План Минато был до жути прост и тем не менее по-настоящему гениален. Суть в том, что гендзюцу — это не просто влияние на аспект восприятия человеком окружающего мира, а также и связь между сознаниями, образовывающаяся как раз из-за этого воздействия. То есть теоретически Саске мог перехватить контроль над техникой этого Тори, погрузив его в свою иллюзию.
Проблема заключалась в том, что Учиха не помнил как попался. Для любого Гендзюцу нужен прямой или косвенный зрительный контакт. Более опытные шиноби вроде Итачи могли использовать для погружения в технику, к примеру, перстень или другое украшение — здесь главное, чтобы предмет привлекал к себе внимание.
Но даже при таком раскладе Саске должен был заметить как это случилось. Он не просто мастер гендзюцу — он
Учиха, у него есть
Шаринган.
Саске скрипнул зубами. Тори использовал чакру Треххвостого — шарлатанство чистой воды. Этот теме пытается показать им то какой он сильный и непобедимый, но ведь именно благодаря силе Исобу Тори мог использовать гендзюцу такого уровня.
На самом деле это предположение выдвинул, как ни странно Узумаки. Наруто рассказывал, что когда он был в его желудке вместе с Гурен, то видел довольно сильные иллюзии — а ведь это лишь побочный эффект. Сложно представить что может сделать сам Санби, если использовать эту силу направленно во
всей его мощи, а не ту кроху чакры, что есть у Тори.
Саске выровнял дыхание, сосредотачиваясь.
«Чтобы снять такое гендзюцу, — в голове зазвучали обрывки недавнего разговора с Минато, — потребуется не просто нарушить свой поток чакры, а полностью ввести в дисбаланс свои чакроканалы, тем самым на какое-то время лишая себя возможности драться в принципе. Я знаю одну технику способную сделать это, — взгляд голубых глаз словно пронзал насквозь, видимо последствия техники и правда могли быть весьма плачевными. — Но применить ее на себе невозможно…».
Саске изо всех сил старался успокоить бешено колотящееся сердце. Учиха не привык доверять свою безопасность кому-то кроме Наруто. Узумаки был единственным, в ком Саске был уверен настолько, что мог позволить себе не беспокоиться о не прикрытой спине.
Учиха хмыкнул. Ни за что в жизни этот уссуратонкачи не должен узнать, что Саске так считает. Хотя порой кажется, что Узумаки догадывается гораздо о большем чем Саске может вообразить. Когда-то от осознания этого факта его пробирала невыносимая злость, но сейчас, будто так… и должно быть?
Саске фыркнул своим мыслям. Раздумывая о всякой ерунде он избавился и от едкого навязчивого страха, и от раздражения, скребущего где-то под ребрами.
Нужно действовать по четко заданной схеме:
«Поддаться — блокировать — перехватить — снять.»
Саске нахмурился чуть поджимая в недовольстве губы. Несмотря на довольно сильное воздействие гендзюцу, его чакра сопротивлялась сама по себе. Это было совершенно неудивительно, ведь иллюзии — это основная сила клана Учиха. В подсознании также стоял блок, пробить который не смогла и чакра Санби. Да, Саске был силен и практически непобедим (для обычных ниндзя уж точно), но к самоувереным идиотом он причислять себя не спешил, поэтому позаботился о подстраховке на такой случай.
План Минато, да… Если бы не Четвертый, то Учиха бы просто грубо раскромсал иллюзию с помощью Риннегана. Саске мог это сделать — такая вещь для кого-то вроде него была простой, но стоило признать, что Намикадзе прав и добыть информацию таким способом будет проще.
Саске наконец снова глубоко вздохнул, опуская барьер. Он чувствовал, как растворяется где-то в сознании плотная стена, оставляя его беззащитным.
Неожиданно Учиха почувствовал легкость — он вдруг понял, что все это время его голова нещадно болела, а глаза были напряжены до предела. Накатила и усталость. Они бежали уже очень долго без перерывов и ноги начинало потихоньку ломить.
— Нам нужен привал! — Голос Карин показался неожиданно громким, хотя куноичи говорила хрипло и приглушенно, и Саске вспомнил, что никто из них не проронил практически ни слова с тех пор как группа отправилась в дорогу. — Я жутко устала!
Шикамару повернулся к Наруто:
— В чем-то она права, — неохотно признал тот. Саске хмыкнул, он мог поклясться, что в голове Нара сейчас пронеслось «проблематично». — Если мы не остановимся, то вряд ли сможем добраться вовремя.
— Да знаю я, даттебае. — Недовольно произнес Наруто, сверля Шикамару каким-то чуть обиженным взглядом.
Минато издал короткий смешок и Узумаки насупился еще сильнее.
— Ладно-ладно, — Четвертый поднял руки в примирительном жесте, тем не менее все еще весело улыбаясь. — Нам всем не помешает отдых.
Наруто недовольно поджал губы, но тут же протяжно выдохнул, ненароком показывая свою усталость. Саске чуть приподнял уголки губ в намеке на улыбку. Ох уж этот уссуратонкачи…
***
— Эй, — в голове эхом пронесся чей-то взволнованный голсос. — Эй, вставай уже, дубина! — Это… Обито кажется?
— А? — Какаши с трудом разлепил глаза. В горле пересохло, но чувствовал он себя, как ни странно, превосходно. В голове ощущалась приятная пустота, а обычно жесткий футон, казался чуть ли не кроватью с десятью перинами где-нибудь в замке феодала.
— Что тут происходит? — С силой выдавил из пересохшего горла Хатаке, принимая сидячее положение.
— Наконец-то очнулся, теме, а то упал в обморок, а мы тут ухаживать за тобой должны!
Вопреки возмущенным словам голос Учихи звучал облегченно, и Какаши даже не стал огрызаться в ответ, ожидая объяснений. Обито же, подозрительно посмотрев на него, обреченно вздохнул:
— Мы в деревне Скрытого Песка. — Учиха замялся, не зная как продолжить. — Ты же это… должен был слышать про Союз Пяти Наций и прочем? — Какаши утвердительно кивнул. — Ну и вот, мы были ближе к Суне, поэтому Собачник отправил письмо Казекаге и…
— Казекаге? — Перебил Какаши. — Ты имел ввиду кому-то из знакомых. Связываться с главой Деревни по такому поводу…
— Ну да. — Пожал плечами он. — Только вот именно с Казекаге они и знакомы. — Просто выдал Обито.
— Что…
— Ты уже очнулся, Какаши-кун? — Послышался за спиной смутно знакомый голос.
Хатаке обернулся — на него смотрел кто-то кого он знал, но никак не мог вспомнить. Голову тут же прорезало острой болью.
— Эй! — Обито сжал его плечо. — Ты же уже должен быть в норме.
— Нет я… Я в порядке, просто слишком долго спал.
Какаши старался справиться с подступающей тошнотой. Как он мог забыть? Это же Гаара, а Гаара — это Казекаге. Сейчас Хатаке было сложно отделить себя от своей будущей версии. Теперь он тоже прожил это. И ничего уже не изменить.
Какаши еще раз внимательно посмотрел на Гаару. Даже несмотря на то что он уже видел его в Призме, Казекаге выглядел довольно внушительно. Он стоял облокотившись о стену, лицо выглядело раслабленно, хотя бирюзовая радужка глаз, без намека на зрачок, отливала странным блеском, словно он видел тебя насквозь. Волосы с багрово-красным отливом довольно сильно отросли с последнего воспоминания Призмы о нем и теперь чуть небрежно торчали в разные стороны. Одет Гаара был на удивление обычно — в привычную Шиноби Песка одежду глубокого боордово-кирпичного оттенка, видимо не считая нужным вечно таскать традиционные одежды Казекаге.
Вдруг Гаара оттолкнулся от стенки и двинулся в сторону Какаши. Хатаке и сам не знал чего ожидал — удара, объятья, но явно не того, что Казекаге, подойдя, чуть приподнимает уголки губ в намеке на улыбку и коротко произнесет:
— Будь осторожнее с секретами, Какаши.
Хатаке обомлел. Его захватил почти панический страх. Его так просто и нагло раскрыли всего лишь заметив реакцию? Что выдало Какаши? Откуда Гаара узнал?
— Хеей! — Обито несильно стукнул его по плечу, заставляя Какаши наконец выдохнуть. И когда он только успел… — Хватит уже валяться, нам пора.
— Д-да. — чуть запнулся Хатаке.
Потом. Все потом. Сейчас нужно разобраться, что они вообще делают в Суне? Объяснения Обито его не убедили. Все же Гаара общался именно с Наруто, а не с Кибой. Почему они все же не вернулись в Коноху? Слишком много странностей для только что очнувшегося Какаши.
***
Темные занавески гостевой комнаты в резиденции Казекаге были наглухо задернуты. Человек, сидящий в большом кресле казался почти мертвым: невероятно бледная кожа, воспаленные глаза, белоснежная ткань бинта, обмотанного вокруг запястий мужчины, медленно пропитывалась кровью, белок глаза был испещрен красными нитками капиляров. Только редкие моргания выдавали то, что он жив.
Еще жив.
В противоположном от мужчины кресле сидела девушка на вид лет двадцати — двадцати трех. Пшеничного цвета волосы были собраны в четыре хвоста, глаза темного оттенка морской волны не имели зрачков. Лицо девушки было красивое, но строгое с тонким, островатым носом и чуть пухлыми губами, накрашенными едва заметным розовым блеском.
Девушка со странным спокойствием смотрела на человека напротив:
— И все же зря вы отказались от помощи. — Голос звучал обеспокоенно, с нотками неодобрения. — В Суне работают первоклассные медики. Уж кому как ни вам это знать, Какаши-сенсей.
