Цыганочка с выходом.

POV Катерина Жданова.       Андрей старался не показывать, как ему хреново, но я-то видела, что он до сих пор не может в себя прийти от Ромкиного предательства. И я, и Анечка, и даже Глюкман были убеждены, что Малиновский не идейный предатель, а непроходимый балбес. Андрюшка кивал головой, вроде бы соглашался с нашими доводами, но иногда замолкал на полуслове, при этом потирая переносицу или поджимая губы, иногда переставал видеть окружающих, уходя в себя, а иногда даже посреди разговора выходил из комнаты, так нестерпимо ему хотелось остаться одному.       В тот вечер, когда Анечка рассказала нам об участии в этой грязной истории Лариной и Изотовой, Андрей сорвался, хотя даже я не сразу заметила это…       — Какая же ты умница, сестренка, — муж теперь только так и называл Аню, — сумела найти правильную ноту в разговоре с… — пауза была что-то уж слишком длинной, словно Андрею стало невыносимо произносить имя Ромки. — С ним.       — Я старалась представить как бы Катерина Ва…       — Катя, — поправила я.       — Да, Катя. Так вот, я старалась представить, что Катя на моем месте говорила бы Роману, наверное поэтому у меня и получилось. И еще потому, — теперь уже Анечка сделала паузу, — что я очень хочу ему помочь.       — Простите, — Андрей вышел из палаты.       — Анечка, выздоравливай, мы все тебя ждем.       — Подождите! Катенька, вы ездили в Детдом?       — Нет, милая, мы на субботу наметили съездить. Прости, но времени совсем нет, к тебе заехать и то не всегда получается.       — Не нужно ездить ко мне, меня навещает Милко. Каждый день навещает, а иногда и не по одному разу. — Анечка премило улыбнулась. — Вы лучше к Надюше с Мишенькой съездите, а потом все расскажете мне, а?       — И расскажем, и покажем, и сфотографируем, и на видео запишем. Все, Анечка, я побежала.       До дома мы еще спокойно доехали, и в дом спокойно вошли, и с Лялькой пообщались спокойно, а вот потом… Потом Андрей много пил, и не выпускал свой мобильный из рук, и все время посматривал на его дисплей, и молчал, молчал, молчал. И я молчала, потому что понимала почему муж пьет, и почему мобильный из рук не выпускает, а еще потому, что знала, Жданов сам заговорит со мной, когда ему это будет нужно. Так и случилось.       — Кать, объясни мне, почему Ромка так нам и не позвонил? Аня же объяснила ему, что он наступает на те же грабли, она ему даже сказала, что за вре­мя ­его мол­ча­ния кон­ку­рен­ты мо­гут нас унич­то­жить, и что в этом сно­ва бу­дет ви­новат он один, а он все равно не позвонил, не рассказал, что выяснил. Он ведь не знал, что мы уже справились с ситуацией, что теперь уже не так уж и важно Ларина или Изотова, или кто-то еще помогал Хмелину. И после этого ты снова будешь меня убеждать, что Роман не предатель, а балбес?       — Буду, Андрюша. Мы же не знаем, почему он так и не позвонил. Вдруг он в эту самую минуту уже раскручивает на признание девиц.       — Господи, Катюша! Да какая разница, что он сейчас делает. Ведь он думает, что мы из-за него уже потеряли деньги, и он понимает, что это не только деньги на ткани, но и все побочки. Он так же понимает, что если мы не выставим коллекцию вовремя, то это еще и удар по репутации. Он же не дурак, но все равно молчит, значит, снова предает, ведь так?       — Андрюш, с выводами давай подождем до завтра. Может, он не хочет нам дома мешать, ты же сам ему сказал, что дружбе конец.       — Правильно, обвини теперь меня в том, что Ромка предатель.       — Да не предатель он, а идиот, Андрюшенька, — я притянула мужа к себе. — Думаешь, что я не понимаю, как тебе больно? Понимаю. Думаешь не понимаю, что тебе проще считать Малиновского предателем, чем болваном? Понимаю. Предателя проще выбросить из сердца, чем идиота.       — Нет, Катенька, нет! Знать, что твой единственный друг предатель, это гораздо больнее, чем знать, что он просто дурак.       — Ладно, давай спать ложиться, завтра тяжелый день. Нужно еще придумать, что делать с Лариной и Изотовой, это нельзя оставлять без последствий для них. Необходимо раскрутить обеих, вдруг у них еще были сообщники.       В эту секунду за дверью что-то грохнуло, я выскочила в коридор, на полу не стояла, а лежала напольная ваза, слава Богу, целая. Интересно, как она умудрилась грохнуться? Хотя, когда в доме щенок, все может быть, но идти в Лялькину комнату, чтобы проверять, там ли Рэм, у меня не было сил.       — Давай спать, а то я уже становлюсь параноиком, в собственном доме шпионы мерещатся.

***

      Ромка позвонил Андрею ровно в восемь ноль-ноль, когда мы только выехали из дома по направлению к Глюкману. Андрея мучил похмельный синдром, поэтому машину вела я, а Жданов мог спокойно поговорить. Вот только разговор у них не заладился, хорошо хоть муж поставил мобильный на громкую связь, и я вовремя сумела вмешаться.       — Андрей? Привет! — голос у Романа был хриплый и хмурый.       — Здравствуй. — Жданов сказал это так, что я испугалась, как бы Малиновский не отсоединился.       — У меня есть новости. Я знаю, кто и как опоил нас. — и замолчал, видно ожидая, что Андрей сейчас сам начнет расспрашивать его. Но муж молчал. — Ты меня слышишь?       — Слышу, но если ты думаешь, что я начну вытягивать из тебя каждое слово, то ты думаешь неправильно. Есть что сказать — говори. А если нечего, то и…       — Роман Дмитриевич, — вмешалась я, поняв что сейчас оба могут «стать в позу», — я предлагаю встретиться и поговорить.       — Здравствуйте, Екатерина Валерьевна, — голос Ромки стал растерянным, видно он и подумать не мог, что Андрей будет говорить с ним через громкую связь. — Я не против, давайте встретимся и поговорим.       — Надо же, он не против, — пробурчал Жданов, но я крепко стиснула ему руку, и он кивнул головой, согласился держать себя в руках.       — Где и когда? — спросил Малина.       — А у тебя точно есть, что нам сказать? — влез муж.       — Есть!       — Тогда давай через тридцать пять минут в кафе «ПушкинЪ», успеешь? — спросила я.       — Успею, я здесь рядом.       — Кать, там еще закрыто, они с десяти.       — Ничего, для Ромки откроют, — я знала, что говорю.       …Швейцар в ливрее склонил перед нами голову, забрал свои чаевые и открыл двери.       — Роман Дмитриевич ждет вас во втором зале.       — Спасибо, — кивнула я, и мы прошли в кафе.       Одного взгляда на Ромку мне хватило, чтобы забыть все его прегрешения. Худой, заросший щетиной, с красными, лихорадочно блестящими глазами и испуганным детским взглядом, но совершенно трезвый и не похоже, чтобы с похмелья, Малиновский вызывал острое чувство жалости, и не только у меня, как я поняла.       — Неважно выглядишь, — хмуро, но уже не зло, заметил Андрей.       — Плевать, — отмахнулся Роман, — я заказал кофе и миндальные круассаны, все правильно?       — Спасибо, мы завтракали, но от кофе с круассаном не откажусь, — быстренько ввернула я, чтобы Жданов не успел начать ворчать, что он, мол, не для того сюда ехал. — Ну, рассказывай, какие у тебя новости.       — Всю операцию провернули Ларина с Изотовой под руководством Хмелина и с помощью вашей Натальи.       — Какой Натальи? — глупо спросила я, понимая, что это было последней каплей.       — Вашей Наташи, которая за Лялькой смотрит.       — Что? — Андрей схватился за сердце. — С чего ты взял, что Наташа замешана в этой истории?       — Андрюша, тебе плохо?       — Нет, успокойся, просто теперь чувствую, где находится сердце. Рассказывай, Ромка, все, что знаешь, рассказывай.       — Я вначале напоил Потапкина и выяснил у него, что в деле замешаны Ларина и Лера. Вот, держи запись нашего разговора. Не буду советы давать, но мне кажется, что Сережу нужно гнать с работы.       — Разберемся, — сказала я, машинально взяв из руки Романа, протянутую им флешку.       — Когда ты узнал у Потапкина о… Обо всем? — я знала, как Андрею важен ответ на этот вопрос и молила Бога, чтобы Ромка не начал врать.       — Сегодня четвертый день, как я веду расследование.       — И почему ты раньше не просигналил?       — Честно?       — Только честно!       — Потому что дурак!       Я многозначительно посмотрела на мужа, мол, видишь, дурак, а не предатель.       — Короче, Сергей уснул, а я забрал диски с камер, с записью двух дней. Того самого, и предшествующего. Вот, держи, — он протянул Жданову четыре диска, но и их взяла я, Андрей сидел мрачно глядя куда-то вбок и держась рукою за левую сторону груди.       — Так вот почему мы записи не нашли, — усмехнулся он. — А тебе не кажется, что ты сразу же должен был поставить нас в известность?       — Кажется, но я не могу изменить того, что уже не сделал. Я только вчера понял, что скрывая от вас информацию, я снова поступаю, как идиот, если не сказать хуже, — Ромка поднял на меня глаза, и я вдруг поняла, что он действительно начинает осознавать, что он натворил.       — И почему ты вчера не рассказал? — все так же хмуро спросил Андрей. — Вчера понял, а рассказал только сегодня?       — Я собирался рассказать вчера, но…       — Что, но? Бог собиралки тебя лишил?       — Нет! Позвонил мой детектив…       — Детектив? — спросили мы одновременно с Андреем.       — Да, я нанял частного детектива, чтобы он наблюдал за Изотовой и Лариной.       — И что?       — Вчера, когда я собирался вам позвонить, он позвонил мне, сказал, что Изотова встретилась с какой-то женщиной недалеко от вашего дома и передала ей конверт. Он сбросил мне запись на мыло. Вот тут я и увидел, что Лера встретилась с вашей Натальей, они о чем-то горячо спорили, а потом она передала конверт с деньгами.       — Кто? Изотова Наташе?       — Да.       — Откуда ты знаешь, что в конверте были деньги?       — От самой Леры.       — Что? — завопили мы с Андрюшей в один голос.       — Почему ты не поставил нас в известность прежде чем «допрашивать» Леру? — взревел Андрей. — Если ты нам сорвал всю операцию, я придушу тебя собственными руками.       — Черт, черт, черт, ведь Хмелин только сегодня должен был начать кроить свои ткани! — чуть не заплакала я. — Ромка, ну почему ты такой балбес?       — Вы что, вы знали, что за всем стоит Толик? И ничего не сказали мне?       — Нет, ты только на него глянь, Катюша, а почему мы должны были тебе что-то говорить? Откуда мы знали об этих сучках? Откуда нам было знать, что ты с ним не заодно?       — Вот я дурак! Воистину, идиот, — точно сделав великое открытие, Малиновский вылупил глаза…