И ещё одна случайность

«Грэйнджер, скажи пожалуйста, нет ли у тебя странного ощущения, что ты забыла что-то важное? Каких-то людей из своего недавнего прошлого, друзей, может быть? И не обращались ли к тебе после гибели Поттера с соболезнованиями? Извини, что пишу тебе так запросто, если с тобой такого не было – можешь даже не отвечать. С уважением – Рон Уизли». Гермиона сложила письмо и задумалась. Рыжий недотёпа со своим неожиданным посланием попал в точку: у неё действительно появились проблемы с памятью, а в тот день к ней подходила с сочувствием слизеринка Паркинсон. Последнее было странно вдвойне, поскольку прежде все их разговоры сводились к обмену оскорблениями. И как ни была удивлена Гермиона, Паркинсон удивилась ещё больше, она была просто ошарашена! Подтянув к себе чистый листик, Гермиона начала рисовать на нём человечков, звёздочки и стрелочки – так она размышляла. Почему-то Паркинсон считала, что её должна огорчить смерть Поттера. Это раз. Поттер, как и Уизли, был самым обыкновенным бездельником, а она таких презирала. Это два. Они вечно клянчили у неё списать – это три. А списывать она принципиально никому не даёт – это четыре. Но в памяти всплывает эпизод, где Поттер просит, а она в сердцах швыряет в него пергаментом – это пять. Но это совершенно не в её правилах – это шесть… Гермиона остановилась и задумчиво пожевала кончик пера. Сон? Ложная память? Яркая картинка без труда всплыла в её памяти. Она чем-то рассержена, Поттер её отвлекает. От чего? Неизвестно… «На, подавись, только отстань!» Пергаментный свиток летит и смачно шлёпает Поттера по лбу, а потом падает к его ногам… общей тетрадью в коленкоровом клетчатом переплёте… Гермиона застыла. Воспоминание рассыпалось ворохом конфетных фантиков… - Герми, дай поиграть, ну дай!.. – ноет кузина Зоэ, восьмилетняя плакса, и Гермиона в сердцах швыряет в неё джойстиком от «Денди». - На, подавись, только отстань! - Грэйджер-стрэйнджер*, Грэйнджер-стрэйнджер! – хором орут мальчишки, обступив её и тыкая в неё пальцами. Гермиона и представить себе не могла, что в новой школе её фамилия вызовет такую злобную реакцию, но если эти гады хотели довести её до слёз, то они просчитались!.. Коленкоровая тетрадь взлетает в воздух, трепеща страницами, и смачно врезается в лоб чернявому дылде. Следом летит пенал, а потом под руку попадается швабра, и мальчишки разбегаются, не прекращая, впрочем, орать и гримасничать… - Ивонка, ты выглядишь взволнованной, - Виктор, стоя на пороге комнаты, встревоженно смотрел на неё. Гермиона взяла себя в руки. Виктор Крам – милый парень, и нечего вешать на него посторонние проблемы. - Извини, - она поднялась из-за стола, и Виктор поддержал её под локоть. - Ивонка, ты любишь лошадей? - Не знаю, - растерялась Гермиона, - они симпатичные… Наверное, люблю… - Мы могли бы прокатиться верхом. Хочешь? - Но я никогда не сидела в седле, - испугалась девушка. - Не бойся, я подберу для тебя смирную лошадку, - Виктор улыбнулся очень тепло, и Гермионе вдруг расхотелось спорить и придумывать отговорки. Она гостила в поместье Крамов уже неделю. Миссис Крам пригласила её в гости ещё на Рождество. Гермиона слегка струхнула, когда после бала Виктор вдруг сообщил, что хочет познакомить её со своей мамой. Она ожидала от знатной иностранки ледяного презрения, в лучшем случае – снисходительного взгляда сверху вниз, но миссис Крам встретила её, как любимую племянницу. Сразу же обняла, потом слегка отстранила, внимательно рассмотрела, похвалила наряд и причёску, потом снова обняла… Гермионе было слегка неловко, как будто она обманывает эту милую даму. Отозвав Виктора в сторону, она строгим шёпотом спросила: - Твоя мама в курсе, что я магглорождённая? - Конечно, - Виктор даже немного оторопел. – Мама сказала, что это замечательно. - Почему? – изумилась Гермиона, но Виктор не понял вопроса, или же сделал вид, что не понял. Этот парень, как она уже успела заметить, мастерски обходил скользкие темы, прикрываясь недостаточным знанием языка. Гермиону эта его привычка и раздражала, и в то же время вызывала уважение. Вообще, Виктор ей нравился. Почти ровесник, он выглядел взрослым и надёжным. К тому же ему – и это было видно – доставляло удовольствие её удивлять и радовать. Нравились Гермионе и остальные Крамы. Милая миссис Ирина. Мистер Александр Крам, глава семейства, могучий чернобородый мужчина. Он выглядел суровым и неприступным, но с Гермионой был по-отцовски ласков и внимателен. Златка, младшая сестра Виктора, весёлая двенадцатилетняя девчушка. Она, в отличие от старших членов семьи, говорила по-английски с ужасным акцентом, но Гермиона полюбила с ней болтать и запоминать непривычно звучащие слова. И именно Златка придумала ей местное имя, не в силах выговорить английское. Самой Гермионе ласковое «Ивонка» понравилось гораздо больше, чем церемонное «Герм-Ивона», как её до этого называли с подачи Виктора. А самого Виктора здесь звали «Вико», и он очень обрадовался, услышав от Гермионы своё уменьшительное имя. А миссис Крам просила звать её «Майка-Ирина»**, и вся расцветала, когда Гермиона обращалась к ней именно так. Вот с папой Виктора было сложнее, в его домашнем имени содержался очень трудный звук, который Гермиона никак не могла произнести правильно. Мистер Крам-старший («Башта-Сашо», примерно так) не обижался, когда гостья из Англии коверкала его имя, только улыбался в усы. В глазах у него загорались тёплые огоньки, и он в ответ называл Гермиону «Дэштери»*** (опять этот непроизносимый звук). Кажется, это означало что-то ласковое. В общем, в кругу семьи Крамов было очень уютно и хорошо. Жили они в большом поместье. Виктор с гордостью рассказывал, что они ведут свой род от короля Крума Грозного****, и дом был построен ещё в те времена. Поместье располагалось неподалёку от городка Плиска и было скрыто под чарами Ненаходимости, как и Хогвартс. Хотя Крамы были чистокровным древним родом, услугами домовых эльфов они не пользовались, и Гермиону это радовало. Ей было ужасно жалко хогвартских домовиков, которые – страшно подумать! – гордились своим рабским положением, а та несчастная домовичка Крауча, которой дали свободу, впала в депрессию и практически загнала себя в могилу. Миссис Крам командовала большим штатом слуг – обычных людей, которым платили деньги за их труд… Кажется. Или тут была какая-то другая система взаимозачётов. Но отвратительного раболепия в здешних слугах не наблюдалось. Уважение было, субординация – как полагается, в общем. - Вико, - спросила Гермиона, когда они шли к конюшням, - а у вас есть библиотека? - Конечно, - Виктор даже слегка удивился. - А можно мне будет… - Гермиона слегка замялась, но Виктор понял её правильно. - Конечно, Ивонка. Я скажу отцу. Понимаешь, на хранилищах знаний стоит кровная защита. Отец проведёт ритуал, и ты сможешь пользоваться библиотекой сама, без нашей помощи. - Ритуал? Виктор широко улыбнулся. - Церемония знакомства. «Ивонка, это наша библиотека. Библиотека, это наша Ивонка. Очень приятно». Гермиона смущённо кивнула. Вот и ещё один момент из многих других – «наша Ивонка». «А это наша Ивонка», - говорили Крамы, представляя Гермиону своим знакомым. Приятельницы Майки-Ирины и друзья Башта-Сашо в ответ понимающе улыбались, а подружки Златки ахали и глазели на Гермиону с оттенком зависти. А ей самой отчаянно хотелось верить, что всё это не просто так. Но… Четыре года учёбы в Хогвартсе, бок о бок с надменными чистокровками, сделали своё дело – Гермиона уже не была той наивной отличницей и знала, что в волшебном мире главное – не способности, а происхождение. Вот так! Ты можешь быть талантом, золотым самородком, сдать все экзамены на «Превосходно», только выберут всё равно не тебя, а родовитую дуру. Так что приглашение погостить – это всего лишь приглашение погостить. Не больше. Закатай губу обратно, Гермиона Грэйнджер, Грэйнджер-стрэйнджер. Ты чужая в этом мире и своей никогда не станешь. Но Крамы такие… родные, а Виктор смотрит на неё с нежностью… В конце концов, каждая шестнадцатилетняя девочка имеет право помечтать. _____________ * Stranger – здесь: чужак. ** Родители Виктора хотят, чтобы будущая невестка звала их «матушка» и «батюшка» (по-болгарски – «майка» и «баща»). Гермиона не может выговорить звук «щ», которого нет в английском языке. *** Дъщеря – «дочка» по-болгарски. **** Имеется в виду болгарский хан Крум Страшни, годы правления 802-814.