Ты приобрёл дурную привычку

The Raconteurs — Top Yourself

      Отношения Чимина и Чонгука возвращаются в привычное русло уже на следующий день, часики тикают, уменьшая количество дней до чоновских выходных и проведения этих самых выходных в доме Пака. Сегодня они зависают на привычном месте полицейского, музыка орёт из паковской машины, а дверь с водительской стороны у патрульного автомобиля отрыта настежь, Чонгук сидит удобно на сидении, спустив ноги на землю.              Они смеются, потому что Чимин рассказывает забавные истории о своих друзьях и глупых вещах, которые они делают, и прерывается иногда, потому что не сдерживает желания танцевать под определённые песни, только заслышав знакомый мотив. Чонгук чувствует растущее в груди чувство нежности, когда наблюдает за улыбающимся лицом гонщика, а затем замечает, что улыбается уже и сам в ответ. Он не ожидал, что всё обернётся именно так, но совершенно не может противостоять тому факту, что у него к Чимину чувства.              А был ли у него когда-нибудь вообще шанс не влюбляться в блондина? Паковские очарование и красота, чувство юмора, дерзость и те редкие моменты сосредоточенности, когда он задумывается о чём-то, очень волнуют Чонгука. Для большинства он может показаться не лучшим предметом влюблённости — безрассудный и дикий, кажущийся заинтересованным только в получении удовольствия и едва ли не смертельных доз адреналина, — однако где-то глубоко внутри есть тот Чимин, которого никто раньше не видел.              Этот Чимин обладает потрясающей интуицией, внимательный и поразительно чуткий. Он заботится, вне зависимости от того, показывает это напрямую или нет. Чонгук видел, как Пак бросил всё, узнав, что один из его друзей попал в больницу. Где-то под ехидными замечаниями, дерзкими ухмылками, кожаными куртками и маленькой татуировкой над левой ягодицей, о которой Чимин просил никогда не упоминать, есть кто-то более способный на любовь, чем Чонгук мог себе представить, когда они впервые встретились.              Через какое-то время Чимин скидывает свою куртку, разгорячённый из-за танцев, забрасывает её в машину и, смеясь, возвращается обратно к Чону. Полицейский тянется к нему инстинктивно, хватая Пака за талию, большими пальцами цепляет шлёвки узких джинс гонщика, когда они умудряются поместиться с ним, восседающим теперь на коленях офицера, на переднем сидении патрульной машины.              Чимин оттягивает голову Чона за волосы назад, проходясь пальцами по его приоткрытым губам. Он долгое время не говорит ничего, просто уставившись на Чонгука, а затем облизывается, и младший тянется уже за своим поцелуем, но останавливается, когда тот начинает говорить.              — Что с тобой происходит в последнее время? — спрашивает он. Руки его скользят по чоновским плечам, потирая напряжённые мышцы. — Ты кажешься напряжённым.              Вздохнув, Чонгук откидывается на сидение. Он ведёт руками по Чиминовым бёдрам, наслаждаясь теплом сидящего у него на коленях парня. Он не чувствует себя напряжённым, когда рядом Пак, но переживания о работе, как правило, не покидают его голову никогда.              — Просто рабочие моменты, — загадочно отвечает он. Знает, что должен сразу всё рассказать, ведь блондин всё равно выпытает, что ему нужно, но не делает этого, потому что боится, что будет выглядеть, будто он жалуется.              — Рабочие моменты, — повторяет Чимин, пальцы невесомо касаются щеки полицейского, возвращаясь к волосам. Подлинное беспокойство, которое несёт в себе этот жест, заставляет Чонгука вздрогнуть. — Не хочешь поделиться?              — Не очень.              — Очень жаль. Ты всё равно ведь мне расскажешь.              Чонгук смеётся. Как и ожидалось.              — Намджун, мой босс тире друг детства, разговаривал по поводу того, что я мало выписываю штрафов. Спрашивал, чем я здесь занимаюсь.              — Ты ответил «великолепным блондином»?              Чонгук фыркает, сжимая сильно бедро Чимина, на что тот смеётся тихо.              — Так значит, тебя наконец призвали к ответственности, ха? — продолжает Пак, ведя ладонями по сильным рукам офицера. Он находит ладони Чонгука и переплетает их пальцы между собой. — Вовремя.              — Да, ну, он, вероятно, не будет с этим ничего делать, — вздыхает Чон снова, в этот раз довольно, потому что чувствует мягкие ладони на своих. Он облизывается, глядя вверх на Чимина, на его длинные дрожащие ресницы, пухлые губы, такие розовые и соблазнительные. — Он один из моих лучших друзей, и, если честно, здесь нечем толком заниматься. Чего он хочет вообще?              — Могу предложить одно неплохое занятие.              Чонгук фыркает и притягивает Чимина ближе.              — Ты никогда не устаёшь от этого, ха?              Качая головой, Пак наклоняется, чтобы урвать поцелуй, но отстраняется прежде, чем Чонгук углубляет его.              — Почему ты не рассказал мне это раньше? — спрашивает он, выглядя при этом слегка обиженным, чему Чон с трудом верил. — Если ты переживаешь кризис тех, кому «чуть за двадцать» или подобное тому дерьмо, просто поговори со мной об этом.              — О, извините, я думал, что моему секс-другу будет неинтересно слушать о моих проблемах.              Чимин моргает, а затем заходится чуть истерическим смехом.              — Секс-друг? Это всё, чем я для тебя являюсь?              — Мы флиртуем, занимаемся сексом, а затем ты возвращаешься к своим гонщикам, а я на работу, — пожимает плечами Чон. — Мы секс-друзья, Чимин. А кем считаешь нас ты?              — Ну, я думаю, что это то, кем мы являемся сейчас, — Чимин жмётся снова, — но это не значит, что это всё, кем мы можем быть друг другу.              Чонгук не успевает спросить, что он имеет в виду, потому что оказывается утянут в поцелуй, бёдра гонщика тут же начинают елозить по чоновскому паху. Чон сдаётся меньше, чем через секунду, его руки отчаянно цепляются за талию Пака, прижимая ближе, языки встречаются жарко.              Они так теряются в ощущениях друг друга, в маленьких вдохах и выдохах, оседающих на чужих губах, что совершенно не замечают света фар, появляющихся из-за угла, даже когда те светят прямо в лобовое стекло чоновской машины. Не замечают ничего ровно до того момента, как слышат захлопнувшуюся дверь, глаза Чона широко раскрываются, когда снаружи звучит знакомый голос.              — ДжейКей? Эм, ты там, чувак?              Свет фонарика устремляется прямо на Чонов автомобиль, и Чимин вываливается из него, следом за ним выкарабкивается Чонгук. Блондин отходит от патрульной машины, поправляя на себе одежду, пока спешит к своей малышке, чтобы выключить музыку. Чонгук смотрит с ужасом, пока Сокджин лишь непонимающе моргает.              — Эм… — его коллега переводит взгляд с него самого на Чимина, когда тот надевает обратно свою куртку. Чонгук чувствует, что краснеет, а язык прилипает к нёбу и не способен сейчас выдать хоть что-то отдалённо похожее на слова. Сокджин открывает и закрывает рот, как рыба, — оу, это многое объясняет.              Чонгук задерживает дыхание и старается подать Паку знак, чтобы тот сел в свою тачку и поехал подальше отсюда. К его ужасу, Пак вместо этого шагает ближе, протягивая Джину руку.              — Привет, ты, должно быть, работаешь с Чонгуком. Я Чимин.              Сокджин моргает снова, пожимая протянутую ладонь, затем смотрит на Чона, светя фонариком прямо в его глаза.              — Э, Намджун послал меня, чтоб посмотреть, какого чёрта ты тут делаешь, — он переводит взгляд на Чимина, — кажется, я понял какого.              — Джин…              — Я не собираюсь ему рассказывать, — говорит Сокджин, поднимая руки перед собой, — просто… не делайте так больше, ладно? Если он ещё кого-нибудь пошлёт, они уже не будут такими милыми, как я, — он улыбается Чимину, — приятно познакомиться, кстати. Ты полностью похож на его тип. Всегда знал, что он по мальчикам…              Чонгук пинает камушки с земли в своего коллегу, слыша тонкий вскрик в ответ и видя сверкающие пятки удирающего к своей машине Джина.              — Начинай штрафовать людей, а иначе тебя поимеют, ДжейКей! — кричит он перед тем, как садится в салон, — и я говорю не о приятном «поимеют».              Сокджин выруливает на дорогу и машет на прощание, подмигивая Паку, который только и смеётся, когда Джин скрывается за углом.              Со стоном, Чонгук роняет голову на собственные руки, ощущая, как горит лицо. Позади всё хохочет Чимин, пристроившийся на спине с обнимающими талию руками и подбородком на его плече.              — О, не смущайся, прелесть, — мурлычет он, целуя местечко за ухом, — ну же, — руки его скользят от живота полицейского к его ремню, — давай закончим то, что начали.              Чонгук почти смеётся, закидывая голову назад, когда маленькая ладошка накрывает и сжимает его пах через одежду.              — Ты невероятный, — стонет он, подаваясь назад, когда Пак потирается своим членом о его зад. — Не-блять-вероятный.              — Но ты же чертовски любишь это, прелесть, — чиминовское дыхание оседает на его коже.