Kinks & Curiosities

Чимин запускает пальцы в чёлку Юнги, усиливая хватку и прижимая его спиной к стене. Ресницы Юнги трепещут, когда он переводит взгляд на Чимина, его рот приоткрыт под натиском толстого члена Чимина, а глаза блестят от слёз. С ухмылкой Чимин издевается. — Чего? — спрашивает он. Юнги моргает, одинокая слеза скатывается по его щеке, когда Чимин прислоняет его голову к стене, прижимая свой член к задней стенке глотки парня. Он вздыхает, чувствуя, как Юнги давится вокруг него, глаза захлопываются, когда его горло пытается сомкнуться, отвергая присутствие члена, похороненного глубоко внутри него. — Тебе это не нравится? — Чимин оставляет свои пальцы путаться в волосах Юнги, даже когда сам отстраняется достаточно далеко, чтобы переместить скользкую от слюней головку своего члена на пухлую нижнюю губу Юнги. Юнги не отвечает. Его зрачки расширены, он смотрит на Чимина с совершенно пустым выражением. — Алло? — Чимин обхватывает пальцами основание своего члена, скользя головкой по губам Юнги. Слюна размазывается по его губам и стекает по подбородку. — Тут есть кто-нибудь? Юнги глухо стонет. Он выглядит совершенно, блядь, блаженным, его взгляд пуст, а плечи прислонены к стене. Чимин смеётся. — Вот он мой сабмиссивный малыш, — воркует он. С улыбкой на губах Чимин присаживается на корточки, пряжка его ремня тихо позвякивает при движении. Он проводит пальцами по изгибу щеки Юнги, слёзы, слюни и преком смачивают подушечки его пальцев. — Такой хороший для меня, да? Совершенно, блядь, неподвижный. Моя идеальная маленькая куколка для игрищ. Юнги стонет. Его глаза закрываются, и он кивает, губы смыкаются всего на мгновение, прежде чем снова открыться. Как будто он умоляет вернуть член Чимина себе в рот. — Ебать, — бормочет Чимин. Он не может удержаться от смеха — знает, что Юнги любит, когда он смеётся над ним, когда издевается над ним, когда унижает его — но это также по-настоящему забавно. — Посмотри на себя. Просто хочешь, чтобы тебя использовали, да? Чимин убирает пальцы с волос Юнги и засовывает их между губ Юнги, пальцы скользят по острию его языка. Чимин толкает, пока не чувствует, как костяшки ударяются о зубы Юнги, пока он не чувствует, как горло сжимается вокруг кончиков его пальцев. — Хотя, я полагаю, на самом деле не имеет значения, чего ты хочешь. — мычит Чимин. Юнги по-прежнему не отвечает, его дыхание тяжёлое вокруг пальцев. Всхлип вырывается из горла, когда Чимин убирает руку. — Ты здесь только для того, чтобы служить мне, не так ли? Юнги кивает. Чимин мычит, скользя взглядом по телу Юнги. Он совершенно голый, его ноги подогнуты под себя, а спина прижата к прохладной стене подвала. Его плечи расслаблены, бёдра тощие — и между ними покоится крошечный член, покрасневший и неприятно твёрдый. Чимин усмехается. — Господи, — говорит он. — У тебя стоит охереть как сильно? Ещё один стон. Юнги в сидячем положении начинает извиваться, его изящные бёдра поднимаются с лодыжек, плечи напрягаются, когда Чимин смотрит на него сверху вниз. Он непристоен — он шлюха. — Какой чертовски жалкий, — бормочет Чимин. Он хмыкает, быстро заправляя себя обратно в нижнее белье — полностью игнорируя то, как Юнги скулит в безмолвном протесте — прежде чем обратить своё внимание на маленький член Юнги. — Вся твоя ебучая миссия — служить мне, но у тебя хватает наглости получать удовольствие от того, что тебя и так используют? Чимин встаёт и почти рефлекторно шлёпает Юнги по щеке. Это легко, бездумно. Они были вместе достаточно долго, чтобы Чимин, как свои пять пальцев, знал, что любит Юнги. — Вот же ж блядовая шлюха, — комментирует Чимин. Он скользит пальцами под подбородком Юнги, заставляя посмотреть себе в глаза. Он впивается пальцами в челюсть Юнги, надавливая так сильно, что знает, что оставит синяки. — Тебе это нравится? Тебе нравится быть моей ёбаной игрушкой? Ещё один бессловесный скулёж. Юнги снова извивается, но его руки остаются безвольно опущенными по бокам, дыхание тяжёлым, а губы приоткрытыми. Чимин издаёт гортанный звук отвращения, пытаясь подавить собственное желание ухмыльнуться, когда собирает слюну на языке и плюёт прямо в открытый рот Юнги. Это непристойно. То, чему и правда стоит быть незаконным — потому что Юнги так славно выглядит со слюной Чимина на губах, так хорошо что, когда он смотрит на Чимина и глотает, готовый принять всё, что Чимин готов предложить, и всё равно просить большего. Чимин снова плюёт на него. Заворожённо наблюдает, как собственная слюна стекает по лбу Юнги и по виску. — Чимин. — Юнги медленно моргает, его глаза широко раскрыты, а маленький член подёргивается между бёдер. Его кожа гладкая, а тело такое нежное под телом Чимина. — Что? — спрашивает Чимин. Ритм его дыхания учащается, когда он откидывается назад ровно настолько, чтобы поднять носок ботинка и вдавить его между раздвинутых бёдер Юнги. Он ничего не может поделать с тем, как прикусывает собственную губу, ничего не может поделать с тем, как колотится его сердце, когда он наблюдает, как всем телом Юнги прижимается к подошве ботинка, впивающейся в его член. — Что это? Ты, блядь, получаешь от этого удовольствие? Он вонзает подошву своего ботинка в член Юнги. Чувствует, как под его ногой прогибается плоть, слышит, как Юнги вскрикивает и пытается отвернуться от боли. — Нет, Чимин, я… — Потому что ты лишь для моего удовольствия, Юнги. — Чимин запускает пальцы в волосы Юнги, снова прижимая его голову к стене. Он чувствует себя сильным, его грудь тёплая, а член твёрдый. Он полностью одет, а Юнги под ним голый, маленький, податливый и такой чертовски возбуждённый. — У тебя не должно так жёстко стоять. Ты неблагодарный кусок дерьма. Чимин отстраняется ровно настолько, чтобы ткнуть носком ботинка в яйца Юнги. — Почему у тебя вообще они есть? — спрашивает он, прищёлкивая языком. — Какой вообще в них смысл, когда всё, что ты можешь, — дать мне кончить? Слёзы катятся по щекам Юнги. Чимин упирается носком в его яйца, надавливая вверх, пока не видит, как кожа вздувается, тёмная кожа становится фиолетовой от скопления крови. — Прости, — произносит Юнги. Его голос звучит хрипло, пронзительно. Чимин только закатывает глаза. — Ты думаешь, твои извинения что-нибудь изменят? На мгновение Чимин подумывает о том, чтобы отвести ногу назад и пнуть Юнги — представляет, как бы он закричал, изогнувшись всем телом в попытке защитить свои самые чувствительные части, — но быстро отбрасывает эту идею. Это слишком неожиданно. Есть более интересные способы поиграть с ним. — Давай, — говорит Чимин. Он вцепляется пальцами в волосы Юнги и оттаскивает его от стены на маленькую кровать, которую они держат в углу подвала, двойную по размеру, с сундуком в ногах. — Сюда, наверх. Юнги тяжело дышит, когда ползёт по полу, спотыкаясь, чтобы не отставать от Чимина. Это доставляет удовольствие — наблюдать, как его хрупкое маленькое тело карабкается на край матраса, нескоординированное и отчаявшееся. Чимин толкает его на живот, его колени свисают с края матраса. И, ни секунды не колеблясь, он поднимает руку и шлёпает по всей длине члена Юнги. Юнги взвизгивает, поджимая колени, как будто пытаясь защититься, но прежде чем Чимин успевает даже моргнуть, он снова прижимается к кровати. Мягкий, послушный. Язык Чимина скользит по его губам. — Хороший мальчик, — говорит он. Юнги только вдыхает, вся его грудь дрожит, когда он пытается успокоиться. Чимин приподнимает бровь, ожидая, пока взгляд Юнги вернётся к его собственному — почти выжидающе, — прежде чем поднимает руку и снова шлёпает Юнги. — Так хорошо принимаешь своё наказание. И Юнги так и продолжает. Он раздвигает бёдра, позволяя Чимину шлёпнуть себя по яйцам достаточно сильно, чтобы заскулить от боли, нежная кожа на внутренней стороне бёдер покраснела от издевательств. Чимин только ухмыляется, открыто смеясь каждый раз, когда наносит особенно сильный удар по головке его члена, и парень плачет, болезненный всхлип вырывается из его рта, и всё его тело вздрагивает. — Прости, — говорит Юнги. Его голос тих, руки закинуты за голову. Чимин проводит пальцами по бёдрам Юнги, по изящному изгибу его талии, наклоняется у края матраса и покручивает его маленькие тёмные соски. Чимину нравится быть грубым с ним. Любит смотреть, как парень корчится, извивается и плачет. Если Чимин будет честен с самим собой: ему нравится, как Юнги выглядит, когда ему больно. Чимин знает, что он садист — он хочет разрушить Юнги. Получает удовольствие от того, как трахает Юнги, шлёпает по его маленькому члену, пока его кожа не покраснеет, получает удовольствие от того, как сжимает его яйца, пока он не заплачет. Они помещаются прямо в маленькие ручки Чимина, тёплые и мягкие, и их так легко мучить, и Чимин — Боже, он хочет погубить Юнги. К тому времени, как Чимин заползает на кровать вслед за Юнги, из его носа текут сопли, а всё лицо в разводах от слёз. Чимин смеётся, наклоняясь, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на нижней губе Юнги, прежде чем расстегнуть молнию и снова просунуть свой член между губ Юнги. Это мощно. Заставляет Чимина чувствовать себя преисполненным властью. Есть что-то до чёртиков опьяняющее в том, чтобы удерживать запястья Юнги, пока Чимин трахает его рот. Юнги давится вокруг члена Чимина, извивается, брыкается и плачет, пытаясь проглотить его — но Чимин знает, что если бы он оглянулся назад, то нашёл бы Юнги по-прежнему твёрдым. Ему нравится чувствовать себя уязвимым. Любит быть игрушкой для Чимина, любит, когда его разбирают и собирают обратно, и Чимин — Что ж, он всегда был рад услужить. Чимин зачёсывает челку Юнги назад с его глаз. Воркует, когда наконец вытаскивает свой член изо рта Юнги, чьи губы красные и скользкие от слюны, и Чимин дёргается всего несколько раз, прежде чем всё его тело напрягается от оргазма. Такое приносит удовлетворение. Чувствовать тёплое маленькое тело Юнги под своим, смотреть, как он кашляет и задыхается, пока сперма Чимина стекает по его щекам, тереться головкой собственного члена о щёки Юнги просто для того, чтобы почувствовать, насколько это унизительно. Боги. — Я люблю тебя, — говорит Чимин. Он запускает пальцы в волосы Юнги. Через несколько мгновений, когда не получает ответа, он отводит руку и слегка шлёпает Юнги по щеке. — Ответь мне. Юнги стонет. Его щёки покрыты испариной, ресницы трепещут, маленький кошачий рот распух и покраснел. — Люблю тебя, — говорит он. Его голова склоняется набок, когда он вздыхает, темп его дыхания, наконец, замедляется до нормального. Чимин смеётся. Он проводит большим пальцем по месиву на щеках Юнги и нежно просовывает его между губ. — Хороший мальчик, — говорит он, проводя пальцами по волосам Юнги, наблюдая, как его глаза закрываются, а губы смыкаются вокруг пальца Чимина. — Ты такой хороший мальчик. — Юнги скулит, когда Чимин затаскивает его в ванну. — О боже мой, — говорит Чимин. Он притягивает спину Юнги вплотную к своей груди, вздыхая, когда зарывается лицом в затылок Юнги. Они оба одного роста — даже если телосложение Чимина сильно отличается от телосложения Юнги, в конечном счёте они примерно одного роста. Но Чимин не особенно возражает. — Ты большой ребёнок. Юнги стонет, поворачивая голову, чтобы сказать прямо в ухо Чимину: — Слишком горячо, — скулит он. Его голос низкий, только грубый рокот в горле. Чимин мычит, обнимая Юнги за талию и крепко прижимая к себе. — Ты такой хороший мальчик, — говорит Чимин. Он целует горло Юнги, задерживаясь ровно настолько, чтобы почувствовать биение пульса Юнги на своих губах. — Такой хороший мальчик для меня. Тебе было весело? Юнги кивает, вздыхая. — Да. Его голова откидывается на плечо Чимина. Чимин ухмыляется, открывая рот и продолжая слегка царапать зубами горло Юнги. В ответ он слышит стон. — Я тоже хорошо провёл время, — говорит Чимин. Он легко проводит пальцами по животу Юнги. Они помыли лицо Юнги в раковине всего несколько минут назад, и его волосы слегка влажные там, где соприкасаются с кожей Чимина. — Ты хочешь, чтобы я помог тебе кончить? Юнги мычит. Он делает долгую паузу — такой усталый, такой мягкий, такой совершенный. Он детка Чимина. — Может быть, — говорит он. Проходит мгновение, прежде чем он стонет, обхватывая своими пальцами запястье Чимина и тянет его вниз к своему члену. — Да. Чимин хихикает. Звук приглушён кожей Юнги, но всё равно эхом отражается от кафеля ванной. Чимин обхватывает пальцами основание его члена — достаточно маленького, чтобы легко поместится в ладони Чимина — и мягко поглаживает его. — Ты хороший мальчик, — говорит Чимин. Он целует шею Юнги, проводя пальцами по бархатисто-мягкой головке члена. — Мой хён. Юнги тихо хмыкает. Он сжимает предплечье Чимина, поскуливая, пока Чимин гладит его. — Ты такой милый, — бормочет Чимин. Юнги стонет. — Сам ты милый, — рычит он, слегка дрыгая ногами. Вода в ванне движется вокруг них, поднимаясь на сантиметры выше по спине Чимина, прежде чем отступить. — Я только что трахал твою глотку десять минут подряд, — смеясь, говорит Чимин. Он деликатно обращается с членом Юнги — знает, что его кожа, должно быть, болит и чувствительна. — Я не думаю, что это мило. — Нет. — Юнги не соглашается, его голос звучит немного обиженно. Это завораживает — то, как он может быть таким уверенным в себе, но в подобных ситуациях он такой мягкий. Такой открытый. Такой податливый, нежный и милый. Чимину нравится, что Юнги готов показать ему это. — Ты милашка. — Ты тоже милашка. — Бёдра Юнги приподнимаются в руках Чимина. — И я люблю тебя. Юнги поворачивает голову и нежно целует плечо Чимина. Чимин ухмыляется. — Я тоже тебя люблю, — шепчет он.