Винегрет (сборник драбблов по Плову)

— Где ты это взял?! Юра подлетел к Вите, отбирая у него фотоальбом. Не вышло: Виктор завел руку с альбомом назад, плотно зажимая его между спиной и спинкой дивана. — Под твоей кроватью, когда убирался. — Ты не имел права рыться в моих вещах. — Но ты ведь не захотел сам прибраться. Завязалась борьба, в ходе которой Юре все же удалось отвоевать альбом. Однако из него вылетело одно фото: он, Юра, еще юниор, и Никифоров. — Ого, это я? — Тебе почудилось, — рявкнул Юра. — И много ты успел увидеть? Плисецкий поспешил спрятать снимок. Именно в тот период, если память ему не изменяет, он влюбился. Невинная первая влюбленность в Виктора Никифорова, в которой он не видел ничего предосудительного. Надо же, в чем-то с Кацудоном они похожи. Он очень радовался, когда эту фотку сделали. Они стояли так близко, и это было чертовски волнительно. Тогда он был слишком юным, чтобы хотеть поцеловать его или что-то "похуже". Ему достаточно было просто быть рядом. Мечты о поцелуе пришли лет в четырнадцать. А реализовались через многие и многие годы, когда Виктор все-таки оказался рядом после расставания с Кацуки. — Да ничего такого я не увидел, — ответил Витя. Должно быть, соврал: Юра-то видел, что альбом был открыт уже на середине. А это значит, что он лицезрел его позорные детские фото. И его на горшке, и его с бантиками (у них в гостях была внучка дедушкиного друга, которая развлекалась с Юрой, как с живой куклой), и его носящегося с курами и гусями на даче у того же дедушкиного друга. — Вообще это мило, что ты взял с собой памятные фотографии, когда переезжал ко мне, — добавил Виктор, а Юра сцепил зубы. — Я не милый, — выдавил он. Виктор только покачал головой со снисходительной улыбкой.