Винегрет (сборник драбблов по Плову)

— Забрал с почты! — радостно объявляет Виктор прямо с порога. Юру передергивает. Конечно, это же не Виктору придется примерять женское платье. Плисецкий вздыхает, мысленно сетуя на свою горькую участь. Но карточный долг, увы, — это святое. — Вот блять. — Не выражайся! Юра только закатывает глаза. Избавить его от нецензурщины столь же невозможно, как заставить Никифорова забыть о платье. Хм, а это идея. — Я месяц не буду материться, если выбросишь эту дрянь, даже не распаковывая. Видно, что Виктор колеблется. Юре кажется, он вот-вот услышит скрип шестеренок в его мозгу. Значит, у него есть шанс. — Ну нет. Я тебя знаю, ты все равно будешь ругаться. Последняя надежда с грохотом рушится. — Тогда давай покончим с этим поскорее. — Я думал, мы вечерком... и переберемся в спальню. Юра решительно мотает головой. — Сейчас. Открывай. Виктор идет на кухню за ножом, быстро расправляется с коробкой и вытаскивает на свет божий... нечто. Сине-белое платье с бантиками и рюшами, вызывающими у Юры рвотные позывы. — Ты не мог выбрать что-то более элегантное? Красное коктейльное платье, допустим. Я же не пятилетняя девочка, чтобы носить бантики. — Ты будешь чудно выглядеть в платье лолиты, — улыбается Виктор, вытаскивая из шкафа заранее подготовленные белые колготки и туфли сорок второго размера на платформе. — Убожество. — Просто примерь — вдруг тебе понравится? — Пристрели меня, если так будет. Юра с неохотой избавляется от домашней белой футболки и леопардовых леггинсов. Виктор внимательно смотрит, как он раздевается. Ничего, пусть давится слюнями, мстительно думает Плисецкий. Берет колготки. Тонкая ткань цепляется за заусеницы на пальцах. Как бы не порвать. Наконец колготки надеты, и Юра проводит руками по своим бедрам, отмечая, что Виктор, конечно же, по-прежнему следит. Теперь платье. Оно объемистое, неудобное, зато подобрано точно по размеру (надо же, в интернете не обманули). Никифоров помогает ему, застегивая молнию и расправляя кружева. Остались туфли. Вот они — настоящий ад. Как женщины в них ходят? — Готово. — Юра упирает руки в бока перед Виктором. — Любуйся. — Посмотри на себя в зеркало — тебе так идет! Юра идет в спальню, к большому зеркалу, Виктор следует за ним. Крутится у зеркала. Что ж, ему действительно неплохо в женском. Стройное тело, фасон платья делает фигуру "песочные часы", ноги тоненькие, а ступни кажутся меньше благодаря подъему. Виктор щелкает камерой телефона. Юра еще раз бросает взгляд в зеркало — и расслабляется. Нужно смотреть на это как на еще один способ соблазнить Виктора. Он разворачивается к Никифорову с улыбкой. С особенной легкой улыбкой, которую он дарит только ему. — Ну как, доволен? — Очень. Ты просто куколка. — Но не думаешь, что платье длинновато? Юра чуть приподнимает подол, открывая острые коленки. Виктор опускается на колени. Его руки поднимаются по стройным ножках вслед за подолом платья. — Боже, как я тебя хочу... — шепчет Виктор, а Юра опускается рядом с ним на колени и припадает губами к его губам. Они целуются долго и сладко, пока руки Виктора по-свойски хозяйничают у Юры под платьем. Губы Никифорова смещаются на шею Юры и целуют над синим бантиком, поднимаются чуть выше — скользят по кадыку... И так некстати звонит телефон. Эта мелодия установлена у него на Барановскую. — Вот ведь старая язва! — Тише ты, — упрекает его Никифоров. Юра на четвереньках отползает от него, чтобы затем встать и на подкашивающихся ногах пойти искать мобильник. *** Она всего лишь сказала, чтобы он завтра пришел на час раньше, чем обычно. Неужели нельзя было написать это СМС-кой? Чертыхаясь, Юра возвращается к Виктору, но сексуальное настроение уже безнадежно испорчено. Он застает Никифорова со своим телефоном в руках. Заглядывает ему через плечо, однако он почему-то прячет экран. — Что там? — спрашивает Юра, прищурившись. — Ничего такого. — Ты никогда не скрывал от меня свои социалки. — Потому что там нечего скрывать. — Тогда покажи мне мобильник. Или я к дедушке вернусь. — Эта угроза всегда срабатывает. Неохотно Виктор протягивает ему телефон. Юра смотрит на экран — и ужасается, видя собственное фото в платье на стене Инстаграма. Он решительно нажимает "удалить", а в следующую секунду в скулу Виктора прилетает его кулак. *** — Прости меня, — извиняется Виктор через закрытую дверь, наверное, за три дня в пятнадцатый раз, — мне совсем мозги отшибло. "Все мозги в штанах", — думает Юра, но вслух ничего не произносит, старательно его игнорируя. Виктор совершил непростительный промах. Такое фото выложить! Теплится только маленькая надежда, что никто не успел увидеть снимок. Слышно, как по ту сторону двери Никифоров шумно выдыхает и уходит. Совсем уходит, из квартиры. Юра выглядывает за дверь. Маккачина оставил, значит, вернется. Юра подхватывает на руки Потю (чтобы котик его утешил) и идет снова к себе в спальню — бездумно щелкать пультом телевизора. Виктор возвращается часа через четыре. Опять приходит извиняться под дверь. — Написай ему в туфли, Потя, — говорит Юра так, чтобы Никифорову было слышно. — Пусть писает — только прости меня. Юра молчит. — Вот, я тебе купил кое-что. Надеюсь, тебе понравится... "Неужели красное коктейльное платье?" — со смешком думает Плисецкий. — Пойду выгуляю Макки. — Вали, — бурчит Юра, но когда Виктор уходит, все-таки выглядывает из своей комнаты. На пороге стоит пакет из довольно дорогого магазина женской одежды. "Ну точно платье. Идиот". Юра запускает руку в пакет. Ткань приятная, мягкая. Но нет, это не платье. Леопардовая футболка большого размера, как Юра любит. Он стаскивает свою белую футболку и надевает новую. Она и правда ему нравится. Стоит только леггинсы сменить, чтобы не было перебора со звериным принтом. Юра надевает черные леггинсы и какое-то время вертится перед зеркалом. Одобрительно кивает своему отражению и идет на кухню ставить чайник. Возвращается Виктор. — О, вижу, ты примерил ее. Нравится? Юра колеблется: как бы погрубее ответить Никифорову? — Тебя я не простил, сволочь. — Извини меня! — Виктор падает на колени. — Хочешь, я буду ноги тебе целовать? Юра пожимает плечами. — Целуй. Он протягивает ему ногу, и Виктор в самом деле целует его уродливые, все в ушибах пальцы. Целует ступню, добирается до пятки. — Ну хватит, хватит. — Ты простишь меня? — Обязательно. Только не сегодня.