Ты приобрёл дурную привычку

The Kooks — Bad Habit

      Добравшись до станции, Чонгук продолжает идти с опущенной головой, стараясь избегать зрительного контакта со своими коллегами, откровенно на него пялящимися, знающими, что он опоздал, и понимающими почему так получилось, рассматривающими, кажется, каждый засос на его шее, а особенно медленно заживающую после драки в баре несколько ночей назад ранку на губе. Какой-то придурок назвал Чимина тощим красавчиком, и, по-хорошему, оба просто могли проигнорировать его, но Чонгук в тот день был слишком раздражённым. Он продолжает убеждать всех, что просто ударился о дверь своей машины, потому что чересчур резко открыл её. Конечно же, ему не верит никто. Особенно Сокджин, который возникает, как чёрт из табакерки, пока Чон пытается добраться до своего места.       — Ну, и когда ты собираешься рассказать мне, кто этот загадочный вампир, с которым ты спишь? — спрашивает он, тыча в один из свежих засосов. Чон шлёпает его ощутимо по руке. — Я имею в виду, бесполезно уже скрывать, что у тебя кто-то есть. Просто назови имя. Пожалуйста?       Чонгук удосуживает своего коллегу уставшим взглядом и видит, как тот выпячивает умоляюще нижнюю губу. Морщится:       — Боже, тебе сколько лет?       — Не твоё дело, — Сокджин садится на Чонов рабочий стол, когда они подходят к нему, и нагло ставит ноги на его стул, не давая сесть. — Кто это?       — Никто.       — Кто это? — Джин отпихивает стул Чонгука подальше.       — Чёрт возьми, Сокджин, — стонет Чон, бросая свой значок на стол, пока идёт возвращать стул на место. Как только возвращается, Джина уже и след простыл, как, впрочем, и его значка, который старший победно держит над головой, стоя чуть ли не в другом конце офиса.       — Скажи мне, а то никогда не получишь его обратно, — Сокджин отбегает дальше, пока Чонгук пытается дотянуться до него, ухахатывается, когда они, как маленькие дети, носятся между столов, уворачивается и уклоняется от злого Чона. Их коллеги почти не обращают на это внимание — слишком привыкли к выходкам шумной парочки. — Ну же, Чонгуки, кто этот счастливый человек?       Старший смеётся, пятясь назад от Чонгука. Он, невероятно довольный, машет чоновским значком перед самым лицом офицера, но внезапно спотыкается о ножку стула, падая, и Чонгук летит прямо на него. Оба растягиваются на земле, но Чону чуть удобнее, ведь лежит он на бедном Джине и теперь спокойно может отобрать обратно свой значок.       — Нет! — орёт Сокджин, когда Чонгук намертво цепляется за свою собственность и улыбается холодно, начиная очередную игру вроде перетягивания каната, только с его значком на кону. Одна из офицеров отодвигается подальше от них, лишь осуждающе качая головой на их своеобразную потасовку. Безобразие не кончается ровно до тех пор, пока оба полицейских не слышат знакомое покашливание откуда-то сверху.       — Какого лешего здесь происходит?       Сокджин бросает значок в Чонгука, когда они поднимаются на ноги, тот едва успевает поймать свою вещь и запихивает её в карман. Он поправляет свою форму, вытягиваясь по стойке смирно с расправленными плечами, поднятым подбородком и широко раскрытыми глазами, внимательно глядящими на капитана.       Ким Намджун обычно довольно спокойный и добродушный, за исключением тех моментов, когда он абсолютно противоположно не такой. Вот сегодня, видимо, один из этих редких моментов.       — Чон, в мой офис.       — Но Сокджин тоже… — Чонгук задыхается от возмущения.       — Не впутывай меня! — молниеносно отвечает Сокджин, пихая младшего в бок локтём.       — Заткнулись оба, — вздыхает Намджун, — это не о… — он указывает руками на место, где офицеры устроили шуточную драку несколькими минутами ранее. — Что бы это ни было, я хочу поговорить о другом.       Чонгук чувствует подступающую к горлу тошноту. Неужели Намджун узнал как-то о Чимине? Он заметил его, когда тот приходил в последний раз к нему на работу? Чонгук говорил же ему, что им надо быть осторожней, особенно после того раза, как Джебом чуть не спалил их, чёрт возьми.       — Что случилось? — спрашивает Чонгук, когда они оказываются в намджуновском офисе, капитан закрывает дверь, пока Чонгук суматошно садится в одно из кресел перед рабочим столом босса. Он вздыхает глубоко и пытается расслабиться, когда Намджун садится перед ним.       — Хочу спросить тебя о дороге, которую ты патрулировал последние несколько месяцев. Прошло… — он сверяется с чем-то на бумажке, — сто восемьдесят два дня с тех пор, как тебя назначили туда.       — А почему не сказать просто шесть месяцев? — Чонгук моргает удивлённо.       — Потому что хочу подчеркнуть, сколько ночей ты патрулировал эту дорогу, и в общей сложности выписал только три штрафа. Чем ты там занимаешься вообще?       — По этой дороге почти не ездит никто, Намджун, — говорит Чонгук, забывая о формальностях. Они с Джуном знают друг друга с детства. Прежде всего они друзья, а потом уже полицейские. Нет нужды в этих «сэрах» и «капитанах». Чон откидывается на спинку, закинув одну ногу на другую. Он спокойно может продолжать разговор в таком тоне. — Там ничего почти не происходит.       — Тот факт, что это не часто объезжаемая дорога, говорит о том, что нарушителей на этом участке должно быть много. Все думают, что на окраинных дорогах можно забить на ограничения. К тому же, — Намджун снова шуршит каким-то бумажками на своём столе, — мы получали звонки о нелегальных уличных гонках в этом районе.       Чонгук изо всех сил старается держать лицо.       — Ты ничего такого там не замечал?       Чонгук машет головой и безразлично пожимает плечами.       — Ты думаешь, я бы не сообщил, если б заметил что-то подобное?       Намджун откидывается на спинку стула, повторяя позу младшего, и выражение его лица смягчается. Никакого капитана Кима больше — только старый-добрый друг детства Намджун. Чонгук расслабляется.       — Знаю, что ты бы сообщил, я просто… — он вздыхает. — Кажется, тебя больше вообще ничего не заботит, Чонгук. Раньше ты был увлечён своей работой. Сейчас мне кажется, что ты едва обращаешь внимание на то, что здесь происходит, опаздываешь, сдаёшь какие-то сухие отчёты. Что с тобой происходит?       — Ничего, — отвечает Чон, снова пожимая плечами.       — Гук, ну же, — Намджун наклоняется вперёд, переворачивая табличку с его именем и рангом надписями вниз. — Здесь только мы с тобой. Намджун-сосед, а не Намджун-босс. Что с тобой происходит?       Чонгук дёргается под джуновским взглядом, чувствуя, что вот-вот готов будет сдаться и выложить ему всё как есть.       — Я в порядке.       — Чонгук.       Тон намджуновского голоса заставляет Чона сжаться. Когда Намджун говорит так, это даже хуже, чем когда он использует свой злой капитанский тон. Та самая интонация, с которой Джун всегда говорил, когда Чонгук делал что-то глупое, например, завалил экзамен по математике, потому что не напрягал себя особо её изучением. Намджун почти вырастил его, поэтому Чонгук взял за привычку называть этот тон «мамочкиным». Он ненавидит, когда старший использует этот самый голос на нём сейчас.       — Я на самом деле не знаю, Джун, — признаёт Чонгук, качая головой. — Полагаю, мне просто действительно всё равно уже. Это, — он обводит руками пространство вокруг, особенно задерживаясь на столе начальника, — не то, чем я хочу заниматься до конца своей жизни. Быть грёбаным полицейским и возится со всем вытекающим из этого дерьмом. Хочу пойти дальше. Но эта работа точно не то, ради чего я страдал в академии.       — Так и иди дальше, — отвечает Намджун, наклоняясь ближе и складывая руки перед собой. — Ты такой молодой, Чонгук, у тебя ещё есть время. Вернись в университет, получи образование, стань детективом, которым ты всегда и мечтал быть.       Чонгук прыскает со смеху, закатывая глаза.       — Так легко указывать людям, что они должны делать. Сразу же удобно так забывается тот факт, что делать немного сложнее, чем просто языком молоть.       — Чонгук…       — Мне нужно идти готовиться к патрулю, — Чонгук хлопает в ладоши, подскакивая на ноги. Он знает, что не должен себя так вести. Намджун, может, и его друг, но по-прежнему начальник. В его обязанности входит не давать Чонгуку перегибать палку, как он часто делает. — Если, конечно, ты не думаешь, что мне бессмысленно сегодня ехать туда? — он поднимает бровь, глядя на Намджуна. — Поскольку я, очевидно, свою работу не выполняю.       Намджун вздыхает снова, возвращаясь в свою прежнюю позу и откидываясь на спинку стула.       — Иди, — говорит он, указывая рукой в сторону двери, — только, Чонгук…       Чон останавливается, положив руку на дверную ручку. Он оглядывается на Намджуна.       — Что бы там с тобой ни происходило, — он показывает на разбитую чоновскую губу, — просто держись подальше от неприятностей. Тебе не нужны пятна на твоей репутации, особенно если ты решишь стать детективом.       Чонгук смотрит внимательно на своего друга минуту-другую, открыв рот, будто собирается сказать что-то. Только вот он даже представить не может, что ему в данной ситуации сказать, поэтому просто захлопывает рот обратно и выходит прочь, игнорируя любопытные взгляды своих коллег, пока готовится к патрулю.       Он выезжает на смену чуть раньше, заглядывая в бар, как и обещал Чимину.