Гомофобия

      В утро выписки Кости ярко светило и пригревало с безоблачного синего неба весеннее солнышко, вот только Витю оно не радовало совершенно.       Костя, сменивший больничную пижаму на теплый Витин спортивный костюм, выглядел и двигался, словно сомнамбула, и покорно шел, пошатываясь от слабости, куда вели, не поднимая глаз, булькающе кашлял в кулак. И куртка, и штаны болтались на нем, худеньком, как на вешалке.       Витя уже знал от персонала отделения, что брат ничего не ест и почти не пьет.       — Кормите детскими пюрешками с ложечки, понемножку, и все образуется, — объяснили Вите. — А не образуется — обращайтесь в вашу районную поликлинику.       Витя не стал спорить с фактически напрямую пославшим нахуй врачом, но про себя не согласился, разозлился и встревожился. Если Костя не ест и не пьет, то почему его выписали? И что делать с братом дома, он и так на привидение похож… Уморить голодной смертью? Бьющий Костю кашель парню тоже очень не нравился.       На крыльце больницы ждал сюрприз — на ступеньках сидел Макс. При появлении Вити с Костей на буксире он вскочил и заступил братьям дорогу.       — Подвезти? — спросил, засовывая руки в карманы. — Могу легко. Скажите только, куда — я на колесах.       Витя испуганно попятился, а Макс продолжил, игнорируя кислое выражение лица сокурсника, со странной кривой усмешкой:       — Вить, только не ври, мне тут птичка залетная доложилась — вам некуда и не на чем ехать. Батя мелкого на порог не пустит, хату ты не снял, машину грохнул позавчера… — Витя протестующе затряс вихрастой головой, и Макс закончил с надрывным вздохом: — Давайте-ка к нам. Ник отдельную комнату приготовил и обед доваривает. Поживете, сколько нужно, найдешь квартиру — свалите. Клянусь, покушаться на твою натуральность не станем ни разу.       Витя нахмурился, загрыз в нерешительности губы. Перспектива оказаться под одной крышей сразу с тремя геями отнюдь не вдохновляла, но… Макс не солгал, везти Костю действительно было абсолютно некуда. Не ночевать же в парке на скамейках, не лето и менты заметут? Потому парень задвинул крутящиеся на языке возражения до поры до времени подальше, молча кивнул, уцепил замершего тенью, нетвердо держащегося на ногах брата под локоть и потащил в сторону стоянки.       — Макс, — спросил через силу, борясь с накатившей фобией. — А откуда у тебя вдруг машина? Купил в рассрочку, что ли?       Макс фыркнул, обернувшись через плечо, вышагивал, не вынимая рук из карманов, вразвалочку.       — У отца взял до вечера, — ответил, довольно ухмыляясь, с загадочной, певучей «гейской» интонацией, растягивая гласные. — Мой отец — не твой ненормальный батя, он чел понимающий…       Дразнился специально, скорее всего, гад — раньше никогда не манерничал, по крайней мере при Вите. Его хотелось стукнуть, но Витя благоразумно сдержался.       «Не плюй в колодец, — напомнил себе, усмиряя упирающуюся, настаивающую на мордобое гордыню напряжением воли, — и не кусай дающей руки. С Костей не побомжуешь, мелкому дом нужен, условия и нормальное почасовое питание. Ради Кости перетерплю».       Холодные пальцы младшего брата скользнули в Витину ладонь, щекочась, и Костя тихо-тихо прошептал: «Спасибо». Подросток заметно дрожал, несмотря на теплую погоду, и был пугающе бледен. Ему явно требовалось прилечь, как бы в обморок не грохнулся.       — Макс! — вскрикнул Витя, успевая подхватить оседающего на асфальт брата. — Косе плохо!       До машины, серебристой Мазды, он нес Костю на руках — тот едва слышно стонал с закаченными под веки глазами и заходился влажным кашлем. Макс помог сокурснику погрузить мальчишку на заднее сиденье, прыгнул за руль и завел мотор.       — Приедем — бате позвоню, пусть мчит к нам. — Выцедил мрачно, сквозь стиснутые зубы, обращаясь к усевшемуся к брату Вите. — Вылечим мелкого, не волнуйсь, и без больниц.       В голосе выводящего машину со стоянки блондина прозвучала уверенность, которой лично Витя не испытывал.       «Батя Макса, вроде, врач», — смутно вспомнил парень и немного успокоился. Почему Костю выписали таким насквозь больным, он не понимал и растерялся. Не проведай Макс откуда-то о беде по-хамски отказавшегося от него приятеля и не предложи помощи, что тогда бы делал Витя с братом? Уму непостижимо…

***

      Ник, худоватый, среднего роста темноглазый шатен с завязанными на затылке в недлинный хвост волосами, встретил гостей у порога и потянулся поцеловать Макса, но Макс не позволил — покосился на округлившего глаза, с трепыхающимся Костей в охапке, Витю и отстранился, едва заметно покачав головой.       — Не смущай натурала, — попросил с мягкой, ласковой улыбкой. — Сначала мелкого уложим, и я бате позвоню срочно. Без него не обойдемся. Не разувайся, потом, полы холодные, — велел мнущемуся Вите и поманил вглубь квартиры. — Сюда, — ткнул пальцем на левую из двух выходящих в прихожую бежевых дверей. — Ваши апартаменты — эти. Небольшие, но шкаф и диван есть, перекантоваться пару недель хватит.       Витя внес брата в указанную сокурсником комнату и опустил на разложенный и застеленный чистым светло-голубым бельем диван. Присел рядом, на краешек, поправил под Костиной головой подушку.       — По-моему, у него температура, — сказал подавшему сложенное одеяло Максу. — Или мне кажется.       Хмурый Макс наклонился и, не спрашивая у затравленно моргающего, кашляющего, пытающегося отползти к стене Кости разрешения, пощупал мальчишке лоб.       — Не кажется, — подтвердил, поджимая губы в полоску и распрямляясь. Выудил из заднего кармана джинсов мобилку.       — Я на кухню, — бросил Вите, разворачиваясь на пятках в сторону прихожей, на ходу по памяти набирая номер. — Чай с малиной заваривать. Мелкому сейчас питье нужно, много. А ты здесь сиди, я скоро…       Батя Макса примчался весьма быстро, буквально через полчаса после звонка сына, на такси.        — Ну, и где наш больной? — осведомился, у порога скидывая предупредительно подскочившему Нику на руки пальто.       Выглянувшему на голоса в прихожую Вите он понравился сразу же — солидный дядечка с небольшим округлым пузиком, одетый в классический, тщательно отпаренный темно-серый костюм, при галстуке и в изящных золотых очках с бликующими стеклами.        — Здравствуйте, — вежливо поздоровался парень. — Он здесь. Лежит.       Максин батя обозрел Витю сквозь очки.        — И вам не хворать, Витя, — кивнул с достоинством, подхватывая поданный Ником коричневый небольшой чемоданчик. — Меня зовут Алексей Григорьич, для своих — дядь Леша. К брату веди.       Костя встретил появление незнакомца «круглым» совиным взглядом. Пока Витя разговаривал с батей Макса, подросток успел отползти в самый дальний угол дивана и там запаковаться в одеяло чуть ли не по макушку.        — Вы кто? — мяукнул хрипло.       Алексей Григорьич приветливо улыбнулся и потряс в воздухе вынутым из бокового кармана пиджака стетоскопом.        — Врач, — сказал. — Позволите вас осмотреть, молодой человек?       Костя нахмурил русые брови и поджал губы. Сомневался, боялся чужого. За спиной Алексея Григорьича замаячил Макс, делал какие-то знаки руками.        — Это мой батя! — сообщил подростку через крепкое отцовское плечо. — Соглашайся, мелкий! Он в-о-о-т такой мужик! — и показал оттопыренный вверх большой палец. Костя продолжал сомневаться.        — Витя тебя за руку подержит, — Макс успокаивающе кивал.       Уговаривали Костю минут пять, все вместе и, ура, сумели уговорить. Алексей Григорьич прослушал подростку грудную клетку, отложил стетоскоп и помрачнел.        — Бронхит у вас, молодой человек, — вздохнул в немигающие Костины глаза, вставая, и без особых церемоний вытолкал Витю с Максом в прихожую. Прикрыл дверь, чтобы Костя не слышал, и притиснул Макса к стенке.        — Про изнасилование мог и рассказать, — укорил сына негромко. — У мальчика правда на лбу написана неоновыми буквами. Он какие-нибудь антидепрессанты принимает, снотворное, успокоительные? Ему бы к психологу…       Макс покаянно молчал, и мужчина его отпустил.       — Пошли, конспираторы, — велел притихшим парням. — Рецепты выпишу.       На кухне Алексей Григорьич присел за стол и, бурча под нос ругательства, накидал на протянутой Максом половинке листа принтерной бумаги довольно длинный список непонятно чего.       — Сгоняй в аптеку, — наказал сыну. — Тут все — шприцы, иголки, системы для капельниц, раствор, антибиотики, жаропонижающие и ингаляции. Ингалятор купить не забудь, пожалуйста, и, конечно, градусник, если дома нет.       Макс отсутствовал минут сорок и по возвращении не предъявил Вите чека.       — Отъебись, придурок, — рыкнул, когда встретивший его в прихожей Витя начал было настаивать.— Разбогатеешь — сочтемся.       Предложенных Витей нескольких смятых тысячных бумажек парень тоже не взял.       — Ты студент и у тебя сейчас больной брат на шее, — высказал строго. — Прибереги гроши, понадобятся еще. Мы с Ником не бедствуем, оба работаем, на крайняк, мой батя бабла подкинет. Прокормимся и вчетвером.       Парень хотел уйти на кухню, но Витя остановил его, ухватив за рукав свитера.       — Ты же утверждал — твои родоки Ника не примут, — промямлил и густо покраснел, смутился. — Как так получилось, что батя вдруг помогает?       Макс смотрел, покусывая губу, теребил на макушке шапочку светлых волос.       — Я ошибся в моих родоках, — вздохнул, помолчав и прикрыв глаза ресницами. — По-крупному. Они у меня мировые. Не орали, не прокляли. Расстроились, конечно, поначалу, ужасно. Батя за коньяк схватился, мама плакала. Сели вместе на кухне, хлопнули по стопарику, проговорили по душам, под коньяк, до ночи. В общем… — Макс оставил в покое волосы и уронил руку вдоль тела, явно чем-то огорченный, — теперь Ник для них то ли еще один сын, то ли зять. Признали мое право на выбор, и ориентацию признали…       Витя — не маленький — сообразил, за кого переживает блондин, и промолчал. Косте отцовское прощение, увы, не светило ни под каким соусом. В ближайшее время — точно.       Нечто большое и теплое зашевелилось в груди парня, утешающе гладя изнутри ладошками, трепыхнулось и внезапно разлилось по костям и мышцам, отпуская сжатую под сердцем пружину.       Да, Макс гей и живет с мужчиной, факт. Но ведь Вити голубизна…кхм… сокурсника, пожалуй, и не касается. Ни Макс, ни Ник не строят ему глазок, не кокетничают, не манерничают и не пытаются как-либо, якобы случайно, облапать. Между собой не обжимаются, если Витя рядом. Держатся, стоит признать, совсем не по-гейски — сдержанно и очень по-мужски. Может, и не нужно их бояться?       Почувствовавший перемену настроения сокурсника, Макс встрепенулся и протянул жать руку — впервые с момента ссоры.       — Все хорошо будет, — его лицо осветила замечательно симпатичная, белозубая, открытая улыбка. — Ты, главное, не раскисай. Вместе мы — сила!       Максу хотелось верить. Витя подавил рвущийся вздох, отбросил мучающие сомнения, скрепил предложенную дружбу рукопожатием и парни плечом к плечу отправились делать Косте ингаляцию.