И ещё одна случайность

Барти Крауч лез из кожи, как мог. Все время, пока Поттер добирался до центра лабиринта (а хорошо идет, паршивец!) Барти рыскал поблизости. Время от времени приходилось отвлекаться на других участников Турнира. Нахалка Делакур попыталась применить вейлочары на Краме, тот выпутался (молодец, мальчишка!) и в сердцах треснул ее Круциатусом (а вот выдержки у парня маловато). Но главное – не растерялся, заявил, что на него наложили Империо. Все-таки Каркаров, хоть и грязный предатель, смену воспитывает как надо. Старая гвардия, сволочь, чтоб его!.. Добравшись до Кубка одновременно с Диггори, бла-а-родный гриффиндорец попытался потащить его с собой. Барти уже думал, что придется вмешаться (нафиг там еще свидетели, и так все на одной сопле повисло), но тут очень кстати очухался оглушенный Поттером акромантул. Один чемпион улетел на кладбище, другой – в кусты. Барти парализовал паука, стукнул пуффендуйца Конфундусом и оставил эту сладкую парочку валяться у финишной черты. Пора было рвать когти – совсем рядом ошивалась вездесущая вейла, провались она!.. Потом началось ожидание. Долгое, выматывающее нервы… Метка то давала о себе знать острым покалыванием, то засыпала. Каркаров и Снейп остервенело скребли предплечья, Фадж, торчавший в непосредственной близости от директора Дурмстранга, тоже начал нервно почесываться. Спешно вызванные авроры прочесывали Лабиринт в поисках Мальчика-который-похоже-на-этот-раз-не-выжил, одновременно другая команда с приданным для усиления Хагридом собирала и увозила монстров… Недочемпионы мужского пола скрежетали зубами и каменели скулами, француженка скулила в объятиях своей директрисы… Ушлые ребята авроры обнюхали каждую травинку вокруг постамента, где Кубок ждал своего триумфатора, и сумели подхватить слабый, уже почти развеявшийся след портала. Группа захвата – крепкие парни, готовые к любой подляне – переместились по шлейфу на кладбище. Барти, изображавший из себя старого параноика Грюма, увязался за ними. Увиденное выбило его из колеи окончательно. Ритуал таки был проведен, но чем и как он закончился… Вопрос всех вопросов. Звезда, частично стертая и затоптанная, фонила сырой магией. Барти машинально присел за каменную стелу. Авроры с палочками наизготовку разбежались по кладбищу, но никого не обнаружили. Было пусто, как… ну вот именно как там и было пусто. Никто не удосужился прибрать после ритуала – расколотая пополам купель Траяна так и красовалась посреди звезды, могила Томаса Реддла зияла остатками костей, а обломки мраморного надгробия были густо заляпаны кровью… И главное – никаких магических следов, только выбросы от пентаграммы. Куда бы ни убрались участники этого действа, они покинули кладбище на своих двоих. Ну, или не двоих – мало ли, какая форма оказалась ближе для Петтигрю, крысака позорного, а у Нагайны вообще один хвост… Пока Барти сводил воедино остатки мыслей и пытался выбраться из ступора, аврор-колдомедик собрал кровь, произвел анализ и определил, что она принадлежит искомому Гарри Поттеру. После чего отряд аппарировал обратно в Хогвартс, оставив на месте пару специалистов по демалефикации, дабы они убрали пентаграмму и вообще разгребли бардак. Доклад старшего аврора Фаджу вызвал у того вполне предсказуемую истерику. Барти откровенно презирал нынешнего министра, этого трусливого размазню, но известия, принесенные командой, выбили из колеи даже Дамблдора. Старик изрядно растерял свою неколебимую уверенность, услышав, что его Золотой Мальчик, скорей всего, мертв, а Темный Лорд вернулся (и скрылся неизвестно куда). Поздно вечером Барти наконец добрел до своих покоев. Первым делом наполнил фляжку Оборотным зельем. Потом, запершись на все замки и щиты, вытряхнул из сундука спящего Грюма и принялся его обрабатывать: Обливиэйт, косметические чары, огневиски внутрь и наружно; выставил на стол пустые и полупустые бутылки, одинокий стакан и полузасохший анчоус на блюдце. Свою роль в Хогвартсе он отыграл. Теперь пусть этот обрубок разбирается с претензиями родителей. А таковые будут, особенно от Люциуса Малфоя. Как приятно было проучить его надменного сыночка, такого же холеного и подлого, как папаша! Где он был, этот скользкий блондинчик, когда Барти загибался в Азкабане, а потом безвольной куклой бродил под Империусом своего отца? Мысли об отце были явно лишними. Ледяная игла кольнула сердце. Каким бы сухарем ни казался Крауч-старший, своего непутевого наследника он все же любил. Любил, хоть и старательно скрывал. Зачем бы иначе затеял эту безумную авантюру по подмене заключенного сына его умирающей матерью? В то, что это мамина идея, Барти не верил. Какие могут быть идеи у женщины, которая на момент ареста сына уже перестала приходить в себя? Драконий рак – страшная штука, боли такие, что Круциатус покажется нежным поцелуем. Женщина, которая прибыла в Азкабан на свидание с сыном, уже ступила одной ногой в Закат. Она не осознавала того, что происходило вокруг, и держалась на одном Империусе мужа… Сейчас, вспоминая отца, Барти готов был простить ему все, даже тотальный контроль, даже многолетнее пребывание под вторым Непростительным. Даже изгнание Винки, его старой няни – Барти все равно потом уговорил бы отца вернуть ее! Если бы тот остался жив… Ну вот что его понесло в Запретный Лес! Хотя что – Барти знал. Тревога за обалдуя-отпрыска. И эта же тревога заставила забыть об осторожности. И когда полудурок-сын все же обеспокоился и кинулся искать, было уже поздно. Человек, запакованный в кокон акромантула, выглядит живым и невредимым, но по сути это капсула с питательным бульоном, и все, что молодой кретин Барти Крауч мог сделать для родного отца – это заменить медленную и мучительную смерть на быструю и безболезненную. От своей руки. Он даже не мог поместить тело в фамильный склеп. Только сжечь. И развеять пепел по ветру, как делали в старину. И, вернувшись в Хогвартс, затеплить свечу, а уже засыпая – ощутить прикосновение сухой костистой ладони и голос, прошелестевший на грани сознания: «Спокойной ночи, сынок…» Из Хогсмита Барти аппарировал прямо на кладбище. Аврорская команда поработала на славу, убрав следы ритуала и приведя в порядок раскуроченные могилы. Теперь здесь все было чинно и благопристойно, как и подобает. Домик садовника с трудом можно было разглядеть снизу. Если Лорд по какой-то причине не мог уйти далеко, то он здесь. Если нет – Барти надеялся найти хоть какую-нибудь весточку, которая укажет направление поиска. Внезапно Барти ощутил горячий жар, растекающийся по руке. Метка! Барти торопливо задрал рукав и затеплил Люмос на конце палочки. То, что он увидел, повергло его в ступор. Выжженное на коже угольно-черное изображение черепа и змеи кардинально изменилось – череп исчез, змея ожила! Сейчас она была пестрой, яркой, золотисто-зеленой, она несколько раз обвилась вокруг предплечья и властно, жарко сжимала кольца в такт пульсациям крови. Барти сделал шаг в сторону холма, и Метка отозвалась чем-то вроде одобрения. Теперь не могло быть сомнений – Лорд возродился, и он там, наверху, в домике. И чем быстрее верный вассал явится пред очи Повелителя, тем лучше.