деловом районе кипела жизнь, люди спешили по делам, и никто не обращал на Лину внимания так, как она боялась: не было ни криков, ни обвинений, ни вспышек камеры телефонов. — Думаю, первый этап успешно пройден, — тихо сказал Сэнд на пешеходном переходе, чуть наклонившись к Лине. Она тут же принюхалась, как делал он сам, и уловила аромат его парфюма — не острый, не вызывающий, но чертовски приятный и запоминающийся. В ванной он точно его не хранил, иначе бы Лина давно учуяла. Все бы так пахли в автобусе утром, а не выливали на голову ведро дедушкиного одеколона, чтобы вызвать ненависть соседей. Загорелся зелёный сигнал светофора, и Лина быстро выпрямилась, чтобы не показаться странной. Однако когда проходящая мимо девушка больно толкнула её плечом, Лина не на шутку испугалась: неужто узнала? Пока они шли до магазина, подобное не повторялось и в лицо обвинения никто не кидал. Нишка также посчитала вылазку успешной и проболтала с Линой всё время, пока Сэнд копался в чеках и сопоставлял их с электронными счетами. Вскоре он выгнал их на улицу и захлопнул дверь. В порту ничего не изменилось; «Утонувшая Фляга» стояла на месте и ждала возвращения Дункана. Они прошли мимо в молчании, словно отдавали дань уважения усопшему. Трагедия ударила не только по Лине, но и по всем её знакомым, создав цепную реакцию; Нишка старалась поддерживать связь с каждым, кроме разве что Бишопа. Кара осталась без работы и пообещала спалить дворец Нашера за это, Элани устроилась в приют для животных, Гробнар больше не играл на площади и пропадал не пойми где, Сэл нашёл себе другое заведение, чтобы не умереть с голоду, Касавира выписали из больницы, но к службе он пока не вернулся. Все отказались очернять имя Лины и проклинали ушлых журналистов, пытающихся нажиться на сенсации. От сдавивших сердце эмоций хотелось плакать: Лина не могла передать, как переживала за друзей и гордилась ими. Обняв её на прощение, Нишка попросила лишь об одном: взгреть как можно больше лусканцев за каждый испорченный ими день. Конечно, она обещала и храбрилась, смеялась и не особо переживала за будущее. Разве можно засудить невиновного? Очевидно, что правда на её стороне. После обеда Сэнд велел возвращаться домой. Его скверное утреннее настроение переросло в нервное напряжение. По дороге он рассказал об Элейн — единственной официальной свидетельнице преступления, которая видела нападавших вблизи. Лина читала о ней интервью, но не знала, что та пропала несколько дней назад. — От неё хотят избавиться, — кивнула Лина мыслям Сэнда, — но откуда начать искать? Родственников наверняка держали под наблюдением. — Последний раз её видели по дороге в Невервинтер. К счастью, мисс Элейн ведёт подробный блог с сотнями фотографий каждого чиха, и там, раскопав тонны постов о видах дерьма в садоводстве… Лина зажмурилась, чтобы не рассмеяться в голос. — Сэнд, пожалуйста. Я поняла, как это было нелегко. — Хотел, чтобы ты прочувствовала мою боль, — вздохнул он и остановился, чтобы найти ключи от двери. — У неё есть подруга детства — некая Шандра Джерро, проживающая на ферме как раз близ Невервинтера. — Идеально! Едем немедленно! — воскликнула Лина и первой вбежала в комнату, чтобы забрать оружие.