Отзвуки

Сэнд никогда не был настолько счастлив, как в последние дни до злосчастного суда. Он словно сбросил оковы, которые сам на себя надел когда-то, и стал самим собой. Точнее, с Линой он был самим собой с самого начала, когда почувствовал в незримом собеседнике родную, понимающую душу. Они ничего не обсуждали в своих отношениях, просто жили, отсчитывали срок и трахались. С последним у Сэнда словно второе дыхание открылось, и никакая усталость его не брала. Однако самым приятным было засыпать и просыпаться вместе, целовать Лину, бесстыдно пропускать руку между её обнажённых бёдер, ласкать и снова брать. Каждый раз с ней не походил на другой, а Сэнд, как наркозависимый, всё не мог насытиться. Он старался не думать о её словах, будто на суде что-то могло пойти не по его плану. Впервые за долгое время Сэнд вспомнил о цветастой куртке, запрятанной глубоко в шкафу, и всё решался её выкинуть, пока Лина будет, например, в душе. Поступок трусливый, бесспорно, но что-то он до сих пор не мог рассказать. Ещё не время. К слову, оно стало утекать вдвойне быстрее; в блаженстве и радости день пролетал в один миг, оставляя горестный привкус паники. До суда оставалось всего ничего. Город лихорадило перед громким разбирательством, все снова вспомнили про Лину Фарлонг. Нивалль нервничал и требовал от Сэнда постоянных отчётов, словно тоже чувствовал неладное. Больше всего Сэнд боялся, что Лина полностью захватит его внимание и отвлечёт от работы, но на деле усидчивости прибавилось, проблемы между ними перестали долбить по черепу. Знал бы, что секс настолько помогает расслабиться — соблазнил бы свою подопечную гораздо раньше. Эта мысль как-то уж просто перешла из разряда недозволенных к соблазнительным, да и сам Сэнд легко закрыл глаза личные правила. Пока что он ни о чём не жалел — кровь явно не к мозгу приливала. Лина вошла в кабинет и, наклонившись, обняла, положила подбородок на плечо, уткнулась носом ему в шею и вдохнула. По коже тут же пробежал табун мурашек. Недавно она, мило робея, призналась, что влюбилась в аромат его одеколона, как только переступила порог квартиры, а затем по той же причине отказывалась отдавать свитер. Сэнд считал, будто это лично его нездоровая привычка всё обнюхивать — чёрт знает, всегда ли Лина так себя вела или у него невольно переняла. Может, по некоторым острым углам они не совпадали, но в остальном сжились гармонично, словно всегда были вместе. Если более слащаво, как в книгах, то «они были созданы друг для друга». Лина, в отличие от него, не посмеялась бы. Сэнд повернулся к ней и поцеловал, отстранился на короткое созерцание — правда ли это с ним происходит, не сон же? Её руки нежно оглаживали плечи и прожигали через футболку; тело тут же отозвалось полной боевой готовностью. Лина улыбнулась, ещё раз прильнула к его губам и медленно повела руку вниз. Член уже больно упирался в штаны и требовал свободы, желательно с бурным продолжением. — Встань на колени, — велел Сэнд, и Лина тут же подчинилась, помогла приспустить пояс и тут же взяла в рот, посмотрела снизу вверх и начала медленно двигаться. Он положил руку ей на голову и помог с ритмом. Смотреть на неё было выше его сил — разрядка налетала мгновенно, как в первый раз у подростка с бурлящими гормонами. Раньше Сэнд этого стеснялся, а теперь забил. — Глубже. Расслабься. Покорность и похотливый взгляд завершали дело. Сэнд позволил Лине отстраниться, но она не стала. Оргазм ослепил, оглушил и, конечно, не насытил. После минутной передышки, пока Лина утирала рот салфеткой, Сэнд снова был готов: он рывком поднял её на ноги, развернул к себе спиной и мягко надавил на поясницу. Лина с готовностью расставила ноги, оттолкнула бумаги и легла корпусом на стол. В завершение идеальной картины Сэнд сцепил её руки за спиной и наконец стянул шорты. Наверное, Лина позволяла ему слишком многое — где угодно, в любое время, когда ему приспичит. Она тоже проявляла инициативу, но обычно недолго держалась на ведущей роли и до сих пор стеснялась скромного опыта, предпочитала подстраиваться и учиться. Хотелось думать, что они ещё успеют всё попробовать, а сейчас — спускали пар. Двух раз хватало, чтобы успокоиться — так сказать, опустошить бак. Сэнд возвращался к работе обновлённым, Лина отправлялась по своим делам, но он видел, что дома ей нечем особо заняться. Уборка в качестве помощи на помощь — одно дело, но не работа по жизни. Вечером за ужином Сэнд впервые заговорил о будущем, хотя раньше сам отсекал все попытки планирования. До суда оставалось два дня. — У Нивалля наверняка найдётся для тебя работа… когда всё закончится, — добавил он, поймав растерянный взгляд Лины. — После Порт-Лласт у него вряд ли остались сомнения в твоей эффективности. Лина подняла глаза к потолку и кивнула. — Наверное, для новичка я справилась неплохо, но потому что была не одна. Ещё бы научиться ножом махать, как ты. — Могу показать пару подлых приёмов, всё равно готовиться вечно нельзя — с ума сойду. На самом деле всё давно было готово, Сэнд просто повторял основные позиции, как перед экзаменом. Мозги к ночи превращались в кашу, а энергия из тела никуда не делась. После ужина они освободили место в гостиной и приступили к тренировке. За пару оставшихся вечеров ничему не научиться — они оба знали, — но чем-то хотелось занять нервное ожидание. Знания из Академии Лине пригодились, но не сильно. У лусканцев техника отличалась в корне самого понимания боя. В очередной раз лёжа на лопатках с приставленным ножом у горла, Лина взвыла: — Да в чём проблема-то? Я вроде всё правильно делаю! — Ты пытаешься защищаться как по учебнику, но без желания убить. Главное лусканское правило: в выживании нет правил. Наверное, зря он предложил вспомнить болото в Порт-Лласт, когда Лина отпустила тормоза: посыл она уловила, вцепилась как кошка, но закончилась схватка нетипично. Впрочем, Сэнд в какой-то степени её проткнул, а она его всё-таки прикончила. Они даже одежду толком не сняли, валялись на полу и тяжело дышали. Лина вскочила первой и уселась сверху, победно улыбаясь. Прикрыв глаза в блаженстве, Сэнд обхватил талию и чуть сместил бёдра ниже, чтобы ощутить её жар и влагу. Уловив его мысль, Лина игриво потёрлась, томно вздохнув. Второй раунд был не за горами. — Может, в душ? Или ты умер? — Сейчас, подожди. — Сэнд по-хозяйски запустил руки ей под футболку, и Лина наклонилась, предоставляя полный доступ. — Кто ты и что сделал с настоящим Сэндом? Мой трясся над каждым пятном. Он даже не заметил недвусмысленные белые пятна на футболке. Лина смущённо отодвинулась, но Сэнд не позволил. В голове громко, с эхом отзывались иные слова. Он и правда принадлежал ей с потрохами; лежал побеждённым и не хотел сопротивляться. Вот так быстро сломалась выстроенная годами защита, а старый зануда Сэнд вышел покурить под шумок, чтобы не мешать развернувшемуся хаосу. В глотке вновь застряли рвущиеся от сердца слова: «Твой, забирай всего». Несмотря на новый этап их отношений, кое-что в голове не менялось. Однако Лина его без слов понимала — в этом их истинное единение. В душ они всё-таки сходили вместе, но мытью Сэнд уделил куда меньше внимания. Они оба робели, но быстро втягивались. Особенно неловко было видеть друг друга обнажёнными, по-настоящему беззащитными. Каждый миг не верилось, что всё происходит наяву, и Лина — это совершенное милое создание — выбрала его. Снова Сэнд думал, что же будет дальше, когда «розовые очки» спадут, и ей явится истинный занудный мужик с кучей претензий к миру и потасканным усталым лицом. Всё-таки мысли о будущем ему вредили, а пока хотелось побыть эгоистом: лечь с ней в постель, обнять и ни о чём не думать. Последнее получалось с переменным успехом, особенно у Лины — ведь это её судьба решалась со дня на день. По глазам было видно, как она нервничала и сдерживалась только ради него. Потому что не верила в успех. Сэнд много чего мог сказать про подготовленные доказательства, свидетелей, но молчал — сам знал, как выборочно работало правосудие. Лусканцев нельзя недооценивать, и если ты сам — один из них, не факт, что предусмотришь всё. Накануне суда развернулся сущий ад, и даже их вспыхнувший роман стремительно отошёл на второй план. Последние сутки Сэнд готовился, полдня таскался за психующим Ниваллем, успокаивал их обоих, но хоть с обвинителем не встретился — точно бы Торио лишь на руку сыграл. Свидетелей спрятали в отеле за сутки до суда. С утра Сэнд пустил к Лине Дункана, а когда вернулся вечером, квартира ломилась от толпы гостей. Видимо, никто не подумал, что накануне суда лусканцы могли подослать шпиона или убить кого-нибудь, в конце концов. Однако на вопль «Какого хрена, Фарлонг?» из коридора выплыл хмурый мужик, отдалённо напоминающий Дункана — только низкий, крепкий, загорелый, излучающий ауру опасности. Взгляд прожёг насквозь и будто бы прочитал все грешные мысли на лбу. — Прошу прощения за вторжение. Я хотел проведать дочь и уже скоро уйду. Перед глазами Сэнда пролетела вся жизнь, пока Дэйгун Фарлонг пожимал руку. В голове же, как специально, проносились особо запоминающиеся сцены с его дочерью. Вряд ли Фарлонг-старший такой дурак и ничего не понял по лицу и реакции. Он казался недовольным — хотя Лина уверяла, что это просто лицо такое… или жизненное кредо. — Рад знакомству, мистер Фарлонг, — отчеканил Сэнд, стараясь не терять самообладания. Если бы его не застали врасплох, получилось бы куда увереннее. Следом пришло унизительное открытие: они действительно похожи и манерой держаться, и тембром голоса, и даже внешне. Из неловкой ситуации их спас Дункан и увёл Дэйгуна подальше, пока тот не высосал из Сэнда жизненные силы. Приехал и Бивил — загорелый щекастый парень с деревенскими манерами и вечным смущением в затравленном взгляде. Увидев его, Сэнд всё равно напрягся, стрельнул взглядом в Лину, говоря: «Этот — серьёзно?», а та краснела и сдерживала смех. Ревность — тварь бестолковая — так и грызла; вместе с ней — подозрительность: больно вовремя явился брат Лорна, словно по заказу. Пришлось открыть чат, раз Лину не оставляли одну, и предупредить: <Jaral>: Много им не рассказывай, будь осторожна. Продолжая болтать с Дунканом, она достала телефон из кармана, прочитала сообщение и, не глядя на Сэнда, начала строчить ответ. <Kalach-Cha>: Я ничего не говорила, не боись. Отец тебя не пристрелит. :D Каменное выражение лица не сочеталось с присланным смайликом. Ну вот, везде обман. Наверняка и над присланными мемами так же «смеялась». <Jaral>: Ха-ха. Я говорил о суде. <Kalach-Cha>: Да поняла, просто тяжело не пошутить. <Jaral>: А встречу с Дэйгуном я, вроде как, пережил достойно. <Kalach-Cha>: Ого! И как он тебе? <Jaral>: Отличный мужик, мы с ним сразу поладили. Не знаю, чего ты на него взъелась. Держа в голове её слова об их сходстве, Сэнд подавил злорадную ухмылку. Лина же, поджав губы, искоса глядела на него — всё поняла. <Kalach-Cha>: Сам ему тогда всё расскажешь, я только сяду неподалёку с попкорном. <Jaral>: Он — взрослый человек, ты тоже. Почему должны быть проблемы? Думаю, он скажет: «И зачем мне эта информация?» <Kalach-Cha>: Или «Ясно», затем будет дальше скучать. Ты прав. :/ <Jaral>: А так хотелось драмы, да? <Kalach-Cha>: Не говори, прям не хватает приключений. Вечер тянулся невероятно долго. Пришли Нишка с Келгаром, Гробнар и Элани, откланялся Дэйгун, проигнорировав приглашение Дункана. Офигевший от внимания Джарал ходил по рукам. Звонки от Нивалля с уточняющими вопросами доканывали дополнительно. Работать в таком хаосе было невозможно, поэтому Сэнд нашёл себе тихое место, чтобы бездумно полистать ленту и переждать. <Kalach-Cha>: Скоро их спроважу, не волнуйся. Вдруг это её последний вечер — и последняя возможность повидать друзей? Едкая мысль проедала оставшиеся нервы. На злость не осталось сил; руки подрагивали, точно в запойную юность. <Jaral>: Странно, но я подозрительно спокоен. Это правда — раньше Сэнд бы извёлся из-за многолюдности и предстоящей уборки. Клин клином вышибло, значит. <Kalach-Cha>: Я отвратительно на тебя влияю. Скоро станешь обычным человеком, мистер Маньяк. <Jaral>: И это говорит человек, который не понимал, почему чат банил слово «мандарин». <Kalach-Cha>: Я до сих пор не знаю… <Jaral>: Моё летнее дитя. :D <Kalach-Cha>: Ладно, я наконец погуглила. Очень стыдно. <Jaral>: Так что кто кого испортит — вопрос открытый. <Kalach-Cha>: Разрешаю портить меня и дальше. У тебя отлично получается, мистер Маньяк. <Jaral>: Жестоко дразнить, когда твой дядя мельтешит перед глазами. Даже я чувствую неловкость. <Kalach-Cha>: Мы могли бы сбежать и где-нибудь уединиться, по-быстрому. Сэнд тяжело вздохнул и попросил себя не таращиться на эту чертовку. Он завёлся от одной мысли, так что по-быстрому выйдет в любом случае. <Jaral>: Кажется, ты уже достаточно испорчена. Он еле высидел до ночи, натянуто улыбнулся каждому, кто хотел напоследок пожелать удачи. Лина помахала рукой, захлопнула дверь и громко выдохнула. — Думала, это никогда не кончится. Терпеть не могу шумные сборища — я в них сразу пропадаю. Касаться её стало легко. Лина сама нырнула в объятия, потёрлась носом о плечо и улыбнулась так доверчиво, влюблённо, что сердце повело. — Не для меня, — выдохнул Сэнд уже ей в губы.

***

С рассветом чары развеялись: Лина проснулась в одиночестве и поняла, что на ближайшие сутки всё станет по-прежнему. Сэнд будет держаться отстранённо, даже не допуская намёка на их интрижку — как профессионал. Лишь бы снова не сросся с чопорным мудаком для прикрытия, а остальное не так уж важно. Пока она маялась, пытаясь разлепить глаза, Сэнд уже сидел в кабинете, спиной к ней; сухо пожелал доброго утра, а Лина подавила желание то ли пинка дать, то ли игриво куснуть за ухо. — Какое оно доброе. Средней паршивости. Она отлично его изучила и улавливала едва заметные детали: рваную жестикуляцию, напряжённо выпрямленную спину, короткие острые фразы, а не длинные заковыристые предложения. Тыкать в это Лина не собиралась, чтобы не сделать хуже. От Сэнда тянуло страхом за милю. Может, следовало обнять, сказать что-то личное, но Лина боялась не меньше: в груди с утра поселилась дрожь и только росла с каждым часом, мешая даже говорить внятно. Так — как два молчаливых болвана — они сели в машину, чтобы поехать на казнь. Сэнд был, как всегда, прекрасен в строгом костюме, а Лина без толку расправляла единственную нашедшуюся в гардеробе длинную юбку от парадной формы. Снова, как раньше, они сидели рядом как чужаки. Лина оставила телефон дома — легко же она чужую квартиру так громко назвала, — чтобы не изъяли. Её собственный так и не нашли, что может стать проблемой. Что ж, если ей будут тыкать в лицо перепиской — это меньшее, чем можно закопать в землю. Однако на въезде в квартал Чёрное Озеро их остановил заградительный патруль. Сэнд не выглядел удивлённым и протянул удостоверение. К сожалению, их, как главных звёзд вечера, пропустили. Затем Лина поняла, почему сюда пригнали так много полицейских: квартал наводнили люди, однако по крикам было сложно понять, чего они хотели. Показалось даже, что в толпе мелькнула знакомая рыжая шевелюра Кары. Для них открыли служебный въезд в здание суда, поэтому из машины они вышли в подземной парковке без свидетелей. Тут же пассажирскую дверь открыл суровый полицейский, недвусмысленно намекая, что бежать некуда, даже в сидение не вжаться. На запястьях сомкнулись браслеты наручников, ведь Лина всё ещё подозревалась в преступлении. Сэнд проигрывал и в росте, и в суровости, но сумел расшевелить полицейских, чтобы те ослабили цепь и «не маялись хернёй». Её несло на ватных ногах в каморку для подсудимых, а в мыслях вертелось что-то глупое: «Как на такое мероприятие следовало одеться-то?» Присутствие Сэнда словно держало душу в теле. Вскоре к ним присоединился мрачный, как туча, Нивалль в парадной форме Девятки, взывающей к рыцарским корням. — Торио слишком довольна. Не нравится мне это. — А ещё оделась так, словно перепутала суд с «Лунной Маской», — добавил Сэнд, украдкой выглянув в приоткрытую дверь. Лина подавила смешок, а сама обрадовалась, что на её помятую юбку не обратят внимания. Старт с шутки придавал ощущение уверенности, однако когда Лина ступила в зал и разговоры смолкли, она осталась в одиночестве, точно на дне жертвенной ямы. Все смотрели на неё. Торио Клэвен узнавалась с первого взгляда — яркий наряд кричал об уверенности почище шутки о нём; словно говорил: «Я могу себе такое позволить, и вы ничего не сделаете». Лину отвели в сторону к Сэнду, излучающему мрачное ожидание. Таким злым и сосредоточенным она видела его только в Порт-Лласте. Торио пялилась на него с усмешкой и будто что-то телепатически передавала, подогревая злость. — Эй, Лин! — обернувшись, она увидела в зале Бивила. Сердце гулко отозвалось благодарностью. — Я решил, что его присутствие нам поможет, — негромко пояснил Сэнд не оглядываясь. Лина знала — да и Сэнд говорил, — что судебное заседание обычно тянется как резина, с долгими паузами, либо проходит коротко и быстро. Однако в её случае разыгралось представление: Торио с лёту захватила внимание и трещала без перерыва какие-то дикие глупости, обесчеловечивающие Лину до уровня опасного животного, которого стоит усыпить из милосердия. Следующим вставал Сэнд, чётко и с сарказмом разбивал её усилия доказательствами, а затем всё начиналось с начала. Этот канат они перетягивали и со свидетелями. Элейн пытались снова запугать, и если бы не Шандра — в каждой бочке затычка, — то у лусканцев бы это получилось. Каллума Торио перебивала и пользовалась наивным желанием нести справедливость, чем выводила из себя. — Ещё одна подобная фраза, и суд вынесет вам протест, — вяло реагировал Нашер на оскорбления Торио. Собравшиеся на представление люди разочарованно вздыхали. Выступление Наи, на которое Лина возлагала главные надежды, будто бы никого не впечатлило. Никто не мог чётко сказать, была ли Лина на месте преступления в ту ночь, а наличие пойманной женщины, похожей на неё, только путало свидетелей. Все понимали, что на самом деле произошло, но будто бы нарочно закрывали глаза или пытались не вмешиваться до последнего. Весь перерыв Лина сидела одеревеневшей и до обморока усталой, вода в горло не лезла, и Сэнда рядом не было. Он находился в своей стихии, здесь собрались его знакомые — тот же старый судья, который Сэнда явно уважал, — а она выступала лишь инструментом. Как они и договаривались — чего ещё она ожидала? Мир переворачивался, вращался как в стиральной машине, и лишь чудом Лина не выблевала от стресса внутренности. Её то закидывали грязью, то снова отмывали; чаша весов, если бы висела для наглядности, качалась бы как сумасшедшая. И когда после ментальных побоев Лине давали слово, все заученные тексты точно стирались из памяти. Честное слово, очень хотелось всех расстрелять и подтвердить слова Торио о ней. — Чего вы так нервничаете, Фарлонг? Никак страшно, что возмездие пришло? — Давление на подсудимого, — тут же вклинивался Сэнд и точно мечом прорезал сгустившийся липкий морок. — Серьёзно, Торио? У тебя доказательства так быстро кончились, что пришлось перейти к передразниваниям? Многие посмеялись, а Лина точно воскресла, расправила крылья и выпрямилась, гордо вздёрнув нос. Колени так дрожали, что едва не крошились. — Простите, просто у вас так грудь оголена, что я начинаю переживать, каким же будет моё наказание. — Призываю к порядку! — наверное, в сотый раз воскликнул судья Ускар устало. Во второй части заседания пошли глыбы: показания Касавира и Катрионы. Вторая ничего не успела увидеть, но всё равно заступилась за Лину. Касавир же заявил, что видел нападавшего. Как бы ни билась Торио, тон его был строг и непреклонен. — Это был мужчина — рослый, лысый, широкоплечий. Думаю, бывший солдат, судя по подготовке… — И этот вывод вы сделали в темноте за несколько секунд? — перебила Торио, однако Касавир спокойно парировал выпад. — Я хорошо изучил раны — так сказать, лично на мне с напарницей. Характер проникновения не оставляет сомнений: бил сильный мужчина, а не Фарлонг, которая с первого раза не прошла комиссию по весу. — У неё мог быть сообщник. — Из всех теорий верной будет наиболее очевидная. Слишком много возни для представления, а я повидал многое. — Точно, вы же раньше служили Девятке, пока не попали в скандальную историю с госпожой Офалой? Кажется, вы чуть не убили в драке конкурента за её сердце, за что были уволены с позором. Лицо Касавира вытянулось, побледнело, однако тёмный взгляд продолжал буравить Торио. Ох, на его месте Лина наговорила бы глупостей! Касавир же — скала, а не человек — подвёл черту под выступлением: — Лина Фарлонг не нападала на нас. Она такая же жертва политических интриг, как все пострадавшие. — Зря он это сказал, — пробурчал вечно недовольный Сэнд. Лина же осталась в восторге и с щенячьей благодарностью смотрела вслед. Он ведь знал, что эта история всплывёт, и всё равно согласился выступить! Кормик, к разочарованию Лины, придерживался нейтральной стороны и выдал ей нелестную характеристику, нигде не соврав: инициативности мало, ленится, работы боится, полагается на старших товарищей, но безвредная и милая. — Какая прелесть, — прокомментировал Сэнд и уставился на Кормика так, словно пытался прожечь дыру. — Трус боится потерять работу. — Знаешь ли, для него это сильный удар по репутации. — Ты его защищаешь? Интересно. Сэнд впервые обернулся к Лине и взглянул так, будто увидел впервые. Да и она тоже. Глупость, конечно — казалось, что его подменили на Стоуна, человека из документов, который преследовал собственные цели. Может, он не врал, когда предупреждал о сожалениях? Попользовался ею, перетащил на свою сторону, чтобы сыграла по нотам, а потом сбросит в жертвенную яму? Голова шла кругом от подозрений, а сердце стучало о рёбра как бешеное. — Конечно. Это не его поле битвы. — Он представитель закона, а тот не бывает белым и пушистым. Всем приходится пачкаться. Твой начальник — просто деревенский наивный дурак. — Как я? Сэнд дёрнулся, словно получил оплеуху. Во взгляде на миг промелькнула знакомая искра, но мигом истлела. Он молча отвернулся и начал выплёскивать нервозность не на Лину, а на шариковую ручку, которую крутил так, точно пытался переломить или задушить. Она треснула, когда Торио объявила: — Вызываю последнего свидетеля — саму обвиняемую. Такого в планах не было. Лина растерянно хлопала глазами в поисках подсказки: имела она такое право, не соврала? Сэнд склонился, обдав любимым запахом одеколона, и быстро заговорил: — Дискутировать с Торио опасно, не дай себя втянуть в ловушку. Отвечай коротко. Не блефуй, не зли её. Помни, что тема войны с Лусканом под запретом — её необходимо обойти. Точно палками побитая, Лина вышла в центр зала и встала на место свидетеля. Пустота зала обрушилась на плечи, а следом — внимание всех присутствующих. Процесс же ещё на камеру снимали, чёрт возьми! Всё, что делала с ней Торио до сей поры, вело к этому моменту — чтобы Лина сломалась окончательно. Вопросы, как стрелы, посыпались незамедлительно. — Зачем ты убила жителей Эмбера? А может, она правда убила и просто не помнила этого? Разум — такая хрупкая штука! Изменчивая, мягкая, глупая, податливая… Может, и ездили они в Порт-Лласт, чтобы доказать на практике, что Лина — такое же чудовище, как Лорн. Его имя вспыхнуло так, что мигом выгорели все сомнения. Этот ублюдок где-то здесь, несомненно, радуется своему безупречному проекту! Торио же продолжала давить; реакция от Лины ей и не требовалась: — Просто признай, что ты — неудачница, не сумевшая построить карьеру, деревенская замухрышка, которой хотелось подпитать чувство важности. Ведь дружить с террористами так круто, да? Ну и как, понравилось чувствовать власть? — Всё отрицай! — шипел Сэнд со своего места, выпучив глаза. Они с Торио с этого ракурса находились в одном ряду, как союзники-мучители. — Не понравилось! В смысле… — Лина осеклась, прикусила свой глупый язык, который работал быстрее мозгов. Торио разводила её как ребёнка. Сэнд же едва держался, чтобы не огреть подзащитную стулом собственноручно. Бей своих, чтобы чужие боялись! — Может, мне не место в полиции, но я никогда бы не предала идеалы справедливости. Знаете, посланник, что такое презумпция невиновности? Она гласит о том, что обвиняемый считается невиновным, пока его вина не будет доказана, но вы ведёте себя так, словно находитесь выше законов. Вы так упорно мешали меня с грязью, что сложилось ощущение, будто это нечто личное. Торио расхохоталась и кокетливо помахала мрачному Сэнду. — Вы так решили, потому что ревнуете к своему адвокату? Он очаровательный увалень, не правда ли? Лина ожидала, что сейчас всплывёт его лусканское прошлое, раз даже Касавиру досталось, но Торио промолчала. — И узнали вы это из моего телефона, который до сих пор никто не нашёл, так? Она думала, что никогда не осмелится заговорить о нём первой, будет оправдываться и краснеть, а вышло наоборот. Нападки Торио по этому фронту тут же обесценились — её жертва не боялась. — Возвращайтесь к сути дела, — оборвал судья в который раз, но Лина и Торио будто взглядами сцепились. Прервал их Сэнд неожиданной просьбой: — Прошу вызвать в качестве свидетеля Бивила Старлинга, друга детства мисс Фарлонг. — М-меня? — пролепетал тот, краснея как рак. Сэнд явно не предупреждал его и что-то задумал. Лина поменялась с ним местами, а переживала больше, чем за себя. Сэнд бегло прогнал Бивила по воспоминаниям из юности, попросил рассказать о Лине с его точки зрения, выслушал рваную, но милую речь, а затем поинтересовался: — Вы же в армию вступили? — Д-да. Хотел пойти по стопам брата. Я им очень гордился. — Отпусти бедного мальчика, Сэнд, а то он вот-вот умрёт от ужаса. Очевидно, что твой свидетель не убедит меня в невиновности этого отродья… Лина уже научилась фильтровать речь Торио, да и все остальные тоже, устав от психологической атаки. Лорд Нашер едва сдерживался, чтобы не закатить глаза, но оживился, когда пришла пора выносить решение. Сделал он это невероятно быстро. Однако Торио оправдательный приговор не устроил. — Требую суд поединком! — В наступившей тишине она воистину царствовала и глумилась на полную катушку. — Представляете, это условие до сих пор не отменили. Спасибо лорду Нашеру за наши великолепные, продуманные законы, которые точно покарают убийцу. Итак, честь жителей Эмбера защитит Лорн Старлинг — он вызвался добровольно. В зале суда поднялся такой шум, что Лина чуть не оглохла. Даже обычно сдержанный Нивалль что-то кричал. Вот и непредвиденное обстоятельство, которое она ждала. Торио просто не могла устроить шоу без настоящего козыря. Видимо, эта лазейка и была основной причиной всего: взгляните, мол, какие идиоты вас судят по варварским законам. Лускан продавит свою волю силой, вне зависимости от вашего желания. Лина подёргала оцепеневшего Сэнда за рукав. — Она правда имеет на это право? — Тот медленно кивнул. — Ну охренеть. — Я разберусь. Очевидно, что это идиотизм. Очевидно, не совсем — поняла Лина, сидя в храме Тира. Даже единственный его хранитель знатно удивился с такого развития событий. Было холодно, пусто, из-за неудобной скамейки тут же заболел зад. Приходилось крутиться — но хоть согрелась. Гнев, впрочем, тоже неплохо справлялся с задачей: значит, Лорн хочет её убить на потеху публике, закончить представление, так сказать, на красной ноте? Ха! Да она скорее выгрызет его поросячьи глаза! Ожидание продлилось несколько часов, и Сэнд наконец явился — только не для того, чтобы обнадёжить и вытащить её отсюда. Он устало опустился рядом на скамью и мученически поморщился. — Хуже, чем в том мотеле. Кажется, у меня уже синяки на заднице, а монах сказал всю ночь так просидеть. Как люди сражаться ходили невыспавшимися? Бред какой-то. Как обычно, от стресса Лина трещала за двоих, а Сэнд просто сидел, изучая пол. Наконец, когда он заговорил, сердце подскочило к горлу и чуть не придушило. — Я убил тебя. — Ты с самого начала сообщил, что мы в дерьме. — А ты сказала, что хочешь другого адвоката. Надо было прислушаться. Так мозолил взгляд его приспущенный галстук, что Лина не удержалась и поправила. Вряд ли она выглядела лучше, но Сэнд словно постарел лет на десять, осунулся — уже сдался. Он поймал её руку, перебрал пальцы, точно пытался запомнить каждую мелочь, но в глаза так и не посмотрел. — Ты ничего не мог сделать. Они с самого начала глумились над нами. Нивалль в ярости, должно быть… — Да к чёрту его! Сэнд вскочил со скамьи как ошпаренный, — немудрено! — запустил пятерню в волосы и растрепал их, чтобы больше походить на человека с перепоя. Должно быть, таким он и шлялся по улицам в поисках удобной канавы. Так снова и будет. Может, если бы Лина не отвлекала бы внимание Сэнда на себя, то он вспомнил бы о лазейке. Он ведь предупреждал о последствиях этих отношений, а она не послушала и эгоистично упала в заманчивое поле разврата, хотя предчувствовала, что лусканцы их обыграют. Нагулялась на прощание, а Сэнду теперь жить с этим. — Ну тогда я не знаю, как тебя ещё отвлечь. Знаешь, мне тоже неприятно. Лорна я, конечно, отделаю, но не факт, что сама не переломаюсь в процессе. Ты меня мало учил. Шутки звучали чересчур жалко, даже Сэнд протяжно выдохнул. Хотелось спросить, для чего всё это было, какие цели он преследовал на суде, но уже не хотелось слушать и его добивать следом. Лина похлопала по скамье рядом, призывая вернуться, и Сэнд послушно сел, подставил плечо. Идеально. — Помнишь, ты спрашивал, как люди могут жить нормально? Мне кажется, никто не понимает правил. По улице ходят такие же отчаянные люди, как мы, и вопят в душе. Только никто их не слышит: все заняты собственным криком. — Настолько отчаянных, как мы, точно не найдётся. Значит, мы идеально синхронизировались. — Мог бы просто сказать, что любишь меня. Вечно ты усложняешь. Сэнд пошевелился, обнял её и прижал к себе покрепче, а Лина запустила руки под пиджак, чтобы урвать тепла побольше. Наверняка было неудобно, но он не протестовал, только чуть покачивался. Всё-таки что-то было в этом храме; может, Лина не в точности поняла посыл, но преисполнилась благоговением и наконец успокоилась. Сэнд в её руках тоже расслаблялся — прежний командный голос первым вернулся. — В той же лазейке есть дополнение: ты можешь выставить вместо себя защитника. Если дойдёт до этого, то пойду я, даже не спорь. Лина резко выпрямилась, и Сэнд впервые с оглашения приговора смог встретить её взгляд. Оба долго и хмуро пялились друг на друга, точно упрямые дети. Сэнд готовился защищать свою позицию, а Лина традиционно уложила его на лопатки. — Тогда я выставлю Нивалля. Или Нашера — чего мелочиться? Указано же, что любого, да? Лицо Сэнда на миг перекосило, словно его мир только что треснул. Лина даже распереживаться успела, какую глупость ляпнула, а тот стиснул в объятиях и поцеловал, окончательно выбив из колеи. — Я бы предложил Бивила, но твой вариант мне нравится больше. Лина нахмурилась и недоверчиво покачала головой. — Да вы все чокнулись! Я же пошутила! — В одном мисс Фарлонг права: мир точно сошёл с ума. — Они синхронно обернулись на застывшего в дверях Нивалля, который чёрт знает сколько времени не решался прервать их обжимания. Лина переборола мгновенное желание отсесть от Сэнда и назло стиснула его руку. Нивалль и бровью не повёл. — Люди в ярости, в городе вспыхнули беспорядки, а лорд Нашер срочно собирает Девятку для пересмотра старых законов. Суд боем отменят, но лусканцы уже своего добились. Значит, не будет никакого гладиатора Нивалля, защищающего её честь, и голого по пояс Нашера, чьи старые фотографии из боевой молодости периодически кошмарили Интернет. Новость должна была обрадовать, однако ни Лина, ни Сэнд даже не улыбнулись победе. — Думаешь, будет война? — Думаю, что это уже не ваша проблема. Вы свободны, мисс Фарлонг. Ветер свободы принёс запах гари — в городе полыхало не одно здание. Вопили полицейские сирены. Дороги перекрыли протестующие, так что Сэнд и Лина пошли домой пешком. После травмоопасных скамеек хотелось банально размять ноги, но больше — бежать подальше от зала суда. Весь мир наконец забыл про них, потому что был занят саморазрушением, словно времена эпидемии вернулись. Сэнд никак не комментировал происходящее и крепко держал Лину за руку. Впрочем, надежда на лёгкий побег развеялась, когда объявился Лорн. То, что он подходил в лоб, а не со спины, говорило о миролюбивых намерениях, если так вообще можно выразиться в адрес этого человека. — Ловко ты с Бивилом придумал. Я не ожидал. — Неужто расклеился? — храбро ёрничал Сэнд, учитывая разницу в росте и силе. — Пришёл с победой поздравить? — Гарриус передавал привет. Сказал, что это только начало. — Не сомневаюсь. Лина сверлила Лорна взглядом, но не решилась заговорить. Отчего-то теперь — из-за усталости, наверное — она почти его не боялась и даже не злилась; скорее, жаль его стало. Лорн также ничего ей не сказал и ретировался куда быстрее, чем в первую встречу. Сэнд долго смотрел ему в след, о чём-то размышляя, но затем улыбнулся Лине и повёл дальше. — Чего это ты развеселился? Он же выиграл. — В самом деле? Хотя до рассвета он тоже будет так думать. Хотелось хлопнуть по его раздувшемуся самомнению, но сегодня — так и быть, заслужил — Лина предпочла просто насладиться моментом. Наверное, она никогда не привыкнет к многослойности его затей и махинаций, но хотя бы сможет поучиться.