И ещё одна случайность

Когда уже подросшая Томазина поинтересовалась, почему дядюшка отнес ее в лачугу Гонтов, а не бросил на дороге, Морфин ответил: «Из профессиональной солидарности». Девчушка вроде бы удовлетворилась и отстала, а Морфин перевел дух. Он не чувствовал в себе готовности рассказать племяннице о делах давно минувших дней. Тогда, на дороге, ему помстилось, что время повернуло вспять. И ему опять двенадцать, а Меропе шесть, и на дворе тот черный день, когда сестренка стала сквибом… И опять он тащил на руках бессознательную малышку домой, и заикаясь, сглатывая слезы, шептал ей, что папа все исправит… Тогда они еще наивно считали отца всемогущим… Тогда отец еще их любил… Ворвавшись в лачугу, он протянул Марволо избитого ребенка и пролепетал: - Папочка… Сделай что-нибудь… Ты же все можешь! Кажется, отец тоже ощутил приступ дежавю. Его лицо покрылось мертвенной бледностью, а руки затряслись. Мальчик Морфин поразился, насколько постаревшим выглядел папа… Сознание сделало кульбит, и все вернулось на круги своя. Морфин вновь ощутил себя тридцатилетним. - Мне показалось, что… что это Меропа… - выдавил он извиняющимся тоном. Старик не ответил, он осматривал ребенка. - Похожа… да… - наконец неохотно буркнул Марволо. – Ну и чего ты от меня ждешь? Исцеления? Знаешь ведь, что я не по этой части! Томми вздрогнула и открыла глаза. Тьма сменилась полумраком, пахнущим грязью и плесенью. - …что я не по этой части! – бросил раздраженный старческий голос. Томми попыталась сесть и охнула от боли. Ноги, спина, плечи – все тело пылало огнем. Сложив ладошки в молитвенном жесте, она зашептала стишок, который сочинила сама, и который уже не раз выручал ее в подобных случаях. «Раз, два, три – Мне не больно. Раз, два, три – Я довольна. Раз, два, три – Божье слово. Раз, два, три – Я здорова!» Старый, многократно испытанный рецепт не подвел и в этот раз. Боль растаяла, но на ее место нахлынули воспоминания… Двое мужчин наблюдали за очнувшимся ребенком. Малышка попыталась приподняться, ойкнула, сложила ручки на груди и что-то зашептала. Молилась, наверное… Морфин икнул. Яркие, хорошо заметные рубцы на глазах бледнели и рассасывались. Девочка села, огляделась вокруг… Синие, как у Меропы, глазки распахнулись и наполнились слезами. - Они убили мою змейку-у-у!.. - Кто – «они»? – Марволо упрямо смотрел в угол. - Риддловские выкормыши, - сплюнул Морфин. – Охотники на ведьм. - Она мне доверилась! – продолжала рыдать девчушка. – Я обещала ей, что она… что я… - конец фразы утонул в истерических всхлипах. Марволо неловко похлопал девочку по вздрагивающей спинке. - Ну-ну, не плачь, - проскрипел он. – Твоя змейка… эээ… ушла в Края Удачной Охоты. - Там бегают жирные мыши, - подхватил Морфин, - а в сонных прудах квакают толстые лягушки… Слезы высохли мгновенно. Девчушка уставилась на них, приоткрыв ротик. - Ой! Вы ТОЖЕ умеете говорить со змеями? Двое мужчин сидели в кабинете Марволо. Собственно, сидел лишь глава семейства, а его сын рылся в сундуке в поисках приличной одежды. За дверью плескала вода, шлепала тряпка и тоненький голосок выводил рождественский гимн. - Наплачемся мы с ней, - скрипел Марволо. – Монашками воспитанная… Еще потребует, чтобы мы христианские праздники отмечали, как распоследние магглы, тьфу! Морфин распрямился. - А ты чего встал, как менгир? Нашел чего? Ну и давай ищи, не пойдешь же ты к ее директрисе в этой, прости Мерлин, половой тряпке! Она не то что наследницу не отдаст – еще и полицию вызовет, чтобы загребли, как бродягу! У Томазины было прекрасное настроение. Она нашла сразу двух родственников – дядю и дедушку! И пусть они не Риддлы, а Гонты, фамилия – это не важно. Главное – они настоящая, взаправдашняя родня! Они говорят со змеями, они делают магию, а главное – они собираются взять ее из приюта насовсем! Не станут откупаться подачками, как бабушка (все-таки бабушка) со стороны Риддлов, а заберут ее взаправду в семью! И она тоже будет Гонт, Томазина Меропа Гонт, второе имя в честь мамы. Томми улыбнулась и выжала тряпку. Она не будет тут просто дармоедкой! Правильно миссис Джонс говорила, что в отсутствие женской руки мужчины стремительно зарастают грязью. В доме просто ужас что творится. Полы лет пять не мыты, плесень, паутина, грибок на стенах… За тряпкой потянулась чистая полоса. Конечно, это потруднее, чем полы в приюте, но принцип тот же. Мысленно отделить грязь и пыль от пола и сцепить с тряпкой. Потом отлепить от тряпки, скатать в плотный-плотный комочек и выкинуть в мусор. Плохо только, что доски такие ветхие. Грязь отходит вместе с трухой. Пол становится чистым, но неровным. С этим что-то придется делать, но потом. Сейчас главное – отдраить дом до пристойного состояния. А то если дядя Морфин приведет сестру Лидию в этот, прости Господи, бедлам, то ничего хорошего из этого не выйдет. Нет, Томми умеет настоять на своем, но всему есть пределы. Сестра Лидия ни за что не оставит ребенка в месте, похожем на бандитский притон. С тяжелыми вздохами Морфин закидывал хламье обратно в сундук. Маггловский костюм отыскался на самом дне. Пыльный, мятый и проеденный молью. Но выбирать не приходилось – его повседневная одежда выглядела еще более непотребно. В дверь стукнули. Морфин поспешно накинул мантию. Вошла племянница с ведром и тряпкой, раскрасневшаяся, слегка запыхавшаяся, но в целом, не выглядевшая усталой. - Дядя, дедушка, идите в гостиную, я помою здесь. Дедушка, вы специально пауков разводите, или я могу их… того? - Можешь того, - покорно согласился Марволо. Девочка подошла ближе и с подозрением уставилась на маггловский костюм. - Дядя Морфин, и вы собираетесь в ЭТОМ идти? Давайте, я хоть почищу! Дальнейшее действо мужчины наблюдали с разинутыми ртами. Детская ладошка скользила по пыльной рухляди, оставляя за собой чистую, гладкую, ярко-синюю ткань. Над потертостями и погрызами от моли рука задерживалась дольше, но когда сдвигалась, повреждения исчезали. - Вот! – девочка встряхнула пиджак и брюки. – Идите переодевайтесь, а я пока здесь почищу. Покинув кабинет, Марволо едва не рухнул с лестницы. Домишко сиял. Полы были оттерты добела. Стены вычищены до блеска на уровне роста Томазины, да и выше грязи явственно поубавилось. Исчезла плесень, и паутина, и большая часть копоти с потолка. - Дедушка, - юная наследница выглянула в приоткрытую дверь. – Дедушка, а вы пока помойтесь. От вас пахнет. Сестре Лидии это не понравится. Морфин подавился смехом. Марволо прокашлялся и вперил в сына суровый взгляд. - Ну чего встал, как пень! Принеси из сарая корыто и наколдуй горячей воды! Вырос, обормот, на мою голову, а толку, как с гиппогрифа молока!