Kinks & Curiosities

— Тише, детка. Чимин проводит пальцами по волосам Намджу, убирая влажную челку с её лба. Он целует её в кончик уха. — Ты должна вести себя тихо. — Я… — Она задыхается. По правде говоря, её невероятно трудно расслышать из-за жужжания вибратора внутри неё и молокоотсоса, прикреплённого к её груди. Но Чимин знает, как она реагирует, когда он слегка надавливает на него… её дыхание учащается, и она извивается у парня на коленях. — Ладно, я могу… — Ш-ш-ш, — снова произнёс он. Он склоняется над её плечом, чтобы поцеловать её в щёку — приходится немного растянуться, потому что она намного выше его, даже немного шире — и мягкий бархат её повязки касается его лица. — Тихо. У неё срывается тихое хныканье с губ. Чимин усмехается про себя, сжимая Намджу коленями, прежде чем позволяет своим пальцам спуститься к её соску. Тот побаливает, немного припух. Она провела последние полчаса, сцеживая, прежде чем переключиться на другую грудь, и у неё всегда были чувствительные соски. Поэтому она подпрыгивает и извивается, когда Чимин щиплет его, перекатывает между большими пальцами. — Успокойся, детка, — просит Чимин. Намджу тёплая и мягкая, её мышцы живота трепещут от усилий оставаться неподвижной, держа колени раздвинутыми, а плечи прижатыми к груди Чимина. Он тянет её за сосок, нежно сжимает грудь и тихо мурлычет, когда она извивается. — П-Прости. — Голос Намджу дрожит, и от этого у Чимина сводит живот от предвосхищения и нежности. Он оставляет глаза закрытыми и прижимается носом к её шее, затем открывает глаза и смотрит, как всасывается сосок, когда он дёргает молокоотсос. — Всё в порядке, — бормочет Чимин. Он проводит ладонью по её животику, по мягкой поверхности бёдер. Он прослеживает пальцами её растяжки и синяки — она всегда была неуклюжей — радостно вздыхает про себя, прежде чем толкнуть основание вибратора внутрь неё. — Ты уже почти заполнила, детка, — говорит Чимин. Он щёлкает по чашке под насосом. Намджу тихо хмыкает в знак согласия и ёрзает рядом с ним. Чимин ухмыляется. — Хочешь кончить, Намджу? Её губы приоткрываются на долю секунды, прежде чем она снова закрывает их, её зубы клацают друг о друга. Она кивает. Чимин мычит. Он проводит костяшками пальцев по её половым губам и дразнит клитор большим пальцем. — Ты хорошо постаралась, да? — спрашивает Чимин. И Намджу извивается в ответ. Чимин проводит пальцами по её скользким бёдрам — она так долго была в таком состоянии, что Чимин не может себе представить, насколько она разбита в этот момент. — Да, — выдыхает Намджу. Она выгибает спину, прижимаясь к Чимину, её груди подпрыгивают, когда она извивается. Чимин даже не пытается сдержать желание укусить её за плечо и сжать сосок. — Пожалуйста. Чимин хмыкает. — Может быть, — говорит он. Она гортанно скулит… и Чимину нравится, как она звучит, как она чувствует себя рядом с ним, такая мягкая и податливая, и он любит её, так чертовски сильно… — Сначала наполни это, детка. — Чимин снова дёргает насос, сжимает её грудь и перекатывает незанятый сосок между пальцами. — Ты можешь сделать это для меня, детка? Можешь заполнить полностью? — Да, — выдыхает Намджу. Чимин снова тянет её за сосок, сжимая достаточно грубо, чтобы почувствовать, как крошечная капелька молока стекает по его ладони. — Да, могу… Чимин целует её в шею, сжимая снова, и снова, и снова… щиплет прямо за ареолу, как он видел, как Намджу тысячу раз делала, как она учила его, потому что ей просто нравились ощущения, когда её наклоняют над столешницей и доят, как грёбаную корову. Чимин сжимает и сжимает её до тех пор, пока по её животу не стекает тонкая струйка грудного молока, а затем впивается зубами в её шею сбоку, просто чтобы услышать, как она скулит. — Почти, детка, — говорит Чимин. Он наблюдает, как бутылка наполняется, присоска резко дёргает её сосок, прежде чем отпустить, снова дёргает. Он знает, что, когда она снимет её, сосок покраснеет и набухнет, знает, что девушка будет издавать эти восхитительные маленькие всхлипы, когда он будет играть с ним. Она так чувствительна, так легко перевозбуждается, и Чимин не думает, что когда-нибудь устанет от её стенаний. — У тебя всё получится. Очень нежно, Чимин проводит большим пальцем по её клитору. Он возится с пультом дистанционного управления, привязанным к внутренней стороне бедра Намджу, прежде чем ему удаётся переключить вибратор на более высокую скорость, и она кричит, извиваясь на коленях у Чимина. Его член горячо прижимается к её пояснице. — Пока не кончай, Намджу, — улыбается он сам себе, чуть грубее погружая большой палец в её клитор, а другой рукой постукивая по основанию вибратора. Насос воет и сбивается, и Чимин не может не ухмыляться, дёргая за шнур маленького вибратора, пока тот не выскальзывает из неё. Она стонет, громко и низко. Чимин снова успокаивает её, поглаживая изгиб её бедра, прежде чем прижать вибратор слева от клитора и пробормотать: — Рано ещё. Намджу издаёт звук, очень похожий на крик. — Чим… Чимин, о чёрт, я не могу… — Ещё несколько секунд, детка. — Он считает в уме до десяти, поглаживая её бедро, в то время как Намджу извивается, закусывает губу и закрывает глаза, прежде чем сказать: — Ладно. Она дрожит всем телом, её голос вибрирует, а по спине пробегает дрожь. Чимин не двигает вибратор, когда выключает насос и тихо ставит его на боковой столик. Намджу, кажется, даже не замечает этого, её брови нахмурены, глаза зажмурены, всё тело напряглось от усилия не перевалить за грань… — Всё в порядке, детка, — шепчет Чимин. Он обхватывает одной рукой её живот и сжимает, прижимая к себе. — Ты можешь кончить. У Намджу занимает всего несколько минут. Она трясётся в объятиях Чимина, зажав губу между зубами, чтобы не шуметь, и она такая красивая, чувствует себя такой прекрасной, прижавшись к Чимину, который зигзагами ласкает по её животу и родинкам, усеивающим бёдра, пока водит вибратором по клитору. — Чимин, — выдыхает она, протягивая руку назад, чтобы схватить его за голову, запуская пальцы в волосы. Она кончает так сильно, что её грудь сотрясается от чего-то похожего на плач. Чимин жарко выдыхает ей в шею и улыбается самому себе. Когда он наконец вытаскивает вибратор и бросает его куда-то в изножье кровати, Намджу обмякает в его руках. Он смеётся, целует её в лоб и притягивает к себе. Она издаёт низкий горловой стон, реснички трепещут, открываясь и закрываясь. Чимин улыбается, едва сдерживая смешок. — Хорошо себя чувствуешь? — Заткнись, — говорит она, медленно поднимая дрожащий палец. — Поднимайся. Чимин снова смеётся. Он наклоняется вперёд, обвиваясь вокруг Намджу так сильно, как только может, обхватывая руками её живот, чтобы прижать к себе как можно крепче. Она выше и шире его в плечах, но Чимину, честно говоря, наплевать. Он просто счастлив быть с ней. — Устала? — спрашивает Чимин. Дыхание Намджу учащается, вся её грудь колышется от того, как глубоко она вдыхает. — Да. — Она перекатывается на бок и прижимается к его груди. — Только дай мне минутку. Чимин мычит, проводя пальцами по её волосам. Он осторожно распутывает узелки, когда на них натыкается, и спокойно позволяет своему носу упереться в её макушку, вдыхая её запах. Он не знал этого до последних двух месяцев, пока Намджу не указала ему на это в один из первых раз, когда Чимин держал их ребёнка. «Макушка всегда пахнет тобой, — говорила она, — независимо от того, стар ты или молод». Они долго сидят в тишине — просто наслаждаясь тишиной, наслаждаясь друг другом. Чимин большим пальцем крутит тусклое золотое кольцо вокруг пальца, молча размышляя, как ему чертовски повезло, что у него есть… это. Есть семья. — Хорошо, — говорит Намджу после долгого-долгого молчания. Она приподнимается на ладонях, голос такой же скрипучий, как и её тело. В последнее время ей было тяжело — по очевидным причинам, думает Чимин. Она снова начала работать на прошлой неделе, и как бы сильно Чимин не хотел помочь с уходом за ребёнком, есть некоторые вещи, в которых он действительно не может помочь Намджу. — Твоя очередь. Чимин моргает. — Моя очередь для чего? Она тупо смотрит на него, прежде чем поднять брови. — Эм, — произносит она. — Получить оргазм? Чимин чувствует, как краснеют его щёки. — О, — говорит он. — Нет, детка, правда, это не проблема, ты… ты устала. Когда Намджу садится прямо, тонкий материал её халата колышется вокруг её груди. — Всё в порядке, — говорит она, протягивая руку, чтобы завязать волосы в конский хвост. — Ничего страшного. Уговор есть уговор. — Нет-нет, правда, — отвечает Чимин. Он знает, что до сих пор твёрдый в своих спортивных штанах, знает, что Намджу, вероятно, видит это. Эта мысль просто заставляет его покраснеть — что немного странно, учитывая, что она видела его в гораздо более компрометирующих позициях по собственной воле. Но речь сейчас не об этом. — Всё в порядке, уже поздно, мы должны просто… мы можем просто пойти проверить Хэсук и лечь спать. На мгновение Чимин бросает взгляд на будильник у их кровати. Он мигает 20:22 красными светодиодными огнями. Молча, Чимин удивляется, когда он стал таким старым. — Чимин, — произносит Намджу. Её голос невозмутим. — Не заставляй меня говорить это. Чимин моргает. — Что? И надо признать… надо признать, что у них давно не было секса, между рождением ребёнка и занятостью, усталостью и тем, что их прерывают все случайные кризисы, которые, кажется, происходят в жизни. Но он действительно не ожидает, что Намджу скажет: — Чимин. Я скучаю по твоему члену. Чимин чувствует, как его плечи поднимаются к ушам. — О, — произносит он. — Через несколько минут она оказывается лежащей на спине, положив руки чуть выше головы. Пара подушек подкладывается под её голову, и Чимин седлает её грудь, осторожно, чтобы не навалиться на неё, и наклоняется вперёд, опираясь на руки. — Удобно? — спрашивает он. Он хочет подарить ей весь мир. Она закрывает глаза и кивает, позволяя голове расслабиться, прежде чем приоткрыть свои красивые розовые губы. Чимин кусает щёку изнутри и старается не шуметь. — Я не собираюсь засыпать, — говорит он. Его голос мягкий, ровный, глаза слегка прикрыты, когда он смотрит на неё сверху вниз. — Не волнуйся. Намджу надувает губы. — Я не хочу пропустить этот член. Чимин пытается подавить собственный смех и в конце концов фыркает. — Член всё ещё будет здесь, когда ты проснёшься. — Ты знаешь, что я имею в виду, — говорит она. — А теперь давай. Намджу снова открывает рот. Тихий стон вырывается из горла Чимина. — Ладно, — говорит он. — Хорошо. Сначала он прижимает головку члена к её верхней губе. Глаза Намджу на мгновение распахиваются, прежде чем она снова их закрывает, откидывается на подушку и открывает рот. Чимин прикусывает нижнюю губу зубами, когда толкает головку своего члена в её открытый рот, чувствуя, как зубы тупо царапают головку, её язык жарко щёлкает по уздечке, и Чимин стонет. Он медленно трахает её в рот. Поверхностными движениями — не хочет, чтобы она задыхалась, не хочет, чтобы ей было неудобно. Он откидывает чёлку Намджу назад и качает бёдрами вперёд, прикусывая губу, когда Намджу стонет, закрывает губы и сосёт вокруг него. Он изо всех сил старается не запутаться пальцами в её волосах. Вместо этого Чимин просто делает глубокий вдох и толкается бёдрами вперёд, проводит пальцами по маленькой полоске своего члена, которая не может удобно поместиться в её рту. Он знает, что долго не протянет — прошла целая вечность с тех пор, как они занимались сексом, так давно губы Намджу не обнимали его член, — и когда он чувствует, что оргазм начинает в нём нарастать, он отстраняется, тяжело дыша. — Ничего, если я… — выпаливает он. Он впивается пальцами в ткань подушки, пытаясь держать себя в руках. — Можно мне кончить… — Куда хочешь, детка, — говорит Намджу. Она причмокивает губами, слизывает с них предсемя Чимина и сглатывает. — Пустяки. Чимин низко и гортанно стонет. Он бормочет что-то вроде одобрения или признания — он не совсем уверен — прежде чем съезжает вниз по телу Намджу, сжимая её рёбра между коленями, грубо поглаживая свой член несколько раз, прежде чем излиться на грудь Намджу длинными, горячими полосами. — Блять, — бормочет он. Намджу хихикает, а в голосе под бурным весельем звучит прилившая усталость. Она откидывает голову на подушки и гогочет, проводя руками по бёдрам и рёбрам Чимина. — Ты милый, — говорит она. — Заткнись, — бормочет в ответ Чимин, прежде чем рухнуть на кровать рядом с ней, свернувшись калачиком и уткнувшись лицом в изгиб её груди и подмышку. Она пахнет потом и их кондиционером для белья, и Чимин уже чувствует, как его сознание растворяется в тёплых объятиях сна. — Я люблю тебя. Намджу вздыхает. — Я тоже люблю тебя, малыш, — Она наклоняется и целует его в лоб. — Я тоже тебя люблю. — Чимин мягок с ней. Ну, по крайней мере… когда он наконец соберётся с силами, чтобы проснуться и встать с постели. Он вытирает её влажным полотенцем, помогает надеть одну из больших рубашек, которые она всегда носила перед сном с тех пор, как забеременела — что-то там про то, что она более удобная, более дышащая, во что Чимин определённо верит — и убирает руки, когда предлагает ей пару нижнего белья. — Только в чём мать родила, детка, — говорит Намджу. Она звучит будто пьяно. Чимин смеётся и швыряет бельё ей в голову. Он даёт Намджу отдохнуть как можно дольше, завинчивает крышку на бутылочке с грудным молоком и идёт на кухню, чтобы поставить её в холодильник. (И если он чуть не выпрыгивает из собственной кожи, когда стеклянные бутылочки звякают друг об друга, по крайней мере, Намджу не видит этого.) Он загружает пару первых попавшихся чашек в посудомоечную машину и относит ключи Намджу с кухонного стола на маленький крючок для ключей прямо за дверью — чтобы она знала, где они находятся утром, потому что всегда умудряется забыть — прежде чем, наконец, поковылять обратно в их комнату. Он чувствует себя немного гадко, когда ему приходится вытаскивать Намджу из постели и тащить в ванную. Она стонет и трёт глаза, но Чимин говорит ей: — Ты же знаешь, что расстроишься, если не почистишь зубы. — И она ворчит что-то, что звучит отчасти соглашаясь, а отчасти будто дуется. Они вдвоём стоят бок о бок в ванной. Голова Чимина покоится на плече Намджу. Она выше его, её плечи шире, но это не беспокоило Чимина уже много лет. Он низкий, но это никак не влияет на его способность обнимать Намджу, заботиться о ней или не позволять ей выходить на дорогу всякий раз, когда проезжает машина, потому что она немного рассеянная — и это действительно всё, чего Чимин когда-либо хотел от своей мужественности, так или иначе. Так что на самом деле это не проблема. — Я скучал по тебе, — говорит Чимин. Намджу поднимает бровь. — Скучал по мне? — спрашивает она. Жирная капля зубной пасты стекает по её губе, и она изо всех сил пытается вытереть её, прежде чем та капнет на её рубашку. — Да, — говорит Чимин. Он наклоняется, чтобы сплюнуть в раковину. — В последнее время мы были заняты, не могли проводить с тобой столько времени. — О, — говорит Намджу. Она долго моргает, глядя в зеркало, зубная щётка безвольно свисает у неё изо рта. Всё чёртово сердце Чимина тяжело стучит от любви. — Ага. — Мы должны чаще этим заниматься, — говорит Чимин. Намджу наклоняется, чтобы сплюнуть, прежде чем ополоснуть зубную щётку. — Заниматься чем? — Многозадачностью, — отвечает Чимин. — Молокоотсосом, сексом. Намджу фыркает. — Да, пока она не заплачет прямо посередине. Чимин пожимает плечами. — Эх, — произносит он. У него не хватает духа, чтобы разгадать эту загадку. Может быть, утром. — На этот раз мы очень хорошо рассчитали время, — говорит Намджу. Она ополаскивает рот ополаскивателем, и между ними повисает долгая пауза, пока она полощет его во рту, прежде чем выплюнуть в раковину. — Она молчит уже.… Намджу делает паузу. Она смотрит на Чимина в течение долгой-долгой секунды, прежде чем Чимин в конце концов выдает: — Два часа? Беспокойство мелькает на её лице. — Что неизбежно приводит к тому, что они вдвоём стоят над кроваткой Хэсук, глядя вниз на её маленькую грудную клетку, расширяющуюся и сжимающуюся, пока она дышит. Чимин уже привык к подобным вещам. К панике, за которой следует чувство какой-то глупости из-за того, как он паникует из-за пустяков. Наверное, это чувство он будет испытывать всю оставшуюся жизнь, думает он, глядя на маленькое тело Хэсук, крошечные глаза, крошечный нос, крошечный рот, крошечные пальцы и крошечные ноги в крошечных носках. Он считает, что именно так должен чувствовать себя отец. Это слово всё ещё кажется ему странным, даже после всех этих месяцев. Папа. Это заставляет что-то действительно, глупо счастливое подниматься в его груди. Намджу зевает. — Моя мама говорила мне, что, когда я был ребёнком, она часами просто сидела и смотрела, как я дышу, пока я сплю. Чимин согласно мычит, обнимая Намджу за плечи. Она делает небольшой глоток воздуха, прислоняясь к краю кроватки, прежде чем наклонить голову, чтобы опереться на грудь Чимина. — Понятия не имею, откуда у неё столько энергии, — говорит она. Чимину приходится сдерживаться, чтобы не ухмыльнуться, как идиоту. — А теперь пора спать. Чимин хихикает. Он гладит Намджу по волосам — не трогает Хэсук, потому что очень-очень не хочет будить её прямо сейчас, когда они оба вот-вот упадут в обморок, — и целует её в плечи, пока та проверяет, работает ли радионяня. (Включает и выключает её, щёлкает по громкоговорителю, пару секунд смотрит на маленький огонёк, прежде чем кажется, что она достаточно довольна собой.) — Давай, детка, — тихо и успокаивающе шепчет ей на ухо Чимин. — Пойдём спать. — Ладно. — Намджу вздыхает. Её голос срывается на хриплый шёпот в попытке сохранить тишину. — Ладно. Чимин провожает её до кровати, поглаживая спину. Она очень устала. Они вдвоём сворачиваются калачиком в постели — не раньше очередного короткого сеанса проверки радионяни и маленького мигающего огонька и возни с выключателем. Чимин закрывает глаза, гладит её по бедру и даёт Намджу этим заниматься. — Извини, — бормочет Намджу. — А теперь спи. — Сплю, — подтверждает Чимин. Намджу прижимается к нему, скользя холодными пальцами ног по его голеням. Чимин вздрагивает, легонько толкая её в плечо. Она усмехается в ответ. — Эй, Чимин? — спрашивает она. Он хмыкает в ответ, его губы уже расслабляются, когда он засыпает. — А? — Спасибо, — говорит она, наклоняясь, чтобы поцеловать его в лоб. Только утром Чимину придёт в голову, что он не совсем понял, за что она его благодарила. Но в данный момент он только хмыкает в знак согласия и бормочет что-то вроде: — В любое время, детка.