Цыганочка с выходом.

POV Роман Малиновский.       Андрей был прав, прав во всем, я могу обижаться хоть до второго пришествия, но я сам дал ему повод считать меня предателем и не доверять мне. Как оказалось, это очень неприятно, осознавать, что это ты, ты сам, своими руками разрушил не просто дружбу, ты себе Каинову печать заработал, братоубийцей стал. Вон как Андрей переживает! Мало ему своих проблем, так ты еще добавляешь ему со своих барских плеч. Мерзко. Противно и мерзко. И Катька переживает, и это тоже, как выяснилось было ужасно мучительно чувствовать, особенно потому, что она за все переживала, и за Андрея, и за «Zimaletto», и, черт возьми, за меня тоже. Вот это ее великодушие убивало меня, куда как больше, чем отчужденность и злость Жданова.       — Ничего Лерка не рассказала и уже не расскажет Хмелину, не переживайте за это.       Я думал, что обрадую ребят этими словами, но они оба побледнели и даже отодвинулись от меня.       — Что ты с ней сделал? — побелевшими губами спросила Катя.       — Она жива? — задал Палыч совсем идиотский вопрос.       — Конечно жива! А вы что подумали?       — Знаешь, дорогой, от тебя всего ожидать можно было, — к Пушкаревой на лицо вернулась краска.       — О, Господи! Я понимаю, что доверие легко потерять, а вот вернуть очень сложно, понимаю, что выгляжу полным дебилом подлецом в ваших глазах, но в убийцы меня еще никто не записывал.       — Ты не расстраивайся, всему бывает первый раз. Еще пару твоих фраз типа «она ничего никому уже не скажет», и тебя запишут в убийцы вторично, — пошутила Катюша. — Давай-ка, рассказывай подробно, что ты выяснил, и почему Лера будет молчать.

***

POV Катерина Пушкарева.       Ромка — балбес, законченный идиот, все у него идет через задницу, на которую он упорно ищет и находит себе приключения, и ладно бы только себе, он и про окружающих не забывает. Вот честное слово, я очень испугалась, что он дважды не думая, просто придушил Изотову, или в крайнем случае, обрезал ей язык. Слава Богу, что ему хватило ума не действовать в одиночку.       — Короче, я сразу позвонил Изотовой, — начал свой рассказ Малиновский. — Мы перебросились парой слов, и я пригласил ее к себе, сказал, что я уволился, что больше не могу работать в «Zimaletto», потому что ты окончательно стал подкаблучником, а Катя настоящим тираном. — тут он смутился. Представляете? Ромка, и вдруг смутился! Может не все еще потеряно? — Я должен был так сказать, ребята, чтобы она заранее не… Чтобы она подумала, что…       — Да ладно, не оправдывайся. Все правильно ты сделал, — поддержал его Андрей. — Это нормальная тактика, позволить врагу думать, что вы с ним играете на одном поле.       — Ага. Я сказал, что нашел работу на телевидении, и что они сейчас ищут ведущую в передачу, желательно медийно раскрученную, желательно бывшую модель, потому что передача будет о моде, вернее о закулисье моды. А потом еще прибавил, что они хотели посмотреть Ларину, мол, та очень раскручена и красива, но я хочу именно ее, Леру протащить. Это я нарочно так сказал, чтобы…       — Это понятно, и это тоже правильно, посеять вражду в стане противника — это тоже очень правильный ход, — теперь уже я поддержала Романа.       Надо было видеть, как преображался Ромка, всего-то две фразы поддержки с нашей стороны, а уже забитое, практически затравленное выражение начало исчезать из его глаз, он даже приосанился немного. И это хорошо, у нас не было цели добить Малиновского. Правда, лихорадочный блеск не исчез, но это могло быть следствием бессонной ночи.       — В общем, я пригласил Леру к себе, сказал, что ко мне сейчас должен прийти продюсер, и я хочу ему ее представить в неформальной обстановке. Естественно, Изотова примчалась на всех парах, разукрашенная, как старая бл… Прости, Катя. Как старая потаскуха, и одетая не то в платье, не то в блестящий презерватив, обтягивающий ее мощи и едва доходящий ей до верхней трети тазобедренного сустава.       — Ну, это ты, Ромка погорячился, — впервые улыбнулся муж. — Чтобы до верхней трети тазобедренного сустава, до этого даже Лерочка не дошла бы, скорее уж до верхней трети бедренной кости.       — Чего ты придираешься по мелочам? Я что анатом? — впервые улыбнулся и Малиновский.       — Нет, но тогда не надо рассказывать анатомические подробности.       — Договорились, буду без таких подробностей. В общем, приехала Лерочка, мы с «продюсером» хорошо подго…       — Стоп, а где ты продюсера взял? Ты что еще кого-то посвятил в эту историю?       — Ты все же, Палыч, тугодум, — растянулся в улыбке Ромка, и тут же об этом пожалел.       — Может, Андрей и тугодум, — тут же вызверилась я, — но такой сволочью, как ты, он никогда не был и не будет. Так что держи свое мнение при себе.       — Извините.       Малина снова скукожился и погас. Я, наверное, неправа была, но что же мне делать, если я совершенно не переношу любых нападок на мужа? Сразу начинаю лезть в бутылку. И Ромке, между прочим, об этом хорошо известно, так что сам виноват, нечего было нарываться на грубость.       — Продюсера отлично сыграл Петр, — продолжил Роман так, будто даже не сомневался, что это имя нам все разъяснит. И только увидев наши недоуменные лица, он пояснил: — Петр, это мой детектив. Один из лучших в Москве. Мало того, что очень толковый, так еще и выглядит, как Голливудский Бог, и очень респектабельный. Лерка не могла не клюнуть на такого.       — Ромка, давай чуть поближе к теме, — попросил Андрей, взглянув на часы.       — Короче, мы вначале Изотову приветили, немного подпоили, а потом Петр ей выдал, что у него есть сюжет для первой передачи о закулисье мод. Ну, и показал запись с диска, где Лера проникает в мой кабинет, берет твой ноутбук и уносит, а потом через пару часов приносит обратно, причем уже в пустой кабинет. Затем показал ей сцену с передачей конверта Наталье. Но добила Лерку запись такой мелочи, как предложение Потапкину секса на троих. Вот тут она запаниковала. Запаниковала по-настоящему. Никогда не догадаетесь почему.       — Тоже мне бином Ньютона, — усмехнулся Андрей. — Потапкин в глазах ее гламурного окружения, это дно, даже простое распитие с ним дешевой водяры, уже могло поставить крест на ее репутации, а уж предложить ему себя, да еще получить отказ, это все, это яма из которой не выбраться. Я уверен, что она она готова была взять на себя не только промышленный шпионаж, но еще и парочку убийств прихватить, только бы такая запись нигде не всплыла.       — Точно! Абсолютно верный анализ, вот прямо в десятку. — почти восхитился Ромка. — Она так и сказала, почти слово в слово. Ну, мы ей нож к горлу и приставили, мол, рассказывай все, как на духу, тогда может, и пощадим.       — И что она рассказала? — спросила я. — Только начни, пожалуйста, с Наташи. Это сейчас самое главное.       — Согласен, — поддержал меня Андрей. — За Ляльку я совершенно спокоен, ей она никогда и ни чем не навредит, в этом я уверен, но держать крота в доме…       — А ты почему так уверен, что Олюшке не грозит опасность? — перебил мужа Ромка.       — Потому что знаю. И закрыли тему.       Андрей что-то не договаривал, и меня это несколько напрягло, но я решила не педалировать. Зачем нам выяснять отношения при Романе? Для этого еще будет время.       — Закрыли, так закрыли. Рассказываю суть, и ты прости Катя, но Наталья, это на твоей совести, как впрочем и Ларина, и Изотова.       — О, как?! — у Андрея даже челюсть немного отвисла. — И чем же Катюша им насолила? — совершенно искренне спросил муж.       — А сам не догоняешь?       — Ромка! — я сделала предупредительный выстрел.       — Да никто твоего Андрюшу не пытается выставить дураком, — чуть повысил голос Малиновский. — Просто это лежит на поверхности. И если модельки не могут простить не тебя, Кать, тебя они считают чуть ли не героиней, а вот Андрея не прощают за то, что он им, таким гламурным и прекрасным, предпочел «серую мышь». Жданов не смотри на меня зверем, это не мои слова, это Лера сегодня, рыдая, говорила. Зато Наталья, в отличие от них, не смогла простить именно тебя, Катюша.       — Это понятно, ну, как же! Как я, по сути такая же простая тетка, как Наташа, посмела не только подумать о президентстве и принце, но и пробиться в президенты и заполучить принца. А чем я лучше этой самой Наташи? Тоже родилась в простой семье, тоже закончила обычную школу, ну и что, что с золотой медалью, зато я была уродина, а Наталья — красавица. Правда я поступила в Университет, а это уже грех, как я посмела без всякого блата не только поступить, но и закончить Универ с красным дипломом? А потом еще стажироваться в Германии, работать в престижном банке, а затем отхватить себе самого завидного жениха Москвы. И не просто так, для развлечения, а уже семь лет живу с ним, родила ему дочь, да он еще и души в нас с Лялькой не чает. Конечно же я преступница. Все, что полагалось Наташе, с семнадцать лет начавшей поиски мужа, я заграбастала себе. И теперь она, бедная и несчастная, вынуждена вытирать задницу моей дочке, потому как ее собственная жизнь не удалась. А виновата в этом, разумеется, я.       — Кать, все так. Только еще хуже, — подтвердил Ромка.       — Куда уж хуже? — спросила я.       — Наталья влюблена в твоего мужа. — Ромка хихикнул, но мне было не смешно.       — Что ты сказал? — переспросила я Малиновского, но ответил мне Жданов:       — Она меня любит, Катя, — как-то глухо произнес он.       — Чего? — у меня перехватило дыхание. — Она сама тебе об этом сказала? Почему ты… Андрей! Что происходит? Почему ты ничего мне не рассказал? Почему не уволил Наталью?       — Ничего она мне не говорила, Катюша, я узнал об этом случайно, около года назад.       — Около года? И ты молчал?       — А говорить было нечего, Катенька. Если бы она сделала хоть одну попытку к сближению, уверяю тебя, что ты первая бы обо всем узнала, а Наташа давно бы лишилась работы. Но ничего такого не было и в помине. Помнишь, ты в мае ездила в Лондон по поводу презентации?       — Конечно помню, мы с родителями тогда чудесно пообщались.       — В общем я тогда принял душ, лег спать и решил глянуть, как там Лялька, включил видео няню, смотрю Наташа спящую Оленьку гладит по спинке, и тихо так говорит: «Спи, солнышко, спи, любимая. Самая моя хорошая девочка. Ты же его дочка, значит, ты самая лучшая. У тебя папины глазки, папины реснич…», — тут Андрей заметил мой ошеломленный взгляд и решил поскорее закончить с лирикой. — В общем, она сама с собой разговаривала о своей любви. Я тогда ошалел, решил назавтра же уволить ее, но она вела себя так безупречно, что я даже подумал, будто мне все показалось. Кать, вот честное слово, Наташа никогда не давала повода даже… Понимаешь? А к Ольге она относится, как к своему ребенку, вот я и не стал поднимать бучу.       — Да? — возмутился Ромка. — А если бы она отравить Катю надумала, тогда как? Убрать ее со своего пути и все! И ведь запросто могла пойти на такое.       — Черт! А ведь ты прав.       — Да, ладно вам, мальчики. Не пошла бы Наташа на преступление, она же не идиотка, понимает, что если сядет, сын ее останется сиротой.       Тема была ужасно скользкой и неприятной. Я понимала Андрея, но очень на него обиделась за то, что он мне ничего не сказал раньше. Но развивать эту тему при Ромке мне не хотелось. Потом поговорим, может, даже поссоримся, но без свидетелей.       — Рассказывай, Малиновский дальше, — нетерпеливо сказала я, — у нас совсем мало времени…