До самого конца

      Гэри лучезарно улыбается, подписывая последние бумаги: сегодня утром медкомиссия наконец-то признала его полностью восстановившимся, и восьмимесячное «заключение» в больнице подошло к концу.       По правде говоря, Эггси искренне не понимал необходимости держать его под бдительным взором медиков так долго: в себя он пришел спустя три недели, нормально передвигаться стал через пару месяцев, а месяца через четыре мог уже спокойно бегать (только кто б ему это разрешал).       Последние десять недель помимо различных медицинских процедур он ежедневно посещал спортзал, чтобы поскорее вернуться в форму и сразу после выписки иметь возможность приступить к полевой работе. Он и без того чувствовал себя виноватым, что вместо помощи остальным агентам безвылазно сидит в больнице, не имея возможности сделать хоть что-нибудь. Мерлин, конечно, уверял, что после Валентайновской бойни миссии — сплошь скучная дипломатия да еще огромное количество бумажной работы, но Гэри почему-то не верил.       — Зато теперь агент Галахад вернется в строй, — с довольным видом бормочет Эггси, поправляя галстук и придирчиво рассматривая себя в зеркало. После восьми месяцев больничных сорочек и халатов было непривычно видеть себя снова в костюме.       Приведя себя в порядок, из дома он незамедлительно отправляется в Kingsman. Осознание того, насколько он скучал по работе в целом и по каждому из агентов в частности, становится все яснее по мере приближения к базе, и в итоге, приехав, Гэри практически бегом преодолевает последние метры, перепрыгивая сразу через несколько ступенек и чудом не сбив в дверях агента Ланселота. Рокси звонко ахает, стискивает его в объятьях и пытается спросить и тут же рассказать обо всем и сразу, после чего убегает, сославшись на неотложные дела, но взяв с Эггси обещание посидеть как-нибудь с бокалом чего покрепче и обсудить всё произошедшее.       В штабе оказывается на удивление пусто: кроме Роксаны Гэри не встречает больше ни одного агента. Признаться, он представлял свое возвращение чуточку триумфальнее — в конце концов, именно он стал тем, кто спас мир в день «V» и выжил после того, как пуля едва не разнесла ему половину головы (подлец Валентайн выстрелил в тот самый момент, когда протез Газель проткнул его насквозь).       Что ж, раз большинство агентов на миссиях, то и Эггси не стоит сидеть без дела (насиделся уже, за восемь-то месяцев), — примерно с такими мыслями он заявляется в кабинет Артура с просьбой выдать ему задание незамедлительно.       — Рад видеть тебя в добром здравии, — мимолетно улыбается Артур, отрываясь от документов. — Но задания не будет.       — Что? Я уже полностью здоров и не хочу сидеть в штабе, пока остальные работают!       Артур одаривает его крайне скептическим взглядом.       — «Полностью здоров»?       — Ну… за мелкими исключениями, — пожимает плечами Эггси. Конечно, ранение в голову не прошло бесследно. Но он сможет, сможет работать, как раньше.       Артур тяжело вздыхает.       — Гэри… — он вдруг качает головой, словно передумав говорить. Эггси чувствует, как начинает закипать, но Артур продолжает. — Большинство рыцарей не на заданиях. У них сутки на то, чтобы найти и выдвинуть кандидата на роль нового агента.       Эггси удивленно распахивает глаза. Значит, кто-то из рыцарей погиб… Но почему тогда ему не сказали?       — Кто?.. — он запинается, боясь представить, кого из его друзей не стало, и не может произнести фразу до конца. — Кем станет новый агент?       Артур отвечает совершенно невозмутимо.       — Галахадом.       Сначала Гэри кажется, что он ослышался.       — Галахадом?.. Но погодите, Галахад — это же я!       — Гэри. Ты умный мальчик и должен понимать, что отныне полевая работа не для тебя. Знаешь, это как в спорте — нужно уходить на вершине славы. Ты мир спас, и теперь…       — Да к черту этот спорт и этот мир! Не собираюсь я никуда уходить. Со мной всё в порядке!       — У тебя не функционируют левые глаз и ухо — это твое «в порядке»?       — Во-первых, «почти» не функционируют. А во-вторых, зато с правыми всё нормально. Я могу вернуться к работе!       — Исключено, Гэри.       Эггси недобро щурится и интересуется раздраженно:       — Это ты как Артур решил или как Ли Анвин?       О, Эггси прекрасно знает, на что надавить. Он знает, что отец чувствует вину за то, что исчез на несколько лет после собственной первой миссии на Востоке и оставил семью, не смог уберечь, защитить от всего, что на них свалилось. И что точно так же теперь винит себя за то, что случилось с Эггси в «день V»: за то, что оказался слеп и не смог остановить Валентайна раньше, за то, что предотвращать мировую угрозу отправились только-только окончившие обучение Галахад и Ланселот.       Также он знает, что Артур не терпит любых намеков на фаворитизм по отношению к сыну и сразу же сделает все что угодно, чтобы доказать, что это не так.       — Любому другому рыцарю ты позволил бы остаться, — припечатывает Гэри, глядя Ли в глаза. — И ты прекрасно знаешь, насколько я хорош как агент. Такие кадры терять просто… глупо.       Они еще долго спорят и ругаются, прежде чем Артур все-таки смиряется с поражением.       — Хорошо. Если сработаешься с новым агентом — станете напарниками, в таком случае будет тебе полевая работа.       — А если нет?       — Нет напарника — «нет» миссиям.       Эггси ненадолго задумывается. В чем-то этот вариант даже кажется ему разумным.       — Тогда, полагаю, мне стоит заняться поисками кандидата?       — Нет: в таком случае у него будет преимущество перед остальными. Но так как сегодня у меня слишком много работы, я попрошу тебя привезти в агентство моего кандидата. Младший сын Хартов, твой ровесник. Думаю, вы прекрасно сработаетесь, — Артур передает ему папку с данными на кандидата, едва улыбаясь.       Хорошо, что папку Эггси открывает только в машине по пути к дому Хартов, иначе скандала было бы не избежать. Пробежав глазами по личному делу (и по фотографии наглой ухмыляющейся рожи этого Анри Харта, которому так и хотелось двинуть чем-нибудь тяжелым), Эггси с трудом подавляет желание побиться головой о стену: в этом Анри раздражает всё, начиная внешностью и заканчивая хобби. Пожалуй, более неподходящего Гэри человека найти было трудно.       Впрочем, Эггси не собирается сдаваться без боя.       Он снова вчитывается в бумаги и называет водителю новый адрес.       — Добрый день, — немного удивленно приветствует его хозяин дома. Он старше Эггси на семь лет, изящней и стройней на пару размеров и выше на целую вечность. — Чем могу помочь?       — Гарри Харт? — уточняет Эггси. И, дождавшись кивка, продолжает. — Мы можем поговорить?       Гарри оказывается лепидоптерологом, живущим спокойной уединенной жизнью, но Гэри видит в нем отражение собственной вечной жажды приключений. Поэтому совсем не удивляется, что Гарри практически сразу соглашается на предложение пополнить ряды рыцарей Kingsman (хотя даже не имеет совершенно никакой физической подготовки).       Почему-то не удивляется и когда тот с успехом проходит испытание за испытанием, преодолевая себя, насмешки прочих кандидатов (впрочем, он каждый раз успешно ставит их на место лишь парой слов) и недовольство Артура, норовящего ставить палки в колеса.       О, разумеется, Артур негодует. С того самого момента, как Эггси притащил не того Харта, оправдываясь, что раз уж он не видит левым глазом, то не смог правильно прочитать имя кандидата и привез старшего брата вместо младшего (на упреки, что Артуром было ясно сказано, кого он имел в виду, Эггси миролюбиво напомнил, что все дело в том, что он еще и оглох на левое ухо).       Но к всеобщему удивлению на защиту Гарри Харта встает Мерлин, поэтому Артуру только и остается, что махнуть рукой на подобное самоуправство.       Конечно, поначалу всё непросто. Гарри едва не тонет первой ночью — оказалось, он панически боится воды, поэтому лишь беспомощно трепыхается, пока остальные пытаются разбить зеркало (про дыхательные трубки никто из этого набора почему-то не подумал).       Позже Эггси выпрашивает у Мерлина свободный час для Харта и ходит с ним в бассейн, уча плавать, нырять и надолго задерживать дыхание.       Спустя пару недель интенсивных физических нагрузок непривычный к этому Гарри превращается в сплошной синяк, щедро сдобренный вывихами и растяжениями, а от постоянной работы с оружием его руки покрываются кровоточащими мозолями.       Эггси каждый раз перехватывает Гарри у медпункта, сам обрабатывает все повреждения и снабжает «волшебной» китайской мазью, которая залечивает всё чуть ли не за ночь.       Эггси замечает, что из животных Гарри умеет справляться только с бабочками, да и теми сушеными, потому помогает обращаться со строптивым мистером Пикулем (и поначалу долго бессовестно ржет, увидев, что вместо нормальной собаки Гарри выбрал какую-то «щетку для пыли», а после они хохочут оба, когда Гэри рассказывает, как сам выбрал мопса вместо бульдога).       После ночной тренировки по стрельбе он сидит рядом с белым, как стена, Гарри, пока медики вытаскивают пулю и останавливают кровь. Неловко шутит про «до свадьбы заживет», на что получает в ответ незамедлительное «женись на мне! мне это плечо завтра здоровым нужно» и долго не может стереть с лица глупую улыбку.       (А ненароком выстреливший в Харта кадет Дэйвис странным образом проваливается на следующем же испытании.)       Чувствует, что всё же поседеет раньше положенного, наблюдая за испытанием с парашютами — всё идет по плану ровно до тех пор, пока парашют Гарри не отказывается раскрываться.       Эггси долго орет на техников, Мерлина и Артура. И — за компанию, не иначе — на самого Гарри, а после просто долго сидит рядом, уткнувшись тому в плечо.       Вместо Артура приходит на испытание с поездом (Артур, похоже, давно махнул на них двоих рукой). Хвалит сдержанно, но весь так и светится восторгом за успех Харта.       И вполне ожидаемо превращает «сутки с наставником» в «сутки с любовником».       Впрочем, едва ли кто-то из них не доволен подобным развитием событий.       * * *       — Итак, Галахад… тьфу, не ты-Галахад, а он-Галахад… Ну кто придумал оставить вам один позывной на двоих? Давайте я вас хоть по фамилиям звать буду. Так, Харт…       — Слушаю, — снова в один голос отзываются Эггси и Гарри, оставляя Мерлина внутренне материться в молчаливом недоумении.       — Да что вы… — начинает он и вдруг осекается, зацепившись взглядом за два поблескивающих обручальных кольца на пальцах агентов.       — Да вашу ж мать, когда успели?!..