Сжавшись на холодном без Шаста диване, прокручиваю один и тот же момент который день. Без устали и голода. По моим подсчетам, идёт уже пятый день, как я ничего не ем, не пью, не курю и никуда не выхожу из любезно предоставленного Стасом нам убежища. Каждый раз, когда я пытаюсь уснуть, голову окутывает мрак: черные зловещие сны — мои вампиры — будят меня снова и снова в холодном поту, не давая возможности расслабиться ни на секунду. В то время, как Антон всегда находится рядом и соскакивает с кровати, как сумасшедший, чтобы разбудить меня и успокоить этот дикий крик в ночи.
Концентрация начинает подводить. Внимательность, видимо, совсем решает поставить на мне крест. Каждое утро я отрешенно пялюсь на стены, потолок, посуду, окно. Куда угодно, только не на Антона. Потому что я знаю, что он просто жалок, так же, как и я. Пропускаю его слова мимо ушей. Будто то, что он говорит, совершенно не интересует меня. Мы с ним практически не разговариваем после той ночи. Только обрывками фраз, постоянными стонами и терзаниями друг друга каждую ночь.
Я ощущаю, как он разбивается на миллион маленьких осколков, вместе со мной, не в силах помочь. Хотя он пытается. Старается изо всех сил, позволить мне обрести новую жизнь. Привозит из города продукты, пытается пичкать фруктами. Хочет удивить очередной купленной книгой, которую, по его мнению, я
«Обязательно должен прочитать, Арс!» Готовит мне завтраки, которые моими же руками в который раз отправляются в мусорное ведро. Набирает по вечерам ванну и заставляет принимать ее, разминая мне плечи, как только я погружаюсь в нее. Прикрывает от надоедливого Позова, который звонит каждый день и интересуется моим состоянием. Господи, Дим, лучше бы ты поинтересовался состоянием Шаста, который все это время убивается передо мной. Он отдаётся мне беспрекословно, по одному щелчку пальцев, как только я чувствовую, что мне необходима разрядка. Принимает каждый укус, каждый удар, каждую позу, в которой я хочу оттрахать его. Или точнее даже — вытрахать свою боль. Парень просто-напросто принимает любое мое желание. Извивается всеми силами, чтобы ублажить и доставить удовольствие. А я, как идиот, закрываю на это глаза и каждое утро дарю ему лишь мимолетный черствый, ледяной взгляд.
А в голове крутится лишь одна мысль о том, что, как только я сближаюсь с Серёжей, осознаю, чувствую каждой клеточкой своего тела то, что он мой лучший друг, моя поддержка и опора, которая превозносит меня до небес, я теряю его. Это ли не ирония?
Мне хочется перестать себя воспринимать, как человека. Я чудовище. Из-за которого умер человек. Подставил свою спину в тот момент, как я просто стоял в ступоре. В ебаном ступоре! А теперь вот, из-за того, что происходит со мной, я извожу последнего близкого мне на данный момент человека, который уже на грани. Я сейчас в том же ступоре, что и тогда. Нужно открыть глаза и жить дальше, но сил нет абсолютно ни на что.
Сегодня уже шестой день. И Антона нет рядом. Последний завтрак, который я без угрызения совести выкидываю, становится точкой кипения. И слова, которые сказал Антон, вертятся уже битый час:
«Арс, прекрати этот цирк, пока ты не потерял меня тоже.» Мне трудно думать об этом. Трудно осознать, что я всего лишь бросил недовольный взгляд на человека, которого люблю всем сердцем, и ушел на чердак, забившись в так полюбившийся угол, закрывая глаза и сдерживая подступающие слезы. Голос Шаста, молящий о том, чтобы я, наконец, очнулся и вынырнул из этого дерьма, эхом раздается в каждом уголке этого дома. А в ответ я лишь кричу гневное
я люблю тебя убирайся. Звук захлопнувшейся входной двери заставляет изо всех сил ухватиться за коленки и раскачиваться взад и вперед от подступивших таких правильных одиночества и ненужности своего нахождения в этом мире. Пустота разливается внутри меня, заполняя поочередно каждую конечность, каждый кончик пальца, каждый орган, каждый сосуд, а затем окончательно сердце и мозг, которые её принимают и, будто бы зажмурившись, безвольно пожимают плечами на эту ситуацию.
«Неважно, в каком он виде и в каком состоянии, ведь он такой красивый у меня. Если всё еще мой… Такое тихое, ровное и спокойное дыхание. Такое безмятежное, но уставшее лицо, которое украшают не только синяки под глазами, но и заметные шрамы и ссадины от моих ногтей. Синяки на скулах, шее, предплечьях и руках от моих сильных пальцев. Разглядываю его тощие кисти, едва удерживающие вилку, которой он безрезультатно ковыряется в своей тарелке. Мне бы могло каждое утро с ним казаться таким идеальным, если бы не его удрученный взгляд и не ситуация, заставившая нас вместе жить здесь. Яркие зеленые глаза, которые с самых первых дней нашей встречи освещали мне путь своей лучезарностью, превратились в тихие и потухшие угольки, на которые без слез невозможно смотреть. Представить себя не могу на его месте, через сколько он прошел, чтобы на сегодняшний день сидеть рядом со мной и иметь то, что у нас есть. Сколько усилий приложил, чтобы помочь мне избавиться от прошлого, но в итоге сдался. Сдался ради нас обоих, чтобы мы снова смогли быть вместе. Моё поведение по отношению к нему — непозволительно. Но сейчас я бессилен, Шаст, правда.»
Последнее, о чем я думал, когда смотрел на него.
«Может все-таки пора перестать себя винить за что-то, Арс?» — чуть ли не каждый день повторяет Антон, на что я никогда ничего не отвечаю, а только бешусь и кидаю любой тяжелый предмет, попавшийся под руку, прямо в сжавшегося от страха парня.
Понятия не имею, как долго это могло бы происходить, если бы он не ушел. Как долго бы еще терпел мои выходки? Как долго мог бы жить с пустотой?
Лёжа в горячей ванной, которую мне постоянно набирал Шаст, я задерживаю дыхание и опускаюсь под воду с головой. Удерживаю дыхание до последнего, чтобы ощутить эту нехватку кислорода, почувствовать настигающую с каждой секундой тебя смерть. Ни капли не контролирую своё тело и лежу как камень. Подводный якорь. Держусь на дне и не вижу другого предназначения для себя. Открываю рот и кричу, изо всех сил, выдыхая весь кислород, захлебываясь водой, что обжигает горло и попадает в легкие. Я хочу потерять сознание. Хочу уснуть и не очнуться. Но вместо этого я лишь слышу:
» Арс, я умоляю. Ты всё, что у меня есть. Ты должен наконец проснуться»
Мгновенно вынырнув, я прокашливаюсь и трясу головой, стараясь забыть об этом голосе. Но в ту же минуту понимаю, что, если бы не он, я бы сам себя утопил. Он рядом, даже когда его нет. Я должен преодолеть эту ломку. Хотя бы ради Шаста. Он этого всего не заслуживает.
Укутавшись в огромное полотенце, бегу в комнату и надеваю первую попавшуюся под руки одежду — это были мои черные джинсы и толстовка Антона, которая до ужаса была пропитана никотином. Вдохнув, на секунды забываюсь и вспоминаю все сотни тысяч раз, когда наблюдал за курящим парнем. За движением его руки, приоткрытыми губами… Боже мой, я превращусь в пепел, если не дотронусь до твоих нежных губ.
Выбежав на улицу с телефоном в руках, другой нащупываю сигареты в кармане толстовки и незамедлительно достаю одну. Поджигаю и растворяюсь, плетясь по этому темному лесу. Каждая новая затяжка колит под ребра будто иголкой. От осознания того, что Шаста нет уже как 40 часов, тело ломит в совершенно разных его частях.
Докуривая третью сигарету, решаюсь набрать Шасту. Один гудок и оператор: «Аппарат абонента выключен или…» Не дослушивая, сбрасываю звонок и в недоумении пялюсь на бесполезный мобильник. Делаю вторую попытку. Результат остается тем же самым. Третья попытка не облегчает моих страданий и подкатывающей истерии. С четвертой попыткой, немного отдышавшись, пытаюсь оставить голосовое сообщение:
— Шаст, где ты? Я люблю тебя. Не хочу тебя потерять вот так. Прости за то, что вел себя как придурок все эти дни. Возвращайся, — дрожащим голосом завершаю я и блокирую телефон, пряча его в глубоком кармане теплой толстовки своего мальчика. И ловлю себя на мысли, что если с ним хоть что-нибудь случится, то я никогда себе этого не прощу. Это будет моя самая последняя и глупая ошибка в этой жизни.
Устроившись поудобнее на крыльце, начинаю трястись от холода и неотрывно пялиться в телефон, в надежде получить хоть какую-то реакцию. Набираю ещё раз, но абонент до сих пор вне зоны доступа.
— Шастун, черт тебя подери, включи телефон и скажи, что ты живой.
Трясущимися пальцами ввожу сообщение:
Арс 00:03
Антон, ответь, пожалуйста, как увидишь это сообщение. Я жду тебя.
Час, который я сижу возле входной двери, длится целую вечность. Отморозив все свои конечности, встаю и начинаю прыгать на месте, чтобы хоть чуть-чуть согреться. Но это тщетно. С каждой минутой на улице становится холодней и холодней. А телефон по-прежнему беззвучно таится в кармане в моих замерзших пальцах. И безумная истеричка с долбаным психопатом успевают перебрать сотню причин того, почему у Антона выключен телефон. Самая последняя и самая ужасная — это если он мертв. Меня даже передергивает от этого, и я чуть сам себя заживо не съедаю за такие мысли, нервно начиная покусывать ногти.
Грудь обдаёт жаром, и это чувство, паническое чувство — потерять кого-то близкого — раздирает мне желудок, легкие, сердце, крошит нервную систему, разделяет рёбра по косточкам. Я задыхаюсь. Мне не хватает воздуха. Я приземляюсь обратно на пол и зарываюсь лицом в своих ладонях, с усилием останавливая паническую атаку, что зарождалась во мне весь этот час.
Сигнал смс сообщения заставляет вздрогнуть и прийти в себя, в попыхах достаю телефон из кармана:
Шаст 1:04
Я купил тебе твоё любимое печенье) Уже подхожу к дому. Буду через 10 минут. Прости, что заставил волноваться.
Арс 1:04
Придурок
Шаст 1:05
Я тоже тебя люблю
Огромная ненавистная гора сваливается с моих плеч, и я возвращаюсь домой, чтобы поставить чайник и хоть как-то встретить Шаста. В холодильнике ничего, кроме яблок и винограда, нет, а парень наверняка голоден. Вот сейчас я действительно расстроен тем, что не открыл глаза на это всё раньше, не сходил в магазин и не приготовил ужин. Кто тут ещё придурок.
Я в попыхах разливаю кипяток по двум кружкам и вылетаю на улицу в надежде встретить парня прямо у порога и заключить в крепкие, но такие нежные объятья. И не прогадываю: через секунду виден силуэт худощавого парня, что двигается в сторону домика, в неизменной красной толстовке, с опущенной головой, таща в руке небольшой пакетик с печеньем.
Радость и чувство спокойствия переполняют меня настолько, что, казалось, я мог бы от счастья сейчас взлететь над землёй. Пока Шаст не подошёл на столько близко, что я смог разглядеть его побитое лицо, разбитые в хлам костяшки и губу, на которой давным-давно запеклась кровь.
— Антон! Блять, что случилось? — ухватываюсь обеими руками за парня, на что тот улыбается, как всегда, самой милой улыбкой и пожимает плечами.
— Пойдём лучше чай пить, — еле проговаривает он и трясёт пакетиком с печеньем, надеясь на то, что я его заберу. Именно это я и делаю. И, как только рука парня освобождается, он с грохотом валится на порог, сотрясая чуть ли не весь дом.
Вопросов предостаточно, но я пересиливаю себя, чтобы не задать ни одного. Ведь Антон держался все это время со мной. Втаскивая побитого, уставшего, в полуобморочном состоянии светловолосого, не могу не зацепить ни одного угла, поэтому за самый первый же цепляется его нога, и мне приходится шептать миллион извинений. Уложив парня на кровать, потратив неимоверное количество энергии (которой у меня не так уж и много, с учетом того, что я практически ничем не питался), я валюсь рядом с ним, хватая ртом холодный воздух, проникающий через проем до сих пор незакрытой двери.
— Каким бы худеньким ты не был, ты чертовски тяжелый, Антон Андреевич.
— Я знаю, — шепчет очнувшийся Шаст.
— Так, лежи и не двигайся. Никуда не вставай. Моя очередь, — соскакивая с кровати, трепещу я и быстрым шагом удаляюсь на чердак за аптечкой.
Последующие пятнадцать минут проходят в полной тишине, пока я обрабатываю парню разбитую губу, а затем и казанки. Никакие разумные слова не приходят в голову, чтобы хоть как-то поддержать парня, а не задеть, поэтому тишина была оптимальным решением для обоих. Мне вполне хватает его теплых взглядов, пока я ползаю перед ним на коленках смывая кровь с ладоней.
— Как новенький, — заключаю я после того, как заклеиваю пластырем разбитую припухшую губу.
— Спасибо, — расплывается мой подбитый птенчик в благодарной улыбке. — Мой герой, — сжимая мою ладонь, шепчет он и, слегка подавшись вперед, целует прямо в лоб.
— Подожди секундочку.
Спустя минуту укрытое мною зеленоглазое совершенство медленно попивает разогретый в микроволновке чай и хрустит печеньем, кроша его прямо на мою подушку. Но мне на
это абсолютно плевать, ведь он такой чудесный. Будто возродившийся из пепла феникс. Лицо сияет, и это ничего не может поменять, даже ссадины и синяки.
— Хочешь еще? — забирая кружку, уточняю я.
— Да, пожалуйста, — просит Антон.
Включаю чайник в очередной раз и ставлю другую кружку закидывая в нее чайный пакетик и насыпая сахар, как Шаст вдруг говорит:
— Я скучал по тебе, — дрожащим голосом выпаливает он и замолкает, а у меня в этот момент из рук валится чайная ложка, и я стою как истукан, прокручивая шестеренками в своем недалеком мозгу. И я понимаю, что это он не об этих сутках, пока его не было. Это обо всем периоде времени, на который я его покинул после смерти друга.
— Я тоже, — отвечаю я, подавая Шасту новый горячий чай, и усаживаюсь на краю кровати, чтобы наблюдать за ним.
Безумно хочу поцеловать его, но понимаю, что не стоит. Его разбитая губа до сих пор немного кровоточит даже из-под пластыря. Поэтому я провожу тыльной стороной ладони по скуле и произношу то, что так долго вертится на языке:
— Ты такой красивый, — парень льнет ещё сильнее к ладони и обхватывает ее своими, поднося к губам, обдавая жаром, и нежно-нежно целует.
Это именно то, чего нам не хватало все эти дни. Ужасная паника и страхи ненадолго отступают на задний план; я кутаюсь в одеяло, которым накрыт Шаст, и кладу свою руку ему на талию, прижимая поближе к себе. Легко целую его в плечо и глупо улыбаюсь сам себе, позабыв обо всем на свете, а Антон лишь нежно шепчет: «Я люблю тебя».
В первые за долгое время, я наконец согреваюсь в этом доме. Спокойно и ровно дышу. Закрываю глаза и не представляю головорезов в ужасных чёрных масках. В первые за долгое время я так быстро и так сладко засыпаю, зная о том, что завтра я проснусь в объятиях своего любимого человека.
«Я больше тебя никуда не отпущу, Шаст»
