Kinks & Curiosities

— Посмотри на меня, Чонгуки. Чонгук лишь поворачивает голову, когда чувствует Чиминовы пальцы на щеке, голова фактически толчком направляется в сторону к Чимину. — Вот так, — говорит Чимин. Он стоит на коленях, ладони крепко прижаты между разведёнными Чонгуковыми коленями. — Ты собираешься… посмотри на меня, Чонгук. Его предложение ломается от мычания, когда Сокджин особенно сильно вколачивается в него, толкая Чимина вперёд на несколько дюймов. Его голова повисает между плеч, и он стонет в последней части предложения, имя Чонгука на его губах почти превращается в стон, пока он не ловит себя: — Ч-Джин! О, мой бог! Сокджин усмехается, склоняясь над Чимином, чтобы оставить пару поцелуев на его плече и стрельнуть в Чонгука взглядом. Его взгляд блестящий и потешающийся, губы расползаются в самодовольной улыбке, когда он кусает Чимина в плечо достаточно сильно, чтобы оставить след. — Ах, тебе нравится смотреть, как я трахаю твоего парня, Чонгуки? — спрашивает Сокджин. Он более или менее переносит свой вес на Чимина, Чонгук видит, что Чимину приходится сопротивляться, чтобы откинуть голову назад и посмотреть в глаза. — Конечно, ему нравится, — задыхается Чимин. Он немного краснеет от того, насколько сильно его трахает Сокджин (Чонгуку нравится думать, что это жёстко, основательно, в какой-то степени хорошо, что Чонгук не может дотянуться до себя), но независимо от этого ему удаётся сказать: — Посмотри, как стоит его маленький член. Чонгук вспыхивает, пытается сдвинуть колени вместе, несмотря на то, что Чимин находится прямо между ног. Нет и шанса, что Чонгук сможет спрятаться, когда его руки скованы у изголовья, а ноги широко расставлены, но Сокджин так или иначе шлёпает его по бедру. — Да, — говорит Сокджин. — Он, несомненно, твёрдый. Чонгук извивается, подмахивая бёдрами и запрокидывая голову назад. Его наручники бренчат о металлическую раму. — Он знает, что я могу делать это лучше, чем он, верно? — Д-Да, — задыхается Чимин. Его голос звучит надломлено и высоко, отчаянно, когда Сокджин входит в него мощно и быстро. Чонгук наблюдает, как рот того несколько раз распахивается, хватая воздух, будто рыба, когда он изо всех сил пытается говорить. Чонгук знает, что он всегда становится немного безмолвным, когда его трахают, слегка утрачивая способность к обработке предложений. Но Сокджин более чем готов компенсировать это. Он запутывается пальцами в волосах Чимина, дёргает его голову вверх, чтобы тот смотрел Чонгуку прямо в лицо: — Ты видишь, как ему это нравится, Чонгуки? Чтобы доказать свою точку зрения, Сокджин ещё раз шлёпает Чимина, достаточно сильно, что звук шлепка резонирует в спальне Чимина и Чонгука. Чимин стонет, протяжно и низко, его глаза прикрыты и трепещут. — Держу пари, он никогда не становится таким с тобой, не так ли, Чонгук? С ощущением чего-то плотного и тяжёлого, стоящего поперёк его горла, Чонгук качает головой. Нет. — Именно, — пыхтит, задыхаясь, Сокджин. — Я могу трахнуть его намного лучше, Чонгуки. Настолько намного лучше, чем ты. Ведь я старше и на самом деле знаю, что делаю… То, как руки Чимина трясутся, и он падает лицом вниз на матрас между Чонгуковыми ногами, кажется, только даёт Сокджину задний ход. — А ты… — Сокджин начинает забываться, ритм сбивается, и голос становится настолько хриплым, что кажется, что он изо всех сил пытается выдать несколько слов за раз. — Ты позволяешь мне… позволяешь мне трахать твоего парня на твоей собственной проклятой постели, не так ли? — Чонгук чувствует, что что-то вырывается из его горла, когда он наблюдает, как Чимин наклоняется, стонет и корчится под другим человеком, засосы Сокджина на его плече становятся фиолетовыми, ощущения такие чертовски хорошие, и всё из-за другого мужчины. — Жалкий. И это так охренительно неправильно, но Чонгуково возбуждение до сих пор кипит внизу живота, наряду с ревностью, гневом, чувством неполноценности, пузырящимися глубже под поверхностью его кожи, и… у Чонгука так стоит, он так отчаянно хочет, чтобы один из них прикоснулся к нему, но в то же время он может чувствовать, как что-то поднимается в горле… Только после того, как движения Сокджина прекращаются, парень произносит: — Чонгука, эй, эй, всё в порядке, — отчего Чонгук понимает, что плачет. Голова Чимина быстро поднимается к Чонгуку, что на мгновение последний обеспокоен тем, что тот, возможно, повредил себе что-то. — Чонгук? — спрашивает он, голос переходит к тонкой грани паники. — Я… — заикается Чонгук. Он двигается, чтобы вытереть слёзы, что полосуют по щекам, отчего лишь гремят его наручники, когда он пытается вырваться… — Чёрт, — говорит Чимин, толчком поднимаясь на руки… — Я… я — зелёный, — говорит Чонгук. Чимин делает паузу, пока тот говорит, в его выражении отчётливо написано беспокойство. — Я… — хлюпает носом Чонгук, слегка приподнимая колени. — Пожалуйста, продолжайте, пожалуйста, продолжайте, я в порядке. Чонгук чувствует себя немного так, словно его разрывает на части, но… в хорошем смысле. Чувствует себя маленьким, и отчаянным, и ужасающе ничтожным, хочет наблюдать, как Сокджин трахает его парня, которого он любит, и говорит Чонгуку, что он способен делать это лучше, что Чимину он нравится больше, хочет чувствовать себя подавленным и неадекватным, хочет смотреть на всю сцену, пока не наступит конец… Лицо Чимина приобретает хмурое выражение, преисполненное тревогой: — Ты уверен? Проходит мгновение в крахмально-жёсткой тишине. — Да, — говорит он. — Да, я просто… Сокджин протягивает руку и кладёт широкую ладонь на Чонгукову голень. Он красный, лишь немного запыхавшийся от того, как сильно трахал Чимина, впрочем его здравомыслящий, ясный взгляд до сих пор на уровне Чонгуковых глаз: — Мы можем остановиться, если ты захочешь, Чонгук. Нет ничего постыдного в том, чтобы быть расстроенным. В горле Чонгука поднимается комок, несколько слёз капают, минуя его ватерлинию. — Это просто очень интенсивно, — говорит он. — Мне это нравится — так сильно, это действительно хорошо, этого просто… — Много, — заканчивает Чимин за него. Он придвигается вперёд — член Сокджина всё ещё глубоко внутри него, и даже эта мысль заставляет внутренности Чонгука нагреваться от возбуждения. Чимина трахает другой парень, Чонгук связан, поэтому он ничего не может с этим поделать, только смотреть… — Можем ли мы просто продолжить? — спрашивает Чонгук. Он откидывает голову назад, долго смотрит в потолок, слегка вскидывая бёдра в воздух. — Простите, что я… заплакал, просто не могли бы вы… Сокджин фыркает, медленно скользит по голени Чонгука, убирая руку. Он чувствует, что Чимин быстро, едва ли касаясь, оставляет поцелуй на ноге Чонгука, — и тогда всё возвращается к тому, что было раньше. — Тебе нравится смотреть, как твоего парня трахает более красивый парень, Чонгук? Что-то глубоко, глубоко внутри Чонгука щёлкает и ломается. — — Ты уверен, что с тобой всё в порядке? Двое из них лежат в постели после этого, свернувшись калачиком на своих боках. Голова Чонгука покоится на бицепсе Чимина, как на подушке, вся Чиминова рука обёрнута вокруг его головы, чтобы он мог играть с его волосами. Чонгук закатывает глаза: — Я в норме, о, боже мой. Чимин вскидывает брови: — Чонгук, ты плакал. Нахмурившись, Чонгук поднимает свои колени, прижимая их к Чиминовому животу: — Плевать, — говорит он. Чимин булькает от лёгкого смеха, прежде чем они оба возвращаются обратно к тяжёлому молчанию: — Ты знаешь, что я люблю тебя, верно? — Да, — говорит Чонгук. — И я не люблю Сокджина. — Да, — отвечает Чонгук, накреняясь вперёд, чтобы спрятать лицо в шее Чимина. — Да, я знаю, что это не по-настоящему, я просто… — он плотно сжимает губы, надавливая переносицей на шею Чимина, прежде чем продолжить. — Мне нравится чувствовать себя немного подавленным. — Подавленным, — повторяет Чимин. — Ты знаешь, что я имею в виду, — говорит Чонгук. — Оставь меня в покое. Чимин хихикает, царапая основание Чонгуковой шеи: — Зачем мне вообще это делать? Чонгук сдвигается достаточно, чтобы слегка ударить коленом Чимину в живот. Всё, что он получает в ответ, — это смех. И Чонгук собирается что-то спросить… спросить что-нибудь о том, что они могут сделать в следующий раз, если, возможно, Чонгук сможет притворяться, что злится от этого, если Чимин сможет высмеивать его, заставить кого-то наступить на Чонгуков член… Но в этот конкретный момент Сокджин бредёт обратно в их спальню, без рубашки и растягивая руки над головой. — Ауч, — говорит он. — Пиздец как устал. Кто-нибудь из вас хочет сока? На протяжении долгого времени Чонгук находится в замешательстве. Он отталкивается руками: — Это что наш дом… ?