Отзвуки

Сэнд боялся этого момента с тех пор, как проникся чувствами к подруге по переписке, а в последние время так особенно, однако объяснения лились складно, от чистого сердца. Поначалу Лина бухтела и перебивала, но вскоре затихла и слушала молча. В любом случае из машины ей некуда было деться, разве что оставалось прыгать на ходу — но настолько она Сэнда не презирала. Он приводил доводы, объяснял свои мотивы, а она соглашалась молчанием: нет, ей не хотелось услышать правду в день обвинений, когда разгромили её квартиру, да и потом, пока Сэнд оставался подозрительным чужаком. В первую очередь следовало здраво думать о спасении, суде, а не личных интересах. Он воспользовался перепиской — но не для издевательств, а чтобы помочь. Лине требовался кто-то знакомый под рукой, кому удобно выговориться; адвокат же — инструмент, а не человек. Также не следовало забывать о репутации: весь Берег Мечей следил за делом, и всплывшие неделовые отношения между адвокатом и подсудимой могли бы перечеркнуть важность любых улик. Люди обожали скандалы и не считались с чувствами своих жертв. Лина обзавелась бы клеймом на всю жизнь. К концу монолога она выглядела побеждённой, смирившейся, и Сэнд почувствовал себя последним мудаком — зато мудаком честным. Он сам порядком вымотался, ведь день выдался до невозможности длинным: не без помощи Маэлин подозреваемую пришлось тащить до Порт-Лласт и сдавать лично на руки Дотвинтилу, заодно припомнив драку с его перекупленными полицейскими. Вести о нелегальном переходе задобрили старика — скорее уж из страха перед Нашером, ведь под его носом по лесу гуляли лусканские убийцы. Сэнд настолько устал от местных интриг, что с радостью отозвался на призыв Нивалля вернуться в Невервинтер. Пусть сами резвятся в змеином гнезде. Впрочем, он также будет скучать по времени, проведённому с Линой. Они не просто научились ладить, но и сильно сблизились, а её поцелуй в мотеле надолго застрянет в памяти. Пришлось ради этого рискнуть их жизнями, но ведь ничто не даётся просто, так ведь? — Прости, что молчал. Ты заслуживала знать правду. — И ты меня прости, — выдохнула Лина. — Нелегко пришлось не только мне. — Я бы не стал жаловаться, если честно: было приятно узнать тебя получше. «И поближе тоже», — блядь, он правда едва держал рот на замке, а от ассоциаций становилось жарковато. — И мне. Хотя мы могли бы просто сходить, скажем, в ресторан, а не бегать по болотам и убивать лусканцев. — И ломать спины на ужасных койках. — Сэнд даже поморщился от воспоминаний. Весь оставшийся путь они беспечно болтали, установив между собой негласное правило: наедине можно чуть расслабиться и вести себя по-дружески, точно в чате, но на глазах у посторонних они — адвокат и подзащитный. Исчезло напряжение, с которым они ехали в Порт-Лласт, Лина часто смеялась и без труда переносила их общение в реальность, будто они всегда были старыми приятелями. Сэнду же, привыкшему к слоям вранья над истиной, приходилось туго. Невервинтер встретил их обычной суетой и пробками, однако Сэнд чувствовал, что возвращался другим человеком, всё ему словно становилось в новинку. Наперво они заехали в магазин и проведали Нишку, передали через неё послание Дункану зайти в гости — желательно вместе с Джаралом, — а затем вернулись в квартиру. Сэнду нужно было работать, так что повод оторваться от Лины и собраться с мыслями был железобетонный. Аляпистая куртка в шкафу напоминала о другой поездке в Лускан и обязательствах, от которых не скрыться. Образ игриво улыбающейся Торио тут же перегородил все лишние личные мысли, и Сэнд открыл ноутбук сосредоточенным и ужасно серьёзным. Отвлёкся он через несколько часов, когда запахло едой и Лина крикнула из коридора: — Время хавать! Он вздохнул, потёр переносицу — после длительного перерыва глаза отвыкли от монитора — и улыбнулся: сопротивляться и строить из себя дома сурового адвоката было бесполезно. Баланс можно найти во всём, особенно — в своём сердце. Лина скрашивала привычное унылое существование одним присутствием, наделяла путь смыслом. Однако кричать об этом Сэнд побаивался, чтобы не спугнуть удачу. Лина ожидала за столом, что-то просматривая в телефоне. В сердце тут же ёкнуло ревностью, и Сэнд почувствовал себя донельзя глупо, взял вилку и поспешил заткнуть рот спагетти, пока не сморозил что-нибудь едкое. — Знаешь, что мы пропустили, пока бегали за лусканцами? Конец игрового сезона! Посмотрим финальный матч нашей жопорукой лиги? Сэнд чуть не подавился, а Лина очаровательно рассмеялась, без его устного согласия поставила телефон к сахарнице и запустила видео. Мозг с радостью переключился на что-то попроще, чем заполнение отчётов. После предыдущей поездки хотелось лишь спать, забыться. Тогда Сэнд всерьёз размышлял, не проще ли начать всё сначала ещё раз на новом месте; квартира казалась чужой и пустой. Но Лина вытянула его из меланхолии, даже не подозревая, как много делала заигрываниями и рассказом про чайный гриб. В тот день он сказал ей, что не отпустит, если (когда) найдёт. Он старался не пялиться на неё и паниковал всякий раз, когда встречался с её ответным заинтересованным взглядом. Раньше Сэнд сделал бы замечание в адрес расслабленной позы за столом — нога на ногу, расставив локти, сидя вполоборота, — но теперь находил в том доселе незаметное изящество. Чертовка была не просто очаровательной, а безумно красивой. Кусок в горло не лез — дыхание перехватывало. Сэнд прилагал усилия, чтобы перекинуться искромётными шутками, едко прокомментировать чужую игру. Безусловно, приятно, когда кто-то разделяет увлечения, однако сейчас он едва вспомнил, как проходили старые матчи. Вслух делиться впечатлениями было куда проще и приятнее, чем тыкать пальцем в экран со скоростью отбойного молотка, но хотелось не этого, когда Лина была настолько близко. Если опустить очевидное сексуальное напряжение между ними, выходила даже этакая игра в семью. Притворяться оказалось проще простого — да и приятно вдруг получить то, чего никогда не было. — Ты выбрал ник в честь кота? Это так мило. — Когда наступает момент выбора, фантазия тут же отключается, к тому же все варианты обычно заняты. Мимо как раз прошёл Джарал, и я подумал: да пошло оно. — А когда ему самому выбирал? — В муках выбора проходил мимо персонажа в игре и подумал примерно то же самое. — Они посмеялись, и Сэнд решился спросить то, что мучило его с первого дня общения. — А что за история с твоим ником? Гугл оказался бессилен. — «Калак-Ча», — произнесла Лина нараспев и улыбнулась. — Мой друг Бивил ужасно шепелявил, когда сбрасывал молочные зубы, ещё от Ретты услышал, что я вырасту каланчой, и повторял новое слово как попугай, но неправильно. Вот так прозвище мутировало и пристало. — Получилось красиво. Надо же, — Сэнд усмехнулся, пригубил кофе и спросил следом: — Ты ему позвонила? — Нет. Я чуть не умерла несколько раз за эту неделю, но продолжаю бояться его осуждения из-за правды. Глупо, да? Сглотнув подступивший ком, Сэнд заставил себя не пялиться дольше приличного, подавил внезапное желание коснуться, обнять, покрепче прижать к себе и наплевать на собственные правила. Лина с тоской смотрела сквозь тарелку, не подозревая о душевной буре. — Нам важна поддержка близких. Нет ничего глупого. Думаю, если Бивил — настоящий друг, практически брат, то он тебя услышит. Ну или ты поймёшь, что все эти годы ошибалась на его счёт, и тоже успокоишься, — Сэнд не мог обойтись без саркастического замечания — иначе это был бы не он. Лина прекратила меланхолично ковыряться вилкой в тарелке, задумалась на пару мгновений и снова улыбнулась, с хитрецой. — С тобой так и вышло: я запомнила язвительного, мрачного типа по имени Сэнд, который что-то мутил с Дунканом, поэтому не думала сравнивать его с саркастичным и болтливым Джаралом. Грань предвзятого мнения необычайно тонка: он сам не раз попадался в ту же ловушку — например, когда заклеймил Дункана и Нишку, — но никогда не рассматривал себя под такой лупой. Изумление было искренним. — Это я — болтливый? Смеясь над его выражением лица, Лина быстро закивала. — Вот и я до сих пор в шоке. Впрочем, кое-что должно было броситься в глаза, — она снова рассматривала Сэнда с той же загадочной улыбкой, словно знала о нём куда больше, чем он сам. Затем её голос изменился, точно надломился — но в хорошем смысле, что ли? Сэнд всегда хреново разбирался в тонкостях женских эмоций. — Я рада, что это оказался ты. Пауза затянулась до неловкости. Сэнд пялился на кружку, изображая занятость, и в панике подбирал подходящие слова, но как назло в голове было пусто. Лина положила руку поверх его ледяной ладони, сделав момент вдвойне неловким, но, не получив ответную реакцию, отпустила и занялась грязными тарелками. Сэнд поспешил скрыться за работой, а через пару часов явился Дункан и отвлёк Лину. Переноска с Джаралом была при нём. Оба Фарлонга потетешкали кота и ушли на кухню, не обращая внимания на хмурого Сэнда. Постояв для вида, он вздохнул и смиренно вернулся к ноутбуку: Лине лучше поговорить с кем-то близким, отвлечься. Однако сконцентрироваться вновь не получилось из-за громких голосов, истошного мява после дорожных приключений и звона тарелок. Следом мелькнула безумная мысль: ведь они с Дунканом могут породниться, если всё закрутится серьёзно. Хотя сложнее будет пережить знакомство с Дэйгуном Фарлонгом, который не отличался добрым нравом, отлично стрелял и учил Лину свежевать туши. Долгое время Сэнд пытался вчитываться в текст, но не запомнил ни слова, стучал ручкой по загнутой странице в записной книжке и чуть ли себя не гипнотизировал на работу. Сердце гулко стучало в груди и отдавало тяжестью где-то в горле, никак не получалось расслабиться. Звонкий голос Лины словно по струнам души ударял, поднимая волны эмоций. Видимо, это и был момент осознания — или принятия неизбежного: он любил её настолько, что не противился переменам в устоявшейся жизни. Может быть, даже ждал этого. Кто-то не побоялся протянуть палку и вытащить из болота — родного, но всё же смертоносного. Пришлось взять себя в руки по-настоящему и напомнить: Лина только проявила симпатию в безвыходной ситуации. Не стоит строить воздушные замки и планы на семейную жизнь — это говорит не самая адекватная сторона мозга. Пока они едва друг друга знали и строили впечатления на анонимных переписках, хотя и сражались бок о бок. Нужно время — как обычно. Если Сэнд проиграет дело, то его-то как раз не будет. Словно закинув достаточно углей в топку работоспособности и мотивации, Сэнд наконец вернулся к делам. Шум на кухне тоже утих — Дункан и Лина негромко обсуждали последние события.

***

Дункан выглядел потрясающе — Лина никогда его таким не видела: подтянутым, умытым, причёсанным, без пивного запашка, в чистой рубашке, добрым настолько, что улыбка будто приклеилась. Джарал был от него без ума, хотя и раньше, до смены образа, бегал хвостиком. К счастью, раздобреть он не успел, хотя Дункан явно старался отвечать всем кошачьим капризам. Видимо, в нём вспыхнули запоздалые родительские чувства. Как оказалось, «Утонувшая Фляга» полностью оправдала название. Работники разбежались и не ждали возвращения, даже Дункан со временем утратил надежду. Пришлось проглотить гордость и обратиться за помощью к Дому ветеранов, где ему помогли скрыться. Зджаэв и так помогала Дункану с информацией на Лорна, так что связь держала и в итоге пригласила к себе пожить — временно, на пару дней. — Вот, почти месяц прошёл, — смущённо подытожил Дункан и очаровательно зарделся. Теперь Лина поняла, откуда такой цветущий здоровый вид, и пообещала себе поблагодарить Зджаэв при встрече. — Ты отлично выглядишь, дядя. Видимо, самый большой стресс создавал бар. Может, к лучшему, что он закрылся? — аккуратно произнесла Лина, поглядывая на Дункана. Всё-таки он ещё скорбел по любимому заведению, своему детищу, но не мог не признать очевидное. — Да, я порядком устал, особенно в последние дни, когда тебя все искали. Ладно, не думай об этом, — поспешно добавил он и перешёл к главному: — Зджаэв раскопала много жуткого на Лорна, так что мы сейчас ищем его в первую очередь по горячим следам. Он работает на влиятельную особу и получает прикрытие на высоком уровне, так что проблема далеко не в его поимке. — Знаю, он работает на Торио Клэвен, — произнесла Лина и впервые крепко задумалась: каким боком Сэнд к ней причастен? «Невыносимая женщина» из его воспоминаний — определённо она. С Дунканом, конечно, Лина побоялась делиться информацией — сама разберётся. — Нужно переслать всё, что ты нарыл, Бивилу. Он должен знать. Даже Дункан, который знал о нём только со слов, помрачнел, но всё-таки кивнул. — Слышал, он в армию записался, по стопам брата решил пойти. Лучше пусть узнает сейчас, ты права. Листая досье Лорна, Лина не могла понять слишком многого — возможно, по своей наивности и вере в человечество, коих Сэнд давно лишён. В современном мире сложно скрыть информацию, и предательство Лорна вряд ли было для кого-то секретом — так почему никто не остановил его? Почему никто не предупредил их — близких друзей и родственников — об опасности? Можно ли доказать его причастность к бойне сейчас, или только Лине придётся оправдываться? Она посмотрела в глаза его фотографии, сравнила с тем же равнодушным взглядом при встрече и не нашла сходств с Лорном из юношеских воспоминаний; уродливая татуировка на челюсти точно клеймом отмечала чужую собственность. Сэнд говорил, что лусканцы умеют ломать волю, однако Лорна в её глазах это не оправдывало. Помощи он точно не искал, значит, сторону выбрал. Дункан выглядел виноватым, словно принёс дурные вести, но Лина успокоила его улыбкой. — Я знаю, что ему хватит наглости на суд заявиться. На этот раз я готова. Может, Сэнду информация пригодится — должно же хоть что-то Лорна прижать. — Да, к слову, — Дункан кашлянул, чуть не дав петуха, осмотрелся и придвинулся поближе, — Зджаэв больше заинтересовалась Сэндом, велела не шутить с ним. — Не шутить. Ясно, — Лина едва сдержала смех, с жадностью придвинулась к Дункану и тоже прошептала: — Что конкретно она сказала? — Он не тот, за кого себя выдаёт, и очень опасен, но раз помогает нам, то ему можно довериться. Ну как-то так. В общем, Сэнд работает на Нивалля, а тот на него давит за какие-то старые грешки. О как, да? А я его бесполезным занудой называл. — Здесь ты не одинок. Если Дункан что-то и заметил в её взгляде, то не подал вида. За второй чашкой чая Лина вкратце рассказала о поездке, не вдаваясь в подробности об убийствах, драке с полицейскими, беготне по лесу у границы и сложных личных отношениях. Словом, пересказ получился скучным как официальный отчёт, но Дункан был в восторге. — Теперь-то ты можешь рассказать, с чем тебе Сэнд помогал? — спросила Лина, раз они впервые по-семейному откровенничали. Раньше постоянно приходилось напоминать себе об отсутствии кровной связи, стесняться и бояться тёплых чувств — как же глупо это было! Дэйгун вырастил её, подготовил к жизни, но Дункан старательно возмещал пробел в отцовской любви, разве что не закармливал как Джарала. Для него она всегда была родной. Дункан смущённо опустил взгляд, точно провинившийся пацан. Видимо, именно поэтому Дэйгун единолично взвалил на себя воспитание ребёнка. Порой, как сейчас, Лина чувствовала, что давно переросла дядюшку в плане ответственности. — Не секрет, что мы пытались удержать бар на плаву, но я никогда не уточнял, насколько всё плохо. Я напортачил с декларациями, заложил квартиру и теперь рискую всё потерять. Раз ещё закрыться пришлось, теперь, видно, не судьба совсем. Жаль усилий, конечно. Лина догадывалась о подобном исходе — чем больше темнил Дункан, тем сильнее себя выдавал, — но вспомнила вдруг совершенно иное: «Пытаюсь помочь хорошим людям не оказаться на улице», — писал ей Сэнд давным-давно, когда Лина ещё работала официанткой в «Утонувшей Фляге» и училась в Академии. Она понятия не имела, что читала о себе. Они настолько отвлеклись, что не заметили появления Сэнда. Лина даже подскочила, когда он заговорил: — Ты рано сдался — до решения суда далеко, да и я постарался превратить дело в бюрократический ад. — Согласен, — оживился Дункан, пряча неловкость за наглостью — по излюбленной стратегии Лины, — было бы здорово вернуться с победой, чтобы все собрались, как в былые времена! Правда, на место изменника Сэла придётся замену искать. Затем Дункан быстро засобирался к Зджаэв, прижал Джарала на прощание, чмокнул Лину в щёку, а Сэнду перепало крепкое рукопожатие. Не покидало щемящее чувство в груди, какое-то чересчур запоздалое. Не теряя времени понапрасну, Лина обняла Дункана и удержала подольше, чтобы он точно всё понял без слов. Судя по улыбке, так и было. Странная у них семья, но зато самая дружная и крепкая. Сэнд не торопился скрываться за работой, мялся рядом, пока Лина пялилась в закрытую дверь, и наконец предложил прогуляться. Их встретил тёмный, промозглый Невервинтер, безлюдный. Набережная пустовала, только уличные фонари освещали путь да ветер гонял листья. В прошлой жизни Лина всегда делала крюк после смены, чтобы побыть в одиночестве, — и не одна она. — Ты же в курсе, что мы здесь раньше часто пересекались? — Сэнд сдвинул брови, пытаясь хоть что-то вспомнить, и покачал головой. Лина чуть не крякнула со смеху. — Действительно. Ты всегда в телефон пялился так внимательно, ничего вокруг не замечал. Поэтому я не подходила и предпочитала общаться с кем-то поинтересней. Ну, ты его знаешь. Не теряя серьёзного выражения лица, Сэнд подхватил: — Ах, это. Помнится, мы тогда с одной Каланчой не вылезали с предпоследнего места в рейтинге. Словом, ты правильно делала, что не подходила. — До сих пор поверить не могу, что мы переписывались, практически глядя друг на друга. Впрочем, думала она об одной конкретной ночи, знала иную сторону Сэнда — чувственную и страстную, с потаёнными желаниями, в которых Лина не прочь принять участие. От восторга, смеха и стыда по-особому трепетало сердце. Наверное, Лина до сих пор с трудом верила, что встретила его. Зато Сэнд тут же вспомнил, какие претензии копил, и возмутился: — Ты жаловалась на меня мне же! Называла старпёром! — Да ты тоже на меня бочку гнал. Помнится, разрешила пнуть себя за хамство. Ладно, в этом я была права. — Лина оперлась об ограждение набережной и посмотрела в тёмную воду с плавающими бликами света. Сэнд стоял рядом, тоже наслаждаясь видом. — Здорово было, беспечно. Жаль, что только в сравнении понимаешь. — Может, с твоей карьерой покончено, но точно не с жизнью. Всегда можно начать сначала, поверь мне. — Ты же оставил что-то из прошлой жизни, — на немой вопрос Сэнда Лина нехотя заговорила о самой мутной странице его истории, нарочно выбрав безлюдное место. — Месяц назад ты вернулся сам не свой, и «невыносимая женщина» создаёт неудобные вопросы. Он долго молчал, раздумывая. Чёртова непроницаемая маска невозмутимости мешала хоть что-то понять, и Лина даже начала нервничать. — Я понимаю, как это выглядит со стороны, но не могу ничего сказать. Когда весь этот кошмар кончится, ты поймёшь и, надеюсь, снова простишь. Только дай выиграть дело. Что ещё оставалось? Только верить. Лина уже видела эту твердолобую упёртость в Порт-Лласт, когда Сэнд шёл напролом, рискуя — лишь бы лусканцев прижать, отомстить, — и ничего не могла поделать. Что бы ни случилось в прошлом, ему требовалось сбросить эту ношу, чтобы по-настоящему начать сначала. Сердце тянуло тоской — но лучше так, чем позже разочароваться и разбить его вдребезги. — Не за что просить прощения. Я тебе верю. Сэнд тяжело вздохнул, но всё же — едва заметно — улыбнулся с явным облегчением. — Я же говорил, что нельзя верить лусканцам. — А я сказала, что не все они плохие. Обратный путь прошёл в тишине. Сэнд выглядел уставшим, а Лина думала о его намёках. «Снова простить» можно было за очередной обман. Видимо, суд на ней отлично подходил для личных дел, поэтому Нивалль и приставил Сэнда — чтобы точно всё сложилось. Вроде до сих пор обидно, но понятна логика. Если все спасутся, то возмущаться вовсе грешно. Джарал встретил их на пороге истошным мявом. Пришлось подставлять колени под острые когти любви, чтобы он намял их и успокоился. Пока Сэнд принимал душ, Лина могла хоть немного побыть в одиночестве и оценить ситуацию более-менее трезво, перебрать события, обрывки информации, решить, как быть дальше. Она обвела взглядом полупустую гостиную, скудную цветовую гамму, где один Джарал был ярким рыжим пятном, и вздохнула. Как же одиноко, должно быть, жить в связке с вечным чувством вины и ненавистью к себе. Для интригана и воина в Сэнда вмещалось слишком много страхов. Неудивительно, что он всех отталкивал. Раз Лине удалось пробиться, сломать эти стены и урвать взаимность, то и чувства к ней — особенные. В случае Сэнда всё можно было смело умножать на сто. Он вышел из ванной в простой футболке, домашних разношенных штанах, с мокрой головой и полотенцем в руках, благоухая свежестью, как только он мог — что хотелось прилипнуть кожей к коже; почесал щёки Джарала и усмехнулся, когда тот от кайфа вывернулся. Лина мысленно поблагодарила кота за то, что приманил его поближе. Видимо, Сэнд подумал примерно о том же: встретился с ней взглядом и смущённо отошёл, чтобы не нависать. — Спокойной ночи, — пробормотал он и ретировался. Джарал тут же соскочил на пол и побежал к миске. Лине оставалось лишь принять душ похолоднее. Сразу напомнили о себе синяки и ссадины, ноги и спина болели после невероятно насыщенной поездки в Порт-Лласт. Сердце тянуло не меньше. Хотелось остаться под струями воды как минимум на вечность, но Лина не смела злоупотреблять гостеприимством. Такие, как Сэнд, особо ценили личное пространство, а Лина постоянно чувствовала себя неловко в окружении идеальной уборки, будто одним присутствием всё портила. Впрочем, Сэнду пошли на пользу шоковые встряски: сразу другой человек из скорлупы проклёвывался. Каждый пойманный взгляд выражал куда больше, чем простой интерес адвоката к подопечной — восторг, тоску и порой нескрываемую похоть. Не всё поддавалось его контролю — тот же поцелуй, например. Несмотря на холод после душа, Лина места себе не находила от внутреннего жара. Дэйгун никогда не воспитывал её как томную барышню, всего, чего хотелось, она привыкла добиваться самостоятельно, однако опыт с Бивилом закончился тотальной катастрофой. Теперь даже по делу стыдно написать. Нормальные люди требовали к себе деликатности и пугались атаки с наскока. Уехав из деревни, Лина научилась терпению, но с тем же — приобрела кучу страхов в отношениях. Она добрела до кровати, где ко сну нализывался Джарал, кое-как отвоевала у него кусочек одеяла и завернулась, чтобы согреться. Почему-то глаза попросту не закрывались, усталости не ощущалось. В тишине кошачьи причмокивания были слишком громкими. Как любой современный человек, Лина тут же потянулась за телефоном в поисках отвлечения. Контакт Джарала-старшего тоже был в сети. <Kalach-Cha>: Твой кот скоро скинет меня на пол. У него целая кровать, а я на краю балансирую. <Jaral>: Потому что ты ему позволяешь. Передвинься и скинь его первой. <Kalach-Cha>: Это же жестоко! Он такой славный, как можно. <Jaral>: И наглый. Надо было назвать его Нашером. <Kalach-Cha>: Лол, так зовут собаку Бивила. Хотя я не уверена, что настоящий Нашер настолько миленький, как Джарал. <Jaral>: И вообще тот лысый. <Kalach-Cha>: Заведёшь сфинкса и назовёшь. :D <Jaral>: Вот это жестоко — в Невервинтере заводить мерзлявое животное. <Kalach-Cha>: Кстати, почему ты не уехал подальше, куда-нибудь в Амн, например? Мне кажется, тебя там примут с радостью, как своего. <Jaral>: На что это намёки? :D Торговля — точно не моё, уже сто раз пожалел. Хотя климат у них неплохой, согласен. <Jaral>: Не уехал далеко, наверное, потому что в принципе не хотел убегать, думал, что кончится война, власть сменится, и я вернусь домой. Лина закусила губу, глядя в экран телефона. Порой она забывала, что Сэнд чувствовал себя чужаком по самой банальной причине. Некоторые, как Бишоп, открыто заявляли о ненависти к соседям, многие из-за них пострадали на войне, так что лишний раз не заикнёшься. Однако Лина знала хорошее исключение. <Kalach-Cha>: Вы с Ниваллем держитесь на равных, он тебя уважает. Вряд ли такой человек доверился бы кому попало. Так что ты с самого начала был своим парнем. <Jaral>: У нас, скорее, взаимный деловой интерес, это не какая-то дружба. <Kalach-Cha>: Ну знаешь, любая дружба основывается на использовании другого человека, иначе никак. Мы хотим получить в ответ эмоцию, информацию, с пользой проведённое время, любовь. Иначе на кой чёрт она нужна? <Jaral>: Как ты стремительно перешла от Нивалля к любви, я даже не заметил. Хорошо, что не в одном предложении. <Kalach-Cha>: Сарказм — признак слабого контраргумента. :D <Jaral>: Предположим, я в чём-то согласен, но теория притянута за уши. <Kalach-Cha>: Вы с Дунканом разве не сошлись на общем деле? С Нишкой тоже. Мы хотим выжить, а выигрываем разве что численностью, поэтому стремимся держаться вместе. Раньше я знала это, но как-то предпочла забыть и осталась одна. Те, кого я хотела видеть друзьями, ими не оказались. Сэнд прочитал сообщение, но молчал, обдумывал. По давней традиции серьёзную мысль тянуло закончить шуткой. <Kalach-Cha>: Мной пользовались все, кому было выгодно или приятно помусолить ненависть к соседу, но только у моего адвоката есть на то эксклюзивное право, так сказать, по доверенности. Я же тобой пользуюсь! Шампунем, например, а ещё котом, холодильником и комнатой. <Jaral>: Даже не знаю, что сказать на такое. <Kalach-Cha>: Что для тебя это честь? :D «Спасибо» тоже подойдёт на самом деле. <Jaral>: Я знатно затупил, да. Спасибо, честно. Только кот в курсе, что им пользуются? Ты всё ещё на краю лежишь? <Kalach-Cha>: Блин, я в процессе переговоров. Лина протянула руку, нащупала мокрый нализанный бок и получила удар лапой, хоть без когтей — предупредительный. <Kalach-Cha>: Терзают смутные сомнения, что он меня обманул: сначала втёрся в доверие, купил харизмой, а теперь избивает и унижает. Кажется, ты знал, что этим всё кончится. :/ <Jaral>: Это настоящий лусканский кот-пират, мой ассистент. Его можно закидывать на плечо и кричать «арргх!» Шутка оказалась настолько неожиданной, что Лина засмеялась вслух. Джарал таращился на неё, подняв голову как перископ, а затем ударил по вытянутой руке больнее, до царапин. Лина ойкнула и расхохоталась, попыталась достать до белого пуза, но в ход пошли зубы. — Что у вас там происходит? Выгони его, — крикнул Сэнд из соседней комнаты, — снова после Дункана перевоспитывать! Джарал резко отскочил и понёсся к двери, запоздало вспомнил, что нуждался в помощи, поскрёбся о косяк и обиженно заорал на Лину. Задерживать она его не стала, но сама застыла в пустом тёмном коридоре. В голову лезли безумные мысли. Было слишком хорошо, свободно — несмотря на занесённый над головой меч преступного правосудия. Лина уселась на край кровати, достала телефон, но не спешила ложиться. От одиночества уже тошнило. <Kalach-Cha>: Похоже, меня тоже следует перевоспитать, потому что тянет на глупости. Ответ снова задерживался. Всё Сэнд понял, а теперь подбирал слова повнушительнее. <Jaral>: Ложись спать, мы сегодня устали. <Kalach-Cha>: Я будто из леса до сих пор не вышла, вся не на месте. Понимаешь? <Jaral>: Это из-за стресса. Скоро вырубит. С тем же успехом можно было говорить со стеной или Дэйгуном. Сходство между ними (и стеной) было порой пугающим. Поджав губы, Лина сверлила экран телефона злобным взглядом, будто могла передать его собеседнику. Такого стикера точно никогда не найдётся. Наконец она вскочила, выскочила в коридор и пнула дверь в соседнюю комнату. Сам виноват — надо было замок ставить. Сэнд резко сел на кровати; к счастью, нож не метнул. — Как же ты задолбал сыпать занудством! Послушай-ка сюда! — она обличительно тыкнула пальцем в сторону его кислой мины. — Хватит бежать от реальности, ты, трус! — Кто бы… — лицо Сэнда вытянулось, когда Лина решительным шагом направилась к нему, затем вскочила на кровать и плюхнулась сверху, откинув его на подушки. Что кот, что его хозяин — оба не привыкли к фамильярности, но Лина не собиралась их ждать до смерти. Почему все думали, что суд пройдёт предсказуемо, их выслушают, а не бросят на костёр политических дрязг? Дело не только в лусканцах — в том же Лорне и таких, как он. Может, Сэнд лучше неё это понимал, потому и дистанцировался. — Я тоже ужасно напугана, но больше не могу ждать в одиночестве. Лучше я наделаю глупостей сейчас, чем пожалею в конце об упущенном времени. Да, мы договаривались, — Сэнд только рот успевал открыть, а Лина отвечала на опережение, — но поверь и моему чутью тоже: что-то пойдёт не так — я это знаю. Есть вещи, которые ты не в состоянии контролировать. Например, мои чувства к тебе. Вот, — она без сопротивления переложила его руки себе на колени и улыбнулась. — Ты обещал, что не отпустишь, когда найдёшь. Переговоры прошли на удивление быстро. Его руки скользнули чуть выше, обхватили бёдра. Сэнд только в глаза ей заглянул, даже выражение лица не поменял — и тут же опрокинул на кровать рядом с собой, навис сверху. Лина успела вцепиться в плечи, охнула и сразу притянула его к себе, ожидая чего-то резкого и быстрого, однако Сэнд целовал чувственно, глубоко, словно распробовал. Оба нервничали и боялись друг от друга оторваться; дрожь волнами прокатывалась по телу, ощущалась под пальцами. Их неловкие обжимания в мотеле ни в какое сравнение не шли с развернувшейся бурей. Лина доселе не знала, как простые поцелуи и касания могли превратить кости и мозги в желе так, что гравитация размазывала по матрасу, а память становилась фрагментарной. В таком состоянии она ничего не смогла бы сделать, разве что растечься от удовольствия, а потому полностью отдалась в руки Сэнда. Он хорошо знал её — точнее, об отсутствии внятного опыта — и не торопил события, разглядывал так, словно до сих пор не верил в происходящее. Как обещал когда-то, Сэнд сразу же запустил руки ей под футболку и неторопливо прочертил линию от живота к груди пальцами, практически невесомо коснулся соска, однако по телу в ответ прошёл ощутимый разряд. Ласки продолжались до тех пор, пока Лина не выгнулась — дышать стало тяжело. Между ног тянуло невыносимо, хоть вой, мышцы сокращались. Лина вцепилась Сэнду в шею и громко втянула воздух, лизнула кожу и прикусила, когда тот помог стянуть штаны вместе с бельём. Футболку она сдёрнула сама и без зазрения совести кинула на пол, прославляя хаос. Сэнд поступил так же со своими вещами. Хотелось традиционно глупо пошутить, но тогда Лина рисковала вернуться в пустую ледяную кровать. После самой неловкой части стало невероятно просто, робость больше не сковывала по рукам и ногам. Под одеждой Сэнд скрывал слишком много шрамов для аккуратного чистоплюя, но Лина уже понимала, откуда те взялись. Она оглаживала длинные рубцы на боку, тонкие полосы, оставленные лезвием на предплечье и груди, словно могла забрать часть давней боли себе. Так его история становилась их общей. С этой точки невозврата даже Сэнду не сбежать. Он и не особо старался, пока целовал ключицы, шею, подбородок, прикусывал нижнюю губу и по-хозяйски раздвигал ей ноги. Его дыхание сбилось, когда Лина придвинулась бёдрами и помогла рукой им наконец соединиться. Сэнд шумно выдохнул ей в макушку и не спеша начал двигаться. Лина всегда знала, что это случится, но не представляла ничего подобного. До сих пор она никого не хотела настолько сильно. Мысли о Бивиле и фантазии о Кормике предательски полезли в голову, отчего стало невероятно стыдно. Впрочем, всё лучшее познавалось в сравнении. Сэнд был обходительным, нежным, побаивался причинить боль или напугать предпочтениями, будто Лина не знала о существовании его тёмной стороны. Правда, потребовалось собрать всю оставшуюся наглость, чтобы спросить: — Мистер Маньяк ко мне тоже выйдет? — Сэнд притормозил, взглянул на неё так, словно ослышался. — Я не сахарная, не развалюсь. По правде… — Лина игриво куснула его за мочку уха и прошептала: — Я завелась ещё в лесу, когда выстрелила в тебя... Чёрт! Резкий толчок отправил обратно на подушку. Сэнд сильно сжал запястья и занёс их Лине над головой, обхватил одной рукой, а второй опёрся возле лица, снова вбился до упора и нарастил темп до боли. Тело отозвалось волнами эйфории; Лина рефлекторно стиснула бёдра Сэнда ногами и закусила губы, чтобы не заорать. Запястья жгло. Когда руки потеряли чувствительность, Сэнд разрешил их опустить, тут же развернул Лину на живот и надавил на спину, вынудив прогнуться и выставить зад. Так её ещё никто не смел брать, даже разрешения не спрашивал, будто это было чем-то постыдным, грязным и неприличным. От резкого шлепка по ягодице кожа точно воспламенилась, Лина прошипела. Сэнд, усмехнувшись, погладил по тому же месту, словно извинялся, отстранился и залюбовался видом сзади. — Всегда бы такой послушной была. Его непривычно низкий голос отзывался под кожей, кипятил кровь и гнал её уж точно не к мозгу. Лина никогда не была настолько мокрой, развратной, чтобы хотелось крутить задом. Собственная сексуальность открылась до смешного запоздало — или же, наоборот, в нужное время, с правильным человеком. Истина открывалась воистину в интересные моменты жизни. Лина поднялась, прижалась спиной к груди, игриво потёрлась задом о мокрый член и чуть не умерла от восторга, когда Сэнд обвил её руками и поцеловал в шею. Она повернула голову и встретила его губы. Как бы он ни храбрился, большой перерыв в интимных делах и усталость давали о себе знать, и Лина не торопила. — Если бы я всегда слушалась, тебе бы стало неинтересно. Сэнд улыбнулся ей в губы, медленно огладил мокрое от смазки бедро и восхищённо выдохнул. Накрыв его руку своей, Лина повела её ниже, где тянуло до изнеможения. Тело быстро вспыхнуло вновь, да и Сэнд уже был готов продолжить: настойчиво вернул в исходную позу, скользнул сзади без усилия и продолжил ласкать рукой. Так он ощущался совершенно иначе; от тесноты дыхание застревало в горле, и Лина, обхватив подушку, заорала в неё. Мыслями она всё ещё была в Порт-Лласт, на свободе — где жизнь зависела от неё самой, а не решения суда, — в чужой крови и грязи, далеко от здравого смысла. Возможно, тогда они стали животными и сейчас трахались из отчаяния, как животные, но именно это сейчас было нужно. В продолжение Лина наконец отпустила себя, помогла Сэнду рукой, и оргазм подкосил окончательно, колени не выдержали. Сэнд навалился сверху, продолжая втрахивать её в матрас, и, чёрт возьми, вытравил нервное напряжение последних недель. На последних глубоких толчках они уже вцепились друг в друга, не замечая боли и царапин от ногтей. Сэнд перевернул Лину на бок, накрыл их обоих одеялом и крепко обнял сзади, без занудств о гигиене — не до того им было. Из такого кокона вылезать попросту преступно, болтать тоже — спустя столько слов они понимали друг друга без них. Теперь усталость снедала правильно, не оставляя никаких мыслей и сожалений. Так должно быть всегда. Лина плотнее прижалась спиной к груди Сэнда, поелозила задницей, хихикнула на его сонные бормотания и зарылась носом в подушку. В груди трепетала эйфория.