Kinks & Curiosities

Методом проб и ошибок Юнги понял, что наказывать Намджу и Чимин вместе гораздо эффективнее, чем наказывать их по отдельности. Это акт привлечения девочек к ответственности как за собственное поведение, так и за поведение другой. Конечно, это означает, что они ведут себя плохо гораздо реже, но означает, что наказание гораздо более разрушающее. Независимо от их собственного поведения, они в любой момент могут быть наказаны за действия другой. Во всём этом есть некий уровень непредсказуемости, который Юнги очень нравится. Также было трудно найти правильное наказание. Что-то достаточно неприятное, чтобы по правде счесть наказанием, но не настолько, чтобы переступить личные границы любой из девушек. Все трое очень серьёзно относились к БДСМ-аспектам их отношений, но Юнги, конечно, вкладывался в создание сцен, которые им нравились так же сильно, как и не нравились. Конечной привлекательностью была иллюзия полной потери власти, а не честное подчинение ей. И на этот раз Чимин — та, кто плохо себя ведёт. Не массовое нарушение. Не так, как она привыкла, в те времена Юнги всё ещё пытался понять, как лучше справиться и с ней, и с Намджу. Юнги помнит много вечеров, когда шлёпал Чимин, пока её задница не становилась ярко-красной и покрытой синяками, помнит, как её намеренное плохое поведение продолжалось без сучка и задоринки на следующий день, даже когда она вздрагивала каждый раз, когда садилась. Юнги быстро понял, что ей нравится боль, и она будет брать, и брать, и брать всё, что Юнги соблаговолит дать. Ей определённо требовалась стратегия другого рода, которая — Юнги думает, что на данный момент он довольно хорошо разобрался. Тут незначительное нарушение правил. Она стоит в студии Юнги, сцепив руки на пояснице. Правила применяются всякий раз, когда они вдвоём остаются наедине, если только кто-либо из них не использует своё стоп-слово в начале взаимодействия — и те же правила, конечно, применимы к Намджу. И глаза Чимин расширяются, как только она понимает. Она не называла Юнги «сэр», предпочитая более ласковое «Юнги-я» — совершенно непринуждённую форму обращения. Её пальцы подносятся к губам, будто она может взять свои слова обратно. Но к тому времени, как звуки слетают с её губ, уже слишком поздно. Юнги, не колеблясь, хватает её за волосы и заставляет присесть. Они втроём только что вернулись из отпуска — долгого, в котором они лишь слегка поиграли со сценами бдсм, отменив свою типичную высоко структурированную игру ради приятной смены темпа. Юнги это понравилось, но очевидно, что перерыв заставил Чимин забыть о её правилах. Прошло много времени с тех пор, как она случайно нарушала что-то. — Я —я сожалею, сэр. Прости, я не хотела… Она бормочет извинения, даже когда Юнги тащит её через холл, её ноги скользят по ковру, когда она пытается поспевать за ним. — Заткнись, — бормочет Юнги. Злая усмешка раздвигает его губы, когда он открывает дверь мужского туалета, игнорируя ярко-жёлтую табличку «не работает», которая висит прямо под маленьким белым человечком. Всхлип срывается с губ Чимин. — Ты знаешь правила. Если ты нарушишь хоть одно, тебя накажут. Она уже выглядит виноватой, когда он бросает её на грязный линолеумный пол, длинные волосы каскадом падают ей на плечи. Сама комната грязная, она Чимин явно не подходит даже в своей повседневной серой футболке и джинсах. Но Юнги не слишком беспокоится. Он позаботится о том, чтобы она соответствовала обстановке в кратчайшие сроки. Он достаёт свой телефон из заднего кармана, приказывая ей простым «останься», прежде чем покинуть комнату. Он отправляет быстрое сообщение Намджу, когда возвращается в свою студию, не читая ничего, кроме простого: зелёный, явись в ванную через коридор от студии. А затем он открывает групповой текст, который у него есть, с четырьмя другими мужчинами, у которых есть офисные помещения на этом этаже. Наказание, он пишет, с полным обслуживанием. В обычном месте примерно через десять минут. Будем там около часа. Почти сразу же Тэхён отвечает: 🥳 🎉 Юнги старается не улыбаться, доставая нужные ему материалы из сундука, который он держит под диваном в своей студии. Несколько отрезков верёвки, две пары наручников, одну пару зажимов для сосков, которые он хватает по наитию, и самое главное — два кляпа в виде паука. Он усмехается, когда маленькие металлические кусочки оседают у него на ладони. Когда он возвращается в туалет через коридор, Чимин стоит на коленях между двумя писсуарами, прижавшись спиной к кафелю. Именно там, где ей самое место. — Хорошая девочка, — милашничает Юнги. Он бросает свои вещи на стойку, сначала доставая верёвку, когда подходит к Чимин. — Подними руки над головой. Чувство вины мелькает на её лице за мгновение до того, как дверь мужского туалета со скрипом открывается, чему предшествует стук каблуков по кафелю из коридора. Юнги знает, кто это, даже не оборачиваясь. — Чимин обратилась ко мне неподобающим образом, — говорит он, начиная привязывать её руки к прочной трубе, соединяющей три писсуара, прикреплённых к стене. Через него не течёт вода, так как писсуары считались неработоспособными задолго до того, как Юнги начал снимать там офисные помещения. И Тэхён, которому принадлежит здание, казалось, не был особенно заинтересован в его ремонте с тех пор, как Юнги переехал сюда. — Становись на позицию. Намджу ничего не говорит, проходя в комнату. Краем глаза Юнги наблюдает, как она опускается на колени в другом свободном месте. Будучи намного крупнее Чимин, её плечи настолько широки, что она почти не помещается между двумя писсуарами. Чимин молчит, пока Юнги заканчивает готовить её. Просто сидит молча, пока он сковывает её лодыжки, стягивает с неё рубашку, обнажая груди, когда зажимает её соски двумя тяжёлыми зажимами и добавляет несколько гирь к цепочке, которая болтается между ними, просто для забавы. Она стонет, когда он делает это, но умудряется держать рот на замке, пока — — Открывай. Юнги держит кляп с пауком перед её губами. Она подчиняется, бросая на парня сокрушённый взгляд, даже когда тот засовывает маленькое металлическое кольцо ей в зубы. — Я бы сказал, что ты вела себя хорошо, но… — Юнги замолкает, перекидывая прядь волос Чимин через плечо. — Мы уже знаем, что это не так. Хныканье срывается с губ Чимин. Юнги встаёт, туфли стучат по полу. Он перекатывает язык, прежде чем разжать губы, и плюёт прямо ей на лоб, наблюдая лишь мгновение, как слюна скользит по её лицу, приближаясь к переносице. Он собирает остальные свои предметы со стойки, прежде чем подойти к Намджу. — Руки над головой, — говорит он, хотя, когда он смотрит вверх, он понимает, что указаний не требуется. Её руки уже вытянуты над ней, запястья прижаты к трубе. Юнги ухмыляется. Намджу и Чимин — два очень разных сабмиссива. Юнги иногда забывает об этом, когда проводит время с ними как с личностями. Но когда они буквально прижаты к стене, бок о бок, это невозможно игнорировать. Если Чимин — это фейерверк, химическая реакция, которую Юнги пытается подавить, то Намджу похожа на большое, нежное животное. Может быть, лошадь, которую нужно методично ломать. Они двое — полные противоположности во многих отношениях, размышляет Юнги, привязывая Намджу к трубе. Там, где Чимин может вынести столько боли, сколько Юнги готов причинить, Намджу едва ли будет терпеть её. Она быстро плачет, невероятно умна и гораздо чаще подвергается наказанию из-за своей неуклюжести или забывчивости, чем намеренно переходит черту. В то время как Чимин явно рассматривала подчинение как игру, в которой она пыталась довести Юнги до предела, Намджу была гораздо более естественно покорной. Она много раз говорила Юнги, что простого принятия того, что с ней происходит, передачи своей судьбы в чужие руки достаточно, чтобы снять стресс, который накапливается в её теле. Ей нравится какое-то время не контролировать себя. Юнги уважает это. Но иногда планирование сцен, в которых участвовали они вдвоём, было довольно трудным. Намджу извивается, когда он сковывает её лодыжки вместе. Когда он понимает, что вырез её рубашки недостаточно эластичен, чтобы показать её сиськи, он задирает её рубашку и грубо вытаскивает её голову из отверстия, чтобы заправить ткань за шею. Он не зажимает её соски, как с Чимин. Знает, что она не сможет вынести боль: через несколько минут разрыдается. Она настолько чувствительнее Чимин, что иногда это почти комично, но — Он действительно улучает момент, чтобы нежно обхватить её грудь. Она крупнее Чимин во всех смыслах: выше, шире, толще. Её сиськи — не исключение. По сравнению с задорными пригоршнями Чимин Намджу представляет собой разительный контраст. Её груди немного великоваты для ладоней Юнги, ареолы тёмные, соски такие чувствительные, что она, кажется, не может удержаться от стона, когда он зажимает их между пальцами и тянет. Смешок слетает с его губ. Последнее, что он делает, это засовывает кляп в её рот. Он не может удержаться от воркования, застёгивая его на затылке, наблюдая, как металл заставляет её рот открыться. Он быстро добавляет «хорошая девочка», достаточно громко, чтобы Чимин услышала это, прежде чем сделать шаг назад и осмотреть дело своих рук. — Хорошо, — говорит он. — Мальчики скоро должны быть здесь. Я собираюсь оставить вас здесь на час, — ворчит он, выуживая бумажник из кармана, вытаскивая две монеты из мешочка сбоку и вкладывая по одной в ладони Чимин и Намджу. — И вы обе будете полностью обслужены. Моргните дважды, если это приемлемо. Сначала он смотрит в глаза Чимин, ожидая, пока она дважды быстро моргнёт, прежде чем повернуться к Намджу, которая следует его примеру. Он ухмыляется. — Хорошо, — говорит он. — Очень, очень хорошо. — Тэхён приходит первым. Он изо всех сил старается выглядеть непринуждённо, когда входит в дверь, засунув руки в карманы, но в тот момент, когда он смотрит на Чимин и Намджу, на его лице появляется нетерпеливая улыбка. Он смеётся, на мгновение переводя взгляд на Юнги, который стоит, скрестив руки на груди, в углу. Но это далеко не первый раз, когда они делают это. Тэхён и другие мальчики все знают правила. Нет никаких причин, по которым он должен церемониться с присутствием Юнги, если только ему это абсолютно не нужно. — Ну, а это что такое? Он стоит перед ними обоими, закусив нижнюю губу между зубами. Юнги наблюдает, предвкушение скручивается в животе, когда глаза Тэхёна скользят по обнажённым грудям Чимин и Намджу. Он наклоняется, грубо дёргая за цепочку, которая свисает с сосков Чимина, прежде чем слегка ущипнуть Намджу. В ответ на оба действия он получает хриплый стон. — Сегодня у нас здесь два очень красивых писсуара, — говорит он, расстёгивая молнию на брюках. Там, где он стоит, Юнги может видеть, как у Чимин подрагивает горло, когда она в ужасе сглатывает. — Довольно сложно решить, который я собираюсь попользовать. Он переводит взгляд с одной на другую и обратно, когда спускает нижнее бельё ниже яичек и осторожно вынимает свой член. Тот в основном мягкий, и парень не смотрит на него, продолжая наблюдать за ними обеими. Просто позволяет им сидеть там, устроившись между расстёгнутой ширинкой его брюк. Мгновение тянется невероятно долго, прежде чем он делает шаг к Намджу. Юнги наблюдает, как на её лице мелькает лёгкая паника. Облегчение наполняет Чимин, за которой немедленно следует чувство вины, но… Не похоже, что кто-то из них будет избавлен от сей участи к концу происходящего. Тэхён скользит пальцами под подбородком Намджу и осторожно наклоняет её голову под своим предпочтительным углом. Улыбка украшает его губы, когда он деликатно обхватывает пальцами свой вялый член, приподнимая его на несколько сантиметров от рта Намджу, а затем — Он начинает мочиться. Сначала струя попадает на язык с достаточной силой, чтобы большая часть мочи вылетела прямо у неё изо рта. Её глаза захлопываются, и Юнги видит, как она пытается изменить положение рта — чтобы во рту было достаточно свободного места собрать мочу. Тэхён хрюкает, как только она глотает в первый раз, немного его мочи падает с её губ в процессе. Он запускает пальцы в её волосы, осторожно, чтобы не сдвинуть девушку с места, продолжая мочиться прямо ей в рот. Намджу глотает снова, и снова, и снова, относительно небольшое количество жидкости стекает по её подбородку и щеке на сиськи. — О, хорошая девочка, — бормочет Тэхён. Когда его струя начинает иссякать, он дёргает головку своего члена вверх, чтобы направить её прямо между её глаз, заставляя Намджу плеваться. Рядом с ней тяжело дышит Чимин. Юнги, будто под кайфом, ловит себя на том, что ухмыляется, злорадным удовольствием, заставляя их страдать. Намджу кашляет, при этом её язык заметно вываливается за нижнюю губу. — Или, вроде того. Хороший писсуар. — Он откидывает её чёлку со лба, прищёлкивая языком. — Потому что это всё, на что ты способна, верно? Писсуар? Дырочка для моего члена? Именно в этот момент он начинает гладить себя. Юнги заворожённо наблюдает, как член Тэхёна быстро наливается кровью, становясь твёрдым. Намджу почти косит глазами, когда пытается взглянуть на него, и Тэхён смеётся. — Вот так, — говорит он. Он кладёт головку своего члена на дерзкую нижнюю губу Намджу, прежде чем придвинуться ближе, раздвигая ноги вокруг её бёдер, чтобы получить лучшую опору, какую только возможно. Он стонет, когда длина его члена проскальзывает в рот девушки, и хотя он, казалось, не был полностью твёрдым, когда вошёл, она всё же давится вокруг него. — Просто дырочка для моего члена, это верно. Юнги кусает себя за щёку, наблюдая, как Тэхён начинает раскачивать бёдрами вперёд. Он не особенно груб — положение не позволяет ему быть таким, — но того, как Намджу брызгает слюной и давится каждый раз, когда он прижимается бёдрами вплотную к её рту, чтобы компенсировать это. Тэхён стонет, откидывая голову назад. Юнги наблюдает, высунув язык изо рта, как грудь Намджу вздымается у него между ног. Ему нравится наказывать их обоих сразу. Нравится, что мальчики никогда не узнают, кто из них на самом деле совершил проступок и на самом деле заслуживает наказания. Нравится, как Чимин поворачивается, чтобы посмотреть на них краем глаза, нравится, как её щёки краснеют от смущения и вины. Было трудно найти наказание, которое устраивало бы их обоих, находясь в той серой зоне между приятным и по-настоящему нежелательным. Ни Чимин, ни Намджу это не нравится. У Намджу довольно сильная неприязнь к моче, хотя она это терпит, а Чимин просто ненавидит, когда её унижают. Заставляют почувствовать себя маленькой. Вылепленной в виде маленькой куклы, чтобы её мог использовать кто-то другой. И, когда Тэхён наклоняется, чтобы ущипнуть Намджу за нос, продолжая трахать её в рот так грубо, как только может, что ж, Юнги предполагает, что ей, вероятно, это тоже не нравится. Эта мысль только усиливает возбуждение внизу его живота. Не успел Тэхён закончить с Намджу, как в гости приходит следующий мальчик — Чонгук, спотыкаясь, входит в дверь, как всегда, с широко раскрытыми глазами. Он бросает короткий взгляд на Юнги, прежде чем повернуться к девочкам: нервный, но заинтересованный взгляд горит в его глазах, когда он приближается. Тэхён отстраняется ровно настолько, чтобы бросить через плечо: — Привет, Джей Кей, — прежде чем возвращается к растрахиванию рта Намджу. Она задыхается, плечи напрягаются, когда Тэхён прижимается бёдрами вплотную к её лицу, и — где-то в глубине души Юнги надеется, что у него где-то завалялась ещё одна пара штанов. Они, должно быть, уже грязные. — Я пользуюсь этим писсуаром прямо сейчас, но другой свободен. Юнги наблюдает, как глаза Чонгука расширяются, когда он встречается взглядом с Чимин, связанной на коленях с насильно открытым ртом. Он видел тоже множество раз. Юнги не знает, как ему всё ещё удаётся выглядеть таким шокированным каждый раз, но — должен признать, это довольно мило. Не менее очаровательно — думает Юнги, наблюдая, как Чонгук вытаскивает свой член из брюк, громко позвякивая ремнём от отчаянности движения, — то, что Чонгуку никогда не удаётся оставаться мягким достаточно долго, когда он использует любую из девушек в качестве писсуара. Глаза Чимин расширяются, когда Чонгук показывает свой член, покрасневший и пульсирующий в его пальцах. Он, не теряя времени, вставляет головку между губами Чимин и толкается вперёд, удерживая её голову двумя руками. Чимин немедленно давится, слюна стекает по её подбородку. Она не так уверена в глубоком проникновении, как Намджу, которая вся состоит из отточенного мастерства и тщательного послушания. Нет, Чимин никогда не решала практиковаться в сосании члена — что, по мнению Юнги, является её прерогативой. Если она захочет задохнуться вокруг члена Чонгука — кашлять, когда головка входит в её горло, давиться, когда ему наконец удаётся протолкнуть свой член так глубоко, как только возможно, и удерживать её там, если хочет плакать, когда трахают её лицо — Юнги не будет жаловаться. В течение долгих нескольких минут всё это длится. Тэхён трахает рот Намджу, в то время как Чонгук трахает рот Чимин. Тэхён опирается предплечьями на грязную стену туалета, плотно прижимаясь к Намджу, чтобы проникнуть как можно глубже в её горло, в то время как Чонгук выбирает более грубый подход. Он вытягивает голову Чимин так далеко, как только может, и жертвует тем, что не может полностью засунуть свой член ей в рот, чтобы трахнуть её рот так грубо, как ему хочется. Чимин давится, слюна стекает по её подбородку на сиськи. Тэхён зажимает нос Намджу, просто чтобы почувствовать, как она извивается, и всё же — Ни одна из девушек не роняет свою монету. Юнги улыбается. Они двое удивительно разные, но… Он любит их обоих одинаково. Кажется, прошла вечность, прежде чем Тэхён в последний раз вонзается в рот Намджу и кончает ей в горло. Он наблюдает, как движения Чонгука приостанавливаются, хотя бы на мгновение, чтобы увидеть, как подёргиваются яйца Тэхёна, а глаза Намджу наполняются слезами, когда он прижимается бёдрами к её лицу. Юнги слышит, как Намджу сглатывает один раз, звук хриплый и напряжённый, прежде чем Тэхён со вздохом отстраняется. — Мило, — это всё, что он говорит, стоя там, его член быстро становится мягким. На мгновение он наклоняется, чтобы злобно ущипнуть Намджу за соски, сжать её грудь, прежде чем засунуть свой чувствительный член обратно в нижнее бельё. Уходя, снова засунув руки в карманы, он бросает через плечо: — Наслаждайся, Чонгук. Он не получает ничего в ответ. Чонгук настолько поглощён затрахиванием Чимин в рот, что, кажется, даже не замечает этого. Он держит её голову неподвижно, не обращая внимания на то, как она давится, как напрягаются её плечи, пока он гонится за своим оргазмом. Он настигает его несколько мгновений спустя, отводя бёдра назад ровно настолько, чтобы обхватить свой собственный кулак вокруг члена. Юнги мельком замечает татуировки на его костяшках пальцев, когда он гладит собой прямо по лицу Чимина, прикусывая нижнюю губу, пока она пытается отдышаться. И Чимин, кажется, не особенно готова, когда кончает ей прямо на лицо. Она вздрагивает, когда сперма стекает сначала по переносице, а затем в открытый рот. Стон срывается с её губ, слюна беспорядочно стекает по подбородку, сиськам и на колени. Чонгук только стонет, не сводя с неё глаз, пока кончает. Он без предупреждения начинает мочиться. Юнги наблюдает за тем, как его член размягчается в хватке, а после ухмыляется, когда Чимин подпрыгивает, когда он брызгает прямо ей в рот. Однако Чонгук, похоже, очень мало заботится о том, чтобы правильно направить свой поток. Всё его тело сотрясается, когда он, кажется, приходит в себя после оргазма, одна рука тянется вперёд, чтобы опереться на голую трубу. На несколько мгновений его струя попадает в открытый рот Чимин, заставляя её с трудом глотать поток жидкости. Вскоре, однако, его рука дрожит, а струйка начинает блуждать по её лицу. Сначала он попадает на её верхнюю губу, затем на щёку, прежде чем, в конце концов, разбрызгивается по ключице, а затем по груди. Чимин резко втягивает воздух, щёки краснеют, когда Чонгук, кажется, полностью отказывается от желания пописать ей в рот. Он отступает на полшага назад, открыто направляя свой поток на её сиськи. Чимин скулит, долго и низко, когда тёплая моча брызжет ей на грудь. Он мочит её рубашку, юбку и растекается лужами по полу вокруг неё. Юнги ухмыляется. Он знает, что она скорее проглотит её — знает, что будет беспорядок, который нужно убрать позже. Но уникально несчастного взгляда в глазах Чимин, когда Чонгук писает ей на сиськи, более чем достаточно, чтобы компенсировать это. Когда он закончил, он вытирает головку своего члена о её лоб, прежде чем быстро заправить себя обратно в штаны. Он бросает на Юнги застенчивый взгляд, наклоняя голову, будто в знак уважения, прежде чем быстро выбежать из комнаты. Как только он уходит, Чимин скулит. Юнги резко втягивает воздух, быстро шипя ей: — Молчать. — Всего мгновение спустя он морщит нос, подходя к ней. — Тебе повезло, что ты вся в моче, — говорит он, — иначе я бы дал тебе за это пощечину. В ответ она поднимает на него большие щенячьи глаза. Юнги фыркает. Проходит несколько минут, прежде чем появляются оставшиеся двое. Юнги проводит их, прислонившись к задней стене, лениво проверяя свой телефон. На заднем плане он прислушивается к шуршанию одежды, когда Чимин извивается, и время от времени капает моча, падающая на пол. Он глубоко вдыхает, отмечая, что типичный грязный запах мужского туалета только усилился. Сильно пахнет мочой. Юнги придётся продезинфицировать позже, но его это не особенно волнует. Он быстро поднимает взгляд, когда слышит, как их голоса эхом разносятся по коридору. Ухмылка скользит по его губам. В то время как Тэхён с Чонгуком импульсивны и быстро появляются после того, как Юнги сообщает им, что девочки наказаны, Хосок и Сокджин — полная противоположность. Юнги не сомневается, что они вдвоём пили воду с тех пор, как Юнги впервые отправил им сообщение. То, как они небрежно заходят в ванную, лениво разговаривая при этом друг с другом, — любимое занятие Юнги. Им гораздо лучше не признавать его присутствия. И присутствия девочек. Юнги наблюдает, прищурив глаза, как Хосок подходит и встаёт перед Намджу, в то время как Сокджин занимает своё место перед Чимин. Сцена выглядит почти естественной — как любой мужчина подошёл бы к писсуару, — даже когда они вдвоём расстегивают молнии. — Боже, я всегда так рад, когда этот туалет работает, — смеясь, говорит Хосок. Юнги молча делает шаг в сторону, чтобы ему было лучше видно, когда он кладёт мягкую головку своего члена на нижнюю губу Намджу. — Он намного ближе других. Он только смотрит вниз, когда начинает мочиться. Намджу тут же немного шире раскрывает челюсть и позволяет всему собраться во рту, прежде чем проглотить. Сокджин напевает, глядя вниз, когда целится в ждущий рот Чимин. — Ещё раз скажи, — отвечает Сокджин. Он издаёт тихий стон облегчения, когда начинает мочиться, моча на мгновение брызжет на подбородок Чимин, прежде чем он исправляет свою цель. На его губах появляется улыбка. — Упс. Намджу бормочет, пытаясь сглотнуть. Моча Хосока стекает с её губ на сиськи в попытках сглотнуть, и Хосок немедленно реагирует громким звуком отвращения. — Фу, у меня течь пошла. Он прижимает голову Намджу к стене, подходя ближе. На этот раз она сглатывает быстрее, на её лице появляется выражение отчаяния. Хосок смотрит на неё сверху вниз со злобным блеском в глазах, а Юнги — Боже, ему нравится смотреть, как другие люди заставляют страдать его девочек. Тем временем Чимин изо всех сил пытается проглотить мочу Сокджина. Каждый раз, когда несколько капель срываются с её губ, Сокджин раздражённо хрюкает — что случается довольно часто, учитывая, что Чимин, похоже, гораздо менее искусна в глотании с открытым ртом, чем Намджу. Через некоторое время Сокджин раздражённо стонет. — Да, мой тоже, — говорит он. Когда он смотрит на Хосока, его хватка на собственном члене слегка отклоняется в сторону, и его струя попадает на щёку Чимин, прежде чем каскадом стечь по остальной части её тела. Когда она издаёт протестующий звук, он просто игнорирует его. — Не знаю, зачем они трудились чинить эти писсуары, если починили их так дерьмово. Хосок пожимает плечами. Оба их потока, кажется, иссякают, Хосок слегка подёргивает всем телом, чтобы выбить последние несколько капель из головки члена. Сокджин просто вытирает головку своего члена о верхнюю губу Чимин, и — — Имею в виду, по крайней мере, ты можешь трахать эти штуки. Хосок произносит это как раз перед тем, как засунуть свой член в рот Намджу. Он всё ещё мягкий, что спасает Намджу от удушья — хотя, кажется, он быстро твердеет у неё во рту, вздох облегчения срывается с его губ. — И то правда, — говорит Сокджин, проделывая то же самое с Чимин. У её ног собирается лужа мочи, которую Сокджин тщательно обходит, переставляя ноги. — Хотя всё равно хотелось бы, чтобы они не были такими грязными. Хосок пожимает плечами. Он кладёт обе руки на затылок Намджу, кажется, довольный тем, когда дёргает всей её головой взад-вперёд вместо того, чтобы покачивать своими бёдрами. Юнги сдерживает смешок, когда глаза Намджу расширяются, а изо рта вырывается первый отчаянный маленький кляп. — Эх, что-то выигрываешь, что-то теряешь. Сокджин только мычит, когда трахает в рот Чимин. Он двигается медленнее, более обдуманно, лишь неглубоко толкаясь, пока не доведёт себя до полной твёрдости. Юнги наблюдает, прищурив глаза, как он начинает трахать Чимин в рот по-настоящему — удерживая её голову неподвижно, когда толкает бёдра вверх к её глотке, заставляя её давиться, слёзы текут из её глаз, когда она давиться. — Боже, я люблю эти штуки. — Хосок вздыхает. Он безжалостно тащит голову Намджу взад-вперёд, время от времени выставляя бёдра вперёд ровно настолько, чтобы заставить её давиться и брызгать слюной вокруг него. — Тот, кто придумал писсуар, с которым можно потрахаться, был чёртовым гением. — Ты слишком разговорчивый, — говорит Сокджин. — Хочешь добраться туда быстро, давай. Повисает тишина. Звуки того, как трахают в глотки Намджу и Чимин, наполняют маленькую мужскую комнату, влажную и грязную. Но вскоре оба они кончают, Сокджин прижимает свой член к задней стенке горла Чимина, а Хосок вырывается, чтобы забрызгать спермой всё лицо Намджу. Юнги слушает, как Чимин сглатывает, её глаза закрываются, пока Сокджин удерживает её в нужном положении, а Намджу — её грудь вздымается, когда она пытается отдышаться. — Чёрт возьми, это было хорошо. Хосок ненадолго приседает, чтобы сжать сиськи Намджу. Он тянет за один из её сосков, слегка щёлкая по нему, прежде чем встать обратно. Сокджин заправляет себя обратно в брюки, и Хосок быстро следует его примеру, комментируя: — Удивительно, какими реалистичными их делают. Юнги наблюдает, как лицо Чимина краснеет. Она ненавидит, когда с ней обращаются как с вещью. Вся грызня вытеснила из неё всю индивидуальность. Что заставляет её чувствовать себя такой маленькой, превращённой в маленькую игрушку для кого-то другого. Ухмылка украшает губы Юнги, когда Хосок и Сокджин уходят. — Чудеса современной технологии, — говорит Сокджин, поднимая руки в воздух в величественном жесте. Хосок придерживает для него дверь. — Всё же спасибо, что отделался со мной, братан. Это было весело. Хосок замолкает, на его лице появляется выражение глубокой усталости, когда Сокджин проходит мимо него в коридор. — Чувак… — Он замолкает, позволяя двери закрыться за ним. — Не делай из этого нечто чертовски странное. Как только их голоса затихают в коридоре, Юнги ухмыляется. Он делает несколько угрожающих шагов по направлению к ним двоим, подходя и становясь прямо перед ними со скрещенными руками. Его девочки смотрят на него снизу вверх, усталые и растрёпанные. Он многозначительно переводит взгляд на Чимин. — Ты усвоила свой урок? С отчаянным изгибом бровей, Чимин кивает. Юнги только фыркает, протягивая руку за спину, чтобы отцепить кляп с пауком. Он осторожно вытаскивает его у неё изо рта, издавая звук отвращения только после того, как вынул устройство. — Чертовски мерзко, — говорит он, встряхивая руками, когда они становятся мокрыми. Пренебрежительным движением руки он бросает кляп с пауком в раковину. Чимин растягивает челюсть, открывая и закрывая её несколько раз, прежде чем снова смотрит на него. — Но хорошо. В глазах Чимин на мгновение мелькает надежда, но Юнги не знает, почему она беспокоится. Она знает, что будет дальше. Он тянется к ширинке, быстро расстёгивает молнию и пуговицу. Глаза Чимин расширяются, на её лице появляется выражение, полное мольбы, но… Она ничего не говорит, и этого достаточно для Юнги. Он не утруждает себя тем, чтобы сказать ей открыть рот, когда начинает мочиться на неё. В любом случае, она это делает, но Юнги стремится не к этому. Вместо этого он направляет свою струю так, чтобы она брызнула ей на лоб, намочила волосы, потекла густыми ручейками по щекам и пропитала её одежду. — Тебе нужно бы запомнить это, — говорит Юнги. Когда его моча стекает по её лицу, Чимин брызгает слюной, закрыв глаза в попытке удержать ту от попадания в глаза. Намджу только наблюдает, с кляпом во рту и связанная. — Каждый раз, когда ты плохо себя ведёшь. Вот что происходит, когда ты меня не уважаешь. Он сжимает свой член твёрдой рукой. Что заставляет его чувствовать себя сильным — возбуждение скручивается кольцами внизу живота, когда он обливает Чимина своей мочой. Она будет пахнуть — по правде говоря, уже пахнет. И есть что-то в осознании её желания, чтобы с ней это сделали, желания быть наказанной Юнги, что заставляет его член твердеть ещё до того, как он полностью опорожнит свой мочевой пузырь. Он идёт развязывать Намджу. Он освобождает её запястья от трубы, уделяя мгновение тому, чтобы потереть кожу, прежде чем оттащить её от стены и развернуть, чтобы связать руки на пояснице. Он следит за тем, чтобы у неё всё ещё была её монета, напоминая ей, что она может бросить её, если ей нужно, а затем — Он толкает её лицом прямо в писсуар рядом с Чимин. Он уже давно не работает. Юнги был тем, кто убирал его сам, когда они впервые начали играть в такого рода игры. Ярко-синий писсуарный освежитель, который находится на дне, никогда раньше не использовался, но в его визуальном виде есть что-то особенное. Лицо Намджу на дне писсуара, её рот открыт кляпом в виде паука. Юнги запускает руку в её волосы, едва удерживая в воздухе. Глаза Чимин расширяются, её дыхание учащается, когда Юнги задирает нижнюю часть юбки Намджу и грубо оттягивает её трусики в сторону. Он, не колеблясь, вводит свой член в её киску. Она издаёт стон, громко дыша, когда Юнги входит по самое основание. — Вот что происходит, — говорит Юнги. Он немного ослабляет хватку в волосах Намджу, ровно настолько, чтобы её лоб прижался к фарфору писсуара. Злая усмешка расползается на его губах. — Намджу, когда ты плохо себя ведёшь. Отчаянный, нуждающийся звук вырывается из Чимин. Юнги, однако, не обращает на неё внимания. Он двигает бёдрами вперёд, трахая Намджу так грубо, как ему заблагорассудится — он несколько удивлён, обнаружив, что она мокрая, влагалище сжимается вокруг него, когда он двигает бёдрами вперёд. — Боже, — выпаливает Юнги. Он скоро кончит, он знает. Смущающе скоро, но он ничего не может с этим поделать. В Намджу так хорошо, и то, как она стонет каждый раз, когда он двигает бёдрами вперёд, её отчаянные тихие звуки, эхом отражающиеся от фарфора, так чертовски приятно. — Можно подумать, что после стольких раз, когда ты была грёбаным писсуаром, ты усвоила свой ебаный урок. Он наклоняет голову Намджу вниз, позволяя её рту зависнуть прямо над освежителем для писсуара. Она издаёт отчаянный звук, плечи напряжены, когда она пытается удержаться в вертикальном положении. — Можно подумать, что после того, как ты столько раз заставляла меня наказывать Намджу, ты научишься быть хорошей девочкой. Конечно, всё как всегда. Наказывает больше того, кто не вёл себя плохо. Даже если Намджу была единственной, кто когда-либо нарушал правила из-за собственной забывчивости, всё равно было восхитительно приятно наблюдать за выражением ужаса на её лице, когда Юнги сунул лицо Чимин прямо в писсуар. В последний раз, когда такое было, Намджу плакала. Отстранённо он задаётся вопросом, плачет ли она сейчас. — Но нет. — Юнги резко двигает бёдрами вперёд. Он собирается кончить. — Такая же легкомысленная, как и всегда. Думаю, ты навсегда останешься писсуаром. Он кряхтит, когда кончает. Намджу издаёт тихий стон, когда он толкает её лицо в чашу писсуара, абсолютно чертовски отвратительную, грязную — Он вытаскивает её всего через мгновение, тяжело дышащую. Намджу дёргается, извиваясь на его члене. Он позволяет ей это на мгновение, хихикая про себя, прежде чем оттолкнуть её и осторожно усадить на пол. — Юнги осторожен, когда развязывает их обеих. Он знает, что он вредный дом. Знает, что он садист, непоколебимый, может быть, даже немного жестокий. Но он также знает, что нужно каждой из его подопечных после сцены, и никогда не колеблется предоставить это. Он отводит их в душевые дальше по коридору, позволяет им помыться, пока дезинфицирует туалет. Гладит волосы Чимин и много хвалит её, когда она возвращается, завёрнутая только в полотенце и настойчиво подталкивающая его в плечо, даже когда он пытается работать. Количество похвал, которых требует Чимин после сцен, всегда ставило Юнги в тупик. Она любит раздвигать границы, быть наказанной, но… Ей также нужно, чтобы ей говорили, что она хороша, даже если она нарушила правила. Юнги потребовалось некоторое время, чтобы понять, что она просила не столько подтверждения присущей ей правильности, сколько заверения в том, что их отношения по-прежнему в порядке. Что он по-прежнему любит её. Намджу немного менее навязчива, но Юнги как и всегда уделяет ей своё внимание. Она сидит в его студии, пока он не закончит, обернув волосы полотенцем. Когда Юнги снова входит в комнату, он сразу же приседает у её ног и берёт её за руки. — Ты в порядке? — спрашивает он. Она кивает с сонным выражением в глазах. — Да, — говорит она, — но Юнги? Он поднимает брови. На её лице появляется застенчивое выражение. — Когда мы придём домой, можешь заставить меня кончить, пожалуйста? — Она прикусывает нижнюю губу зубами. — По-ванильному? Чимин фыркает. Юнги только наклоняется вперёд, чтобы запечатлеть мягкий, целомудренный поцелуй в уголке её рта. — Конечно, — говорит он. Обе его девочки очень разные, думает он. Очень разные люди с очень разными потребностями. Но, думается ему, заправляя прядь волос Намджу за ухо, пока Чимин появляется позади него, чтобы обнять его за талию, он любит их обеих одинаково.