there is no hope of fate

— Отстань, — бормочет Луи в телефон, и сбрасывает вызов. Он сонно потирает мешки под глазами и бросает взгляд на дату на телефоне — пятница, 31 марта. Он провалялся в кровати сутки, выходя из своей комнаты только для того, чтобы взять оставшуюся порцию еды с обеда и ужина, потому что завтрак он благополучно пропустил. Так же, как и попытки помощи от своей семьи, которая видела Луи в таком состоянии впервые. Он игнорировал звонки и смс-ки «тебя уволят, ты, задницы кусок» от Найла, разукрашенные и немного помятые бумажки с корявыми надписями «Луи, не болей», которые бросали сестры под дверь, а так же гневные письма от тренера, который грозился распять Луи на фонарном столбе. Томлинсон посчитал это хорошей альтернативой простому и бессмысленному валянию на кровати, так что решил проигнорировать и это. Ему больше нечего терять, тем более что вчера вечером, прежде чем Луи с горя решил выпить успокоительное матери, дабы поскорее уснуть и проспать гребаную ночь без душераздирающих мыслей, Дэн «обрадовал» его тем, что на выходных семья Колдер всё же соизволит присутствовать в их доме на ужине. То есть, для Луи всё складывалось настолько хреново, что создавалось впечатление, что его кто-то нещадно колотит кувалдой по голове. Так что сейчас парень вновь решает послать Найла, который названивает парню уже около часа. В конце концов, Луи имеет право отдохнуть, как и любой другой человек. Тем более, что кровоточащая рана на сердце, каждый раз напоминавшая Луи о том, что он безнадёжно влюблён, в принципе обездвиживала парня. Потому что каждый раз, как он собирается встать с кровати и сделать хоть что-нибудь, он тут же вспоминает причину своего безделья, и обречённо стонет, заваливаясь обратно и прикрывая глаза ладонями. Луи вовсе не собирался влюбляться в Гарри Стайлса. Он надеялся на то, что их близкие и платонические отношения навсегда сохранятся такими, какие есть. На то, что они и в сорок лет будут продолжать обниматься, кататься на лошадях и пинать мячики по футбольному полю. Да, возможно внутри мозга Луи была какая-то часть, которая неосознанно надеялась на что-то большее, и давала порой о себе знать, но Томлинсон не воспринимал эти мысли как что-то стоящее. Ведь, если честно, у него никогда не было настоящих отношений, и он в принципе не понимает, как себя в них вести. Он не умеет дарить подарки, постоянно забывает о важных датах, и в принципе, всё, что он умеет — это пинать мяч, философствовать о жизни, будучи вдребезги пьяным, и жаловаться на свою хреновую жизнь. И он точно не хотел бы, чтобы Гарри был с таким, как он. Наверное поэтому Луи всячески пытается отстраниться от него, и, наверное поэтому, он всё ещё не смог этого сделать. Правда, сейчас, смотря сквозь время, Луи понимает, что не смог бы видеть Гарри с кем-то другим. Не смог бы встречаться с Гарри и его избранником в пабе на день благодарения, не смог бы подкалывать и всячески мешать Гарри готовить, пока тот фарширует гуся яблоками, а на них обоих смотрит кто-то ещё, не смог бы смотреть на Гарри так, как смотрит только влюблённый человек, просто потому, что ему не позволено было бы быть влюблённым. И Луи буквально разрывает от всех мыслей, что находятся в его голове, он понимает, что не может больше здесь находиться, и что ему необходимо сменить обстановку. Ну, или, хотя бы попытаться. Он тянется до телефона, пишет Найлу что-то вроде «а ты кусок лепрекона, но я же молчу», а сразу же после «скоро буду», и успевает улизнуть из дому незамеченным. — Паршиво выглядишь, — Найл отрывает свой взгляд от еженедельного журнала о дикой природе, который выписывает уже второй год подряд, и оценивает только что вошедшего в помещение магазина, Луи. Последний уже успел переодеться в униформу, состоящую из фирменной футболки, и дать себе пару подзатыльников за то, что никак не может расслабиться и подумать о чём-то более продуктивном, нежели чем о своей поганой участи влюбиться в Гарри Стайлса. — Спасибо, что заметил, — без особого энтузиазма язвит шатен, кидая рюкзак за стойку, словно это какое-то дежа-вю. — О, брось, опять? — Хоран откидывает журнал куда-то в сторону и хлопает по пустому месту на стойке, рядом с собой. Луи решает пустить всё на самотёк, и запрыгивает. — Несчастные страдания по любви к Гэрри? Всё ещё будешь отрицать тот факт, что он для тебя что-то значит? Луи хочется всхлипнуть, а ещё засмеяться, а ещё что-нибудь ударить, но всё, что он делает — это тяжело вздыхает и опускает взгляд в пол. — Я влюблён в него, — тихо признаёт тот, в большей степени для себя, хотя этот факт он, наверное, не признает никогда. — Это твоя самая большая победа, Луи Томлинсон, — Найл хлопает парня по спине, свободной рукой протягивая какой-то шоколадный батончик, и, если Найл Хоран делится с вами едой, значит вы действительно этого заслуживаете. Луи благодарно принимает шоколадку и кратко хмыкает, вертя батончик в руках. — Это катастрофа, Найл. Ты просто не понимаешь, в какой я заднице. — Ты всегда в заднице. Ты же ёбаная королева драмы, Луи — — Нет, позволь, эта задница — самая большая из всех, которые у меня были! Она собрала все самые маленькие задницы и трансформировалась в одну большую! Как ёбаный десептикон! — визжит Луи, смахивая руку Найла со своей спины. Последний почти трясётся в попытках не засмеяться, и, правильно делает, потому что если с его губ слетит хоть один смешок, Луи голыми руками закопает и Найла, и всю его коллекцию журналов. — Чувак, ты знаком с ним чуть меньше месяца, и вы целовались всего один раз, поменьше драматургии! Я серьёзно, ты ведёшь себя так, будто бы это грёбаный конец света! — Но это так и есть! Почему ты не видишь в этом никакой проблемы?! — Да потому, что это нормально — когда ты влюбляешься в кого-то, гребаный ты, придурок! И это нормально, если этот кто-то — это Гарри! И это так же нормально, если ты влюбился в него, потому что он ходячая невинность в этих своих узких брюках и фланелевых рубашках! Луи пищит, поднимая брови вверх, но Найл затыкает его прежде, чем тот успевает возмутиться. — Так сказал Зейн, и я полностью с ним согласен! Чёрт, да плевать на твою вымышленную девушку, она уйдёт так же быстро и незаметно, как и появилась! — Найл видит непонятные изменения в выражении лица Луи, так что решает сгладить ситуацию и делает небольшую передышку в своих криках. Луи благодарен ему за это. — Да, я всё ещё считаю, что ты неправильно поступаешь по отношению к Гарри, но, эй, это твоя жизнь и твоё право. Ты так же можешь встречаться и любить кого-то, пока твой отец встает на ноги, верно? Ты не должен рушить свою жизнь из-за этой ситуации, пойми. Так что это не катастрофа, Луи. Ты всего лишь влюбился, и всего лишь в парня. Так что сейчас ты возьмёшь себя в руки, и начнёшь налаживать свою личную жизнь, ты меня понял? Луи почти плачет. Кусок лепрекона почти спас ему жизнь. — Я так тебя люблю, ты знал это? — О, фу, отстань, я не из этих ваших, — наконец смеётся Найл, и на сей раз Луи не хочет никого закапывать. Он лишь позволяет Найлу втянуть себя в объятия, хихикая и наконец расслабляясь в руках ирландца. — Напиши ему, — бормочет блондин в волосы Луи, тыкая пальцем тому в плечо. — Что? — Думаешь, я шутил по поводу твоей личной жизни? Найл отпускает Луи, спрыгивая со стойки и направляясь к своему некогда отброшенному, журналу. — Думаю, что ты вообще не умеешь шутить, — Луи любопытно поднимает брови, пытаясь уловить хоть какой-то намёк на издёвку в свою сторону. — Ага. Но ты всё равно любишь меня, — лепечет Хоран, поднимая журнал с пола и встряхивая его, отчего вверх вздымаются клубы пыли. — Фу, здесь надо бы прибраться, не находишь? — Конечно я люблю тебя, ведь ты лепрекон, а все лепреконы приносят золото в горшочках, — глумится Луи, отчего Найл показывает тому язык, тут же расплываясь в улыбке и возвращая всё своё внимание к ареалу обитания гепардов, описанном на седьмой странице. — Кстати, уборка входит именно в твои обязанности, если ты не помнишь. Я согласился чистить клетку с Джорджем в обмен на то, что больше никогда не возьму в руки эту половую тряпку. От неё пасёт тиной. — Не называй его так! — возмущённо охает Хоран, демонстративно хватаясь рукой за сердце. — Это исчадие ада во плоти игуаны пыталось меня сожрать, а ты продолжаешь сюсюкаться с ним! Поверь, он не тот, с кем ты должен проводить своё свободное время. — А у тебя уже есть какие-то кандидатуры на эту роль, м, ирландец? Луи рад, что сумел вытащить свою задницу из дому. Сейчас, глядя на возмущенного Найла, и уже предугадывая его дальнейший ответ, он действительно счастлив. — Никогда прежде не замечал, что ты такой невыносимый, Луи Томлинсон, — раздраженно сетует Найл, выпуская журнал из рук и заставляя только что осевшую пыль, снова взмыть в воздух. Он в секунду преодолевает расстояние до стойки и вновь оказывается рядом с Луи, пытаясь дотянуться до рюкзака парня, и что-то нащупать. — Держи, — заключает тот, протягивая Луи его же телефон. Последний недоумевает. — И нахрена мне мой телеф — Ауч! Луи получает подзатыльник и пихает друга локтем в ответ. Что тот вообще себе позволяет? — Напиши ему, что хочешь встретиться или отсосать ему в подворотне, я не знаю, что у вас там принято, но сделай хоть что-нибудь! Луи обдумывает услышанное. Он же не может просто так взять и написать «эй, Гарри, вчера понял о том, что влюблен в тебя, и подумал, не хочешь ли ты трахнуться сегодня вечером?». Или может? Нет, это будет слишком прямо и это может испугать Гарри. Да, чёрт, это любого может испугать. Но тогда что Луи может?.. — Господи, Найл, — парень одним движением руки находит диалог с Гарри и уже чувствует, как его пальцы сами набирают текст. Tienes un hermoso culo cariño! (п.п. мне нравится твоя задница) Найлу остаётся лишь заглянуть через плечо Луи и недовольно хмыкнуть. Будто бы он ожидал увидеть на экране что-то другое. Ха, это же Луи Томлинсон, его не изменить. — Ну и что за бред ты написал? Твои иероглифы никому неинтересны, Льюи. — Я написал, что у него красивая задница. Достаточно хороший комплимент, или мне стоило быть ещё прямее? — улыбается Луи, нажимая на иконку с надписью «отправить». Найл фыркает, пихая Луи пальцем в грудь. — Ты — полный антоним слову романтика. Я всё ещё не понимаю, как Гарри позарился на тебя. — Брось, я очарователен, — бормочет Луи, не отрывая взгляд от сообщения. Его пальцы нервно стучат по чехлу телефона несколько секунд до тех пор, пока ему не приходит оповещение о том, что сообщение прочитано. Луи взвизгивает, хватая Найла за запястье. — Он прочитал, Найл! Прочитал! Господи, он убьёт меня, если переведёт его, о чём я думал, Найл! — О боже, заткнись, я абсолютно точно уверен, что он не станет переводить твои бредни. А если и переведёт, то вовсе не удивится — то, как ты смотрел на него — видел даже он сам. — Чт- что ты имеешь ввиду? — Луи резко поворачивается лицом к Найлу, забывая о своём откровенном сообщении. Он действительно был таким очевидным? Всё это время, пока Гарри был в его жизни, он действительно был по уши влюблён и даже не замечал этого? А что если Найл прав, и Гарри, в отличие от самого Луи, всё давно замечал и знал? Значит ли это, что он не был против этого? — О, не придуривайся, вы оба слишком очевидные, — отмахивается от ответа Найл, внимательно следя за экраном телефона Луи. — Нет, нет, нет, подожди, — лепечет Луи, откладывая телефон позади себя, отчего Найл вынужден обратить взгляд на парня. — Оба? Мы друзья, Найл. Мы никогда не обсуждали что-то другое, об этом не может идти и речи. Он не мог быть очевидным в этом плане, потому что даже не пытался. — Думай как хочешь. Но просто не усложняй всё, ладно? Сейчас речь идёт не только о тебе одном. Луи не успевает обдумать услышанное, чувствуя вибрацию, идущую по стойке, и мгновенно хватается за телефон. И звание «Человек-Загадка» достаётся Луи Томлинсону! И сразу после: Просто шучу. Как твой семейный ужин? Мы не слишком задержались тогда? Луи чувствует, как его захлестывают эмоции, словно он новоиспеченный серфер, который попал под восьми бальную волну. Он никогда не испытывал подобных чувств от простых сообщений. Может быть, дело в том, что они наполнены заботой и искренним интересом Гарри, а может быть потому что Луи слишком влюблён. — Он такой милый, Найл, посмотри! — Луи прикусывает губу и тычет телефон блондину в лицо, отчего тот морщится и отодвигается от парня. — А ты такой мерзкий. — Он спрашивает о семейном ужине, который я придумал как отговорку, чтобы сбежать от него и порыдать в автобусе! Найл, я совсем забыл об этом, а он помнит, господи! Что я должен ему ответи — — Чувак, эй! Успокойся, это всего лишь Гарри. Когда-нибудь ты поймешь, почему я говорю, что вы слишком очевидные. Луи пропускает слова Найла мимо ушей, потому что, чёрт, он снова делает это. Снова незаметно флиртует и заигрывает с Гарри, что заставляет разлиться теплу по всему его телу. Всё просто отлично, ковбой! Ради тебя я готов задержаться хоть на всю жизнь. Упс? Луи действительно слишком очевиден? Найл хихикает, глядя на переписку через плечо шатена. Что ж, Луи рад, что делает людей вокруг себя, счастливыми. — Ковбой? Это то, о чём я думаю? Ты такой извращенец, Льюи. — О, заткнись, — Луи пихает Найла кулаком в грудь, покрываясь лёгким румянцем. Он не думал о Гарри в седле после их прогулки. Неа. Уверен? Тогда как ты ответишь на то, что я хотел бы украсть тебя? Хотя бы на один субботний вечер? Луи перечитывает сообщение снова и снова, игнорируя попытки Найла поздравить шатена с успехом. Суббота. Гарри приглашает его на гребаное свидание в гребаную субботу, в то время как Луи обязан быть милым и послушным мальчиком за ужином, и всё ради семьи Колдер. Нет, это не катастрофа, это конец света. Найл в очередной раз целует Луи в макушку, твердя, что именно он — причина всего хорошего в жизни Томлинсона, после чего последний блокирует телефон и разворачивается лицом к другу. — Я не пойду. Челюсть Найла отвисает, и Луи, если честно, готов засмеяться прямо сейчас. Он никогда не устанет любоваться природной харизмой ирландца. — Что ты только что сказал? — Что я не пойду с ним на свидание, — пытается спокойно ответить Луи, параллельно ведя внутреннюю борьбу с тем, чтобы не разрыдаться прямо здесь. Он словно самостоятельно закапывает себя в могилу. — Ты конченный придурок, Луи Томлинсон. Считай, что я поставил тебе диагноз, — тот пытается спрыгнуть со стойки, но шатен ловит его за запястье. — Нет, нет, подожди, я хочу этого, правда! Но завтра у нас семейный ужин. — С каких пор гребаный ужин стал для тебя оправданием?! — Потому что он с Колдер. Лицо Найла мгновенно искажается, его плечи никнут, а некогда яркий и живой огонёк в глазах, потухает. — Чёрт, вот дерьмо. — Ага, — нехотя соглашается Луи, опуская голову вниз и слабо прикрывая глаза, потирая подушечками пальцев, переносицу. Иногда это даже его успокаивало. Но, по всей видимости, когда дело касается Гарри Стайлса — всё всегда идёт не по плану. — Мне правда жаль, дружище. Но, в любом случае, ты можешь пригласить его на вечеринку в воскресенье. Кузен Зейна вроде бы сдал на права, и собирается это отметить. Серьезно, это ведь не такая уж и большая проблема. Конечно, Луи может это сделать. Но в этом случае — всё, о чем он сможет думать на этой вечеринке, глядя на Гарри — будет заключаться в том, что Луи небывалый придурок, который обманывает всех, и в первую очередь, себя. И это не придает ему никакой уверенности в своих действиях. Хотя, он всё же может попытаться. Луи поднимает телефон и пишет. Я был бы рад, если бы ты украл меня в воскресный вечер. Да и звучит это более романтично. Ему даже не нужно показывать сообщение Найлу, чтобы пройти качественный отбор на вменяемость написанного — блондин уверенно поддакивает, когда Луи отправляет письмо. Но вот камень с души всё никак не хочет падать, вместо этого трансформируясь в магнит, притягивающий все самые тяжелые металлы вокруг. Тогда до встречи, Сама Романтичность. Луи слабо улыбается, подавляя подступивший к горлу, ком. ~°~ — Вот распогодилось же, даже обидно. — Ага, а ещё грозу обещали. — Как будто этим астрономам можно верить! — Они синоптики, Тай — — Да один хрен! О, Луи! Мы думали, ты умер! Луи смеётся, перешагивая через чьи-то шорты, лежащие на полу раздевалки. После ужасного трудового дня, в котором он умудрился дважды пролить себе на форму кофе, и забыть выдать сдачу клиенту, это место уже не кажется ему таким хаосом, каким оно является на самом деле. Четверо парней дискутируют о погоде, ещё трое обсуждают вменяемость тренера, а остальные разбились по парочкам, разговаривая о чём-то личном. Не то, чтобы Луи окинул взглядом всё помещение в поисках Гарри, он просто искал свободное место, куда можно присесть. — Прости, что разбил твои надежды, Тайлер. Надеюсь, когда меня увидит тренер, он всё же сможет хоть чем-то тебя порадовать. Парни смеются, хлопая Луи по плечу, и предоставляя шатену место — если один квадратный метр можно назвать местом — чтобы тот переоделся. — Кстати, почему ты один? — спустя несколько минут спрашивает Джейк, натягивая повязку на голову. — Что? — переспрашивает Луи, отвлекаясь от завязывания шнурков на бутсе, и поднимая голову вверх. — Ты пришёл один. Мы думали, что ты и Гарри… Ну… — начинает жестикулировать тот, надеясь, что кто-нибудь его перебьет, и ему не придётся договаривать это предложение. Но, Луи ждёт, покорно и удивлённо, потому что «он и Гарри, что?» — Встречаетесь, все дела. — Договаривает тот, опуская руки по швам, и Луи практически может ощущать, как его ударили под дых. — Вст — встречаемся? Нет! Нет, нет, это не так, мы просто друзья, — Луи старается не выглядеть разочарованным, выдавливая из себя улыбку, потому что чёрт, похоже, что Гарри Стайлс будет преследовать его всю жизнь. — Ох! Ох, прости тогда, мы ведь не знали, сам понимаешь. — Нет, нет, всё в порядке. Да нихрена не в порядке. Всё это — то, что весь мир настроен против Луи и его возможностей. Он ведь не виноват, что является спасательной шлюпкой для своей семьи, верно? За такое вообще должны в книгу святых причислять. Каждый второй уверен в том, что Луи и Гарри встречаются, в то время как шатен вообще не уверен, что Стайлс что-то к нему чувствует. Да, они ходили на свидание, да они целовались один раз, ну и что? Разве это может что-то значить? Тем более, что они оба были пьяны тогда, и Луи вообще не уверен, что на следующее утро не выблевал какой-нибудь жизненно-важный орган. Вот, насколько всё было, есть, и остаётся скомкано и непонятно. Спустя ещё двадцать минут, Луи начинает волноваться, потому что его уже успели отчитать за прогул, почти распять на косяке от двери в раздевалку, выгнать на поле и дать всей команде соответствующие указания, а Гарри всё ещё нет. Он всё ещё не явился, не отвечает на звонки Джейка, и, по всей видимости, поможет Луи схватить сердечный приступ. Потому что вдруг он так торопился, что не увидел машину, которая ехала ему навстречу? А ещё он мог упасть в открытый канализационный люк, а ещё на него могла упасть какая-нибудь бетонная плита, а ещё Луи слишком влюблён. Он выглядит как потерянный щенок, пытающийся делать выпады на правую ногу, в то время, как все уже делают на левую. Его причёска растрепалась на ветру, потому что он забыл дома шапку, и, скорее всего подхватит из-за этого ангину, но сейчас это волнует его меньше всего. Он, вероятно, пропустил тот момент, когда стал таким сентиментальным, что было очень опрометчиво, поэтому сейчас он собирает плоды своей тупости. — Томлинсон, не филонь! Думаешь, если твоего дружка нет на поле, то теперь не перед кем выпендриваться? Луи почти давится своей собственной слюной, и косится на тренера взглядом и-вы-туда-же, пока вся команда одобрительно смеётся. — Сэр, если вы имеете ввиду себя, то я тренируюсь не для этого, вы же знаете, — Луи собирает остатки разума воедино, и язвит мужчине, но парням вокруг это нравится явно больше, чем ему. Луи даже успевает забыть о Гарри, пока нарезает четвёртый круг вокруг стадиона, вместе с Джейком подкалывая Стива по поводу его новой причёски, как видит две размытые фигуры на другом конце поля. И ему даже не нужно рассматривать, кто это, так что он срывается вперёд, минуя десяток лениво плетущихся тел. — Где, чёрт возьми, тебя носило? — кричит тот за двадцать метров до пункта назначения, прежде чем видит рядом с Гарри Лиама, благоговейно что-то нашептывающего другу. Гарри хихикает, говоря что-то в ответ, не обращая внимания на Луи, и, что ж. Если это не укол ревности, то Томлинсон даже и предположить не может, что это такое. Он действительно разочарован, растоптан и унижен — он никогда не думал, что видеть Гарри флиртующим с другими людьми, будет так… больно? И это так несправедливо по отношению к Луи, но с другой стороны, он понимает, что Гарри не его собственность, и у него тоже есть своя личная жизнь (что Луи, увы, наверное, никогда не примет). — Луи! — наконец (!) обращает внимание на парня, Лиам, ехидно улыбаясь и подходя к шатену. Луи хочет вырвать ему язык. — Рад тебя видеть, дружище! Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как мы виделись, да? Хотя, я даже не успел соскучиться, если честно. Но это не в том смысле, в каком ты мог подумать! Просто Гарри без умолку твердит о тебе всё время, я даже не уверен, что он спит спокойно, не бормоча твоё имя. Если вы помните то, что Луи хотел вырвать язык Лиаму, то можете это забыть. Выкинуть в далёкие уголки своего сознания, потому что сейчас Луи хочет лишь расцеловать этого парня. Ну, или Гарри, стоящего позади. Луи пока точно не решил. — Я тоже рад тебя видеть, чувак! Приятно знать, что на свете есть кто-то, кто говорит больше меня! — смеётся Луи, заставляя Лиама сделать то же самое. — Привет. Луи слышит глубокий и хриплый голос Гарри, и чувствует, как его горло мгновенно пересыхает. Черт, это всегда будет повторяться, когда Гарри Стайлс будет рядом? — Привет, — почти выдавливает из себя тот, поворачиваясь и встречаясь взглядом с любовью всей своей жизни. И это так различно и так ощутимо — смотреть на Гарри теперь, когда Луи понимает, что парень для него значит. Понимает, что теперь всё, о чём только может мечтать Луи — стоит перед ним. Что теперь до конца своих дней Луи будет пытаться защитить это создание от всех бед и прочей ерунды, которая только взбредёт тому в голову. Что Луи не сможет делать что-то другое, потому что кажется, что этот светящийся мальчик с татуированными руками (Томлинсон всё ещё хочет узнать, есть ли у него тату ещё где-то) создан для Луи, и для того, чтобы последний его оберегал. Гарри мягко улыбается, прикусывая щёку изнутри, и Луи снова задыхается, видя, что тот хочет ступить чуть ближе, возможно обнять Луи? Тогда почему он стоит на месте? Разве раньше его что-либо останавливало? Луи мешкается пару секунд, прежде чем самостоятельно пересечь невидимую границу и обнять Гарри, чуть приподнимаясь на носочки. И это сногсшибательно — то, как они идеально обнимаются, словно кусочки паззла, подходя друг к другу. Луи хочет умереть здесь и сейчас. — Ладно, будет вам, визит заключённых окончен. Лиам, не топчись под ногами, ладно? Здесь все знают, что ты можешь заговорить любого. Луи слабо соображает в руках Гарри, поэтому всё ещё продолжает стоять на месте, вдыхая легкий аромат парфюма младшего и чувствуя его размеренное дыхание. Он бы никогда и ни за что не променял эти ощущения — тепла, заботы и любви. Такой искренней и нежной, которой он готов одаривать этого мальчика всю жизнь. — Стайлс, Томлинсон, ну же. Луи чувствует, как тепло покидает его спину, и, нет, нет, нет, сказочный солнечный мальчик, верни свои ручищи обратно! — Простите, тренер, просто суперклей был слишком супер, — лепечет Гарри, хватая Луи за запястье и ретируясь на поле к остальным игрокам, не давая последнему возможности в очередной раз умереть от счастья. Или давая. А может быть, Луи уже мёртв и попал в рай, кто знает. И они снова это делают. Снова абстрагируются от внешнего мира на другой стороне поля, кидаясь мячом, поднимая друг друга при падении, иногда чуть дольше задерживаясь в положении лёжа и восхваляя футбольные навыки своего партнёра, и это всё так естественно, будто бы так было и будет всю жизнь, и никак иначе. Щёки Луи начинают болеть уже на второй минуте из-за того, что он не может прекратить улыбаться, а его губы слегка потрескались из-за ледяного ветра, который до нитки продирает тонкую прослойку ткани, но ему никогда ещё не было так тепло и хорошо. Гарри настолько чудесен со своими красными щеками и носом, который он часто морщит, из-за того, что пропускает очередной мяч, и розовыми, сладкими губами, которые он так же недовольно надувает, со своими непослушными кудрями, выбивающимися из-под шапочки, и с сияющими, живыми глазами. Он живёт этим моментом, живёт Луи, а последний только рад дарить Гарри себя. Луи кажется, что проходит всего пол часа, но на улице уже темный и глубокий вечер, а фонари освящают поле всё ярче. Он оборачивается, видя уставшую команду и такого же тренера, в то время как сам Луи ещё никогда не был настолько полон сил. Грёбаные эндорфины. — Лу, пожалуйста! — кричит Гарри позади, и Томлинсон, слыша своё прозвище, слегка краснеет, но разворачивается лицом к парню. Гарри так же не выглядит уставшим, лишь слегка помятым, но таким довольным, и Луи гордится, потому что по большей части — это его заслуга. Он понимает парня с полуслова, ставя мяч за белую линию, расположенную в одиннадцати метрах от ворот, и Луи кажется, что это слишком далеко, далеко от Гарри, потому что парень хотел бы всю жизнь провести в его объятиях. Но всё-таки, он отходит для должного разгона, и удостоверяясь в том, что Гарри сконцентрирован, не обращая внимания на посторонние крики, срывается и ударяет по мячу. Но не проходит и секунды, как он видит летящий мяч над своей головой, и… его точно пинал не он. Луи охватывает паника, потому что это грёбаный мяч, который летит с другого конца поля со скоростью света, и он с легкостью может разбить Гарри лицо, даже не затрудняясь. Томлинсон срывается с места, краем глаза видя, как Гарри ловит их собственный мяч, и Луи даже не может точно утверждать — кричит ли он Гарри, чтобы тот отошёл, или вовсе молчит, как партизан. Всё происходит словно в тумане, когда он понимает, что уже не может поймать мяч. Просто не может, потому что не успевает, а ещё потому что он ебаный нападающий, а не вратарь. Так что он, особо не думая, потому что думать, черт возьми, некогда, бросается на Гарри, сбивая того с ног, и они оба падают в ворота, словно грёбаные гири, выбитые шаром из боулинга. Луи крепко хватается за рубашку парня, практически полностью лёжа на том, и слыша, как мяч попадает в сетку, и, отскакивая от газона, ретируется прочь. Луи испускает небывалый вздох облегчения, но всё ещё лежит на молча недоумевающем Гарри, потому что… ебаный в рот, что сейчас было? Луи тяжело дышит, успокаивая ритм своего бешеного сердцебиения, когда всё же решает поднять свою голову — единственное, что он сейчас в состоянии поднять — и посмотреть на Гарри. Тот ошарашенно смотрит на Луи в ответ, не обращая внимания на толпу футболистов, которая скопилась вокруг почти сразу же. — Никогда не видел что-то ещё более зрелищнее! — кричит какой-то парень (Луи не настолько хорошо их знает, чтобы уже сейчас… особенно сейчас узнавать их лишь по голосу), и все остальные мигом его подхватывают. — Якорь мне в душу, вы двое нас так напугали! — Вы там в порядке, нет? — Отстань от них, Лиам, не видишь, им и так хорошо! Луи и в правду не замечает ничего и никого, потому что перед ним его мальчик, живой и здоровый, всё такой же прекрасный, невинный и ничего не понимающий. Шатен аккуратно убирает локоны парня, спадающие ему на лоб, за ухо. — Ты в порядке? — спрашивает тот, потому что он всё ещё лежит на Гарри, а над ними всё ещё стоит десяток любопытных глаз. Гарри неуверенно кивает, отчего Луи хмурится — он сделал что-то не так? Ему нельзя было прыгать на парня, словно он шимпанзе во время брачного периода? Луи уже хочет подняться и попросить прощения, когда Гарри открывает свой рот. — А что, собственно, произошло? На секунду вокруг воцаряется тишина. Казалось, даже птицы перестали петь, а топ-40, который Майк включает на время каждой тренировки, вовсе превратился в белый шум. Но уже через мгновение, буквально по всему Донкастеру разносится громкий гогот, и даже Луи выдавливает из себя некое подобие не смешок. Он повёл себя как ебаный супер-герой, которому до полноты образа не хватило только обтягивающих лосин, а его спасённый даже не понял, от чего и кто его спас. Это несправедливо. — Стайлс, — Луи чувствует присутствие кого-то ещё справа от себя, и, чуть приподнимаясь на Гарри, дабы не сделать тому больно, поворачивает взгляд. Он видит тренера, сидящего на корточках, и нежно улыбающегося. Луи видит его таким впервые, и, что ж, это впечатляет. — Я уже успел соскучиться по тебе в команде. Тот замолкает и Луи хватает пару секунд, чтобы понять услышанное. — Гарри! Господи, Гарри! Тебя берут в команду! — кричит тот, вновь падая на парня (Луи надеется, что доставит Гарри меньший ущерб, нежели чем от возможного удара мячом) и прижимается к тому ещё сильнее, чем прежде. Он чувствует, как Гарри смеётся — вероятно он и в правду нихрена не понял — что заставляет Луи улыбнуться ещё сильнее. — Все знают, что Донкастер силён не стратегией, а сплоченностью. Давайте просто признаем, что мы всегда брали кубки только благодаря этому! — Луи слышит недовольные возгласы по типу «вообще-то мы умеем играть», и решает всё же поднять взгляд на тренера, говорящего важную тираду. Ибо лежать на Гарри и в наглую его обнимать, конечно хорошее занятие, но всё же неприличное в данной ситуации. — И поэтому мне нужна цельная и сплоченная, как прутья от веника, команда, в которую ты, Стайлс, ранее входил. Так что хорошенько отдохните на выходных, ребятки, потому что с понедельника нас ждут новые испытания в старом составе, а до матча осталась всего неделя. И да, Луи, если ты ещё раз не придёшь на тренировку — — То вы повесите меня на фонарном столбе, всё помню! — лепечет Луи, заставляя всех вокруг вновь засмеяться, и благоговейно падает (хах, Луи, перестань) в объятия Гарри. Только теперь последний обнимает его в ответ — и Луи устал каждый раз утверждать самого себя, что он никогда не будет ещё счастливее. Теперь он просто понимает, что с Гарри счастью нет предела, и этот ответ его вполне устраивает. — Ладно, девочки, хватит глазеть на голубков, валите по домам, — указывает мужчина, поднимаясь, и уделяется с поля вместе с ликующей командой и Лиамом, который всё это время сидел на трибуне, делая вид, что очень увлечён происходящим. Луи всё ещё не может прекратить улыбаться, поднимая голову и тыкая пальцем в грудь Гарри. — Тебя взяли в гребаную команду, Стайлс, я всё ещё не могу в это поверить! Гарри обиженно хмурится и дует губы, и Луи должен поинтересоваться причиной внезапной смены настроения парня, но его взгляд перемещается на губы Гарри, и теперь он вообще не может ни о чём думать. Потому что они так близко, и Гарри так красив, что Луи никогда не забудет его образ, даже если ему сотрут память. — Думаешь, я недостаточно хорошо играю для того, чтобы быть в команде? — спрашивает тот, немного шевелясь под телом Луи, и, о господи, Гарри, перестать это делать. Томлинсон сгребает остатки своего рассудка в кучку, и поднимает взгляд, глядя младшему в глаза. — Думаю, что ты играешь достаточно для того, чтобы лучшая команда лучшего города на свете, взяла тебя лучшим вратарём. Гарри улыбается, и Луи снова легонько тычет пальцем на его ямочку не щеке, потому что он не может не касаться этого парня — это выше его сил. — Ты так думаешь? — Я в этом уверен, — шепчет Луи, притягивая Гарри ближе к себе, и позволяя тому обвить руки вокруг талии шатена. Луи почти плачет от того, как это прекрасно, — В любом случае, нам пора по домам, не так ли? Гарри мотает головой из стороны в сторону и Луи смеётся. — Эйч, ну же, мы не можем лежать тут всю жизнь. — Кто тебе такое сказал? Парни каждый день будут приносить нам еду, оставят пару одеял для того, чтобы мы не замерзли, и, может быть, я даже уговорю Лиама принести его портативный компьютер, и мы будем смотреть Netflix и наслаждаться жизнью. Луи кивает — да, это то, что он хотел бы делать всю жизнь — обнимать Гарри и наслаждаться этим. — Это было бы чудесно. «Ты чудесен» — вертится на кончике языка Луи. Но он не знает что будет, если он их скажет, не знает, что творится в голове у Гарри — этот мальчик ещё непредсказуемее, чем сам Луи. Поэтому он лишь легонько шлепает Гарри по плечу, медленно и кряхтя, поднимаясь. — И всё-таки, — начинает вратарь, протягивая руку Томлинсону, дабы тот помог ему встать, — Что произошло? Я и в правду ничего не видел. — О, это мы уже поняли, поверь, — хихикает Луи, отчего Гарри легонько толкает его в бок локтем, но тут же обнимает того за талию, вышагивая в сторону раздевалки. И Луи рассказывает ему. Рассказывает всё, что видел, что чувствовал, а Гарри слушает и не издаёт ни звука, даже когда с ним прощаются парни, покидающие помещение. — Так что теперь ты обязан мне своей жизнью, Стайлс, — заключает Луи, закидывая за спину рюкзак со сменной одеждой, и обхватывая Гарри за талию, выходит из комнаты. — Это было… спасибо тебе. Не думаю, что я бы умер, получив в лоб мячом, но ради меня ещё никто такого не делал, — драматизирует жертва последних событий, и Луи фыркает. — Вообще-то я правда испугался за тебя и твоё милое личико. Не гаси во мне талант супер героя. Они выходят на улицу, и Луи жмурится от ледяного ветра, нахлынувшего на его лицо. Март определённо самый худший месяц в году. — Ладно, супермен, я молчу. Но, в любом случае, я правда благодарен тебе. Томлинсон улыбается и ощущает вибрацию, идущую из рюкзака. Они останавливаются и Луи нащупывает телефон. — Дерьмо, — шепчет тот, видя входящий от… Дэна. — Что-то случилось? — интересуется Гарри, взволнованно хмурясь. — Пока не уверен. Конечно, он уверен. Дэн зачастую шлёт Луи смс-ки на тему «купи в магазине Маасдам, плз, твои сёстры похоже решили стать крысами», но звонки от него не означают ничего хорошего. Луи берёт трубку, не отходя от Гарри, просто потому что это было бы невежливо, но всё же ставит громкость динамика на минимум. — Да? — Луи, господи, я рад, что застал тебя. Ты ведь помнишь про завтрашний вечер? — Такое не забудешь, Дэн. — Не начинай, я же тысячу раз извинялся перед тобой. Тем более я не просил тебя помогать с этим. — Да, потому что ты никого не просил. Всё, что ты делал — это клал на свою семью и её жизнь — — Луи — — Нет, не Луи, Дэн, сейчас ты послушаешь меня очень внимательно. Я правда не собираюсь прыгать как клоун перед вами на завтрашнем ужине, и я абсолютно точно не собираюсь из шкуры вон вылазить, чтобы снова пытаться исправить эту ситуацию. Год, Дэн. Гребаный год я это терплю. Нормальный человек бы давно нашёл себе нормального инвестора с нормальными деньгами, а не избалованной дочерью. Но не ты. Потому что тебе так удобно, и потому что тебе всегда было плевать на меня и на девочек. — Мне никогда не было на вас наплевать, Луи, ты знаешь это — — Мы не твои дети, Дэн, конечно тебе было плевать, особенно после того, как родились близнецы. Поэтому всё, что я сделаю — это отсижу свой зад и не пророню ни слова, так и знай. Я всегда делал это только ради мамы и девочек, но пришла пора и тебе подумать о них. Луи сбрасывает вызов, слыша короткое «Луи» в ответ. И он вдруг ощущает неимоверную тяжесть и усталость, так что даже рюкзак с парой тряпок и пустым контейнером из-под еды, кажется ему весом в тонну. Гарри прочищает горло рядом с Томлинсоном, и последний вздрагивает. Он забыл о том, что Гарри стоял рядом. — И… кто это был? — неловко спрашивает тот, поправляя спадшую лямку рюкзака. — Мамин новый инфантильный ухажёр, считающий себя супер важным для нашей семьи, хотя всё, что он делает, это пользуется нами, — бормочет Луи и пожимает плечами, как бы подтверждая нелепость всей ситуации. Гарри молчит несколько минут, томно вздыхая и давя на психику Луи, так что последний решает сгладить ситуацию, пока всё не зашло слишком далеко. — В любом случае, мы уже сильно задерживаемся, так что пойдёт, поторопимся на автобус, — улыбается Луи, хватая Гарри за локоть и таща его к остановке.