***
У дверей-турникета стоял довольно высокий красивый парень из службы охраны, и мне стало очень грустно от того, что Потапкин оказался таким идиотом. Я привыкла к этому взрослому глупому ребенку, как к визитной карточке «Zimaletto», и видеть на его месте кого-то другого было печально. — Андрей, может вернем оболтуса? Дадим по шее, накажем так, чтобы в другой раз неповадно было баб сюда водить, и простим. — Извини, Катюша, мне тоже как-то не по себе, когда у дверей каждый раз встречаю другого охранника, и этот вопрос я обязательно решу, у нас будет постоянный наш «зималетний» человек, но это никак не будет Потапкин. Если он однажды мог насвинячить, значит в любой момент можно ждать подножки. — Ты не прав. Как-то ты насвинячил, но я дала тебе шанс, и ни разу об этом не пожалела. — Мда… Умыла. Ладно, я подумаю, если Василий сможет что-то придумать, чтобы держать руку на пульсе, я подумаю над тем, чтобы дать шанс оболтусу. Переговариваясь, мы подошли к святая святых, к двери с табличкой «Посторонним вход запрещен». Но мы-то не были «посторонними», поэтому решительно распахнули двери… И сразу же ретировались в коридор. — Жданов, ты видел тоже, что и я? — спросила я, покраснев как вареный рак. — Кать, ну надо же и Ваську как-то сбрасывать напряжение, — хмыкнул мой всепонимающий муженек. — Ты хоть успел заметить с кем он сбрасывает напряжение? — Успел, но тебе не скажу, не хочу, чтобы ты ее потом запилила, застыдила и призвала к ответу. Они люди взрослые, разберутся сами. — Андрюш, — заканючила я, но муж остался непреклонен. Он был непреклонен до самого входа в мастерскую Милко, но когда мы постучали двери и услышали возбужденно-запыхавшееся: — «Нет, нЕльзя!», — плотину прорвало. — Что за бардак творится в «Zimaletto»? Это что, межгалактический бордель или Дом Моды? — зашипел Андрей. — Один трахается с нашей лучшей закройщицей, второй вообще неизвестно с кем. — С Лизой? Вот же… А как же ее муж?.. — но Жданов не дал мне поразмышлять на тему измены мужьям, жарко зашептал на ухо: — Кать, надеюсь, что твой кабинет свободен? — А что такое? Сам на него нацелился? — Ага, бордель, так бордель. Как любил говорить генералиссимус Суворов, если ты не можешь предотвратить безобразие, нужно его возглавить. Мы же должны быть в авангарде «Zimaletto», а не плестись в самом хвосте. — Ну, ты и хитрец, — засмеялась я, поудобнее пристраиваясь на руках Андрея, пока он нес меня в кабинет, а оттуда в бывшую мою кладовку, а ныне вполне уютную зону отдыха и не только. Если бы мы только могли себе представить, что именно в этот момент историю можно было бы повернуть в другую сторону, и тогда Ромке не пришлось бы столько выстрадать и пережить, мы и свои желания засунули бы подальше, и Милко нашли бы способ вернуть с небес на землю.***
POV Роман Малиновский. Единственное, что мне удалось выяснить об Анечке, это то, что ее мама живет или жила в Санкт-Петербурге, где-то на Литейном проспекте. Больше ничего. Ее фотографий не было ни в одной социальной сети, вообще в интернете не было, это я знаю точно, попросил одного более или менее продвинутого программиста закачать чудом сохранившееся у меня фото в сеть и прогнать через какую-то программу сверки картинок… Каким местом я думал, когда выезжал в город на Неве, я не знаю. Ведь заранее было понятно, что мне никогда не решить уравнения с одними неизвестными, но и сидеть на одном месте я тоже не мог, я должен был хоть что-то делать. И я выехал на трассу, решив, что деньги и мой хорошо подвешенный язык помогут мне во всем разобраться, когда я приеду в Питер. Подъезжая к Клушино, я запаниковал, почему-то представив себя эдакой клушей, не знающей броду и сунувшейся в воду. Куда я еду? Зачем? Как я буду разыскивать Анечку? Передо мной стояло столько вопросов без ответов, что это стало просто невыносимо. Я съехал с трассы и остановил машину у ближайшего кафе. Мне просто необходимо было попить кофе и попытаться ответить хотя бы на один из них. — У них такой классный модельер, ты не представляешь. Смотри, какая туника, отрыв башки, — раздался щебет за соседним столиком. — Тут и его фотография есть, посмотри какой красавчик. Я знаешь как в него влюблена, ух! — девчонка лет шестнадцати закатила глаза. — Фу, он совсем старый, — заглянув в журнал, ответствовала вторая. — Зато иностранец. Милко Момчилович! Как красиво… Нет, я точно после школы поеду в Москву на модель учиться. А потом к нему в модели пойду. Я взглянул на будущую «модель» и усмехнулся про себя. До модели для Милко ей не хватало где-то около полуметра роста, не говоря уж о том, что у нее был излишек минимум в восемь-десять килограмм веса. — Девушка, — вмешался я в разговор школьниц, — не тратьте попусту свое драгоценное время. Насколько я знаю Милко Вукановича, он работает только с супер моделями. Вы очень красивая, но роста вам, увы, не достаточно для модели. Зачем я сказал, что она красивая? Она даже хорошенькой не была. Неужели мне просто жаль стало девочку? Мне? Жаль? Не может быть! Скорее всего я просто был ей благодарен за идею. Милко! Вот, кто мне был так нужен, и я немедленно ему позвонил. — Ну, что Еще? Что тЕбе надо? — голос был очень сердитым, словно он зол на меня. — Милко, попробуй узнать фамилию Анечки. — ЗАчем? Ты что рЕшил ее разЫскать? — Да, я пытаюсь ее найти, но без фамилии это совершенно невозможно. — С дОбром или сО злом? Если будЕшь Её обвИнять, то не скАжу. — Не знаю, с добром ли, но не со злом — это точно. Может ей помощь нужна, может… Милко, скажи, если знаешь. — Белозёрова. И только пОсмей ее обидЕть. Аня (или Анна) Белозёрова. Это уже было что-то! Спасибо, влюбленная в Милко девочка с журналом, удачи тебе за то, что я так вовремя позвонил маэстро. Я помахал девчушкам рукой и пошел к машине. Первым делом я снова выключил свой мобильный, потом отправил Андрею сообщение на мыло, и поехал в Питер.***
POV Андрей Жданов. Мобильный разрывался от усердия, но нам было не до него. Ни в тот момент, ни через пять минут, ни через полчаса. — Жданов, посмотри, кто звонил, — простонала жена, все еще тяжело дыша. — Это Глюкман, в смысле Егоров, — не успев собрать мысли в кучу, разнежено промурлыкал я и уткнулся носом в горячую влажную ложбинку между грудями. Это, пожалуй, был мой самый любимый момент в близости с Катей. Ни до, ни во время секса, ни даже в момент оргазма я не ощущал ее более близкой, чем в это «послевкусие», когда я вдыхал в себя запах абсолютно родного, разгорячено-удовлетворенного тела, запах моей женщины. — Нужно позвонить Василию, — сонным голосом сказала жена. — Ага, — шевелиться совсем не хотелось, но это же Катька, да не простая, а беременная. Уж если ей приспичило — вынь и положь. — Андрей, позвони! — Сейчас, — я набрал номер и сразу услышал крик: — Вы что там с ума посходили? Почему не отвечаете? Малиновкий звонил Милко, а потом отправил тебе сообщение. Я его засек, он движется в сторону Питера…