Дзюцу Временных осколков

— Мне это надоело, тебае! — С порога заявил Наруто. Саске вопросительно изогнул бровь: — И что тебе именно надоело, уссуратонкачи? — Как-то чуть обреченно вздохнул он. — Ты знаешь что. — Поджал губы блондин, сложив руки на груди и опираясь о ближайшую стену. Саске знал. Конечно, знал, как и то, что рано или поздно придется выслушивать тирады по поводу бездействия. Его и самого уже давно разъедало беспокойство. Прошла уже почти неделя как они прибыли к Гурен, но о Тори ни слуху ни духу. После такого яркого появления он залег на дно, явно чего-то выжидая. «Затишье перед бурей», — подумалось Саске. Все уже чувствовали, что готовится нечто грандиозное, а Наруто в особенности. Он обещал хвостатым, его разъедало чувство ответственности за сверхмогущественных хвостатых экс-демонов биджуу, которые ну явно не могли сами позаботиться о себе… хотя кого обманывать? Треххвостый не мог всерьез противостоять тому, у кого уже разработан масштабный план по его поимке и запечатыванию. Единственное что сдерживает Тори от его воплощения в жизнь — это Узумаки с его «Командой Спасения беззащитных демонов», в которую по недоразумению вписали и Саске, но жаловаться не на что. Если бы его здесь не было, то этот идиот явно бы невзирая на свою слабость перед гендзюцу (а уж тем более, что из-за чакры санби это действует на него в несколько раз сильнее), просто выскочил бы сражаться — и это точно бы обернулось полнейшей катастрофой. Не то чтобы Наруто был таким уж глупцом, даже наоборот, прекрасно понимал всю опасность, но, черт возьми! Когда это его останавливало? Даже сейчас все могло пойти к чертям. Даже с четко выверенным планом, составленным не последними шиноби — а зачем еще тащить с собой нынешнего главу деревни, гениального стратега, лучшего (господи лишь бы Карин не знала что он об этом подумал) сенсора, будущего-бывшего Хокаге и лучших Шиноби из когда-либо живших? — Нужно решать проблемы по мере их поступления, — к великому облегчению Саске, глубоко вздохнув сказал Шикамару, — ох, как же это геморно, — еле слышно пробормотал Нара, и уже чуть громче продолжил, — прежде, чем думать о Тори, надо разобраться с чем-то более важным. — Он повернулся к Четвертому. — Минато-сама, вы ведь все знаете, верно? — Что ты имеешь ввиду, Тебае? — Недоуменно спросил Наруто, с ужасом поглядывая то на Йондайме, то на Шикамару. Учиха понимал его. Еще бы недолго и Саске сам бы не выдержал, но ждать больше было нельзя — это говорило уже порядком пугающее поведение Узумаки. — Я о том, что Минато-сама твой отец. — Жестко отрезал Нара, беря на себя ответственность сказать это вслух. Йондайме даже не изменился в лице, только голубые глаза засверкали особым блеском. Саске видел его не раз и обычно после этого Наруто вытворял нечто, совершенно неожиданное. В этот момент Учиха понял, что не так уж Наруто отличается от Минато, впервые признавая, что Узумаки похож на своего отца чем-то помимо странной прически и цвета глаз. — Я не… — Наруто не знал куда деть глаза, лихорадочно меча взгляд. — Это не… — Голос звучал почти жалостливо, словно его тут пытают, хотя по мнению Саске это было недалеко от правды. — В смысле… Четвертый прервал жалкие попытки Узумаки, неожиданно поднявшись с кресла, на котором сидел до этого момента. Минато размашистым, совершенно нетипичным для него, шагом направился в сторону сына. Остановившись на мгновение около опустившего голову Наруто, Минато глубоко вздохнул и сделал нечто неожиданное для Саске. Он просто наклонился и с силой сдавил Узумаки в объятиях. Саске на секунду встретился с ошеломленным взглядом голубых глаз, которые через мгновение закрылись, когда Наруто обнял отца в ответ. Послышался тихий голос Минато: — Никогда больше так не делай. — Уловив едва заметный кивок Наруто Саске выдохнул, только сейчас поняв, что не дышал с тех пор, как Четвертый поднялся со стула.

***

Они шли уже полдня, под предводительством чокнутого собачника Кибы, Хинаты-самы и ну просто о-о-очень странного Шино, который превосходил своей чудаковатостью даже этого художника Сая. Нужно лишь добраться до особого пункта. Шизуне узнала от Орочимару о некоторых методах работы Тори и отправлять орлов Конохи было опасно, а призывные животные добирались бы довольно долго. По крайней мере точно не быстрей Ниндзя-посыльных. Какаши коротко взглянул на Конохамару. За последнее время Хатаке успел привыкнуть к этому, мягко говоря, странному времени. Сначала все это жутко раздражало, но незаметно все эти вещи стали чем-то вроде приятных обыденных мелочей: навещать Сакуру, Ино и Рин в больнице; слушать вечную ругань Обито и Конохамару; стойко терпеть почти кровожадный взгляд Пятой, а потом просыпаться в кошмарах с ожиданием, что же этакое она вывернет на этот раз, с усмешкой следить за тем, как Учиха жалуется Хинате, и молча терпеть подколы Кибы, тем не менее прожигая его злобным взглядом (от которого тот, не без гордости Какаши, немного съеживается). С течением времени Хатаке просто не мог представить свою жизнь без этого — словно другой у него никогда и не было. — Хээээй, — неожиданно проговорил Конохамару, привлекая внимание, — смотрите, какой странный свет! Какаши обернулся, чтобы посмотреть что так удивило его знакомого и чуть было не ахнул от восхищения. Из глубины леса исходило фиолетово-бирюзовое свечение, отчего все окружающие деревья были словно укрыты распыленным блестящим снегом. Деревья принимали необычайные оттенки, переливаясь от белоснежного, до пурпурного и голубого. «Как сахарная присыпка на торте», — подумалось Хатаке, но он тут же себя отдернул. Какаши не был таким наивным, как эти глупцы, нет, это, конечно, было красиво, но в мире есть вещи и лучше, больше всего Хатаке удивило, что эти маленькие блестящие частицы были… чакрой! Да. Застывшей сияющей чакрой. Нет, ну не думают же они, что это блестки фей, а? Хатаке был уверен, что если собрать все микрочастицы в плотный сгусток энергии, то это будет яркий поток чакры. Сильной чакры. Что он здесь делает? От размышлений его отвлек девичий голос: — Ничего себе… Это же оно! — Воскликнула воодушевленная Моэги. — Не думала, что когда-нибудь смогу увидеть это вживую! — О чем ты, Моэги-сан? — Спросила порядком уставшая Рин, тем не менее, с блеском в глазах рассматривая это чудо. — Это же Призма! — Как нечто само собой разумеющееся сказала Моэги. — Вы не слышали Легенду о призме? — Под дружный ряд удивленных взглядов спросила она. — Я слышал. — Спокойно произнес Обито. Конохамару уставился на Учиху, словно тот был Первым Хокаге. — Мне бабушка рассказывала, что однажды ей не посчастливилось попасть под ее влияние. — Не посчастливилось? — Недоуменно протянулась Рин. — Почему? Мне казалось, что подобная красота не может быть чем-то плохим. — Благодаря Призме можно заново пережить самые лучшие моменты своей жизни! — Возмущенно возразила Моэги, уперев руки в бока. — Ошибаешься. — Резко отрезал Обито, и Какаши поразился:- он никогда не видел, чтобы его сокомандник был так резок. — Призма показывает не лучшие моменты жизни, а самые яркие, но у ниндзя вроде нас яркие моменты по большей части связаны со смертью или того хуже. Какаши посмотрел на Сияние в новом свете и… — Это мой шанс. — Почти прошептал он и рванул к застывшей чакре. Она могла дать ему то, что он хотел. Едва Какаши успел коснуться первой застывшей частицы, как его резко утянуло в ворох воспоминаний.

***

— Идиот. — Послышался возмущенный голос Обито. Сквозь пелену сознания Какаши отметил, что он звучал обеспокоенно. — Сам идиот. — Вяло ответил Хатаке, и услышал облегченный выдох. Он был прав. Призма показала воспоминания Какаши-сенсея, а не его собственные. Окончательно придя в себя, он обнаружил, что сидит оперевшись о ствол дерева, укутанный в теплый плед. На улице уже во всю светила Луна. Тихо полыхало пламя в костре. Какаши заметил, что все, кроме его сокомандника, мирно посапывали на своих футонах. — Я на дежурстве. — Шепотом пояснил Обито. — А зачем меня идиотом назвал? — Прищурившись спросил Какаши. — Потому что ты идиот. — Пожал плечами Учиха. — Вот как. — Размеренно проговорил он. — Наверное, ты прав. — Хатаке тут же встретился с удивленным взглядом сокомандника. И после небольшой паузы сказал: — Я, наверное, вряд ли засну в ближайшее время, так что лучше подежурю. Обито хотел было возмутиться, но, подумав, коротко кивнул. Какаши нужно о многом подумать, благо впереди была длинная ночь.