До самого конца

      — Я всё думаю: неужели кто-то из нас действительно станет настоящим агентом? — доверительным шепотом делится Эггси, плотнее кутаясь в одеяло.       Из темноты незамедлительно раздается чуть приглушенный ответ (кажется, Гарри лежит, уткнувшись лицом в подушку):       — И что тебя удивляет?       Эггси вздыхает.       — Мы — идиоты.       Гарри поворачивается к нему, приподнимаясь на локте, и проникновенно интересуется:       — Тебя Мерлин покусал?       Анвин прыскает от смеха.       — Скажешь тоже! Кусать меня — исключительно твоя прерогатива, — против воли улыбается он, вспоминая предыдущую ночную тренировку в лесу, когда у них наконец появилась возможность побыть несколько часов только вдвоем, без других курсантов и вездесущего Мерлина.       Гарри довольно фыркает.       — Именно. Так что насчет агентов-идиотов?       Эггси неопределенно пожимает плечами (в темноте не видно, но Гарри слишком хорошо его знает).       — Просто… мы уже полгода здесь, так многому научились, но у меня ощущение, что мы ничего не знаем и не умеем. Что из всего этого ничего не получится.       Гарри отвечает со спокойной задумчивостью.       — Да, у кого-то — не получится. Кто-то вылетит на следующем испытании, кто-то — чуть позже, но в итоге все равно останется тот, кто дойдет до конца.       — Утешил, блин, — недовольно ворчит Эггси, но все равно чувствует, что стало легче. Хотя бы от того, что смог озвучить свои опасения.       — Не зацикливайся ты на этом, — зевая, советует Гарри. — Будто других проблем мало.       — Вот именно, — раздается гневный голос Мерлина где-то совсем рядом. — Анвин, Харт, вам нагрузок мало, что остаются силы болтать двадцать минут после отбоя?       Эггси морщится и беззвучно матерится. Черт, ведь они с Гарри уже трижды выкручивали всю систему прослушки около своих кроватей!       — Никак нет, сэр. Простите, сэр.       Гарри лишь нахально добавляет сладким голосом:       — И вам спокойной ночи, Мерлин, сэр!       — Тридцать минут на выполнение данного теста. Время пошло.       — Простите, а работы подписывать?       Агент Ланселот (Роксана «можно просто Рокси» Мортон) смотрит на курсанта Хэскетта вежливо, но как на совершенно придурочного.       — Ваши работы ни я, ни Мерлин не перепутаем даже с закрытыми глазами.       — Бросьте! Как вы сможете отличить, кто какие галочки поставил? — встревает в разговор Руфус, незаметно пытаясь подсмотреть ответы Чарльза.       — Действительно, в тесте по почерку же не различишь, — отмечает Дигби, что-то перечеркивая в своем листочке.       Мерлин заходит в аудиторию как никогда вовремя.       — Ваше поведение предсказуемо и прямолинейно, — недовольно произносит он, не отрываясь от планшета, — а вы сами крайне ограничены, невнимательны и даже между собой не отличите действие одного от действия другого.       Курсанты молчат, но во взгляде каждого — несогласие, недовольство и неприкрытый вызов.       — О, кажется, я оскорбил кого-то? — издевательски тянет Мерлин. — Ну хорошо, докажите, что я неправ. Отставить тесты, — (Рокси возмущенно вздыхает, закатывая глаза), — вот вам новое задание: начиная с этого момента и до конца дня вы должны сделать… что-нибудь. Задача остальных — понять, кто это сделал. У каждого из вас по сто баллов. Если авторство вашего деяния узнали — вы теряете баллы, а угадавший их получает. Если не узнали — баллы получаете вы, а угадавший неверно баллов лишается. А если я верно называю имя человека, который что-то устроил, то баллы теряете все вы. Ясно? Выполнять.       — А что делать можно, что нельзя? — недоумевает Руфус, пока на лицах остальных уже выражается бурная мыслительная деятельность.       — А что угодно можно, — вдруг с азартом подключается Рокси к всеобщему «веселью» и ловит неодобрительный взгляд Мерлина — предполагалось серьезное задание, а агент Ланселот одной простой фразой превратила его в какой-то марафон розыгрышей.       — Дай парням расслабиться, — с улыбкой шепчет она, пока курсанты, побросав тесты, торопятся на выход. — Первое апреля, в конце концов.       Обедать Мерлин спускается в столовую, к остальным. И сразу же подмечает все едва уловимые изменения.       Поднимает со стула канцелярскую кнопку, прежде чем сесть.       — Руфус, минус пять баллов за то, что я угадал, и еще минус пять — за банальность идеи.       Не притрагивается к своей порции пищи и сдерживает смех от скривившихся лиц курсантов, когда те начинают жевать.       — Чарли, минус семь баллов, сахар вместо соли — банально. Но плюс два за то, что удалось незаметно пробраться на кухню.       Выжидает до конца обеда и произносит:       — Эггси, прекрасно, но я заметил, поэтому — минус пять баллов.       И уходит, пока остальные недоумевают, в чем дело.       Впрочем, скоро поймут — как только Хэскетт, к которому привязан уголок скатерти, попытается встать и пойти.       К концу дня старшие агенты разрываются между желаниями придушить курсантов, придушить Мерлина и сделать ставку, чей кандидат победит в этом испытании.       — Дигби? — меланхолично интересуется у Мерлина агент Борс, демонстрируя дыры в виде сердечек на собственном пиджаке.       — Харт, — чуть ли не рычит агент Кей, заводя в кабинет Мерлина свою гладко выбритую отныне овчарку.       — Чарльз, — агент Бедивер обреченно смотрит на любовное послание от Артура с его личной печатью.       — Анвин! — этажом выше бушует сам Артур, не найдя ни одного документа на привычном месте.       Персиваль просто молча заходит к Мерлину и садится рядом с остальными, стойко игнорируя изменившийся на изумрудно-зеленый цвет собственных волос.       — Прости, — вдруг звонко хихикает из угла Рокси, — это я не удержалась.       К концу дня не остается ни одного балла у курсантов и ни одного не подвергшегося розыгрышу агента в Kingsman, а в штабе царит всепоглощающая атмосфера веселья, поэтому прощается всё и всем. Даже Персиваль, быстро привыкнув в новому имиджу, радуется с остальными, тем более, что именно он побеждает в споре о том, чей кандидат лишится баллов последним.       Когда Мерлин заходит огласить результаты и разогнать развеселившихся парней по койкам (и проследить, чтобы Анвин и Харт оказались в разных кроватях, а не как обычно), кадеты замирают на мгновенье, после чего начинают бессовестно ржать, и не думая останавливаться.       — У вас там… — начинает было Дигби, но Руфус тут же на него шикает.       С нехорошим предчувствием Мерлин оборачивается к зеркалу и замирает.       «Ваше поведение предсказуемо и прямолинейно», — гласит сделанная маркером надпись у него на лбу. Перманентным маркером! Зелёненьким.       — Вот же!.. — но Мерлин не может не отдать должного как идее, так и исполнению. — Шутники. Оригинально.       И не может не сделать ответный ход:       — Завтра испытание по прыжкам с парашютом, будьте готовы, мальчики, — ласково сообщает он и уходит, пожелав курсантам спокойной ночи.       * * *       — Чем занимаешься? — интересуется Рокси, застав вечером Мерлина, сидящим за заполнением каких-то бумаг.       — Оформляю документы на нового Галахада.       — Уже? Мальчишкам еще четыре месяца обучаться, а ты можешь сказать, кто станет Галахадом, уже сейчас?       — А я хоть раз ошибся? — с улыбкой спрашивает он, ставя печать.       — Нет. Но за четыре месяца… Что ж. И кто, по-твоему, им будет?       Мерлин пододвигает заполненные бумаги к Роксане и произносит с усмешкой:       — А там двое таких. Непредсказуемых и непрямолинейных. Самое оно!