***
Как я добралась до Глюкмана, я и не помню, помню только, что мой палец с кнопки дверного звонка снял Игорь. — Ополоумела так звонить? Я чуть инфаркт не заработал. Все, думаю, трындец тебе, Глюкман, за тобой пришли! Ты бы хоть позвонила, что приедешь, а может мне… — Рассказывай, — перебила я его. — Что рассказывать? — Ты дурачка из себя не строй! Не делай вид, что не понимаешь зачем я пришла! — взорвалась я так, как будто и не я вовсе, а Катя номер один, мегера и скандалистка. — Показывай фото Андрея, его аккаунт и рассказывай все! — Ч-ч-ч-что в-в-все? — Игорь вдруг начал заикаться и как-то нелепо подергивать веком. — Что с тобой? — я мгновенно сбросила децибелы. — Я с-с-сов-в-вершенно н-н-не п-п-переношу, когда на м-м-меня кричат. — Игорь, прости меня, пожалуйста, я… — ужасно захотелось зареветь, вот просто зверски. — Я не хотела на тебя кричать, честное слово. Прости. — П-п-проехали. Это с-сейчас пройдет. Внач-ч-чале этот звонок, п-потом ор, и меня перклинило, — закончил он фразу вполне спокойно. — Что ты хотела узнать? — Глюкман, а это у тебя часто бывает? — Нет, только когда очень испугаюсь. — Прости. — Я уже сказал, что проехали. Так что? — Ты можешь мне показать аккаунт Андрея? — Да. — Игорь пошел к рабочему столу, поработал пару секунд мышью. — Вот, смотри. Стоило Глюкману повернуть экран в мою сторону, как я зажмурилась, ну очень не хотелось мне видеть фотографию Жданова на этом сайте. — Кать, так может, не стоит? — Стоит Игорюша, знаю, что стоит, но боюсь. — Хочешь, я прочту тебе его анкету? — Да! — я закивала головой. — Александр, тридцать девять лет, женат, рост: сто восемьдесят пять см, вес восемьдесят один, спортивного телосложения, щедрый, с хорошими манерами, ищет женщину двадцати трех-двадцати шести лет для встреч. Требования к кандидатке: умная, женственная, спортивная, абсолютно раскрепощенная… — Двадцати трех лет? — задала я самый нелепый вопрос, который возможно было задать и открыла глаза. Да, это было фото Андрея в плавках, черная маска закрывала его глаза и лоб, но его невозможно было не узнать. — И когда он успел сделать это фото? — пробормотала я и разревелась…Часть 19
17 февраля 2018 г. в 13:34
POV Катерина Пушкарева.
— Я все равно не верю, что это Андрей, — сказала я скорее для Игоря, чем по убежденности в своей правоте. — Наверняка Малиновский воспользовался его ноутбуком.
— И кредиткой?
— И кредиткой.
— Как? Андрей что, сообщает код доступа к его деньгам друзьям?
— Нет, но… Слушай, Глюкман, — разозлилась я, но не на Андрея, как можно было ожидать, а на хакера, — тебе так нравится меня мучить? Ты сообщил, это твоя работа, спасибо, я приму к сведению, подумаю… Для чего ты еще и рану ковыряешь? Так нравится меня мучить?
— Совсем не нравится, но ты можешь считать, что нравится и выпустить пар на меня, я не возражаю. Может тебе станет полегче.
— Извини.
— Извинил. Что делать с аккаунтом, блокировать от всех, кроме Алины?
— Не трогать!
— В смысле?
— В прямом. Если это Андрей, то пусть порезвится, я понаблюдаю. Должна же я узнать, наконец, какие предпочтения у моего мужа и чего ему не хватает. — горько усмехнулась я. — А если Ромка, то так я его быстрее разоблачу.
— Я все понял. Хорошо Катюша. Последний вопрос.
— Да?
— Фиксировать его переписку?
— Не уверена, что мне захочется ее прочесть.
— Ага, и как же ты тогда узнаешь о предпочтениях Андрея?
— Ладно, фиксируй, там видно будет. Пока. И не звони мне больше, пока не вскроешь…
— Не обязательно говорить об этом по телефону, — перебил он меня. — Я все понял. Пока.
Теперь нужно было как-то успокоиться, мне совсем не улыбалось, что Анечка может увидеть меня в таком раздраенном состоянии, она должна чувствовать мою уверенность и в себе, и в положительном результате моего плана, да и Милко не стоило, пока я сама во всем не разберусь, посвящать в проблему. Судя по тому, как близко он принимает к сердцу всю эту историю, не ему меня, а мне его пришлось бы сдерживать, чтобы он не наворотил дел.
— Катерина Валерьевна, — Анечка выглянула из кухни, — у нас все готово, пойдемте кушать.
— Пойдем.
Есть было невероятно трудно, во-первых, кусок в горло не лез после разговора с Глюкманом, а во-вторых… И у Милко, и у Анечки, сопровождающих глазами каждый съеденный мной кусочек, на лицах было написано одно: ешь уже побыстрей и рассказывай новости. Вы когда-нибудь пробовали проглотить кусочек под пристальными взглядами двух пар глаз? Вот и у меня это не получилось. Я отставила тарелку и начала говорить.
— Значит так… На Болотова накопано материала очень много, но трогать его до послезавтра мы не будем.
— Почему? — испуганно спросила Анечка.
— Потому что именно послезавтра он должен подставиться по полной, подставиться так, что ему уже не смогут помочь ни деньги, ни его высокопоставленные покровители, которых он регулярно снабжал девочками по вызову, и на которых у него компромата по самую маковку. Что для тебя важнее? Посидеть тут еще пару дней не высовываясь, но стопроцентно накрыть всю эту шайку лейку, или уже сегодня заявить об этом сутенере в милицию, без гарантий на успех, но зато ты сможешь хоть сейчас выйти из заточения.
— Конечно же первое! Я подожду, сколько надо, столько и подожду, лишь бы был результат.
— Вот и умница.
— АнЕчка, я будУ рядОм. ПонОчую тут с тОбой, рыба мОя. И тЕбе не будЕт ни срашнО, ни голоднО.
— Милко, спасибо! — Аня бросилась его обнимать.
— А вот этОго не надо! Ты не в мОем вкусЕ. — засмеялся Вуканович.
— Очень хорошо, что ты будешь рядом с Анечкой, только про работу не забывай, — строго сказала я.
— Что ты дУша мОя? РаботА — это главнОе!
— Помнишь, что ты мне обещал?
— ПомнЮ, а что?
— Помогать всем, чем сможешь! И не делай вид, что ты забыл. Слушайте меня внимательно, други мои. Я сейчас составлю список того, что Ане необходимо будет прочесть, это первое. Отлынивать не удастся, я потом проверю.
— Не надо даже проверять, я очень люблю читать.
— Вот и замечательно. Второе… Милко, ты сегодня же начнешь гонять Анечку. Нужно убрать из ее походки, манеры одеваться, манеры разговаривать, манеры общаться любой намек на ее профессию. Сможешь за два-три дня из элитной… — я замялась.
— Проститутки, — подсказала Аня, но не с вызовом, как она говорила это раньше, а просто, как констатацию факта.
— Да… Милко, ты сможешь из Анечки за такой короткий срок сделать светскую даму, не даму полусвета, такую, как Вика или Кира, а настоящую светскую львицу.
— Катя, ты с Ума сОшла?
— Внешне, Милко, хотя бы внешне.
— Катерина Валерьевна, мне кажется, что именно это и отличает даму полусвета от светской львицы. — вступила в разговор Анечка.
— Что это?
— У гламурных дамочек все внешнее. Весь лоск напускной, все напоказ, тогда как по-настоящему аристократичная женщина не бросается в глаза, она отличается не светскостью, а внутренним стержнем, внутренним достоинством. И это проявляется во всем. В повороте головы, в манере разговаривать, слыша собеседника, а не делая вид, что ты его слушаешь. Понимаете, даже наедине с собой такие… Ой, что-то я разговорилась. В общем, разница между ними в том, что… — она чуть-чуть помолчала. — Как между «быть» и «казаться». Простите.
— Вот это да! — восхитилась я. — И откуда у тебя такие познания?
— Болотов очень серьезно подходил к подготовке кадров. Каждая из элитных проституток обучалась и подиумному шагу, и закончила курсы «Психология успешного мужчины», и курсы «Этикет и правила поведения в высшем обществе».
— Жаль, что этот упырь не послал вас на курсы самоуважения и самодостаточности, — не сдержала я раздражения. — Милко, твоя работа упрощается, но и усложняется одновременно. Пожалуйста, объясни Анечке, что она молода, хороша собой, умна, что она может заполучить в мужья кого угодно, если только научится себя любить, уберет из манеры поведения все… я повторяю… все ужимки, ничто не должно даже близко намекать на ее бывшую профессию. И ты ей поможешь их убрать.
— РаскомандовАлась! МалО объЯснить, надо чтобЫ поверИла.
— Значит, объяснишь так, чтобы поверила. Анечка, начни читать все по списку.
— Хорошо, Катерина Ва…
— Мы договаривались! Давай без отчества. И запомни, ты действительно молода, очень красива и умна. Ты ищешь дочку, и я помогу тебе ее найти, но пока ты не любишь себя сама, вряд ли ты сможешь полюбить еще кого-то, пусть даже и собственного ребенка.
— ПочЕму это?
— Что в писании говорится? «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Так? А откуда Анечке знать как это, если она себя не любит и не уважает? Нет мерила, понимаешь? Нет!
— А за что мне себя уважать, Катя? — Аня расплакалась. — За то, что ребенка бросила или за то, что продавала себя за деньги?
— За то, что оступившись, нашла в себе силы и желание все исправить. А то, что продавала себя… Не воровала же, не убивала, не подличала. Ничего хорошего в этом нет, но и вешаться из-за этого не стоит. Знаешь, девочка, все у тебя будет хорошо, вот увидишь, я это знаю.
— Спасибо, — Анечка улыбнулась сквозь слезы.
— Все ребятки, я пошла. Своих дел невпроворот.
— Я провОжу тЕбя, — Милко выскочил за дверь вслед за мной. — Кать, что случилось?
— Ничего не случилось.
— Ты эту сказку Анечке расскажи, она, возможно, поверит, а я — нет! Ты до звонка, и ты — после, это два разных человека, как бы ты не старалась сделать вид, что все у тебя в порядке. Что произошло? Может я смогу помочь?
— Ничего, Милко, ничего.
— Катька, ты можешь, конечно меня не посвящать, но вот врать мне не нужно, поняла?
— Хорошо, ладно… Случилось! Но я пока говорить об этом не хочу, вначале я должна во всем разобраться сама, потому что я не… Слушай, иди занимайся Аней, это будет лучшая твоя помощь, — я поднялась на цыпочки и чмокнула друга в щеку.
— Збс, — выпучив глаза, пробормотал он, — значит, точно что-то случилось. И это что-то неординарное. Дай я хоть обниму тебя, чтобы ты знала, что я с тобой.
— Я и так знаю, пока.