Get Lost

      Поддавшись своему животному инстинкту, сжимаю волосы девушки и отрывисто выдыхаю, как только та заглатывает мой член. Полностью и без остатка. Ловкими движениями языка окутывая каждую из моих венок. Это происходит как в тумане: дикая страсть взяла надо мной верх, и я пользуюсь сейчас, возможно, чьей-то девушкой. Но это был ее выбор. Попереться за первым встречным в туалет. Эти мысли снова наталкивают меня на Антона. Почему именно сейчас? Возбуждение сходит на нет, как только я широко распахиваю глаза и подношу к ним телефон, перечитывая сообщение, которое так легко проигнорировал. — Сука! — одергиваю я девушку, сдвинувшись влево. Та в растерянности вытирает свои намокшие губы и пытается переместиться снова к моему члену, не обращая внимания на мой суровый взгляд в ее сторону. — Ты что, тупая? — оттаскивая за волосы, заглядываю ей прямо в глаза. — Сеанс окончен, — напялив на себя как можно скорее эти чёртовы штаны, рычу я и пулей вылетаю из уборной.       Какого черта? Антон, ты совсем охренел. Что же ты делаешь со мной? Даже находясь на расстоянии, он всё равно меня контролирует. Контролирует мои мысли, решения, каждый шаг, каждое телодвижение. Хотя и сам того, наверное, не замечает и не понимает. Почему я снова поддаюсь его уловкам? Такое чувство, что для него это какая-то игра. «Растерзать Арсения». Или нет, не так. «Вывести Попова из себя». А может, «Развод на секс по-графски»? Отбросив ненужные пьяные мысли, просто плетусь обратно к своему столику. Глаза мечутся в разные стороны, потому что ни Матвиенко, ни Позова нигде не было. Не думаю, что парни вот так вот взяли и бросили бы меня одного. И, раз в туалете их нет, я решаюсь выйти на улицу и поискать их там. Нужно срочно покурить, иначе я сейчас просто разорвусь на части. Взорвусь, как бомба замедленного действия, и задену всех и каждого своими маленькими, но опасными осколками. Ухватившись покрепче за сигарету, я неотрывно гляжу на витрину магазина, что стоит на соседней улице, прямо через дорогу. Яркие огни разрезают эту кромешную темноту, ведь, кроме фонариков у этого магазина, освещения на улице больше нигде нет. Город мирно спит, пока я тут пытаюсь разобраться со своей жизнью и принять верное решение, несмотря на то, что минутами ранее чуть не пустил все на самотек. Затянувшись посильнее и выпустив тонкую струю дыма, я вдруг оборачиваюсь из-за звука рвущихся по асфальту шин. — Хоть кто-то радуется жизни, — хмыкаю я и поворачиваюсь в исходное положение. — Арс! Арс ложись! — кричит Поз. Ничего не понимая, я поворачиваюсь на голос и вижу, как мне навстречу летит парень и размахивает руками. Всё происходит будто в замедленной съемке, и я еле разворачиваюсь обратно, чтобы понять, на что так усердно машет запыхавшийся Дима. Из джипа, летящего со всей скоростью в сторону бара, высовываются два человека в масках, которые сжимают в руках пистолеты. Едва вздохнув, пытаюсь осознать, что происходит, но что мозг, что тело — оба отказываются слушаться, и я просто безвольно стою и пялюсь на то, как один, самый худощавый из парней, жмет на курок дрожащими пальцами. Конечности онемели от шока, и я просто не в силах пошевелиться, готовый принять пулю в грудь, но уж никак не спасение, в виде Матвиенко.  — Попов! — крик, кажется, намного громче глухого выстрела и может разбудить всю улицу. Один жесткий толчок в плечо, и мы оба валимся на землю, никак не воспринимая ситуацию и не издавая ни звука. Только окна бара позади нас вдребезги разлетаются по тротуару. Всполошённый Дима немедленно подлетает и тянет меня за воротник из-под… тела Серёжи?! «Стреляющих двое. Один из них разбил витрину.» Сердце забивается в бешеном ритме. Я в истерике еду по асфальту на своих штанах за счёт усилий Поза, который в безумстве кричит:  — Арс, вставай! Умоляю! Бежим! Паника и страх окутывают с головой. Я хочу вырваться из хватки, и мне это удаётся. Я припадаю перед телом и в отчаянном крике хочу что-то предотвратить, что-то доказать. Тянусь рукой с диким желанием перевернуть парня и заглянуть в последний раз ему в глаза, но Дима обхватывает меня за талию и поднимает на ноги, разворачивая лицом в сторону парней, которые уже вышли из машины и взвели курки. — Смотри! — вопит Поз и тащит за собой. Я поддаюсь и, больше не сопротивляясь, бегу вслед за ним, спотыкаясь на каждом шагу из-за дрожащих ног. Свернув за дом, Дима машет мне рукой в сторону отеля. Я ошарашено хлопаю глазами и продолжаю бежать, задыхаясь от тяжести, которая сдавливает мои легкие. Звук рева двигателя раздаётся на всю улицу, но саму машину мы не наблюдаем, пробегая через детские площадки и дома, всё больше приближаясь к отелю и отдаляясь от этих ублюдков. Глаза слезятся от ветра. Хлопая ими всё чаще и чаще, я представляю, как падаю на асфальт и снова тянусь к бездыханному телу. Пытаюсь отбросить эти мысли снова и снова, стараясь как можно поскорее добраться до этого злоебучего отеля, который, на данный момент, кажется так далеко. Окончательно проморгавшись, я вижу, как тяжело Диме, и он буквально падает почти лицом в грязь, но я хватаю его за шиворот и теперь тащу за собой. Загнанные и уставшие, от бессилия мы просто вваливаемся в холл отеля и падаем на пол. Дима приземляется прямо на задницу, а я на колени. Так и замерев в непонятной позе эмбриона, я пытался переосмыслить, что, блять, такое только что произошло?! Позов возвращает в сознание громкой и единственной репликой: — Они нашли нас, Шаст, — телефон с грохотом выпадает из трясущихся рук парня, которыми он теперь бьёт себя прямо по лицу и борется со слезами, накатывающими к уголкам глаз. Не могу смотреть на него. Мне даже нечего сказать. Я в таком же состоянии, что и он, о какой моральной поддержке может идти речь?! Хотя кто-то из нас должен оказаться морально сильнее. Беру это на себя: — Дим, вставай, — поднявшись в полный рост, подаю ему руку, на что тот, будто в конвульсиях, отрицательно мотает головой. — Он был таким придурком! — разрывается на пополам Поз. — Таким смешным придурком! Матвиенко, сука! — до дрожи доводит его срывающийся голос. Бескомпромиссно я поднимаю его на ноги и волоку за собой к лифту. Знал бы ты, как мне сейчас тяжело. — Это моя вина. Я виноват в смерти Серёжи. На его месте должен был быть я. — Не говори так. Не смей! — наконец приходит в чувства парень, висящий у меня на плече секунду назад, и даёт ответную реакцию. Ответ не успевает сформироваться в моей голове, как из лифта, к которому мы подошли, вдруг выбегает напуганный Шаст. — Что блять произошло? — подхватывает он у меня обессиленного Поза, который в край уже не мог стоять на ногах из-за своей паники. — Антон. Серёжи больше нет, — смотрю я прямо в эти бездонные зеленые глаза, полыхающие ясным пламенем, которые вмиг превращаются в фарфоровый прототип. — Как нет? — на выдохе выдавливает он из себя. — Вот так. Собравшись в нашем с Серёжей номере всем составом, мы просто молчим и смотрим в пустоту. Я уверен, что ребятам не по себе, но я точно знаю, что мне еще хуже. Он лежал прямо на мне, такой живой, такой теплый… Мой лучший друг. Парень, который пытался примирить меня со всем миром. — Вот тебе, блять, и Шастуньи игры! — срывается Дима, вскакивая на ноги, не в силах больше смотреть на поникшие лица Стаса, Паши и Антона. — Хватит! — встает Добровольский и хватается за виски, как будто по ушам долбит громкая музыка. — Антон, собирайся, — выдыхает Шеминов после минутной паузы. Мои глаза в смятении переключаются на лицо Шаста. Тот лишь понуро качает головой, видимо, потому что понял, что это значит. Но я, как всегда, не в курсе. Я вообще не в курсе ничего, что здесь происходит! Башню срывает окончательно: — Куда ему собираться?! Вы издеваетесь? Вы хотите еще и его у меня забрать? Мне кажется, или после такого наоборот лучше вместе держаться, м? Что скажете на то, что гоняются именно за ним, а вы хотите так просто его отпустить? В свободное плавание? Что уж мелочиться, давайте сразу и меня похороним заживо! — просто встаю и ухожу из номера, перед выходом кинув злобное: — Не так должны поступать друзья, хотя вам ли знать, когда вы кинули меня. Захлопнув дверь и двигаясь в сторону лифта, стараюсь опустить эту ситуацию и придумать нормальное, здравое решение. Но в голову ничего не лезет. Только силуэты этих убийц на фоне тела Серёжи. Кровь ненавистно закипает в жилах. Я ничего не могу сейчас изменить и предпринять и просто ударяю кулаком о стену, но в эту же секунду из номера вылетает как ошпаренный Шастун. — Арс, прекрати, — набрасывается он на меня, пытаясь ухватиться за занесенный снова на стену кулак. — Что, блять, ты хочешь от меня? Что бы я смирился? Или закрыл на это глаза? — Нет. Мы теперь будем жить с этим чувством вечно, — добивает меня Антон, и я с трудом выдыхаю. — Собирайся. — Куда? — В загородный дом Стаса. Он хотел, чтобы я уехал с тобой, но ты ведь даже не дослушал. Это наш путь отхода. Там мы будем в безопасности. — То есть, ты предлагаешь нам скрыться? Это бред, Антон. Я никуда не поеду. С этим нужно разобраться раз и навсегда! Как ты не понимаешь? Что будет дальше? Как долго ты будешь бегать от них? — Эта забота уже не наша, а полиции. Давай, пожалуйста, без самодеятельности. Парни тоже разъедутся, кто куда. Просто мне доверили именно тебя, и ты обязан поехать со мной, — умоляет уже на коленях Антон, что явно меня не радует. Закрыв на секунду глаза, я пытаюсь предпринять верное решение, а затем молча киваю головой. Два часа езды на такси становятся для меня просто невыносимым адом. Голову разрывают тысяча и миллион мыслей. Антон постоянно нервно оглядывается назад и изо всех сил сжимает мою руку в холодных ладонях. Господи, я умоляю, пусть это снова будет мой очередной, глупый сон. Я хочу проснуться прямо сейчас. Прекрати надо мной так издеваться. Шаст осторожно проворачивает ключ в замочной скважине и тихо проходит внутрь, ведя меня за собой, ухватившись за запястье. — Сука, где здесь включить свет? — ругается Шастун в сердцах и пытается нащупать выключатель. И ему это удается спустя пятнадцать секунд. В этом небольшом и уютном домике пахнет деревом. Смежная с кухней гостиная одного пастельного тона, что неимоверно успокаивает сейчас. Забывшись на секунду о том, что произошло ранее, я представил, что это наш с Шастом дом. В том кресле-качалке он смог бы непрерывно наблюдать меня, читающим книги на диванчике напротив. Представляю, как он, в одних боксерах стоит на кухне и готовит яичницу. Подумать о том, что он умеет готовить что-то ещё, я, к сожалению, не мог. Но, блять, как бы это всё было по-настоящему. Это был бы дом, где царит любовь и тепло. И это всего лишь мои фантазии, которые выбили меня из безумного мира на каких-то пару минут. — Арс, помоги, пожалуйста, — достаточно тихо проговоривает Антон, стараясь раздвинуть этот огромный диван в одиночку. Закончив с этим, Антон предлагает мне что-нибудь поесть, но я категорически отказываюсь. Я не состоянии. Страх, адреналин и жажда мести переполняют меня, и я попусту скалюсь на потолок, лежа на этом чертовом диване и бездействуя. — Попов, — прерывает эту длительную тишину парень, лежащий рядом уже битый час. — Ты мне нужен сейчас. Я прошу тебя, — чуть ли не выворачиваясь наизнанку, шепчет он на ухо. Горячее дыхание пробивает на мурашки, и я поворачиваюсь к нему. — Антон, сегодня произошло кое-что еще, — выдерживаю паузу, чтобы не потерять связь с его глазами. Не могу молчать. Не хочу. Но я и сказать тоже боюсь: он так смотрит на меня сейчас, будто я для него целая вселенная и даже больше. Он не отводит взгляд и усердно ждет. — Я чуть не изменил тебе сегодня, — слова срываются с моих губ. — Этого следовало ожидать, — не моргая отвечает он. — Я сам устроил эти игры с тобой и Ирой. Я этого заслуживал. Почему «чуть»? Ты не смог? — тем же спокойным тоном спрашивает Шаст. — Ты написал мне сообщение в тот момент. Да, я не смог. Я как идиот не смог, думая о том, что сказал мне Сережа о тебе. Он утверждал, что я тебе нужен. И, если у меня был хоть какой-то… Последний, единственный шанс… Я не хотел его вот так проебать. — Он у тебя не последний и не единственный… У тебя их миллион. Я тоже должен тебе кое-что сказать. Я выгнал Иру. Свадьбы не будет, — слова, въевшиеся прямо под вены. — На самом деле, когда ты заходил, она начала приставать ко мне в душе. Пришла раздетая… На что-то рассчитывала. Мне это было не нужно. Не представляешь, как я был рад, что кто-то вошел. Я думал, это Позов, — покачал он головой. — И очень неловко теперь перед тобой. Эта идиотская затея со свадьбой, чтобы отвести все подозрения… Полный бред. Я бы не хотел отпускать тебя от себя ни на шаг. Придвинувшись вперед, я заключаю светловолосого в крепкие объятья и нежно целую в уголок его губ, а затем опускаюсь пониже, целуя крепко шею, с желанием оставить на ней отметины. Ты мой и только мой. Хочется закричать на весь дом об этом и говорить каждому встречному. Нам обоим нужна разрядка. Мы и так слишком долго пытались что-то кому-то доказать. — Шаст, я хочу тебя, — отстраняясь и нависая прямо над его лицом, утверждаю я. — Я хочу забыться хотя бы на пару часов, — парень кивает в знак согласия и валит меня на другую сторону дивана, оказавшись сверху. Боже, я не хочу, чтобы это когда-либо прекращалось, эти мгновения с Антоном. Он вдыхает в меня жизнь с каждым новым толчком. Он выбивает из меня всю дурь, что накопилась за день. Крепко удерживает мои связанные руки над головой и дико шипит от удовольствия. Я прогибаюсь как котенок под его властной рукой, не в силах пошевелиться. Дыхание обоих сбивается к чертям собачьим, от бешеного биения сердец и ритма, который задает этот парень, что заставляет мои колени дрожать от этого натиска. Мои томные стоны и глухое рычание Шаста заполняют этот дом. Продолжай это делать со мной. Я хочу забыть обо всем остальном. Но не хочу, чтобы этот момент когда-либо закончился. Это кажется настолько правильным сейчас. Настолько нужным нам обоим. Мы заполучили то, что хотели. Ужасной ценой. Мы любим друг друга. Как никогда раньше. Даже в полуобморочном состоянии мое тело требовало еще и ещё. «Не останавливайся Шаст, только не останавливайся»