Kinks & Curiosities

Тэхёну всегда хочется быть хорошим. «Это мило», — размышляет Хосок. Даже если сие время от времени переходит на территорию, где превращается в комплекс, — когда Тэхён получает бумажку с негативным комментарием, который будет громыхать в его голове на протяжении нескольких дней, когда он слишком сильно пихает Чимина и заставляет того хмуриться, всякий раз когда он забывает помыть посуду, как его просил Хосок: — «Это всё ещё очень хорошее качество», — считает Хосок. Тэхён милейший. Добрейший. Он хочет угодить другим, сделать их счастливыми. По большому счёту, это очень хорошая черта. И несколько раз эта склонность возвращается, чтобы укусить Тэхёна за задницу, если можно так выразиться… что ж. Хосоку нравится думать, что он может помочь с этим. — Тэхён, — произносит он, скрестив руки на груди и постукивая ногой по полу кухни. Маленького тук, тук, тук, создаваемого носком его ботинка по кафелю достаточно, чтобы заставить Тэхёновы плечи окостенеть. — Что я просил тебя сделать? Тэхён даже не поворачивается, прежде чем опускается на колени. Хосок улыбается, когда всё тело парня содрогается, вина читается в изгибе его шеи. — Прости, — тихо извиняется тот, его голос дрожит, как и его плечи. — Это не то, о чём я спрашивал, щеночек, — отвечает Хосок, осторожно делая шаг вперёд, чтобы сдвинуть ошейник, что вокруг Тэхёновой шеи. Он скользит пряжкой на место, оставляя два пальца прижиматься к шее, чтобы случайно не затянуть его слишком туго. — Скажи мне, что я попросил тебя сделать. Он дёргает Тэхёна назад на несколько сантиметров — так, что затылок устраивается на промежности Хосока, — и обхватывает пальцами прямо над линией его ошейника. Он сжимает достаточно сильно лишь для того, чтобы ощутить, как голосовые связки Тэхёна вибрируют напротив ладони, когда тот говорит. — Я, эм, я сказал, что собираюсь оплатить этот счёт, но я забыл, и теперь для этого… для этого поздновато, и… Хосок немного сжимает его горло: чуть-чуть сильнее — и Тэхён прерывается со стоном. — Ты плохо себя вёл, — проговаривает Хосок. Тэхён хнычет, его голова качается вперёд, а плечи дрожат. — И что получают плохие пёсики? Тэхён вгрызается в губу. — Их наказывают. Хосок скользит пальцами под Тэхёнов ошейник и тащит парня на диван. Тэхён на буксире визжит, но так или иначе барахтается, противясь позади Хосока, ногти цокают по полу в попытке удержаться. — Вниз, — говорит Хосок. Он раздвигает ноги и кладёт ладонь между лопатками парня — не толкает его, просто позволяет Тэхёну выполнять приказы, позволяет ему наклоняться, пока его нос не проходится по ковру, а его задница не остаётся наравне с коленями Хосока. — Хороший мальчик, — ласково шепчет Хосок. — Я собираюсь ударить тебя двадцать раз, хорошо, щеночек? Плечи Тэхёна подаются вниз в знак того, что Хосок считает кивком. — А затем ты загладишь вину передо мной, — произносит Хосок. — И тогда всё наладится. Плечи Тэхёна дрожат, будто от холода. — Хорошо, — сообщает он. — А потом ты больше не будешь волноваться об этом. Кажется, что всё Тэхёново тело расслабляется — от кончиков пальцев, что надавливают на ковёр, до неприкрытых маленьких подушечек его пальцев. — Хорошо, — подтверждает он. Хосок ухмыляется. Он не колеблется перед тем, как стаскивает пояс с тренировочных штанов Тэхёна, не даёт ему времени, чтобы восстановить равновесие или иначе подготовиться перед ударом, таким сильным, что он визжит. — Раз, — произносит Хосок. Тэхён издаёт тихий, беспомощный гортанный звук. Хосок расплывается в улыбке. Он не тратит много времени на наказание Тэхёна. Он бьёт жёстко и быстро и улыбается самому себе, когда парень начинает трястись, его плечи содрогаются от слабых всхлипываний. Его задница ярко-красная к тому времени, когда Хосок с ним заканчивает, следы в форме кончиков Хосоковых пальцев испещряют его кожу. Тэхёну всегда было легко нанести синяки, а Хосок… что ж, Хосок бьёт сильно. — Порядок, щеночек, — произносит Хосок. Он сосредотачивается на том, чтобы его голос звучал успокаивающе, притягательно. Он пробегается обеими ладонями (которые до сих пор жалят, когда плотно прижимаются там, где отшлёпали Тэхёна) по ярко-красной коже, мягко и не повышая голоса успокаивая Тэхёна, пока тот плачет. — Теперь всё кончено. Ты хорошо справился. Тэхён хлюпает носом. — Ага? — спрашивает он. — Да, — подтверждает Хосок. Весьма оперативно он скользит пальцами под пояс Тэхёновых штанов, чтобы сжать его яйца и подразнить самое основание его члена… который на самом деле очень твёрдый. Он широко улыбается. — Несомненно. — Хосок тянет пояс его штанов вверх, позволяя резинке с хлопком вернуться обратно на чувствительную кожу. Тэхён задыхается и скребётся ногтями о ковёр. — Время загладить передо мной вину. — Ладно, — говорит Тэхён. Хосоку не нужно особенно сильно тянуть за Тэхёнов ошейник вверх, чтобы заставить того сесть и развернуться, но он всё равно это делает. Маленький удушливый звук, который произносит Тэхён — восхитителен. Хосок вытирает слёзы со щёк Тэхёна, прежде чем цыкает языком и начинает расстёгивать ремень, распахивая свою ширинку, вытаскивая свой член достаточно для того, чтобы тот мог мягко разместиться головкой на пухлой, набухшей нижней губе Тэхёна. — Хорошо, щенок, — говорит Хосок. Глаза Тэхёна покрасневшие, миленькая золотистая кожа на его лице располосована слезами. Но он выглядит не настолько сильно… эмоционально напряжённым. Каким был раньше. Хосок сопротивляется желанию потрепать Тэхёна по волосам и поцеловать в лоб. Вероятно, это разрушит сценку. Вместо этого он хватает Тэхёна за волосы и тянет на несколько дюймов вперёд, пока собственный член всей тяжестью не остаётся на Тэхёновом языке. — Заглаживай вину.