there is no hope of fate

— Я всё ещё жду объяснений, молодой человек. Луи спускается вниз по лестнице на кухню, встречаясь с грозным взглядом матери. Наигранность выражения её лица выдаёт лишь еле видимая ухмылка. — Не понимаю, о чём ты, мам, — колко бросает в ответ Луи, лениво потягиваясь после сна и усаживаясь на барную стойку, демонстративно игнорируя взгляд женщины. — О, брось, я действительно готова наказать тебя за то, что ты так долго скрывал этого парня от меня! Луи лишь хихикает в ответ, весело болтая ногами. Он так очевидно счастлив, что Джей не может сдержаться. — Давай, расскажи, как вы познакомились, — та подсаживается напротив сына, беря его руки в свои. — Мам, если что, то я только что проснулся и мой живот около получаса закатывает мне истерики, поэтому пожалуйста, не могла бы ты оставить этот допрос для Гарри? — О, Гарри? Луи, его имя такое греческое, но на самом деле оно ему подходит, а ещ — — Мам! — Молчу, молчу, милый, но правда, ты должен мне всё рассказать. — Не уверен, что ты не разбираешься в любовных делах и прочем. — Да, но твои любовные дела с Гарри это совсем другое. Луи снова хихикает (хах, перестань), довольно урча что-то под нос. Его любовные дела с Гарри это совсем другое, она права. — Окей, может быть, но тебе не о чем беспокоиться. — Конечно же не о чем! Милый, Гарри трижды спросил у меня разрешения налить себе воды из графина, так что я более чем уверена, что ты в безопасности. Томлинсон гордо задирает нос — да, его парень такой. Его парень. Луи вообще имеет право так его называть? По крайней мере, после вчерашнего вечера, он вполне имеет на это право, ведь так? Им ещё предстоит во многом разобраться, думает Луи. — Да, он ведёт себя слишком как джентель– Его прерывает внезапный дверной звонок, разносясь по всему дому эхом. Джей лишь устало отмахивается, видя непонимающий взгляд сына. — Наверное Дэн отвёз детей к бабушке с дедушкой и уже вернулся. Откроешь? Луи кривится, отрицательно мотая головой. — Не хочу портить себе настроение. — Луи? Опять? Когда-нибудь вы должны будете помириться, милый. — Когда-нибудь, когда он перестанет эксплуатировать меня, мои интересы и чувства в своих целях. Когда-нибудь, но не сегодня, мам. — Ладно. Ладно, я понимаю, — шепчет та, в последний раз гладя Луи по руке и удаляясь из кухни. Парень устало выдыхает, его сердце сжимается от того, насколько несправедливо он поступает по отношению к Гарри, и от того, насколько несправедлива вся эта ситуация выглядит по отношению к нему самому. Он тоже человек, в конце концов, и тоже имеет право на свободу. И если Дэн позарился на неё только потому что ему так выгодно, это не значит, что Луи должен это терпеть. Особенно сейчас. Он встаёт, окидывая взглядом свой голый торс и поправляя слегка мятые пижамные штаны, прежде чем подойти к холодильнику и начать вытаскивать оттуда большую часть содержимого. Он не виноват, что целыми днями трудится до седьмого пота, дополнительно теряя вес и свои нервы из-за Дэна, так что пусть мужчина оправдывает свои поступки хотя бы тем, что покупает для Луи еду. Парень увлечённо занимается поиском остатка стейка со вчерашнего обеда, слыша лишь собственное шуршание пакетами и отдалённые разговоры в коридоре. — Ох, не обращай внимания, милый, Луи просто ещё не завтракал, будешь с нами? Томлинсон слышит голос своей матери неподалеку. Вероятно, она обращается к Дэну, и Луи уже хочет тошнить. Это не было бы так мерзко, если бы Дэн не был таким, уверяет себя парень. — Я был бы не прот — Луи громко давится куском колбасы, пытаясь резко вынырнуть из холодильника, но лишь неудачно ударяясь об верхнюю полку с едой. — Гарри! Что ты тут забыл? — удивлённо кричит он, потирая ушибленное место жирной от колбасы, рукой. — Луи, что за манеры! Гарри просто зашёл проводить тебя до работы, правда, Гарри? — Да, миссис Томлин — — О, сколько раз я уже говорила тебе называть меня просто Джей, — женщина подмигивает парню, подходя к Луи, наклоняясь к его уху и шепча, — он такой душка, Луи, я хочу познакомиться с его матерью. — Мам! — в ответ кричит Луи, отчего Джей смеётся, захлопывая дверцу открытого холодильника и снова возвращается к уху сына. — Омлет в сковороде, стейк на нижней полке над морозильной камерой, а кофе на месте. Не разгромите только мою кухню. — Ей богу, если ты ещё раз скажешь что-то подобное, я сделаю всё в точности наоборот, — кричит Луи вслед удаляющейся женщине, смеясь над её мыслями. Все-таки, его мама лучшая. Наконец, он обращает своё внимание на Гарри, который, казалось, только этого и ждал. Улыбка на его лице мгновенно расцветает, а неуклюжие длинные модельные ноги начинают своё движение в сторону Луи. Господи, спасибо тебе за этого мальчика. Потому что если бы он не сделал первый шаг, Луи бы так и простоял на месте всю жизнь, боясь сделать что-то не так. Хотя, он и сейчас не знает, что делать — после вчерашнего разговора и поцелуя (!!!) тренер выпнул их на поле с криками «пока не наверстаете упущенные полчаса, домой не вернётесь», и они оба были слишком вымотаны для объяснений после. Поэтому сейчас Луи даже не знает, какое приветствие будет уместным. Обнимашки? Простое привет? Низкий поклон или может ему нужно отдать честь? Потому что всё это так странно и ново, потому что Луи никогда не ощущал подобного и он просто не знает, что делать, потому что он нравится Гарри, а Гарри нравится ему и это просто… вау. Луи действительно до сих пор не может в это поверить, и не уверен, что в принципе когда-нибудь сможет. В его мыслях Стайлс всё ещё достоин большего. Хоть Томлинсон был бы и не прочь гордо носить золотое кольцо с гравировкой «H&L» на безымянном пальце левой руки. Когда Гарри оказывается в пару сантиметрах от тела Луи (вау, когда он успел? Видимо мысли Томлинсона когда-нибудь сведут его в могилу), последний может чётко осознавать намерения парня. Потому что да, он ждёт, пока Луи что-нибудь сделает. Сверкает своими стеклянными глазами и невъебически красивыми губами. Луи ненавидит его. Правда ненавидит, потому что нельзя быть настолько красивым. И, была бы его воля, он бы мог часами рассматривать его тело, словно гребаный предмет искусства. Возможно, когда-нибудь, он найдёт для этого действия объективную причину, и ему больше не придётся себя за это корить. — Итак, — издаёт звуки Аполлон, рассматривая лицо Луи. Это смущает. — Итак? — вторит ему парень просто потому что он стесняется и он не знает, что делать. Потому что он хочет поцеловать Гарри, а ещё может быть трахнуть его на кухонном столе, но всё, что он может — это топтаться на месте и следить за каждым движением младшего. — Не хочешь поговорить об этом? — спрашивает он, облизывая нижнюю губу. Луи готов его убить за это. — О-о чём? — выдавливает из себя парень, наблюдая за движением губ Гарри. Хах, это даже не смешно — то, что он этого и не скрывает. — Я не знаю, например о том, что ты залипаешь на мои губы уже несколько минут, и всё ещё не можешь поцеловать меня? Луи давится воздухом, его ладони потеют, а ноги становятся ватными. Вот так он успешно вернулся в свои пятнадцать. — Я не — Гарри наконец (благослови его Господи) затыкает бессвязный поток слов изо рта Луи своим, ещё ближе притягивая парня за шею и сталкиваясь с ним носами. Рука Томлинсона уже тянется к ножу — он правда становится маньяком рядом с Гарри. Его губы мягкие и нежные, а движения языка ненастойчивые и плавные, так что Луи думает, что ничего лучше в этой жизни он не чувствовал, да и не почувствует. Он правда безгранично счастлив рядом с Гарри, хотя знаком с ним всего месяц, и это в некотором роде пугающе, ошеломляюще и крышеносно. Луи никогда не верил в судьбу и любовь с первого взгляда, но Гарри просто опровергает все стереотипы. — Привет, — шепчет младший, отстраняясь от Луи, и последний приходит в себя. — Привет. — Ты на вкус как колбаса. Луи хихикает, открывая глаза и встречаясь взглядом с Гарри. — Брось, тебе это нравится. — Было бы странно, если бы мне это не нравилось, — заключает тот, выгибая бровь и улыбаясь. Луи уже говорил о том, как сильно он хочет убить этого парня? — Можно я поцелую тебя ещё раз? — лепечет Луи, и господи, когда он успел превратиться в такого романтичного хлюпика? Это становится не смешно — он мужчина, в конце концов. — Неужели мы ещё не прошли ту стадию, когда ты можешь спокойно целовать и трогать меня тогда, когда тебе захочется, Луи Томлинсон? Господи. Забудьте все предыдущие слова об убийстве, теперь Луи хочет умереть самостоятельно. Провалиться сквозь землю, выпрыгнуть из окна или повеситься на шкурке от колбасы. Он чувствует, как его щёки краснеют, и отворачивается, смущённо улыбаясь. Этого слишком много, его мозг не успевает перерабатывать информацию. — Хэй? Мы можем поговорить об этом, если хочешь, — волнуется Гарри, возвращая внимание Луи тем, что кладёт ладонь на его красную щёку и поворачивает его лицом к себе. — Гарри, всё нормально, правда, просто это немного… волнительно, да? Всё это… так сразу, я просто путаюсь и не знаю, эм… что могу, а что нет, и это так странно — — Не думаю, что это странно. Это мило. Ты милый. Вот это. Вот это и розовые пухлые губы добивают Луи, прежде чем он снова целует Гарри, запуская руки в его кудри и оттягивая их назад. Гарри неожиданно издаёт хриплый и громкий стон в горло Луи, который прокатывается вокруг словно гром среди ясного неба, и Томлинсон не может больше ни о чем думать. Это так красиво и так приятно — слышать эти звуки и понимать, что ты их причина. Он делает так ещё раз, оттягивая парня за кудри, тем самым наклоняя голову под удобным углом, и теряется в новом, сумасшедшем ощущении, когда чувствует руки Гарри, до боли сильно сжимающие его задницу. Вероятно, они оба останутся с синяками позже, но Луи это волнует меньше всего — он лишь кусает нижнюю губу Гарри, оттягивая её и сразу после нежно посасывая, так что все остальные мысли моментально улетучиваются из его головы, а грудь буквально распирает от того, насколько сильные эмоции он сейчас испытывает. Луи лишь надеется на то, что Гарри чувствует то же, что и он, чувствует, как сильно бьётся его сердце и как сильно он на него влияет. И Стайлс, кажется, чувствует, лишь усиливая хватку на ягодицах Томлинсона, заставляя их обоих сблизиться ещё больше, настолько, что между ними не остаётся ни одного свободного миллиметра, а Луи вынужден приподняться на носочки, прежде чем вовсе запрыгивает на Гарри, обхватывая талию того ногами. Халк даже не пошатывается, видимо ожидая или планируя тот факт, что Томлинсон решит запрыгнуть на него, но зато эта смена позиций кардинально всё меняет. Луи вдруг резко ощущает потребность, возбужденность обоих, он чувствует, как член Гарри упирается ему в бедро, и пытается игнорировать тот факт, что от этого его эрекция становится только сильнее. Он будто в бреду, словно принял ЛСД, или попал в параллельную реальность, где его мозги превращаются в какую-то расплавленную кашицу. Он не может думать ни о чём, и ощущение некого забвения только подстегивает его, заставляя отчаянно хвататься за мускулистые руки Гарри, чей язык во рту Луи делает какие-то космические вещи. Луи трётся о пах парня, кусая, зализывая, целуя и снова кусая его челюсть и чувствительную кожу у шеи, отчего Гарри почти рычит, и Томлинсон чувствует резкое соприкосновение своей спины со стеной, ещё и самостоятельно откидывая голову назад, ударяясь макушкой. Яркая вспышка боли и контраста с холодной бетонной стеной словно окатывает парня ушатом ледяной воды, он почти трезвеет от нахлынувших гормонов, но всё же громко и высоко стонет, заставляя Гарри принять на себя главенствующую роль. — Г-Гарри, — шепчет Луи, поражаясь тому, что не может выдавить из себя ни слова. Его голова кружится от того, насколько близко находится объект его вожделений, как приятно ощущается его горячее палящее дыхание на шее Томлинсона, как идеально скрещиваются лодыжки Луи на спине младшего, и всё это так поражает своей правильностью. Как будто всё, чем Луи жил раньше, только шло к этому, и сейчас он наконец-то нашёл своё место в этом мире, здесь, между бетонной стеной и Гарри Стайлсом, прижимающимся к нему как муха к клейкой ленте. — Я пришёл к выводу, что ты ненастоящий, — вдруг слышит Луи, выныривая из задворок своего сознания. Он ощущает руки Гарри, лежащие на его голом торсе чуть ниже пупка, и весь воздух из его лёгких мгновенно выкачивается. Он не собирается заниматься сексом с Гарри на кухне, пока его мать дома, ладно? Ладно, Луи врёт сам себе, его мать сейчас волнует его меньше всего, потому что даже если бы она зашла сюда в тот момент, когда Луи бы слизывал с торса Гарри, лежащего на столе, бисквитный крем, она бы всё равно всё поняла. Возможно, сфотографировала бы это и разослала всем друзьям Луи с подписью «игры современных детей уже не те», но не более. Просто вдруг сейчас Луи резко осознаёт ту несправедливо сильно натянутую тетиву по отношению к Гарри, которая может вот-вот сорваться и выстрелить стрелой прямо в парня. Луи тонет в болоте, хватаясь за Гарри, который стоит на поверхности, но тот лишь падает в самую пущу, самостоятельно затягивая себя в то дерьмо, в которое притянул его Томлинсон. И Луи хочет выкинуть его оттуда, правда хочет, но сейчас, будучи зажатым таким красивым, сексуальным, возбужденным Гарри, он понимает, что лишь оттягивает момент истины. — Гарри, Г-Гарри, love, — вторит он, опираясь на широкие плечи парня и пытаясь высвободиться из его хватки, но сейчас он слишком слаб для этого. — Гарри, Хазз — Стайлс резко отрывается от такого увлеченного занятия, как выцеловывание ключиц Луи, и устремляет свой взгляд на парня. Его зрачки расширены, занимая практически всю радужную оболочку глаза, лёгкий розовый румянец тянется от шеи, погрязшей в кроваво-красных засосах Луи, прямо до щёк, а кудри растрепаны, торча во все стороны, и, если честно, он похож на воплощение разврата, и Томлинсон хочет запихнуть свои мысли себе в задницу и позволить Гарри сделать всё, что он хочет. — Хазз? — удивлённо тянет Гарри своим хриплым, грубым и тягучим как патока, голосом. Луи чувствует, как вся кровь из его головы устремляется к члену, и всё это из-за обычного голоса, чёрт, этот парень сводит его с ума. Возможно, всё это действует вкупе с видом Гарри, его руках, любовно оглаживающих бёдра Луи, и его твёрдым как камень членом, который Томлинсон чувствует, кажется, везде, заставляя его самого быть настолько возбужденным уже сейчас. — Я — эм. Я — прости, я не знаю, что ляпнул — — Нет, мне нравится, — перебивает его Гарри, поднимая руки вверх по талии Луи и останавливаясь на его сосках. Томлинсон с шумом втягивает воздух, когда длинные тонкие пальцы парня сжимаются на них, словно тиски. — Г-Гарри, если, — начинает он, тут же захлебываясь собственной слюной, когда младший толкается в его бёдра, — е-если ты совершенно случайно нашёл свой билет на свидание, то это не значит, что ты имеешь право вот так бесцеремонно вламываться в мой дом, прижимать меня к стене и не пускать на работу, ч-черт, — в очередной раз задыхается парень, когда большая и горячая рука Гарри опускается на его пах, — господи, Найл убьёт меня, — шепчет он, не раздумывая, отчего Стайлс внезапно вздрагивает, убирая руки с особо уязвимых мест Луи, и устремляя на последнего взгляд. И Томлинсон даже не уверен, счастлив ли он тем, что всё же остановил Гарри. — Это мой друг? Белобрысый ирландец, ты видел его в моём магазине? — больше спрашивает, чем отвечает, Луи, проводя рукой по щеке младшего, словно убеждаясь в реальности этого парня. — А тот альфа-самец? Он тоже твой друг? Что, о ком он говорит? — Что? — повторяет Луи вслед своим мыслям, убирая спадшую прядь кудрявых волос парня за ухо и проводя большим пальцем по скуле Гарри, просто потому что он может. — Друг Лиама. Зак или Зейн. — О, Гарри, — он ревнует, правда ревнует, и Луи почти пищит, мысленно говоря Зейну спасибо. Томлинсон целует младшего в щёку, чувствуя, как его челюсть под ладонью Луи, расслабляется, — Конечно, он мой друг, я же уже говорил тебе это, верно? — Да, просто — — Это мило, то, что ты ревнуешь, love, но мне правда нужно на работу. — Луи старается одновременно сохранять спокойствие и вырваться из крепкой хватки парня, но лишь безуспешно и ненавязчиво трётся об него, потому что, погодите, они оба прижаты друг другу, и оба возбуждены до предела, Томлинсон определённо наступает на одни и те же грабли вновь. Так что он сдаётся, предпочитая оставить инициативу Гарри, хватаясь за мускулистые татуированные руки парня. — Эй, я не ревн — — Хазз, это глупо, — вновь перебивает его Луи, большим пальцем гладя напряженный бицепс на правой руке парня, — Не думай, что я не видел, как ты смотрел на нас в магазине тогда. — Но он буквально лежал на тебе, что я мог подумать, — оправдывается Гарри, удивлённо поднимая брови вверх, и Луи целует его в висок. — Если это тебя успокоит, то я вообще ревновал тебя к Лиаму, когда вы всего лишь стояли рядом друг с другом. Поэтому, love, пусти меня пожалуйста, я так голоден! На что Гарри лишь улыбается, а морщинки на его лбу разглаживаются. Он похож на ребёнка сейчас. Счастливого ребенка, которому купили сахарную вату в зоопарке. — Правда? Луи громко и обречённо стонет, откидывая голову назад и вновь встречаясь макушкой со стеной — это может длиться вечно. Гарри в ответ лишь целует его шею, и это уже перебор, Луи нужна его работа, его друг и, возможно, здоровый организм, который не умрёт от голода. Так что он берёт всю волю в кулак — на самом деле, как сильно бы он не упирался в мысли о том, что ему нужно идти, он так хотел остаться здесь, и так хотел висеть здесь, между Гарри и стеной, целую вечность, если честно — и отталкивает парня от себя, тут же приземляясь на свои ватные ноги, которые ещё несколько секунд после приземления пытаются прийти в устойчивое положение. — Ты ведь несерьезно, да? — разочарованно бормочет Гарри, сталкиваясь с кухонным столом позади. Он ведёт себя как капризный мальчик, хмуря брови и надувая губы, и Луи не может не сдержаться — никто бы не смог — чтобы коротко чмокнуть его в губы, тут же уворачиваясь от руки Гарри, которая к нему тянется. — У нас ещё полно времени, не так ли? Или ты врал мне о том, что думал о нашем будущем? — лукавит парень, отходя от Гарри на безопасное расстояние вытянутой руки. По крайней мере, если кудрявый захочет захватить Луи в секс-рабство, у последнего будет возможность вывернуться. — Но Лу-и, я хочу тебя уже месяц, пожалуйста, — шепчет Гарри, умоляет, хватаясь за края стола руками, чтобы удержаться на своих двоих. Взгляд Луи неосознанно падает на особо заметную промежность парня, и, чёрт, это то, что ему вообще не следовало бы делать. Потому что Гарри в своих до ужаса узких брюках, которые обтягивают его бедра сейчас ещё больше, и Луи почти может видеть очертания его вставшего члена, чувствуя, как его собственный начинает предательски ныть от такого вида. «Возможно, это не займёт больше пары минут», думает Луи, подлетая к Гарри и резко припадая к его губам, руками, на ощупь находя пуговицу и молнию на джинсах парня. Его пальцы трясутся, когда он стягивает с Гарри штаны вместе с боксерами до щиколоток, продолжая терзать губы парня укусами, пока тот тихо и сладко стонет под ним, опираясь обеими руками на стол и полностью доверяя Луи. И это не то, как шатен представлял их первый раз — это ещё прекрасней, хотя любой секс с Гарри прекрасен и просто ошеломителен. Томлинсон лишь касается головки, проводя пальцами по всей длине и размазывая естественную смазку, а Гарри уже выглядит так, будто его трахают три года, и Луи никогда не видел ничего прекрасней этого. Он бы хотел запечатлеть этот момент в своей памяти навсегда, закинуть в укромный уголок и хранить как зеницу ока, чтобы никто и никогда не смог этого у него отнять. Потому что Гарри такой мягкий, открытый и податливый прямо сейчас, что Луи хочется плакать, в конце концов, именно он довёл его до такого состояния и именно он доведёт его до ещё более крышеносного. Потому что он хочет и может, потому что он влюблен, и потому что прямо сейчас нежно и любовно двигает одной рукой по члену Гарри, а другой держит его под голову, чтобы тот не упал на стол, потому что, знаете, если бы на месте Гарри там был Луи, он бы точно упал от переизбытка эмоций. В конце концов, не проходит и минуты, как тело Гарри напрягается, он громко стонет, хватаясь одной рукой за бицепс Луи, на котором выгравирован компас, и кончает себе на живот. Он должен будет сказать спасибо Луи за это, потому что если бы не он, то розовую шелковую рубашку парня пришлось бы выкинуть. Тело парня содрогается ещё пару секунд, пока Луи нежно целует его в челюсть и скулы, которые покрываются нежно розовым румянцем. Он буквально выцеловывает лицо Гарри, продолжая поддерживать его спину, и свободной рукой рыща по столу в поисках салфеток. — Такой красивый и открытый для меня, Хазз, — шепчет Томлинсон, вытирая постепенно приходящего в себя Гарри и натягивая на него нижнюю одежду, — Ты такой прекрасный. — Господи, Луи, остановись, иначе тебе придётся всё это повторить, — шепчет Гарри, нежно прикусывая мочку уха Луи. Последний хихикает. — А ты мог бы, знаешь… Продержаться для меня. Не кончать, пока я бы не разрешил. Я бы мучал тебя, медленно и долго, пока ты бы не стал меня умолять. Так же, как сегодня. — Ты сам сатана во плоти, милый, — шумно выдыхает Гарри ему в ухо, обводя его языком. Луи же считает совершенно наоборот. Он не может не думать о том, какие ещё вещи умеет делать язык парня, учитывая то, что его шея всегда была слишком чувствительной, и учитывая то, насколько Луи возбуждён. Он даже успевает забыть об этом на долю секунду, пока не ощущает горячие и длинные пальцы Гарри, обхватывающие его член сквозь ткань пижамных штанов. Луи шипит от боли, прикусывая ключицу младшего. Чёрт, ему определённо нужна помощь… с этим. — Можно я?.. — Блять, да, — последний слог тонет в стоне, когда Луи наконец ощущает хоть что-то, что могло бы помочь ему разобраться с его проблемкой. Он тонет в новых ощущениях боли и удовольствия, смешивающихся с мыслями о том, что его руки свободны, а это значит, что это делает не он, а Гарри, и, кажется, мозг Луи отказывается принимать эту информацию. Он вообще отказывается принимать участие в подобном мероприятии, что заставляет Луи полностью отдаться в руки парня и позволить ему контролировать ситуацией. Спустя пару минут Луи слишком громко (но не то, чтобы это его сейчас волновало) стонет и чувствует, как пальцы Гарри сжимаются у основания его члена и это невыносимо. Луи кончает, удерживаясь на ногах только потому, что Гарри практически держит его за поясницу одной рукой. Он невероятен. — Ты невероятен, — вторит Луи, когда они сидят за этим же столом спустя пятнадцать минут и уплетают слабо разогретый стейк и пересоленую яичницу. Парень никогда не отличался особыми навыками повара, тем более сейчас, когда всё его тело будто бы находилось не здесь. Он буквально чувствует легкость от одного только взгляда на Гарри. — Ты говоришь это лишь потому, что я в твоей рубашке. Возможно, Луи заставил кудрявого снять его шёлковую рубашку только потому что хотел оставить её себе. И, возможно, увидеть Гарри без рубашки. Но последний не должен об этом знать. Поэтому то, что он сейчас говорит, частично правда. Луи часто давал свои футболки Зейну, которому, как ни странно, они нравились, и он даже не думал их возвращать. По-началу Томлинсон был глубоко обижен таким поступком, но потом просто смирился, да и кто он такой, чтобы не помогать другу. Но есть что-то особенное в том, что Гарри сидит в его клетчатой рубашке (чуть ли не единственной вещи, которая висит на Луи и идеально сидит на нём), что-то, что заставляет Луи перехватывать дыхание и даже не думать о том, когда он получит её назад. Что-то, что заставляет его думать о их совместном ковбойском будущем на ранчо. Он должен поговорить с Гарри насчёт этого позже. — Да, но если бы в моей рубашке сидел Лиам, я бы такого не сказал. Гарри отрезает кусок яичницы, кладя её в рот, элегантно скрывая за этим улыбку. Луи обожает его. В следующую секунду по дому разносится гул от дверного звонка. Улыбка шатена тотчас исчезает, что не остаётся незамеченным и для Гарри. — Что-то не так? — волнуется тот, и Луи чувствует, как его лодыжку что-то касается под столом. И это… ощущается более интимнее, чем должно было быть. — Пока что всё в порядке, сладкий, — выдавливает из себя Томлинсон, натягивая улыбку. Гарри не улыбается в ответ. Он действительно… чувствует Луи так, как никто другой. — Не делай так, — заявляет парень, тихо, но ясно и даже где-то властно, и лишь нежные касания его стопой лодыжки Луи, составляют после себя приятные ощущения. — Как? — Как будто я должен тебе поверить, — изрекает Гарри, внимательно изучая лицо парня напротив. Звонок раздаётся вновь. — Думаю, если это случится ещё раз, я вынужден буду откланяться, — бормочет Луи, заедая личную неприязнь к Дэну уже полностью остывшим куском мяса. — Ты можешь рассказать мне, — Гарри наклоняется вперёд, отчего его распущенные кудри нависают над тарелками с остатками еды. Но Томлинсон знает, что он не может этого сделать. Потому что двадцать минут назад всё было идеально, а сейчас ему хочется закопать себя живьём, и это не то, о чём кудрявый должен знать. — Это всё так сложно и запутанно, Хазз, — бормочет Луи, слыша, как входная дверь открывается. Неужели Дэн соизволил достать ключи из сумки, какая снисходительность. — Мы никуда не торопимся, — шепчет парень в ответ, поднимая голову Луи за подбородок и поглаживая его челюсть большим пальцем. И глядя на Гарри просто невозможно думать о чём-то другом, поэтому Томлинсон расслабляется, впитывая в себя всё, что только может — нежные соприкосновения их ног под столом, или то, как они смотрят друг на друга, и всё это чувствуется таким правильным, что он пропускает тот момент, когда в комнате появляется кто-то ещё помимо них. Дэн громко прочищает горло, наблюдая за картиной, пока Луи вжимается в стул, словно не ожидая его прихода. Гарри непонимающе следит за ним, убирая руки на бёдра. — Доброе утро? — басистым и явно недовольным голосом спрашивает мужчина, сжимая в руках кейс. — И тебе не хворать, — перебивает Луи кудрявого, чей джентльменский рот уже открылся, чтобы сказать какое-нибудь смазливое приветствие. Только не сейчас и не среди него. — Луи. — Начинает мужчина, но тут же замолкает, явно передумав говорить то, что планировал. Что ж, ему же лучше. — Не познакомишь нас? — С какой стати я должен? Ты не особо старался знакомить меня со своими партнёрами, верно? — выплевывает Луи, не сдерживаясь. Его пальцы сжимаются в кулаки, когда он скрещивает руки на груди и изучает Дэна скептическим взглядом. Он надеется, что полностью показывает свою неприязнь к этому человеку такими жестами. В конце концов, Гарри должен знать, с кем можно любезничать, а с кем нет. — Это не одно и то же, Луи. Тем более, что приводить посторонних лиц в мой дом не особо красивое решение, верно? Нет, это переходит все границы. — Из посторонних людей я вижу здесь только тебя, — сквозь зубы цедит парень, резко вставая и хватая Гарри за руку. Ему нужно уйти отсюда, и поскорее, пока он не врезал маминому недоразумению. Луи думает, что связаться с Дэном было единственным неправильным решением в её жизни. — А дом этот не твой, а наш, если ты вдруг забыл. Просто напоминаю, чтобы ты не зазнавался, будто многое для нас сделал. Он тянет Гарри за собой, игнорируя попытки мужчины что-то сказать. Когда они оказываются в комнате Томлинсона, над ними повисает неловкая тишина. — Так — — Нет, Гарри, не сейчас, пожалуйста, — перебивает его Луи, заталкивая в рюкзак футбольную форму. Скорее всего, к вечеру она будет выглядеть так, будто её только что вытащили из задницы, но сейчас Луи плевать. Ему плевать на Дэна, плевать на его выходки, пусть даже если это повлияет на него не в лучшую сторону. Сейчас у него есть вещи поважнее вечных разборок со своим отчимом, его гребаными инвесторами, и их дочерями. Луи наконец-то пытается начать жить, и никто ему в этом не помешает. Он со всем разберется. Только чуть позже. — Почему ты не хочешь поговорить об этом? Кто он? Твой отец? — Гарри, я не… — Луи запинается, останавливаясь у окна и смотря на листья клёна, развивающиеся на ветру. Он не хочет говорить об этом, потому что он всё испортит. Всё то, что даже не успело начаться. Он не хочет губить свою жизнь. Вот почему он не хочет говорить об этом. — Если бы я мог, я бы сказал. Честное слово. Он поворачивается лицом к Гарри, стоящему рядом с входной дверью. Он выглядит обиженным и непонятым и Томлинсон хочет обнять его и больше никогда не отпускать. — Почему? «Потому что я разобью тебе сердце», думает Луи и чувствует, как его собственное предательски ноет. — Потому что сейчас не время, — по итогу отвечает парень, закидывая рюкзак за спину и подходя к Гарри, — Я правда расскажу тебе, когда всё успокоится. Он коротко целует его в губы, но Гарри ловит его руку, притягивая ближе и углубляя поцелуй, и, возможно, это то, что нужно было Луи. Они со всем разберутся. Только чуть позже. ~°~ Найл недовольно постукивает ботинком по полу, скрестив руки на груди. Его взгляд сощурен, пока он наблюдает за Луи. — Я напишу! — кричит Томлинсон вслед Гарри, облокачиваясь об дверной косяк. Его лицо сияет, а русые волосы развивает холодный ветер, и он похож на героя какого-нибудь скандинавского сериала. — Такое чувство, будто ты его на войну провожаешь, — ворчит Найл, подходя к другу и демонстративно перевешивая табличку «ОТКРЫТО» на двери. — А ты просто завидуешь, ирландец, ведь Барбара не провожает тебя на работу, — хихикает Луи, хлопая в ладоши и вприпрыжку забегая в магазин. — Теперь я понимаю, почему она этого не делает. Знаешь, ты мог бы немного приубавить свой пыл, а то так весь до свадьбы расплескаешь. — Сплюнь, дорогой! Моего пыла хватит до самой смерти. — Ага, вот только чьей? Луи пробегает мимо клетки с крольчихой Нюней, и, недолго думая, открывает засов и берёт животное на руки. — Т-ты что, с дуба рухнул? — кричит Хоран, хватаясь за волосы. Луи лишь запрыгивает на стойку, поглаживая Нюню за ушком. — Посмотри, какая она милая, ирландец! Все в мире достойны любви! — ласково лепечет Томлинсон, целуя крольчиху. Она лишь дрыгает задней лапкой в ответ. — Ты псих, Льюи, и даже не из-за того, что играешь с огнём прямо сейчас, — продолжает возмущаться блондин, медленно, словно лев к лани, подбираясь к Луи. Скорее всего, он хочет отобрать из его рук Нюню, поэтому Томлинсон сжимает её чуть крепче, шикая на друга. — Я ничего такого не сделал и не сделаю, лепрекон. Кстати, могу тебя поздравить, ты успешно испортил мне настроение и теперь я хочу тебя убить. Нюня, фас! Он протягивает животное на вытянутых руках, и Найл резко выхватывает крольчиху, запихивая её обратно в клетку. Блондин стирает невидимый пот со лба, облокачиваясь на клетки и устремляя недовольный взгляд на Луи. Последний так же недовольно скрещивает руки на груди. — Ну и почему ты ведёшь себя как недовольная какашка? — язвит парень, хмуря сладки на носу. — Ты вообще себя видел? А Гарри? Ты собираешься ему рассказывать или всю жизнь будешь жить в две жизни? — Я бы не был против жить как Ханна Монтан — — Речь не о ёбаной Ханне Монтане, Луи! Она хотя бы встречалась с одним человеком! Луи кривится — это ложь, гнилая ложь, и сам Найл это знает и понимает. Луи нравится только один человек, и он встречается только с одним человеком, и ни с кем больше. Он уже открывает рот, чтобы возмутиться, но в его заднем кармане вибрирует телефон. Милый, как насчёт кино сегодня??? Найл оказывается рядом и в следующую же секунду тычет Луи пальцем в грудь. — А я тебе говорил. Ты, блять, обязан с ней разобраться, иначе она испортит вам обоим всю жизнь. Луи ловит его палец и отводит в сторону. — Я разберусь. Только не сейчас. Всё идёт хорошо и никто ни о чём не подозревает. Зейн, кстати, скажет тебе то же самое, что и я. — Зейн перестал быть для меня авторитетом, с тех пор, как встретил друга твоего Гарри. Я теперь боюсь вливаться в вашу гейскую компанию, вдруг вы и меня переориентируете. Ну, ты знаешь. Луи удивлённо хмурится, выпуская палец Найла из рук. Экран его телефона гаснет вместе с прочитанным сообщением, оставшимся без ответа. — Ты о Лиаме сейчас? — Не знаю, да я особо и не интересовался. Знаю только, что у него недавно родилась сестра и теперь Зейн днями тусуется у них дома. И вообще, какая разница, мы сейчас говорим о тебе. Томлинсон явно что-то упускает. Он с Зейном толком не говорил с последнего благотворительного вечера, который проводил Дэн. А на нём был именно Лиам. Луи должен поговорить с кем-нибудь из них, недостаток информации и сплетен о своих друзьях уже начинает его губить. — Я всё же думаю, что это Лиам, я уже подкалывал Зейна по этому поводу, — Луи мастер менять тему, это то, в чём ему, кажется, нет равных. Однако, об этом знает и Найл. — Не-а, чувак, нахрен Лиама. Я разберусь с Зейном позже, когда спасу твою задницу от неверных решений, — кичится блондин, гордо задирая нос. — С каких это пор тебя стала интересовать моя задница? — Я же, кажется тебе уже говорил, что ваша гейская компания на меня плохо влияет. А вообще, не хочу, чтобы ты испортил мне жизнь своим нытьём, когда Гарри тебя все-таки бросит. Луи хнычет, пряча лицо в своих ладонях. Найл совсем не умеет поддерживать людей. — Вот видишь, — добивает Томлинсона парень, подходя к последнему и кладя руки на его колени, — Я же знаю, что ты тоже этого не хочешь. Поэтому расскажи ему всё как есть, пока не поздно. — Ты ведь знаешь, что это невозможно, да? Он не поверит мне, Найл, а если и поверит, то точно не захочет больше ничего слышать! — яростно всхлипывает Луи, вскидывая руки в стороны. — Не утверждай, пока не попробуешь. Я уверен, он славный малый, и поймёт тебя, — спокойно, в отличие от Луи, рассуждает Найл. — И если ты не скажешь ему об этом, то никто за тебя этого не сделает. Поверь, лучше будет, если он узнает о твоей двойной жизни от тебя, нежели чем от кого-то другого. Он прав. Почему он всегда прав? — Это я уже от тебя слышал, но ты так и не сказал мне, что я должен сдел — — Просто поговори с ним. Объясни ситуацию, расскажи, какой ты пай-мальчик и как сильно ты его любишь. Да ты просто посмотри на него — он сама невинность со своими хипстерскими кудряшками и ямочками на щеках, я уверен, что он даже пальцем тебя не тронет. — Возможно это именно то, чего я боюсь, — бормочет Луи в грудь Найла, пока его притягивают в утешительные объятия. ~°~ Луи ненавидит время, проведенное без Гарри. Когда он не может ловить на себе его взгляды, не может случайно касаться парня просто потому что ему захотелось, не может пялиться на него, пока он не видит. Луи ненавидит это. Но ещё больше он ненавидит то время, когда они находятся совсем рядом, но ничего из этого им не позволено. Потому что они потные, уставшие и разгоряченные, и потому что они на тренировке. Луи уже спит и видит те дни, которые они смогут полностью посвятить друг другу, не думая ни о какой работе и ни о каких турнирах. Возможно, он действительно слишком всё романтизирует. Но кто его за это обвиняет. — Попробуй побольше раскрывать ладонь, когда ловишь мяч, love. Ты же понимаешь, что перчатки в любом случае очень объемные и то ощущение, когда ты раскрываешь ладонь, очень отличается от реального её положения? — мягко командует Луи, нависая над Гарри, который присел на газон, чтобы передохнуть. Они разбились по парам теперь, когда в команде вместе с основным составом и запасными игроками, количество их игроков стало чётным. Тренеру не нужно было даже их расставлять, он посчитал, что парни вполне разберутся с таким простым заданием, и, что ж, да, они разобрались. Поэтому теперь ему понадобится гораздо больше времени на организацию своей команды, потому что из всех парней вокруг, пытаются стараться только Гарри и Луи. И, возможно, Джейк, но только потому что он постоянно крутится вокруг Томлинсона и берёт с него пример. — Я стараюсь, Лу, — отвечает Гарри, сосредоточиваясь на растирании своих щиколоток сквозь ткань гольфов. Томлинсон уже было собирается перевести всё в более мягкое русло и возразить, но чувствует несильный, но тупой по своей боли, удар в предплечье. — Ауч, — шипит он, потирая единственный татуированный бицепс, когда оглядывается и видит смущённое лицо Джейка. — Моя рука слишком тяжелая, да? Прости пожалуйста, я прост — — Вокруг полно места, Джейкоб, и ты серьёзно весь день околачиваешься здесь просто потому, что тебе так хочется? Томлинсон вздрагивает, оборачиваясь на источник звука. Гарри стоит позади него, прожигая взглядом Джейка, и это то, что заставляет Луи гордо задрать голову и даже не пытаться остановить его. Потому что Гарри его парень, который заботится о нём. — Я не специально, ты ведь знаешь, Гарр — — Просто отойди от Луи, если не хочешь, чтобы я ударил тебя тоже. Джейк не обижается, лишь поднимая руки вверх в оправдание, и ухмыляясь. Луи провожает его взглядом, когда парень отходит на несколько метров, и разворачивается, чтобы взглянуть Гарри в глаза. — Не хочешь мне ничего сказать, милый? — спрашивает тот, вопросительно поднимая бровь и пытаясь скрыть улыбку, которая лезет наружу. — Всего лишь забочусь о здоровье своего клиента, — пожимает плечами младший, протягивая руку вперёд и касаясь татуировки Луи пальцами. Под его ладонью она выглядит ещё миниатюрнее. Томлинсон отводит от неё взгляд, обиженно охая. — Вот так значит, да? Это всё, что заботит тебя в твоей жизни — татуировки и клиенты, которые платят тебе за них деньги? Ты бесчувственный человек, Гарри Стайл- — Что если, — перебивает его Гарри, прислоняя указательный палец свободной руки к губам Луи. Что за манеры. — Я скажу, что ты единственный мой клиент, о котором я забочусь даже спустя три недели после того, как набил тебе тату? Луи целует его палец, после чего поднимает руку, чтобы схватить его и отвести в сторону. — Что ж, такой ответ меня вполне устраивает, но ты всё ещё не имеешь права злиться на Джейка, — довольно мурлычет парень, улыбаясь и переплетая пальцы руки Гарри со своими. Это чувствуется так естественно и правильно — всё то, что он делает и чувствует, так что его не покидает ощущение некой нереальности. Луи всё ещё не может поверить, что это с ним происходит. — Но он всё ещё не имеет права тебя трогать, — взгляд Гарри изучает их сцепленные ладони. Старший давно заметил их ощутимую разницу в размере рук, длине пальцев, ног, тела, и она всегда казалась ему чем-то фантастически-потрясающим, двумя кусочками паззла, которые выглядят цело, только когда соединяются. Это не даёт Луи покоя. — По-крайней мере, у него никогда не получиться потрогать те места, которые можешь трогать ты, так что не беспокойся на этот счёт, — язвит Луи, сверкая глазами и наблюдая за тем, как меняется выражение лица Гарри. Клик-клак, словно паззл.