Kinks & Curiosities

— Привет. Чонгук моргает, уставившись в землю, прежде чем посмотреть в направлении этого неземного, женского приветствия. То, что он видит, на удивление легко воспринимается его сознанием: красивая женщина, стоящая на самом краю поляны, с парой, следующих за ней по пятам, тёмно-серых гончих. Она выжидающе смотрит на него. Её туфли сверкают розовым на солнце, складки платья ласкает тень леса позади неё. Взгляд Чонгука медленно скользит вверх по девушке, отмечая мягкую полоску кожи прямо под подолом платья, нежную округлость бёдер под золотым поясом, завязанным на талии, то, как ткань полностью обрывается как раз там, где начинаются рёбра. Он сглатывает, когда понимает, что её груди полностью обнажены. — П-привет? Чонгук обнаруживает, что совершенно не находит слов. Кажется, он не может оторвать глаз от её груди, чтобы хотя бы взглянуть ей в лицо. Он слишком занят представлением о том, каково было бы обхватить её грудь ладонями, наблюдать, как кончики его пальцев впиваются в эту мягкую плоть, как маленькие твёрдые соски прижимаются к его ладони. Возбуждение зарождается где-то внизу живота Чонгука. — Что ты— о. Женщина улыбается и начинает пересекать поляну, приближаясь к нему. Это первый раз, когда Чонгук поднимает взгляд на её лицо, и только тогда он понимает, насколько она красива. Уголки её глаз идеально заострены, изгиб носа милый и изящный, рот узкий, а губы полные. Уставившись на неё с земли, Чонгук обнаруживает, что совершенно потерял дар речи. — Да, вы, люди, в наши дни весьма озабочены грудью, не так ли? Собаки следуют за ней по пятам на тонких ногах. Чонгук думает, что они могут быть грейхаундами или, может быть, малыми английскими борзыми. Но его внимание снова возвращается к женщине, когда она приседает перед ним на корточки, скрестив руки под грудью. — Вот что я тебе скажу, — говорит женщина. Озорная улыбка появляется на её губах. — Я немного устала от охоты, человек. Мне нужен перерыв. И кроме прочего я готова заключить с тобой сделку. Губы Чонгука приоткрываются. Он не совсем знает, что сказать, когда встречается с ней взглядом. Слова: «Кто ты?» — срываются с его губ прежде, чем он успевает по-настоящему подумать о них. — Меня зовут Суджин, — непринуждённо отвечает она. Взгляд Чонгука скользит от её сисек к мерцающим глазам и обратно. Во всей этой ситуации есть что-то нереальное, но он не подвергает это сомнению. Просто позволяет нереальности всего этого захлестнуть его. — Эм, — начинает он, сглатывая. — В чём дело? Суджин подпирает подбородок рукой. — Я позволю тебе потрогать мою грудь, человек… — она ненадолго замолкает, зубы сверкают из-за розовых губ. — Если ты позволишь мне воспользоваться твоим ртом. У Чонгука пересыхает во рту. — Использовать мой рот? — он бездумно повторяет. Суджин поднимает брови. — Чтобы довести себя до оргазма. Румянец проступает на щеках Чонгука. — О, — говорит он и, столь же мало задумываясь о результатах своего решения, соглашается, — хорошо. Суджин хихикает. — Луна, Геката, — командует она, неопределённо указывая на Чонгука. Мгновение спустя он обнаруживает, что его руки прижаты к земле изящными собачьими лапами. — Ох, — выдыхает Чонгук. Две пары тупых когтей впиваются в каждое из его предплечий, мягкое травяное одеяло ласкает затылок. Небо над ним болезненно голубое. — Они очень послушные, — воркует Суджин, развязывая узел, удерживающий золотой пояс у неё на талии. — Мои хорошие девочки. Лента изящно лежит в её пальцах, когда она наклоняется вперёд и закрывает ею глаза Чонгука. Он резко втягивает воздух, когда она нежно баюкает его голову, оборачивая ткань вокруг него несколько раз, прежде чем он находит слова. — Подожди— Суджин смеётся. — Я сказала, что позволю тебе потрогать, — говорит она, мягко касаясь кончиком пальца носа Чонгука. — Не то, что я позволю увидеть. Собаки прижимают Чонгука к земле. Его зрение совершенно чёрное, его глаза прикрываются, пока он ждёт. Он слышит шуршание ткани, тихий вздох, когда Суджин сдвигается, пока её колени не оказываются на траве прямо рядом с подмышками Чонгука. Первое прикосновение, которое чувствует Чонгук, — это прикосновение к его щеке. Бархатисто-мягкое и влажное, Чонгук поворачивает голову, чтобы погнаться за ощущениями. Мгновение спустя ощущение отдаляется со смешком. Та же влага целует его губы. Он чувствует, как Суджин приподнимается на нём, и с её губ срывается довольный вздох. Чонгук вдыхает аромат мускуса, открывая рот только для того, чтобы ощущение снова исчезло. Суджин осторожно зачёсывает чёлку назад. Она с лёгким кряхтением приподнимается, и только в этот момент Чонгук чувствует, как что-то толстое и тяжёлое ложится ему на лицо, и— Глаза Чонгука под повязкой распахиваются. Ему требуется всего доля секунды, чтобы понять, что это что-то — член. Он резко вдыхает. На его подбородке покоятся яйца, мокрая головка члена, пускающая слюни, дразнит его лоб. Древко задевает его переносицу. — Удивлён? — спрашивает Суджин. Чонгук не может удержаться от громкого стона, когда она прижимается головкой своего члена к его лбу, мускусный запах наполняет носовые пазухи Чонгука. — Нет, — легко отвечает он. Суджин только смеётся. — Ты милый, — бормочет она. И без дальнейших колебаний она помещает головку своего члена между его губами и толкается внутрь. Чонгук стонет, когда на его губах появляется горький привкус. Собаки продолжают удерживать его, восторженно тявкая, когда член Суджин касается задней стенки горла Чонгука. Он не давится, только стонет глубоко в горле, когда она ускоряет темп. — О, мне нравится то, как чувствуются люди. Она запускает пальцы в его волосы, прижимая его голову к траве. Её член входит поршнями в рот Чонгука, слюна стекает с уголков его губ, когда она трахает его. — Всегда такие мягкие. — Суджин продолжает надавливать. Она такая невероятно твёрдая, головка её члена настойчива, когда он ударяется о заднюю стенку горла Чонгука и скользит в глотку. Он всё ещё не давится, запрокидывая подбородок, в то время как Суджин продолжает наклоняться вперёд. — Такой податливый. Горло Чонгука открывается и закрывается, когда Суджин трахает его в глотку. Непристойный влажный звук заполняет поляну, эхом отдаваясь в черепе Чонгука — и на мгновение он представляет, как, должно быть, выглядит Суджин. Её совершенное лицо исказилось от удовольствия, пряди коротких тёмных волос начали прилипать к её лбу, пока она потеет. Он представляет, как её глаза закрываются, темп ускоряется по мере того, как она становится всё ближе и ближе к оргазму. Яйца Суджин ударяются о его подбородок. Он представляет, как она настолько погружается в ощущения от того, что трахает его лицо, что не может сдерживаться, не может контролировать себя, лобковые волосы царапают нос Чонгука, когда она проникает так глубоко, как только может, тихий и прерывистый стон вырывается из нее, когда ее член дергается в горле. — Куда мне следует кончить? Её темп не замедляется, когда она задаёт вопрос, и на мгновение Чонгук не понимает, как он должен отвечать, когда она по-прежнему вколачивается в его жаждущий рот. Но когда в ответ она получает лай и поскуливание от каждой собаки, Чонгук внезапно понимает. — Думаешь? — когда она говорит, у неё перехватывает дыхание. Вес её члена давит на язык Чонгука. — Ты думаешь, этому человеку понравилось бы, если бы я кончила ему в глотку? Чонгук скулит, изо всех сил стараясь кивнуть. Он потерялся в море тьмы, дыхание прерывистое, слюна стекает по подбородку. Суджин, затаив дыхание, хихикает, продолжая использовать его рот для собственного удовольствия, и быстро бормочет: — Хорошо. Перед оргазмом Суджин звучит не так уж много фанфар. Одной рукой она прижимается ко лбу Чонгука, мягкая грязь вдавливает его голову; а другой рукой — зажимает ему нос. Мгновение спустя Чонгук чувствует, как её член напрягается и проникает в его горло, яйца подтягиваются, когда она кончает. Чонгук изо всех сил пытается проглотить это. Он кашляет, слёзы текут у него из глаз и впитываются в ткань. Её член так глубоко у него в горле, что он даже не чувствует вкуса её спермы, только послевкусие остается у него во рту, когда она отстраняется. Он слушает, как она несколько раз поглаживает себя, прежде чем шорох ткани снова приветствует Чонгука. Только когда Суджин отстраняется, он чувствует, как собаки двигаются, и нежные женские пальцы развязывают ленту у него на глазах. — Это было… вполне приятно. Глаза Чонгука горят, когда он смотрит на солнце. Он моргает несколько раз, прежде чем снова может сфокусироваться на Суджин, которая в очередной раз завязывает пояс на талии. Собаки кружат у её ног, разинув рты в собачьей версии ухмылки, и смотрят на неё снизу вверх. Как только Чонгук принимает сидячее положение, Суджин снова приседает рядом с ним. Её сиськи всё ещё обнажены, кожа безупречна даже при ярком освещении. — Ты хотел бы получить свою награду, человек? Чонгук не останавливается, прежде чем протянуть руку, чтобы дотронуться до неё. Поначалу он нежен. Даже благоговеен. Он ласкает изгибы её грудей осторожными прикосновениями, тепло исходит от её кожи до кончиков его пальцев. Он берёт их в ладони, оценивая то, что каждый из них чуть больше пригоршни. Суджин ничего не говорит. Просто смеётся над ним, когда у него отвисает челюсть. Он начинает сжимать, наблюдая за тем, как её соски пульсируют, словно в нетерпении. Чонгук ничего не может с собой поделать. Он проводит большим пальцем по каждому из её сосков, бледно-коричневых. Он прикусывает нижнюю губу. Желание быть более резким захватывает его и не отпускает: он зажимает её соски между большим и указательным пальцами, покручивая и оттягивая, пока Суджин в ответ не издает тихий вздох. Она смеётся. Чонгук не поднимает взгляда, продолжая грубо теребить её соски. Он хочет видеть их красными и припухшими, хочет сжимать до тех пор, пока она не сможет не извиваться, хочет зарыться лицом между ними, и — — Я думаю, этого достаточно. Он скулит, когда она отталкивает его руки. Он хочет большего. Но Суджин встаёт прежде, чем он успевает возразить, и поднимает взгляд к небу. — Мне нужно вернуться к охоте, — тихо говорит она. С довольным видом она уходит с поляны, собаки осторожно следуют за ней по пятам. Но, дойдя до края, она поворачивает назад. — Как тебя звали, человек? С комком в горле он отвечает: — Чонгук. Суджин хихикает. — Ну что ж, — говорит она. — Я надеюсь, тебе понравился твой сон, Чонгук. Внезапно глаза Чонгука распахиваются. Мягкий утренний свет просачивается сквозь занавески в комнату Чонгука в общежитии. Проходит несколько мгновений, прежде чем он способен сориентироваться. Чтобы понять, что предмет, на котором покоится его голова, — это подушка, мягкое прикосновение к его коже ткани простыней. Он громко стонет, поднимая одну руку, чтобы протереть глаза. — Блять, — бормочет Чонгук. Он тут же переворачивается на живот. Его член твёрдый, слюни текут сквозь нижнее бельё. Он не колеблясь начинает тереться о матрас, идеальный образ сисек Суджин в его руках вспыхивает перед его мысленным взором.