Новая жизнь Максима Каммерера

- Добрый день, господин Сим. Я Риг Молл, начальник Департамента по изучению внепланетарного пространства. Ваш заочный подчинённый. - Очень приятно, господин Молл. Это мой друг, Гай Гаал, мы собираемся посмотреть вместе Вашу новую лабораторию. - Конечно, конечно. Пойдёмте с нами. Максим не мог не привести Гая с собой. С самого начала постройки своего корабля, Мак с ужасом понимал, что ему не хватит координат и планетарных данных, чтобы улететь с Саракша. Ему нужно было знать хотя бы самые ближние звёзды отсюда, какой-то контакт с космосом. И кой-какие расчеты, в том числе плотность атмосферы, минимальная скорость для прохождения через верхние слои и многое другое. Поэтому он, как бывший правитель страны, беспрепятственно оставил в Департамент заявку с чертежами земных телескопов и просьбой об изучении так называемой на Саракше «внешней сферы». - В общем, у нас мало что получилось сделать по Вашим чертежам, господин Сим. Мы сами весьма огорчены по этому поводу. Мы пока не можем так безупречно обработать стёкла и достичь максимальной кривизны, указанной в Ваших расчётах. Но – спасибо большое за идею. Эти опыты с кривизной стёкол – уже большой шаг вперёд! Нам удалось многие расчёты сделать просто по углу отражения луча и светового искривления. Гай слушал, полуоткрыв рот. Мак специально привёл его сюда, чтобы немножко морально подготовить к путешествию. По крайней мере, ему стоило немного заразиться идеями «мира наизнанку», чтобы стереть окончательно фальшивую картину, нарисованную в облучаемом сознании Неизвестными Отцами ранее. - Мы смогли благодаря Вашим подсказкам, господин Сим, окончательно доказать, что Саракш – действительно твёрдый каменистый конгломерат примерно шарообразной формы, плавающий в бесконечном вакуумном пространстве и защищённый атмосферой. Грубо говоря, что планета – это шар, на внешней поверхности которого мы все живём. Вот тут у Гая отвисла челюсть окончательно. Он уже слышал подобное ранее – во время своей «первой» жизни, но тогда особо раздумывать над метафизическими проблемами было некогда. Мак и так вывернул весь его привычный мир наизнанку, заставил верить себе, влюбил в себя, украл его сознание у Неизвестных Отцов и присвоил себе, увёл из Страны в неизведанные земли, подарил свободу и даже воскресил из мёртвых. Теперь, услышав это незамутнённым разумом, Гай всерьёз задумался: не может быть, бред собачий, и всё же откуда-то появился он, этот гигант с добрыми глазами, появился случайно, чтобы навсегда украсть сердце Гаала, но откуда? И вот учёный, солидный человек, подтверждает – да, Саракш – это большой кусок камня, а вокруг… массаракш один знает, что там вокруг, и Мак, видимо, тоже. Пока Гай философствовал, Мак и Риг Молл успели обсудить большую часть необходимых данных для полёта. Всё остальное, так и не выясненное, в принципе, Максим положил на ответственность корабля: всё-таки он много времени провёл в ГСП, был неплохим практиком, и умел выкручиваться из сложных ситуаций. «Проскочим», - удовлетворённо потёр про себя руки Каммерер. - Скажите, господин Молл, а удалось ли Вам выяснить ещё что-нибудь помимо конкретных интересовавших меня вопросов? – подмигнул начальнику Департамента Максим. Этот вопрос он больше задавал из любопытства и для Гая, чтобы тот хоть немного больше узнал о своей планете, прежде чем покинуть её. Впрочем, Мак пообещал себе, что когда они доберутся до какой-нибудь стоящей, хорошо развитой цивилизации, он обязательно найдёт планету Саракш по координатам и выяснит ещё больше. И может даже передаст эти сведения Моллу, если тот будет ещё жив. А может и сам смотается ещё разок сюда – не один конечно, только с Гаем. И сердце вдруг защемило какой-то странной нежностью от мысли, что сюда можно будет вернуться через какое-то время, на старую добрую маленькую планетку… - О, массу всего! – оживился Риг Молл. – Например, почему здесь всегда светло. Дело в том, что атмосфера в верхних её слоях, как я уже и сказал, чрезвычайно радиоактивна. Этот слой радиоактивности совсем тонкий. Если Вы и впрямь собрались наружу, за пределы внешней сферы, то Вам и Вашему кораблю он не причинит никакого вреда. Но он, поглощая солнечные лучи, не нивелирует их, а как бы распространяет их по всему слою равномерно, примерно в одинаковой яркости. Это мы выяснили за счёт того, что в так называемое ночное время угол отражения лучей был тупой, намного больше того, что был днём. Иногда, конечно, бывает сильная облачность, закрывающая свет, а последние события, вроде войн немного повредили этот слой, и поэтому в нём стали появляться как бы «дыры». Мы пока не можем это подтвердить экспериментально, но подозреваем, что это так, потому как в районе «дыр» свет не распространяется, и область, оказавшаяся под «дырой», лишается ненадолго солнечного света. Слой же этот имеет свойство перемещаться вокруг планеты точно также, как она сама перемещается вокруг звезды. - Мак, ты серьёзно веришь в это? – испуганно подал голос Гай. - А что? Звучит куда убедительнее, чем… - Это ты туда собрался путешествовать? И меня с собой взять?! Да ты спятил! - Почему? – Максим повернулся к Гаю всем телом, миролюбиво улыбаясь. Он коснулся Гаевых плеч и тихонько встряхнул своего любимого друга. - Почему? Почему? Ты ещё спрашиваешь – почему?! – закричал Гай и тут же резко перешёл на шёпот, так, чтобы не услышал Молл. – Да потому что я хочу этого больше всего на свете. Хочу поверить, увидеть, что это так, хочу быть там с тобой, понимаешь?! - Кажется нам пора. Удачи, господин Молл! Спасибо! – поспешно подытожил Максим и буквально вытолкал Гаала за грудки на улицу. Потому что тот, кажется, почти обезумев от счастья и навалившего на него такого невозможного и одновременно такого желанного знания, порывался поцеловать Мака прямо там, в лаборатории. Едва они вышли за дверь, Гай вцепился в Мака не хуже дикого зверя и с яростным восторгом жадно месил Маков рот, почти кусался, натурально рычал, только теперь это был не рык гвардейца-марионетки. Теперь это была благодарность и страсть, буквально переливаемая через край. Максим даже немного опешил от такого напора – он не ожидал столько бурной реакции от своего друга. Гай отрицал саму возможность, что всё услышанное может быть правдой – и в то же время желал увидеть это невозможное, стать единым целым с невозможностью и невероятностью. Максим целовал в ответ, подчиняясь грубым, горячим проявлениям чувств. Ему было так хорошо от того, что кто-то может его вот так целовать, что кто-то может посоревноваться с ним в силе и некоторой наглости. Было приятно даже сдаться ненадолго во власть такой всепоглощающей и такой страстной силы. Выплеснув свои чувства и придя в себя, Гай, однако, продолжал крепко обнимать своего друга, даром, что был ему по плечо ростом. Гай не любил так просто сдаваться. Он хотел не только быть любимым, но и любить, отдавать свою нежность, а не только принимать её. И сейчас он без слов сказал это Максиму. - Мы улетим, Гай, обещаю. Ты увидишь новые миры. Уже совсем скоро. Ещё буквально пару дней. Только верь мне. - Я верю.