И ещё одна случайность

Пару дней спустя с глаз Драко словно пелена упала. Мередит Гонт оказался вовсе не так сильно похож на Поттера, как сперва почудилось. И сходство было вполне обосновано: среди предков Мередита Поттеры успели отметиться, причем с обеих сторон. Сам юный Гонт был гораздо более флегматичен, чем покойный гриффиндорец. Ситуация, в которой Поттер взрывался, как котёл на Зельеварении, заставляла Мередита лишь удивлённо распахнуть зелёные глазищи и может быть, сделать шаг назад. Молча. Драко потом чувствовал себя неловко. Просил прощения. Гонт удивлялся. Удивлялся всерьёз, явственно ожидая чего-то другого. После нескольких дней общения прошлое Мередита представлялось Драко залом, полным шкафов, которые, в свою очередь, были плотно забиты скелетами. Нейтральных тем для разговора практически не осталось. Квиддич? Мередит, на земле спокойный и даже слегка заторможенный, в воздухе преображался разительно. Драко невольно вспоминал Поттера: тот тоже выглядел рождённым на метле. Но Поттер играл яростно, азартно, он сражался, квиддичное поле было для него полем битвы… Мередит же своё поле возделывал – другого определения Драко не мог подобрать. Для него соперник не был врагом – в худшем случае, вредителем. Американец мгновенно возникал в той точке, где требовалось его внимание, и делал, что должно. Потуг противника он словно бы и не замечал. Талантливый спортсмен любит поговорить о себе – Драко это знал. Виктор Крам, например, охотно рассказывал о своей спортивной карьере, если видел, что собеседнику эта тема действительно интересна (общения с фанатками болгарин стремился избежать, а если не получалось – свести к минимуму). Мередит в ответ на искреннее: «Класс! Где ты научился так играть?» закаменел скулами и после паузы тихо буркнул: «В школе». Драко растерялся от такой реакции. Разговор увял. И так было постоянно. Общение на любую тему могло оборваться после совершенно невинного вопроса о прошлом собеседника. Ну и как в таких условиях, скажите, можно подружиться с человеком?! Драко давно бы послал невозможного американца обратно в Америку, но приказ родителей обжалованию не подлежал. Возможно, наследник Малфоев почувствовал бы себя отомщённым, узнай он, что его «головная боль» мучается не меньше. Гарри Поттер находился в полном и абсолютном раздрае. Подсаженная в его голову личность Мередита Гонта уравновешивала вспыльчивый характер гриффиндорца: выдуманный американец был немного тугодумом и тщательно взвешивал каждую фразу при разговоре. В результате Гарри с немалым удивлением раз за разом убеждался, что оскорбительные выпады в его адрес на деле не являются ни оскорбительными, ни выпадами. Просто он так привык защищаться, что вскидывался при любом резком движении. Малфой ещё… Ненависть к Драко Малфою испарилась напрочь после слов блондина о гибели Гарри Поттера. Ну как можно ненавидеть человека, который, говоря о тебе, чуть не плачет от тоски?! Хорька хотелось погладить по голове и почесать за ушком. Реально хотелось, Гарри постоянно себя одёргивал. Без ненависти жить стало легче, и это было заметно на каждом шагу. Взять хотя бы квиддич! Раньше у Гарри было два желания: первое – поймать снитч, второе – урыть Малфоя. Теперь осталось только первое, а головой, свободной от злобы, оказалось гораздо легче анализировать ситуацию на поле. Как результат – Гарри-ловец на порядок вырос над собой прежним. Но вот беседовать со слизеринцем… О чём бы они не болтали, разговор неизбежно затрагивал прошлую жизнь Мередита Гонта. И если Гарри чувствовал себя в тот момент достаточно свободно, он вполне мог ляпнуть нечто, способное повредить их семейной легенде. Томазина не могла не заметить напряжения, накапливающегося между подростками. От Гарри она знала, что мальчики, мягко говоря, не в ладах, но вспышек агрессии не было видно. Скорее, это можно было расценить как недоумение и тоску. Драко Малфой, по её осторожным наблюдениям, не соответствовал характеристике Барти. Сам Барти некоторое время назад озадаченно признался, что и Люциус Малфой, и его наследник ведут себя не так, как в прошлом. Очень не так. И если изменения, произошедшие с Люциусом, можно объяснить влиянием прожитых лет (Крауч и Малфой более-менее плотно общались ещё до падения Лорда), то Драко… Загадка. Вот с этой загадкой Томазина и решила пообщаться, дабы оценить «без гнева и пристрастия». Отловить наследника Малфоев труда не составило. Томазине показалось, что подросток и сам жаждал разговора по душам, но первым подойти не решался. Пообщавшись на невинные темы, как то: погода, кулинарное искусство домовиков и достопримечательности Европы, они перешли к более серьёзному разговору, причём тон задал именно Драко: - Леди Гонт, простите, если лезу не в своё дело… но это касается Мередита. Он… - Драко чуть помедлил, - я… - блондин снова замялся, - короче, скажите, пожалуйста, каких моментов мне следует избегать при разговоре с ним? Томазина искренне удивилась. - Избегать? Поясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду? Драко снова замялся. - Ну, понимаете… Мы с ним болтаем, вроде бы всё нормально, потом я задаю вопрос – и он вдруг резко замыкается в себе, сворачивает разговор. Леди Томазина, честное слово, в моих словах не было ничего обидного или даже слишком личного… - Кажется, я понимаю, в чём дело, - мозг Томми в бешеном темпе искал подходящий вариант ответа, а пока она тянула время, отделываясь общими фразами. – Видишь ли, Драко… Мне самой не очень приятно это вспоминать… Боюсь, это и моя вина тоже… «О! Придумала!» - В старой школе у Мередита не было друзей. Совсем. Там верховодила компания задир и насмешников… он у меня тонкокожий… На этом месте Драко сочувственно закивал. - И каждое его слово могло спровоцировать град издевательств. Поэтому он привык внимательно следить за тем, что говорит… Знаешь, в твоей компании он начал оттаивать, - Томазина ободряюще улыбнулась. - Ты молодец, что поднял эту тему. Я поговорю с Мередитом. Спасибо тебе, Драко, ты очень славный юноша! Мальчик предсказуемо смутился, позволив собеседнице свернуть разговор. Томми сделала себе зарубку – пообщаться с приёмным сыном, и заодно на тему Драко тоже. Гарри знаком с юным Малфоем дольше, чем Барти, его наблюдения будут бесценны. Услышав наспех придуманную причину своего странного поведения, ребёнок искренне обрадовался. - Понимаешь, мам, я всё время боялся ляпнуть что-нибудь не то и подвести тебя… вас с папой, - доверчиво поделился он. – А то Малфои странные такие: и Люциус не задавака, и Хорёк не зараза… ой, извини. Томазина лишь рассмеялась в ответ. Гарри-Мередит подбодрился и продолжил выкладывать свои наблюдения: - Ты знаешь, мама, он по мне тоскует. Реально тоскует. Нет, не по мне, как я есть, а по Гарри Поттеру. Там, в Хогвартсе, действительно считают, что я погиб. И еще, мам, Хорёк сказал, что на моих друзей наколдовали какое-то заклинание, и они меня больше не помнят. Ты не знаешь, это можно снять? – он тревожно заглянул ей в глаза. Томми чертыхнулась. Мысленно, чтобы ребёнок не слышал. Мир, в который она попала, нравился ей всё меньше и меньше.