Если горе забыл, не выдумывай его снова

       Гарри наведался в госпиталь на следующий день. Храбрости, по сравнению с прошедшим днём, заметно поубавилось, но от своего решения парень отказываться не собирался. Куда страшнее было представить себе реакцию Рона и Гермионы на его безрассудный поступок, если Снейп согласится принять его помощь. А выбор у него, думал Гарри, не очень большой: либо провести в больнице Мерлин знает сколько времени, ожидая возврата памяти, или попытаться ускорить этот процесс, находясь к тому же дома, где и стены помогают, и свободы больше, в отличие от светлых границ госпиталя. Об этичности своего поступка Гарри старательно не задумывался. Им двигало чувство долга и любовь к Северусу.        Посещение Святого Мунго с самого начала не задалось: в приёмном отделении Гарри долго пытался пробиться к лестнице на третий этаж - людей будто стало больше, гул спиралью закручивался в ушах, каждый норовил пихнуть локтем в бок и поторопить его. Это начинало выводить из себя обычно спокойного парня. Апогеем стал какой-то злобный хорёк-переросток, размером с небольшую приземистую собаку. Шерсть мельтешащего между людьми зверька отливала ржавчиной и струилась по тонкому телу каждый раз, когда животное вставало на задние лапы и поднимало голову вверх, пытаясь высмотреть что-то. При этом хорёк смачно ругался на всех, кто попадался ему на пути.        — Ну ты, ссаная мелюзга, расступись! Не видишь, мать твою, я, сука, ищу здесь своего волшебника? Ты! — хорёк пробежал ещё несколько метров, когда заметил взгляд Гарри, направленный на него. Он снова встал на задние лапы и сузил свои чёрные глаза-бусины в обрамлении тёмных пятен меха. — Какого лысого уставился, очконосый? Что, никогда джарви не видел?        Гарри не видел. Он жил в мире волшебников уже почти восемь лет, но каждый раз сталкиваясь с чем-то неизведанным, понимал, как много ему ещё предстоит узнать. Хорёк зло рыкнул и снова устремился вглубь толпы, продолжая извергать непечатные ругательства, на которые никто не обращал внимания.        Поднявшись, наконец, на третий этаж, Гарри прошёл знакомым коридором и, не давая себе времени на размышления, толкнул дверь палаты 22. На этот раз всё внутри оказалось залитым косыми солнечными лучами, проникающими сквозь призрачный тюль газовых занавесок. Северус сидел в постели, облокотившись на подушки, и рассматривал стоящие на тумбочке флаконы с лечебными зельями. Руки его безвольно покоились на коленях, обмотанные бинтами так же, как и его шея. На звук открывшейся двери Снейп поднял взгляд, и Гарри, которому казалось, что всё самое страшное (путь от приёмного отделения до палаты) оказалось позади, вновь почувствовал напряжение. Юноша медленно снял капюшон мантии и сделал два шага вперёд, размышляя, как ему теперь обращаться к бывшему профессору.        — Добрый день, мистер Снейп.        Мужчина ощутимо напрягся: плечи закаменели под тонким слоем больничной сорочки, глаза сузились, чёрные зрачки неотрывно смотрели прямо в глаза. Гарри порадовался, что скрыл шрам маскирующими чарами и попросил перед вчерашним уходом миз Уилсон не раскрывать пока что Снейпу его личности. Поттер раздумывал, не сыграет ли с ним в опасную игру его сходство с собственным отцом.        — Кому как, мистер…        — Гарри. Зовите меня Гарри, так будет проще.        Снейп повёл плечом и выгнул бровь:        — Меня предупредили о Вашем визите, тем не менее, я не собираюсь разговаривать с Вами, пока Вы стоите на расстоянии пушечного выстрела.        Гарри пересёк оставшиеся несколько шагов и бесшумно опустился на простой деревянный стул около кровати. Снейп слегка повернул голову и поморщился от боли.        — Чему обязан Вашему визиту?        Гарри ещё раз тщательно осмотрел палату, увидел ещё дверь, которую раньше скрывал полумрак (за ней, по всей видимости, пряталась ванная комната). Внезапно он нашёл очень интересным свои старые чёрно-белые кеды, а в особенности один из чёрных шнурков с растрепавшимся эглетом. Снейп молчал, не делая попыток помочь ему. Гарри растерянно смотрел на торчащие ниточки и едва заставил себя поднять взгляд на болезненно-бледного мужчину.        — Вы, конечно, знаете о Вашем главном… недуге. Как много миз Уилсон рассказала Вам?        — Лишь предупредила о возможном визите, в котором она, надо заметить, весьма сомневалась. Упомянула, что Вы хотите помочь, однако не представляю, как кто-то вроде Вас, — Северус одарил его неодобрительным взглядом, — может помочь мне.        Гарри сделал глубокий вдох, чтобы не начать грубить в ответ.        — А что со мной не так?        — Ваш возраст. Нет никакого желания возиться с малолетками вроде Вас, мне этого хватает и в…        — В Хогвартсе. Я знаю. Вы преподаёте зельеварение, но мечтаете о должности ЗОТИ. Декан Слизерина. В школу Вас взял Дамблдор после смерти Лили и Джеймса Поттеров. И ещё одна мелочь: Вы Пожиратель Смерти, который перешёл на сторону Ордена Феникса. Предполагаю, в свободное от Хогвартса время вы проживаете в доме в Паучьем Тупике, который принёс Вам больше плохих воспоминаний, чем хороших. Как считаете, я достаточно Вас знаю, чтобы помочь? Потому что очереди из других желающих возле входа в Вашу палату я не встретил.        Снейп не сводил с него изучающего взгляда. Будь он не так слаб, попробовал бы чары легилименции, но сейчас это не представлялось возможным. Лицо юного нахала смутно напоминало лицо Джеймса Поттера, но сейчас его воспоминания были нестабильны, и полагаться на это было бы глупостью, не разобравшись толком в ситуации.        Очнуться однажды и не помнить шестнадцать лет своей жизни не очень приятно. Лицо в зеркале выглядит старше, совсем другое мышление, подозрительность на грани патологии, вечная бдительность и множество других качеств, которые только усилились с годами непонятно каким образом. Миз Уилсон молчала об обстоятельствах, которые привели его на больничную койку, полагая, что он обязан опустить щиты и вспомнить всё сам. Будто это так просто! По всей видимости, ситуация была хуже некуда, раз сознание пожелало отгородиться от такого огромного куска времени.        — Я так понимаю, Вы были моим учеником, — наконец произнёс Снейп, поворачивая голову и снова смотря прямо на голую бежевую стену. — Но в Хогвартсе абсолютно точно не водится практики близкого общения между учеником и профессором. Особенно, если дело касается меня. Так что нас связывало?        — Верно, — Гарри почувствовал, что воздух, дрожащий от неприязни и подозрительности, плавно стих. — Нас связывало одно большое дело.        Снейп хмыкнул, понимая, что большего ему не скажут, устало прикрыл глаза и спросил:        — Так что Вы предлагаете?        — Забрать Вас в Ваш дом под свою ответственность, чтобы ускорить процесс выздоровления. Я буду находиться рядом столько, сколько это потребуется, делать всё от меня зависящее. Я знаю, что в таких случаях, если некому забрать человека, он остаётся в стенах палаты. — Гарри вспомнил Локхарта и поморщился. — Не думаю, что это приятное место для любого человека. Дом всегда предпочтительнее, как по мне. И я действительно знал Вас, чтобы дозировать нужную информацию, которая будет не во вред.        Северус долго молчал. Последнее воспоминание врезалось в сознание, как древние руны в обод Омута памяти: закончился первый год преподавания в Хогвартсе. Приняты все экзамены, отгремели выпускные балы, студенты разъехались по домам, то же собирались сделать и некоторые преподаватели. Снейп помнит его разговор с Дамблдором перед самым отъездом о том, что не стоит расслабляться и всегда нужно быть начеку. Они пьют чай в его кабинете, после чего Северус спускается к себе в покои и магией собирает оставшиеся вещи. Даже в начале июля в подземельях витает прохлада и запах сырости. Аппарирование домой и выход из тупиковой улочки, зачарованной отводом глаз от магглов. А дальше — ничего.        Болтаться в четырёх стенах, как неприкаянная гриндилоу в аквариуме, не хотелось. Терпеть этого юношу каждый день на протяжении Мерлин знает сколько времени — тоже. Если цена его продуктивной деятельности в стенах дома и свобода от больничных стен — это общество странного парня, то это определённо меньшее из двух зол.        Оставался только один вполне логичный вопрос:        — Допустим, я приму Ваше предложение, если Вы скажете мне, за каким дьяволом Вам это всё сдалось? Если Вы знаете меня, наверняка Вам также знаком и мой характер. Видите ли, Вам не стоит ожидать, что я рассыплюсь в словах благодарности или чего Вы там ждёте ещё.        Гарри расплылся в глупой улыбке:        — О, я знаю о Вашем характере. И точно не жду благодарности. Я скажу Вам только одно, и Вы сразу всё поймёте: я Гриффиндорец. Считайте это чувством долга или проявлением идиотизма.        — И в самом деле, — фыркнул Северус. — Мне стоило догадаться.

∞ † ∞

       Спустя неделю миз Уилсон выписала Северуса, вручив Гарри в руки целый свиток с рекомендациями по уходу за больным Снейпом. Пришлось подписать несколько бумаг, связывающих его узами ответственности за здоровье мужчины. По факту всё звучало очень серьёзно. Целительница пыталась донести до Гарри, какой колоссальный труд ему предстоит проделать, учитывая его собственное истощение и юный возраст, но Поттер упёрся, и миз пришлось отпустить этот странный тандем, сунув напоследок в руки Поттеру несколько флаконов с зельями для него самого. Гарри поблагодарил эту странную женщину, и они оба покинули стены больницы.        Аппарировать не представлялось возможным из-за общего слабого состояния Северуса. Гарри не имел ничего против маггловского способа передвижения по Лондону. Они со Снейпом пересекли магический барьер и оказались в городе, полном машин и спешащих людей. Высоко в бледно-сером небе затаилось неласковое майское солнце, не спешащее радовать людей своими тёплыми лучами.        Руки Северуса, как и его шею, до сих пор покрывали бинты. Снейп злился на себя за беспомощность, но молчал, пока они с Гарри шли к станции и садились в электричку до Коукворта. Мантию мужчины пришлось замаскировать под обычный маггловской костюм, сам Гарри предпочитал простую одежду и ничем не выделялся на фоне англичан в своих тёмных джинсах, кедах и лёгком чёрном джемпере.        Усевшись возле окна друг напротив друга, оба старались не обращать внимания на возникшую неловкую тишину. Снейпа молчание не тревожило, он смотрел на сливающийся в одно пятно серый город за окном и понимал, как дорог ему волшебный мир с разнообразными домами, обилием зелени и отсутствием бестолковых машин, загрязняющих воздух своими выхлопными газами.        Гарри думал о том, каким образом им удастся хоть немного поладить, если они до сих пор молчат, и, по всей видимости, этот факт не очень тревожил самого Снейпа. Тишина между ними растягивалась упругой струной и неприятно звенела, побуждая к действию. Поттер покрутил в руках свиток с рекомендациями и свернул его обратно, оставив лежать на коленях.        — На самом деле, думаю, нам придётся очень часто пользоваться услугами маггловского Лондона, сэр. Боюсь, Ваша персона сейчас может привлечь ненужное нам внимание со стороны других волшебников, а какие-либо воздействия чар на организм нежелательны, пока вы будете принимать разные зелья и носить примочки. Мне самому придётся наведываться на Косую аллею за всем необходимым.        — Вот как? — Снейп отвернулся от окна и выгнул бровь. — Что ж, Вам, конечно, виднее, — голос сочился нескрываемой желчью. — И прекратите мне выкать, раздражающая привычка. Насколько мне известно, я больше не являюсь Вашим профессором.        — Это так, но старые привычки изживают себя с трудом, тебе ли об этом не знать. Северус.        — А ты был не очень хорошего мнения обо мне до некоторых пор, не так ли? — Снейп скривил тонкие губы.        — Наши взаимоотношения были достаточно сложными, я бы сказал. Но с тех пор многое изменилось.        — Не сомневаюсь. Скажи лучше, как у тебя обстоят дела с зельеварением?        Гарри смутился. Дела с этой стороной науки у него обстояли ниже среднего. Всю магическую жизнь они с Роном всегда надеялись на Гермиону. Только шестой курс позволил блеснуть на этом весьма сложном поприще. Бодроперцовое или, например, Жидкую Смерть Гарри мог сварить вполне сносно, но с остальным он предпочитал обращаться к лучшей подруге, мадам Помфри или покупать готовое на всё той же Косой Аллее.        — Не очень, — наконец сознался Гарри, решив быть с новым, ничего не помнящим Снейпом, честным во всём.        — Ещё один безмозглый идиот на мою голову. Впрочем, Гриффиндор никогда не отличался достаточным изяществом для этой науки, этот факт совсем не удивителен. Видимо, я сильно рассердил мироздание, раз Фатум послал мне именно тебя, — Снейп окинул Гарри взглядом и отвернулся обратно к окну, давая понять, что разговор окончен. Его зависимость от какого-то глупого мальчишки угнетала с каждой минутой всё больше.        Гарри не стал ничего отвечать. Едва ли Северус мог сделать ему больнее, чем когда-либо. Он вновь развернул лежащий на коленях свиток и стал внимательно вчитываться в ровные строчки, исписанные тонким косым почерком, стараясь не думать о том, что будет, когда они приедут на нужную станцию. Ему предстояло убедить Снейпа в собственной обстоятельности и поговорить с друзьями. И одно другого было страшнее.