take me under

      Ваня, открыв глаза, с минуту с недоумением рассматривал незнакомую, почти пустую, комнату, силясь вспомнить, как он тут очутился. Через минуту воспоминания хлынули — такие красочные и подробные, что Фаллен обреченно застонал и уткнулся в подушку. Он предпочел бы ничего не помнить. Сейчас всё вчерашнее казалось каким-то диким сном, безумным и нереальным. Одна вспышка ярости чего стоила! Ваня внимательно рассмотрел руки, с безумной надеждой, что ему всё приснилось, но сбитые костяшки весьма убедительно доказывали, что драка у кальянной сном не была. Как и всё остальное, кстати, тоже — Фаллен, поморщившись, потрогал пару ноющих укусов на плече. Про то, что вчера происходило в этой самой постели, думать не хотелось. Вообще не хотелось ни думать, ни вспоминать, ни анализировать причины всех вчерашних идиотских поступков. Хотелось одного: провалиться сквозь землю, лишь бы не пришлось смотреть Охре (да и самому себе) в глаза. Призрачным надеждам Фаллена на то, что получится тихонько одеться и незаметно уйти из чужой квартиры, не суждено было сбыться.       — Проснулся?       Сидящий в кресле у окна Охра с интересом рассматривал нервно кутающегося в одеяло Фаллена. В комнате повисло молчание.       — Нам, наверное, стоит объясниться друг с другом, — наконец, смог выговорить Ваня, не глядя на Охру. Других слов в голову попросту не пришло: переёбанное сознание действовало на автопилоте, выдавая вместо эмоциональных реакций базовые Системные фразы — это действовало так же гладко и чётко, как безусловные рефлексы. Ваня, наверное, даже подыхая, помнил бы о том, что необходимо всегда улыбаться и быть вежливым…       Охра фыркнул — слова Фаллена его явно насмешили. Закрыл портативный персоник, стоящий у него на коленях, поднялся из кресла и положил на край кровати стопку одежды, сделав вид, что не заметил, как Ваня постарался отодвинуться. Ну или и вправду не заметил. Ваня вцепился в свою одежду как утопающий в спасательный круг — в голове не было ни единой мысли о том, как вообще можно вести себя в такой ситуации. Делать вид, что ничего вчера не произошло? У Фаллена это как-то не очень хорошо выходило, судя по всему…       — Ваня, — внезапно сказал Охра, протянув руку.       — Что?       — Я — Ваня.       Фаллен осторожно пожал протянутую руку. Рукопожатие у Охры было крепким, а вся ситуация немедленно стала в разы бредовее. Попытаться избить человека, потом без перехода залезть к нему в постель, и только потом уже — узнать как, собственно, его зовут. Дурацкая ситуация даже для самого тупого ситкома, что уж про реальную жизнь говорить… Охра — Ваня — меж тем вел себя совершенно свободно, как будто всё было в рамках заведенного порядка вещей, ничего необычного. Подумаешь, хуйня какая: драка в подворотне, малознакомый чувак в постели, секс без кибермоделей… Что ж у него за жизнь, если такое для него нормально?       — Я сделаю кофе, — сказал Охра, направляясь к двери, — или ты чай больше любишь?       — Чай, пожалуйста, — пробормотал Фаллен.       Звучало это до отвращения буднично, что превращало всё вокруг в апофеоз абсурда. Ваня, дождавшись, пока Охра выйдет из комнаты, торопливо оделся. На цыпочках подошел к двери, приоткрыл ее и прислушался. На кухне шумела вода, позвякивала посуда, слышались еще какие-то звуки. Видимо, Охра и впрямь готовил чай. Охуеть гостеприимный чувак.       Ваня осторожно открыл дверь и выскользнул в коридор. Краем сознания отметил, что коридор, как и комната, были какими-то совсем уж пустыми, словно в квартире никто не жил. До входной двери было несколько метров. Дойти до нее на цыпочках, подхватить кроссовки и куртку, уйти и забыть всё случившееся, как страшный сон…       — Далеко собрался? — с интересом спросили за спиной, и он выронил кроссовки от неожиданности.       — Домой, — честно сказал Ваня, не оборачиваясь.       — Вот так, невежливо, не попрощавшись?       Ваня резко развернулся и с минуту рассматривал Охру. Нет, вроде не издевается. Кажется.       — Да, не прощаясь. Потому что мне, блядь, пиздец как неловко после вчерашнего. Я даже самому себе не могу объяснить, что это за херня была…       — Я могу, — негромко заметил Охра, но Ваня только отмахнулся:       — Не уверен, что я сейчас твои объяснения выслушивать хочу. Вот честно — не до них.       — А потом выслушаешь?       — Потом — не знаю. Прямо сейчас я просто хочу домой.       Ваня с внезапной дрожью представил, как Охра говорит: «Нет, никуда ты отсюда не пойдешь» — и что тогда ему делать? Пробовать повторить вчерашнюю драку? Сегодня повторить этот сомнительный «подвиг» казалось совершенно нереальным, Фаллен чувствовал себя до дна выжатым и дико уставшим. Не физически даже, а психологически, словно вчерашний психологический ураган унёс за собой вообще всё, оставив пустыню, ресурсов на какие-то ещё там эмоции не было.       — Я тебя не держу, — Охра словно прочитал его мысли, пожал плечами и улыбнулся, — я бы хотел, чтобы ты остался, объяснять нужно многое, а у тебя вопросов будет ещё больше. Но если хочешь — уходи. Поговорим позже.       Фаллену не надо было предлагать дважды, он торопливо обулся, кожей ощущая на себе чужой взгляд. Когда он уже взялся за дверную ручку, то услышал негромкое:       — Включи дома персоник, на него кое-что поставить надо.       — Кому надо? — Ваня не мог не огрызнуться, но Охра даже внимания не обратил.       — Тебе, разумеется.       — Спасибо за заботу.       — Всегда пожалуйста.       — Блядь, — Фаллен бессильно прислонился лбом к двери, из него словно весь воздух выпустили, — это самый безумный разговор в моей жизни. Это самые безумные сутки в моей жизни, сука…       Охра никак не прокомментировал нервные интонации и напряжённую спину, просто позволил Ване щёлкнуть замком и скрыться в лифте, сбежать. Подальше от всего.       Быстрее всего из этого конца города до дома Фаллена можно было добраться на такси, но он подумал об этом только когда уже сел в вагон «Блейн Моно». Впрочем, монорельсовую дорогу, раскинувшуюся огромной металлической паутиной над и под городом, Ваня всегда любил, несмотря на то, что она считалась медленной и устаревшей. Народу в вагоне было немного, Ваня смог занять своё любимое место в углу и прикрыл глаза.       В голове вместо ожидаемой бури эмоций и прочего было абсолютно пусто. Фаллен специально выискивал в себе хоть какие-то чувства по поводу случившегося пиздеца, но их не было.       И думать ни о чем не хотелось — а следовало бы. Например, о том, стоит ли выполнить просьбу Охры и включить дома персоник, позволив установить на него… что-то. Что-то, что Охра назвал другой Системой, но это же хуйня полная. Другая Система — абсурд, доверять Охре — абсурд, но тем не менее… Слова Охры о невозможности выйти в Реальность были — ну или по крайней мере — казались правдой. И другого варианта, кроме как положиться на помощь Охры, у Вани, в общем-то, и не было, как он ни старался найти другие возможности.       Дома Фаллен включил персоник, подумав, скинул сообщение Охре о том, что он дома и Охра может устанавливать всё, что он там хотел. Буквально через пару минут курсор на экране дернулся и начался процесс установки. Систему не сносили, просто ставили сверху какие-то дополнительные модули. Ваня наблюдал за экраном, а потом схватился за телефон.       Славка.       Ваню облило горячей волной стыда. Со всей этой хуетой с мышеловкой и прочим он совсем забыл про друга, про его проблемы, которые могли быть куда серьёзнее, чем Ванины…       Он быстро набрал Славе сообщение. Сходил на кухню, сделал себе чай, снова нырнул в телефон, проверяя, и нахмурился: сообщение так и висело непрочитанным. А Славка телефон всегда при себе держал… В дверь коротко постучали и Ваня, выдохнув с облегчением, рванул к двери. Он был уверен, что пришел Слава.       За дверью стоял совершенно незнакомый человек.       — Я зайду, — твёрдо, но не угрожающе сказал он, попытавшись пройти в квартиру, однако Ваня не дал ему этого сделать, встав на пути.       — Ты кто такой вообще? — возмущенно спросил Фаллен. Ну в самом деле, у него что, не дом, а приманка для долбоебов? Сначала Охра, теперь вот этот вот…       — Замай, — ему протянули руку, Ваня не собирался её пожимать.       — Очень приятно, Замай, теперь пиздуй отсюда. Мне некогда.       — Я поговорить пришел, Фаллен.       — Я смотрю, сегодня тьма желающих со мной пообщаться… — Еще и имя его знает. Вообще отлично, блядь.       — Дай угадаю, с кем ты вчера и сегодня общался, — это слово выделили такой интонацией, что Фаллена в жар бросило. — Охра. Спокойно, — Замай примирительно поднял ладони вверх, — я честно просто хочу поговорить. Это правда важно.       Ваня открыл уже рот, чтобы послать его в пешее эротическое, но внезапно для самого себя сдался. Окей, раз столько желающих обкашлять какие-то сомнительные вопросики с Ваней, то чёрт с ними, пусть, ему не жалко поговорить, если потом оставят в покое. Он отошёл, пропуская внутрь Замая, от которого исходила уверенность и сила, не такая, как у Охры — тяжёлая, мощная и давящая, — а спокойная, почти безмятежная, крепкая и надёжная.       Они прошли вместе на кухню (в комнату, где стоял персоник, Фаллену Замая не хотелось вести, мало ли что…). Ваня щёлкнул кнопкой на чайнике, решившись побыть гостеприимным. Подсветка, огибающая дно чайника, зажглась, вода мягко забурлила, почти убаюкивая Ваню. Он сел напротив Замая и кивнул, показывая, что готов его выслушать.       Фаллен рассчитывал, что разговор с Замаем будет недолгим, он вежливо выслушает незваного гостя, быстро его выпроводит и рванет к Славке. В итоге, когда через несколько часов Замай ушел, Ваня чувствовал себя так, словно его наебали. Да что там «словно» — так и было.       Их всех наебали.       Система изначально была придумана для того, чтобы быть сверху, чтобы взять на себя контроль над всеми структурами, организовать жизнь людей по высшему разряду. Чтобы люди перестали бороться за власть. Чтобы все были равны, чтобы ни у кого не было соблазна присвоить себе власть над другими людьми, никакой элиты и политиков. В ее интерфейс невозможно вмешаться извне. Так Фаллена и остальных учили, начиная с младенческого возраста, это проходили в школе, вдалбливали снова и снова. И эту информацию в голову не приходило подвергать сомнению, насколько это знание было вбито в подкорку.       Замай сказал, что это неправда.       Система управляет людьми, но есть люди, которые управляют Системой. Изменяют её под себя, переписывают, а еще следят за теми, кто хочет эту самую Систему изменить. Система была сделана так, что её нельзя взломать, но, как оказалось, можно изменить другим путем. То, что в городских легендах зовут мышеловками для доступа на другой уровень Реальности, это простенькие, но эффективные ловушки, сделанные организацией «BM» для таких, как Ваня, любопытных, способных увидеть куда больше, чем просто строчки кода…       — Бля, — Ваня не выдержал и перебил Замая, в голове у него этот бред не укладывался. — Ну, допустим, всё так, допустим, есть кто-то, — Фаллен пальцами в воздухе изобразил кавычки, показывая свое скептическое отношение к рассказу Замая, — кто ищет людей, способных управлять Системой. Только зачем?!       Замай посмотрел на него с каким-то непонятным выражением лица. Только потом Ваня сообразил, что это больше всего походило на жалость.       — По принципу кто не с нами, тот против нас. Если человека находят, он какое-то время после трансформации будет на крючке, за ним наблюдают, тестируют… Проверяют исподволь, на что он способен, будет ли полезен и сможет ли вообще влиться в их дружный коллектив, — яда Замай в эти два простых слова вложил столько, что им можно было бы полгорода отравить. — Если человечек способный, полезный и сможет сработаться, у «ВМ» появляется новый нетсталкер, работы над Системой всегда хватает.       — А если…       — А если нет — то человек исчезает. Будто и не было. Его даже убивать не надо, — Замай потер лицо ладонями, словно стирая неприятные воспоминания, — просто сделать кое-что с персоником, например, чтобы при загрузке Системы человек терял рассудок. Безвозвратные изменения в мозгу, нарушения памяти, полная утрата вербальных навыков…       — И к чему ты мне сейчас всё это рассказываешь?       — Тебе нравится Система, Вань? — прямо спросил Замай, глядя в упор тяжелым серьёзным взглядом. — Мне — нет. Точнее сказать, нам — нет. Когда за тебя решают всё и вся, держат всю жизнь в пеленках, как неразумного младенца, шагу не давая сделать самостоятельно… Когда за тебя решают, кто будет у тебя в друзьях, кто в любовниках, сколько детей тебе нужно родить и воспитать, неважно, хочешь ты этого или нет.       У Вани горько защемило где-то внутри. Замай, как и Слава когда-то, буквально выразил его мысли, его страхи и догадки, бережно собираемые, лелеемые им все эти годы. Но как он мог верить Замаю до конца? Ване пришлось поверить Охре, потому что тот не гнушался наглядных объяснений. Замай же мог пересказывать всё те же городские легенды да самые очевидные мысли… И почему-то Ваня отрицал этот факт. Замай казался открытым и кристально честным, не лукавил, как Охра, не смеялся, выглядел чуть уставшим и попросту настоящим. Человеком, который на равных просил помощи.       Где-то внутри Ваня вдруг осознал, что контрольная точка уже давно позади. Сейчас оставался лишь один вариант: сохраниться и пойти дальше, навстречу боссу этой грёбаной игры.       — Вам? Кому — вам?       — Немногим, кто не захотел плясать под дудку «ВМ» и смог уйти. Тем, кто хочет уничтожить Систему.       У Фаллена от этих слов волосы встали дыбом. В самых безумных разговорах со Славой они избегали даже намека на это. Система была всегда и будет всегда, вечная и непогрешимая, так же, как солнце на небе, ее можно было любить, ненавидеть или относиться с полным равнодушием. Но уничтожить Систему…       — Это шутка такая? — недоверчиво спросил он. — Как вы себе это представляете? Система…       — Система — дело человеческих рук, — нетерпеливо перебил его Замай, — Люди ее создали, а значит, могут и уничтожить. Я не говорю, что это просто, но если бы у нас было больше людей…       — У вас есть план?       — Есть, — спокойно ответил Замай, — но ты же не думаешь, что я тебе его сейчас озвучу, правда? Я тебе пока доверять не могу, как и ты мне, впрочем. Просто подумай над тем, что я тебе сказал, и будь очень осторожен.       Ваня подошел к окну, стараясь отвлечься и успокоиться, бездумно пощелкал тумблером, переключая голограммы в окне.       — Ты сказал что-то про трансформацию, — внезапно вспомнил Ваня. — Что это?       — А вот то самое, что с тобой происходило, ну или происходит. — Замай отрицательно качнул головой на предложение налить очередную чашку чая, — Мы не знаем точно, по какому принципу мышеловки работают, ученых у нас нет… Если очень грубо и приблизительно, работают они по принципу вируса, что ли. Большинство людей к нему нечувствительны, они даже могут с мышеловкой днями сидеть работать — и ничего не произойдет. — Фаллен кивнул в ответ на это, вспомнив Славку. — А на кого-то эта заложенная в файле комбинация мерцания на определенной частоте очень даже действует. Цепляет нервную систему, организм все ресурсы бросает на то, чтобы это влияние смягчить и убрать, отсюда лихорадка, слабость, скачки настроения. Добавь своего рода гипнотический эффект мышеловки. Во время кризиса человека вообще по полной программе ебашит, все подавленные Системой инстинкты просыпаются, я даже вспоминать не хочу, что в это время творил…       Ваня тоже с радостью не вспоминал бы о том, что вчера вытворял, это точно. Замай фыркнул.       — Ты так покраснел, Фаллен… Что, пидорасило по полной?       — Блядь, завали, пожалуйста.       — Да ладно, не убивайся так. Человек в таком состоянии за себя не отвечает.       — Это еще повторится? — Ваня с ужасом представил себе, что ему может предстоять еще парочка таких… вспышек, и сразу захотел немедленно сдаться Куратору. Спрятаться в уютной палате с мягкими стенами, подальше от людей вообще — и от одного конкретного человека в частности.       — Раза два или три, не более, с меньшей силой, конечно.       — Обнадёживающе, — Ваня кисло улыбнулся. Замай пожал плечами: утешить Ваню ему было нечем. Да и не за этим он сюда пришел.       Они поговорил ещё немного, Замай разложил информацию доступно и по полочкам, так, что хаос в Ваниной голове стал на йоту более структурированным. Нервная лихорадка, кстати, тоже ненадолго сдала позиции, и это несказанно радовало. Закончилось всё тем, что Замай оставил ему свои данные, посоветовал быть осторожнее и осмотрительнее, и звучали эти советы как-то по-особенному мудро, словно Замай был гораздо старше Вани, будто бы он был ему отцом.       После ухода Замая Ваня вернулся на кухню, посидел там немного, повертел листок с номером в руках и, рывком поднявшись, пошёл одеваться. Надо было ехать к Славе, как можно скорее.       Ваня и сам не заметил, как, накидывая куртку, задержался пальцами на следах от укусов Охры.

***

      Такси вызывать Ваня не стал — данные о поездках фиксировались Системой автоматически, а Фаллену инстинктивно не хотелось привлекать внимание к своему неожиданному походу в гости. Благо, до Славкиного района идти было не так уж далеко.       На звонок в дверь не было никакой реакции, так что Фаллен ввел код и вошел в квартиру. Пустую. В полумраке мягко светилась автоматическая подсветка, мерно гудела техника, можно было подумать, что хозяин квартиры просто спит или ушёл, но на вешалке в коридоре не было никаких вещей, да и обувь словно испарилась. Ваня закрыл дверь, разулся и прошёл дальше. В квартире царили идеальные тишина, чистота и пустота, непривычные и пугающие. Фаллен заметил несколько безделушек Славы на тумбочке в спальне, какие-то книги, планшет, ежедневник, смешные фиолетовые очки — безумная копия старой модели визора, купленная на каком-то Реал-Коне, но в остальном Славы как будто здесь и не было.       Ваня несколько минут посидел на краю кровати в задумчивости, после потянулся за планшетом, и включил его. Система загрузилась быстро, почему-то даже не запросив пароль. Ваня попытался через настройки и командное поле зайти в историю фронтальной камеры, но у него не получилось — по экрану расползлось полупрозрачное поле с лого Системы в уголке, прогрузились кнопки «play», «stop», «pause» и лента аудиозаписи. У Вани похолодело внутри; он уже догадывался, что услышит.       «Добрый день! Вас приветствует официальный медработник Системы, номер SAO-8102. Я вынужден сообщить вам неприятную новость: Вячеслав Карелин был госпитализирован с подозрением на…»       Ване заложило уши, руки онемели, так что он не смог даже нажать на «stop» — просто слушал по кругу до тошноты вежливый и мягкий голос, сообщавший, что его друга уволокли в уютные белые палаты Системных клиник. На языке стало горько; Ваня ведь предупреждал, но это же Слава! Слава-я-не-знаю-полумер. Слава-я-пойду-до-конца. Слава-странно-что-Система-не-повязала-меня-раньше.       Пиздец.       Единственное, что обнадёживало, так это великодушно оставленные контакты и координаты: в ещё одном появившемся окне мягко пульсировали зеленоватые глянцевые цифры телефонного номера и адрес клиники. Ваня сфотографировал сообщение, кое-как управляя трясущимися руками. Снова подкатывало эмоциональное цунами. Ваню перекосило: нет уж, спасибо, одного раза хватило сполна. Он сосредоточился на дыхании, стараясь успокоиться. Кажется, помогло, через пару минут глубоких вдохов-выдохов вроде бы отпустило.       Ваня вышел из квартиры, ощущая себя разбитым до основания и до омерзения беспомощным. В больницу ехать было опасно: его самого посадят рядышком со Славой, сделают шёлковым и вежливым, как и всех до него, как послушный механизм андроидов. Оставалось ещё два варианта: либо ехать к Охре, либо звонить Замаю.       Замаю Ваня иррационально доверял почему-то больше — может быть, потому что он озвучил его и Славины мысли. Может быть, потому что он был против Системы, скрутившей Славку. А может быть, потому что не доставал Ваню и не затаскивал его в постель — эту мысль Фаллен тут же торопливо прогнал. Но… Судя по словам того же Замая, Охра относился к тем людям, что имеют возможность управлять Системой, а значит, у него куда больше возможностей точно узнать, где Слава и что с ним. А может, и подсказать, как ему помочь.       — Блядь… — Ваня обреченно покрутил телефон в руке, решаясь. Наконец, выбрал номер из списка и нажал клавишу вызова.