Kinks & Curiosities

Чимин просыпается от ощущения резко впивающихся в его руку чужих резцов. Он морщит нос. — Тэ… — бормочет он, поворачиваясь, чтобы закинуть свою руку на плечо Тэхёна. Он разлепляет глаза, сонным взглядом всматривается в единственное окно в их спальне. — Рано. На улице всё ещё светло. Красно-оранжевое небо жжётся на сетчатке Чимина, и он сонно закрывает глаза вновь. — Не настолько рано, — говорит Тэхён. На этот раз он кусает запястье Чимина. Его зубы не вгрызаются глубоко, чтобы разорвать кожу — просто достаточно для того, чтобы прочувствовать, как простреливает его от руки вверх и вниз по спине. — Ярко. — Чимин выкручивает руку из захвата Тэхёна, что сопровождается обиженным скулежом, пока Чимин не накрывает их обоих с головой и не ложится рядом с грудью своего парня. Тэхён многозначительно мычит, звук грохочет глубоко в его груди, откликаясь рядом с ухом Чимина словно сердцебиением, если бы у Тэхёна оно было. — Я люблю тебя. — Люблю тебя тоже, — бормочет Чимин. Он тянется к его шее, проводя носом по Тэхёновой ключице, прежде чем прижаться губами к изгибу. — Слишком. Тот стонет, когда Чимин кусает его. Его руки сжимаются в кулаки у Чиминовых лопаток, схватив мягкую ткань его пижамной рубашки. Чимин резко погружает зубы — острые резцы — до тех пор, пока кожа не разрывается между его губ, а прохладная, безвкусная кровь не льётся на его язык. Тэхён извивается напротив него. Его голос звучит с придыханием, когда парень припечатывает свой рот, обхватывая укус, и один раз жёстко присасывается, прежде чем кожа снова начнёт закрываться под губами. — Чимин, — задыхается Тэхён. Здесь под одеялами тепло. Им не то чтобы жарко, но всё усугубляет столь ограниченное пространство, последние лучи дневного солнечного света нагревают стёганое ватное одеяло, воздуха становится всё меньше и меньше, когда дыхание Тэхёна учащается. — Детка, — воркует Чимин. Он пробегается языком по укусу, поглощая последние следы крови, когда кожа стягивается. Совсем не то, что пить кровь у человека — не удовлетворяет Чимина в том же ключе, но заставляет всем телом трепетать от жара, а желудок пылать. — Моей детке нравится быть укушенным. Тэхён снова стонет, его бёдра толкаются вперёд. Его член проезжается по бедру Чимина, крепко и горячо. Чимин скалится. Он давит на Тэхёново плечо, чтобы перевернуть парня на спину. Он держится за аккуратно натягивающиеся, обёрнутые вокруг них покрывала, когда заползает на Тэхёна сверху, и они оба прижимаются друг к другу от груди до бёдер. — Да, — бубнит Тэхён едва ли разборчиво, когда Чимин кусает его снова. Он оставляет небольшой след вдоль челюсти парня, вниз по его шее. Клыки не погружаются глубоко, лишь чтобы разорвать кожу и чтобы струйка крови побежала по его шее, а Чимин мог нагнуться, глотнуть, задержать её во рту и передать Тэхёну через долгий, мокрый поцелуй… Тэхён хватает воздух, когда Чимин садится прямо. Тусклый солнечный свет сияет на лице Тэхёна, когда одеяла сползают с плеч парня напротив. Его зрачки широко раздуты, шея покрыта быстро исцеляющимися укусами и случайными мазками крови. Чимин улыбается, его клыки прокусывают собственную нижнюю губу, когда он крутит бёдрами и ёрзает на Тэхёновом члене. — Чимин? — зовёт Тэхён между охами, его язык порхает по губам, пробуя собственную кровь. — Да? Тэхён улыбается: — Ты такой, нахер, твёрдый. Чимин пытается подавить улыбку и окончательно терпит неудачу, скалясь как идиот, когда вращает бёдрами. — Я знаю.