Ты приобрёл дурную привычку

Lykke Li — I Follow Rivers

      Когда Чонгук заезжает на дорожку перед домом Чимина, он больше чем уверен, что где-то свернул не туда. Он сверяется с навигатором, который сообщает ему, что он прибыл в место назначения, и качает головой. Не может быть.              Он выходит из машины, оглядывая огромную открытую лужайку, стелящуюся вдоль улицы вниз и упирающуюся в соседний шикарный дом. Всё место окружено природой, в отличие от того же центра города, в котором живёт Чон. У него прежде никогда не было причин приезжать в Пхёнчхан-гун. Дорогие части Сеула не те места, где люди вроде него проводят свободное время. Он чувствует себя лишним, как будто его здесь вообще не должно было быть никогда. Чимин должен был ему сказать, что он так чертовски богат, да же?              Засунув руки в карманы, Чонгук идёт по дорожке, оглядываясь нервно. Во всяком случае, если кто-нибудь попытается обвинить его в проникновении на частную собственность, он просто покажет свой значок и свалит.              Входная дверь открывается, и сердце Чонгука пропускает удар, а сам он готовится уже увидеть старую злую женщину, вышедшую, чтобы обругать Чона и прогнать со своей лужайки. Однако, вместо бабули его встречает Чимин собственной персоной, облокотившийся о дверной косяк со скрещенными на груди руками и фирменной ухмылкой на губах. На нём слегка большеватый свитер и узкие спортивные штаны. Чонгук никогда не видел прежде Чимина в домашней одежде с пропадающими в длинных рукавах ладошками и босыми ступнями. Он… милый.              Чимин машет ему, пока Чон спешит навстречу, чувствуя себя поражённым и немного обманутым. Пак никогда не упоминал, что он богат. Конечно, Чон мог и сам сделать такой вывод, исходя из его машины, которая стоит шестьсот тысяч долларов, однако, опять-таки, Чимин мог получить её в наследство, украсть или потратить все деньги на неё одну. А теперь выясняется, что у него ещё и особняк за миллион долларов имеется.              У Чонгука голова кругом идёт.              — Ты выглядишь удивлённым, — говорит Чимин со смешком. — Ой, да брось, не говори мне, что ты не понял ещё, что я богат. Посмотри на мою машину. Посмотри на то, как я одеваюсь. У меня кожаная куртка от Сен Лорана, Чонгук, — он смеётся снова. — Посмотри, на что я трачу своё время. Ты вообще слышал раньше, чтобы я говорил о работе?              — Эм, — Чонгук пожимает просто плечами, подойдя к Паку, руки ложатся тому на талию и притягивают для поцелуя. — Думаю, я просто предполагал, что ты украл всё это, — он чмокает Чиминовы губы и отстраняется. — Без обид.              — Никаких обид, — говорит Пак, отступая в дом и затаскивая Чона за собой. — Вся правда в том, что я просто умело обращаюсь с деньгами.              Чонгук смеётся, следуя за ведущим его вглубь дома Паком, шлёпающим босыми ногами по полу.              — Имеешь в виду мамочкины и папочкины деньги? — спрашивает он, осматривая широкую лестницу, замысловатые картины на стенах и экзотические растения, украшающие столы. Взгляд дольше задерживается на гигантской лестнице, прежде чем Чимин утаскивает его на кухню, такую же показушно шикарную, как весь дом. — А разве не ты ли постоянно осуждаешь богатых детишек?              — Нет. Я осуждаю тех засранцев, которые привыкли жить на всём готовом, вместо того чтобы добиться чего-то самостоятельно, — Чимин одаривает Чонгука непонятной улыбкой и берёт два бокала с бутылкой чего-то, что Чон не в состоянии распознать. Он не спрашивает, что это. Честно говоря, ему просто не хочется, чтобы Пак называл цену этого всего.              — Так ты говоришь мне, что стал миллионером собственными силами? — спрашивает Чонгук, опираясь на стойку и неотрывно следя за разливающим по бокалам алкоголь Чимином. Всё это слишком странно для него. Деньги — это не то, что в его жизни всегда было в больших количествах. — В твоём возрасте? Я зову это пиздежом.              — Не пиздёж. Я получил достаточно хорошее наследство от отца, чтобы проложить собственный путь в этом мире. Просто я достаточно умный для того, чтобы даже небольшое количество имевшихся денег превратить в большое, — Чимин двигает бокал к Чонгуку и поднимает бровь. — А теперь закончи свой допрос и выпей со мной.              — Я думал, смысл моего пребывания здесь в том, чтобы я узнал тебя получше, — говорит Чон, поднося бокал к своим губам, — в, знаешь, менее горизонтальном свете.              — Тебе не обязательно знать, как я заработал свои деньги, — фыркает Чимин, отпивая из своего стакана.              — Что ты сделал? — Чонгук прищурился, ставя напиток на стол.              — Ты не захочешь знать.              — Я знаю, что ты не самый законопослушный человек в мире, но ты же не кто-то вроде… — Чон облизывается, снова беря стакан и делая из него глоток. Может, ему необходимо быть слегка подвыпившим. Он смотрит на свой бокал. Что бы в нём ни было, оно выглядит слишком дорого, чтобы быть потраченным на него, — вроде… наркобарона или типа того, верно?              — Нет, — снова фыркает Пак.              — Ну, тогда расскажи мне.              — Не хочу.              — Ну, давай, Чимин. Скажи мне, — он снова отпивает и подмигивает затем. — Я отсосу тебе за это.              — Ты сделаешь это в любом случае.              — Справедливо.              — Ладно. Хорошо, — Чимин складывает руки на стойке и вздыхает. — Когда мне было девятнадцать, я купил акции, которые, как я думал, взлетят в следующие пару лет. Я оказался прав, она взлетели, я заработал много денег и вот оказался здесь.              — И всё? Как-то это… невпечатляюще.              — Поэтому мне не хотелось говорить, прелесть, — он поднимает бокал и выливает то, что осталось. Чонгука коробит немного, потому что, вероятно, этот алкоголь стоит больше, чем его жизнь. — Мне хотелось придумать что-то более впечатляющее.              — Ты хотел соврать мне?              — Только для того, чтобы завести тебя и вызвать желание сделать мне минет, — говорит Чимин со смешком, наливая себе другой напиток. Он наполняет и Чонов стакан, хотя тот едва отпил одну третью. — После я бы обязательно сказал тебе правду.              — Я думал, что твой член буду сосать сегодня в любом случае.              — Так давай приступим.              — А может для начала угостишь меня ужином?              Чимин обходит стойку, в одной руке держа стакан, а другой обнимая чоновскую талию. Он останавливается позади, прижимаясь к спине Чонгука и жарко выдыхая в его ухо:              — Я планировал быть твои ужином, — он целует место за ухом, всё ещё улыбаясь как чертёнок, и Чон готов поклясться, что сердце его затрепетало как у девственника от этого действия. — Давай, позволь мне провести экскурсию по дому для тебя.              Чонгук берёт свой стакан, следуя за Чимином, оставляя достаточно расстояния между ними двумя, чтобы иметь возможность смотреть на то, как плавно движутся из стороны в сторону бёдра Чимина, когда он идёт.