Секс-символ

      Днём, собравшись с духом, Фернанда выпросила у комиссара номер телефона Джерри (под строжайшим запретом не давать его никому и даже не показывать), дёрнула для храбрости рюмку ликера и позвонила. Дважды наткнулась на автоответчик, вся изозлилась, и лишь к трём часам дня негерой её романа соизволил ответить:       — Хэллоу! — по голосу Фэр узнала Джерри, но вздрогнула — он так похож на сволочь Конрада! И тот вечно говорил «хэллоу», строя из себя американца.       — Э-э-э… привет, — робко сказала Фернанда. — Это Джерри?       Он секунду помолчал и вдруг ка-ак рявкнет, у Фэр ухо чуть не выпало:       — Это опять ты?! Идиотка, ещё раз ты позвонишь, и я найму головорезов! Они вычислят твой адрес и сделают из тебя бифштекс, поняла?!       Ошалев, Фэр долго смотрела на телефон, из которого раздавались короткие гудки. Вот так гусь! Это который джентльмен.       Около получаса Фернанда носилась по комнате, мечтая Джерри Анселми четвертовать, а телефон шмякнуть об стену. Но, остыв, решила позвонить ещё. Конечно, это унизительно, но выхода нет — маньяк не дремлет.       — Ну, Джерри Анселми, берегись! Я тебе каждое слово припомню. Сам ты бифштекс! — обозвала Фэр несчастный смартфон, опять набирая номер.       Джерри ответил мигом, но, едва сказав пресловутое «хэллоу», услышал вопль:       — Ты меня достал, Джерри Анселми! Ещё раз ты обзовёшь меня, и я плюну тебе в глаз! Хам!       — Эм-м-м… а кто это?       — Это Фернанда Ривас. Инспектор Ривас! Я, значит, наступаю себе на горло и звоню ему, а он меня посылает. И обзывает бифштексом! Замечательно!       — А, мисс суперкомпетентный инспектор, помню-помню! — обрадовался Джерри. — Это ты мне названиваешь? Ну, извини, я прошу прощения за свою грубость. Это предназначалось не тебе.       Он сказал это так легко, что у Фэр совесть шевельнулась. Вот, даже павлины умеют извиняться, а она нет. Для неё это невыносимо, унизительно, как в лужу упасть.       — И чего ты хочешь, мисс? — голос Джерри зазвучал иначе, чем минуту назад, — тот певучий, бесяще-спокойный тон, каким он говорил с Фэр и в полиции.       Фернанда хотела назвать Джерри двуличным индюком, но передумала. Не растягивать же телефонные переговоры ещё на неделю!       — Дело в том, что я… я говорила с комиссаром, вот. Он сказал, что… в общем, это о том деле… ну… Короче, это не телефонный разговор! Мы не могли бы встретиться? — сложила Фэр более-менее внятную фразу. — Лучше в ближайшее время.       — Ты мне свидание назначаешь? — сострил он.       — Не задирай нос, Джерри Анселми! То, что у тебя смазливая физиономия, не означает, что все женщины мира должны упасть к твоим ногам и биться в конвульсиях. Не обольщайся. Эта встреча будет сугубо деловая.       — Э-м-м… знаешь, у меня плотный график, надо посоветоваться с моим администратором, поискать окно в расписании, — издевательски перечислял он. — А ещё лучше запишись на приём к моему директору, Марлене Монтанари. Ты же имела честь с ней познакомится, мисс? Могу дать телефончик. Все деловые переговоры только через неё. Я сам этим не занимаюсь, я человек творческий, знаешь ли.       — Но это важно!       — Эм-м-м… ну-у, если бы это была личная встреча, я бы ещё поду-у-умал, а так…       — Я же сказала, Джерри Анселми, это важно! Очень важно!       — Важно для кого? — не унимался он.       Фэр готова была покусать телефон. Что за невыносимый тип? Ну нельзя же ёрничать через каждое слово!       — Это важно для меня, — проскрипела Фернанда. — Мы встретимся или нет? И лучше сегодня. Это вопрос жизни и смерти!       — Ну ладно, — смягчился Джерри. — Давай так, сейчас у меня фотосессия. Ты можешь подъехать на студию где-нибудь через час?       — Да-да, могу! Ещё как могу! Говори адрес! — Фэр выхватила из ящика блокнот и ручку. Слава всем богам! Она думала, он станет долго ерепениться то отменяя встречу, то назначая.       «Палермо Голливуд, 1284, арт-студия «Андеграунд» — изучила адрес Фэр.       Целый час она прихорашивалась (даже глаза накрасила). В Палермо Голливуд — съёмочные комплексы и телестудии, рестораны, кафе, отели. Там легко напороться на какого-нибудь режиссёра. Или сценариста. А вдруг она их очарует и попадёт в телевизор? Нет, она не жаждет славы, но… у неё талия шестьдесят сантиметров и лицом она ничего. И Фернанда нацепила белые шортики и обтягивающую травяно-зелёную майку на одной лямке. На мото так не сядешь, да и Палермо с его подрайонами Фэр знала плохо. Поэтому оставила «Дьявола» дома, сев в такси.       В этой части Палермо зеркальные небоскрёбы перемежались с вычурными зданиями ресторанов и отелей и неказистыми съёмочными комплексами и павильонами, заставленными автобусами и автомобилями.       Такси миновало здание студии «Телефе» с пальмами и вывеской на проходной — тремя кругами: синим, зелёным и красным. Вдали виднелись толпа и операторский кран — там что-то снимали.       Заборы и стены домов в Палермо Голливуд украшали муралес — граффити всяческих видов, от мультяшных карикатур до портретов Че Гевары. Арт-студию «Андеграунд» Фэр нашла быстро — на седьмом этаже одного из зеркальных небоскрёбов. Её никто не остановил, а в холле стоял стол, видимо, для консьержа или охранника (его на месте не было).       Когда, пройдя пару коридоров седьмого этажа, где стены облагородили фотографиями звёзд в исторических костюмах и костюмах-косплеях киношных и книжных персонажей, Фернанда зашла в съёмочный павильон, в лицо ей ударила струя горячего воздуха. За окном стоял январь и солнце палило так, что кожа поджаривалась, как бекон на сковородке. А в этой студии явно спятили — сидят с обогревателем.       Джерри она заметила сразу — он стоял на круглом подиуме и… был обнажён. На первый взгляд. Но Фэр поняла: он не голый — в плавках телесного цвета (специальное бельё, которое использовали для «обнажённых» съёмок). Поэтому и жарил обогреватель — чтобы Джерри не замёрз.       Энеас Арайя, одетый в розовый латексный жилет и джинсы, ползал вокруг Джерри, приклеивая на него серебряные стразы. Самые мелкие были на волосах и левой части лица. Ниспадая вниз, на шею, как капли дождя, они становились крупнее, а ближе к животу и бёдрам превращались в увесистые, похожие на льдинки, камни.       — Очуметь, как симпотненько получается! — жеманно вещал стилист. — Ты просто мяу, я от тебя тащусь! А сейчас, детка, не шевелись, у меня ответственный моментик — самая большущая стразина!       В Фэр опять шевельнулась гомофобка — она подумала нелестно про ориентацию стилиста, одновременно изумляясь поведению Джерри. Пока этот тип его общупывал, расхваливая его фигуру, называя «деткой», «лапочкой» и «красавчиком», Джерри стоял как мумия. С уха его свисала гарнитура — он слушал музыку. И ему было ни жарко, ни холодно, даже когда Энеас, перейдя к наклеиванию страз на бёдра, во всеуслышание завопил:       — Детка, не знаю говорил ли кто-нибудь тебе, но у тебя задница — экстра-класс! Джерри и бровью не дёрнул. Выдержка железобетонная! Фэр невольно позавидовала: ей бы уметь так держать лицо, а то она вечно срывается, показывая характер в самый неподходящий момент.       Кроме Энеаса тут находилась и Марлене Монтанари. Бегая вокруг мужчин, она давала стилисту советы, чем его бесила.       — Слушай, Марленита, может ты уймёшься уже, а? — не вытерпел Энеас. — Ты же мешаешь мне работать! Как будто сомневаешься в моей компетентности. Куда это годится? Я ведь могу и обидеться. Не люблю, когда мне лезут под локти! Мне нельзя нервничать! Я же криво приклею все стразики!       — А мне не нравятся эти стразы, — пробухтела Марлене. — Это какой-то трэш! Не пойму, чем вам не угодила Ингрид. Она бы сделала шикарный бодипейнтинг, а вы её выгнали.       — Я не хочу, чтобы меня трогали посторонние, — встрял Джерри. — Эни будет достаточно.       — Вместо работы эта Ингрид пялилась на него, открыв рот, — Энеас болтал, не прерывая своей деятельности — он мазал специальным клеем каждую стразину и приклеивал её Джерри на плавки. — И вообще, тут обычный бодиарт не проканает. Когда он залезет в воду, вся трёхчасовая работа смоется к поганеньким чёртикам.       — А у него не будет аллергии на клей? — забеспокоилась Марлене.       — Ты меня обижаешь, малютка. По-твоему Энеас Арайя так никчёмен, что может использовать плохие материалы? Всё это гипоаллергенненько! Да и ради красоты можно пойти на всё. Ну вот, готово! — встав с колен, Эни отряхнул руки и джинсы и отошёл назад, любуясь на свою работу. — Без ложной скромности, хочу заметить, получилось гениальненько! Три часика работы, не разгибая спинки, ножек и ручек, но это зашибиссимо!       Марлене осматривала Джерри заискивающе, а он глядел сквозь людей, как через стекло. Так он смотрел и на Энеаса, который успел общупать его во всех приличных и неприличных местах, и на Марлене, и на фотографа — девушку с длинными белоснежными волосами, целый водопад. Так же безразлично Джерри повёл себя и когда явилась модель — высоченная брюнетка в лифчике и стрингах из страз. Он чмокнул её в щёку, лицом напоминая мумию, восставшую из саркофага.       Ну и секс-символ! Фернанда была обескуражена. Впечатление, что ему всё до лампочки. Неужели он равнодушен к женскому полу? Хотя, судя по виду, он равнодушен и к полу мужскому. Явно любит только себя.       А вот Энеас заставил Фэр в недоумении наморщить лоб — без зазрения совести он поправил модели лифчик, трогая руками её грудь с таким же воодушевлением, с каким до того трогал Джерри за задницу. Кошмар! Эти знаменитости все больные на головы!       Пока устанавливали декорации и настраивали свет, Эни, модель и фотограф успели поругаться, помириться, посэлфиться для соцсетей и теперь бегали в поисках туфель, нужных для съёмки. А Джерри, стоя на месте, невозмутимо попивал воду из бутылки. Марлене что-то шептала ему в ухо, он отвечал кивками.       Фернанду, в конце концов, достало ничегонеделание, и она решила обратить на себя внимание. Помахала руками. Джерри не прореагировал, и, когда Марлене отошла, чтобы переговорить с фотографом, Фэр его окликнула:       — Джерри!       Он обернулся. Приветственно кивнул, не меняя выражения лица. Подозвал ассистента — молодого юношу.       — Сеньорита, мистер Джерри говорит, что вам придётся подождать конца съёмки, — объяснил тот, возникнув около Фернанды. — Он пока не может уделить вам время. Садитесь, — он ткнул пальцем на ряд кресел, расставленных в углу. — Хотите чай, кофе, сок?       — Воды, можно мне воды? Желательно со льдом. Очень жарко, — Фэр обречённо плюхнулась в кресло. Что ж, она подождёт. Её и бульдозером отсюда не сдвинут, пока она не поговорит с Джерри! Глотая воду, принесённую ассистентом, Фернанда всматривалась в происходящее.       Фотосъемка оказалась рекламой парфюма. Как только появилась камера, Джерри вмиг преобразился из флегматичной мумии в обаятельнейшего красавца. Сверкал глазами и готов был партнершу-модель съесть, как эскимо. Та гладила его по груди, изгибаясь как кошка. Он обнимал её за талию, прикасался губами к шее. Стразы фантастически сверкали на них, и оба напоминали марсиан, случайно угодивших на землю. Парочку усадили в прозрачный стеклянный шар, формой повторяющий флакон духов, и стали обливать водой.       — Съешь её, съешь! — вопила блондинка-фотограф, пока Джерри и модель, запрокидывая головы, изображали страсть. — Надо больше секса! Ну что вы, как две амёбы?!       «Порнуха какая-то», — подумала Фэр, но её невольно бросило в жар от этих эротических игрищ.       Тысяча дублей, переделок сценария на ходу, недовольства со стороны фотографа и Марлене, которая и тут вмешивалась, крича, чтобы Джерри не окунали в воду надолго, а то он потеряет голос. А Эни боялся, как бы стразы не отклеились, и бесконечно поправлял грим и причёски Джерри и его партнёрше.       Закончилось всё через два часа, когда Фернанда растеклась от жары по креслу.       — Стоп, снято! Всем спасибо! Вы гениальны! Поработали на славу! — выкрикнула фотограф. И все пошли делать сэлфи.       — Мистер Джерри велел проводить вас в комнату отдыха, — услышала Фэр голос ассистента.       Привели её в небольшое, но уютное помещение, где стояли диван, два кресла и одноногий туалетный столик, а на полу лежал пёстрый ковёр. И — о чудо! — работал кондиционер.       — Мистер Джерри сейчас разгримируется и придёт, — объяснил ассистент. — Может всё-таки кофе?       — Нет, спасибо, — отмахнулась Фернанда, выпроваживая юношу за дверь.       Надо собраться с мыслями. С чего же начать разговор? Но она так ничего и не придумала, хотя Джерри не появлялся ещё с полчаса.       Наконец его статная фигура выросла на пороге, и тут же пахнуло косметическим салоном — приторно-химической смесью из геля-лака-мусса, крема для тела и элитного парфюма. Фэр едва не чихнула. Надо же так надухариться! Все метросексуалы — жуткие нарциссы, и Фернанда удивилась бы, если бы её убедили в ином. Конечно, вторая крайность — брутал, не знающий, что такое дезодорант, тоже малопривлекательна. Но Джерри — настоящий выпендрёжник. Одет он был в рваные до лохмотьев джинсы и белую рубашку, расстёгнутую на груди. Мокрые волосы оставили на ткани капельки, словно он побывал под дождём. Выглядел Джерри замученным и не таким пиратски-смуглым, как раньше.       — Ну наконец-то. А я уж решила, что ты назначил мне встречу, а в каком году она произойдёт, забыл, — съязвила Фэр.       — Ну извини, мисс инспектор, я же тебя предупредил, у меня плотный график. Через два часа мне надо на студию звукозаписи, а до этого желательно заехать домой. Мой кот ещё не научился открывать холодильник. А жаль, — пошутил Джерри.       — У тебя есть кот? — наивно удивилась Фернанда.       — Ну да. А что такого?       — Не думала, что у таких бессердечных людей, как ты, могут быть домашние животные.       — К твоему сведению, я люблю животных. И не тебе, мисс инспектор, говорить о бессердечии. Давай ближе к делу. Зачем ты хотела меня видеть? — Джерри скрестил руки на груди и, запрокинув голову, встал к Фэр вплотную.       Девушка не была маленького роста, выше среднего, но когда твой взгляд упирается собеседнику в плечи, невольно чувствуешь себя по-дурацки. Чтобы увидеть лицо Джерри, Фернанде пришлось смотреть вверх, и у неё заломило шею, а от запаха косметики, которой он благоухал, защекотало в носу. Недовольно морщась, она отодвинулась в угол.       Джерри взглядом изучил её всю, поочерёдно останавливаясь на груди и талии, спустился на бёдра и загорелые ножки. И, судя по лицу, был удовлетворён зрелищем. Чем опять сбил Фэр с толку. На съёмках она наблюдала иную картину: флегматичная статуя, равнодушная ко всему. Ледышка. На тех же съёмках, правда, Джерри нацепил и другую маску, нагло щупая свою партнёршу-модель и изображая страсть. Но Фернанда была убеждена — это игра. А сейчас, откровенно дерзким взглядом он раздел её до гола. Изумрудные чёртики в глазах облапали её на расстоянии, она и ахнуть не успела. Что за мерзкий тип?       — Чего это ты уставился? В лоб хочешь? — не сдержалась она.       Он двусмысленно прищёлкнул языком — по коже Фэр побежали мурашки.       — А ты хамка!       — Ой, кто бы говорил! Не ты ли сегодня обозвал меня идиоткой и гамбургером?       — Бифштексом, — поправил он, сдерживая смешок.       — Всё едино.       — Но сейчас я хотел сделать тебе комплимент, а ты снова мне нахамила. И я передумал, — зубоскалил Джерри. Он забавлялся её медленно закипающей, как вода в чайнике, яростью, чуть приоткрыв рот и демонстрируя жемчужную полоску зубов.       — И что за комплимент?       — Для инспектора полиции ты выглядишь весьма м-м-м… сексапильно в этом наряде. Не видел бы я тебя за твоим дурацким столом, размахивающую своим дурацким значком, не поверил бы, что с такой фигурой можно похоронить себя в комиссариате. И что за олух надоумил тебя пойти туда? Я бы подверг его современной инквизиторской пытке раскалённым утюгом.       Фернанда покраснела. Она злилась на Джерри за его нахальство, но ей было и приятно. Вот Берни не умеет ухаживать. Он никогда не говорил ей красивостей, предпочитая действия: открыть дверь, подкачать лопнувшее колесо, подбросить до дома, угостить кофе. А Конрад, её бывший, любил почесать языком, читая стихи и прочую белиберду, которой задурманивал так, что Фэр теряла нить разговора. А Джерри сделал ей комплимент — сказал, что у неё красивая фигура, просто и прямо, без витиеватости. Но это было как-то… откровенно. Фернанда и не заметила, что трактовала его слова, как попытку флирта.       — Ну что, мы перейдём к делу? — поторопил Джерри, широким жестом предлагая ей сесть в кресло. Сам присел на подоконник. — Зачем ты назначила мне эту встречу, мисс? Вздохнув, Фэр объяснила: её отстранили от должности инспектора из-за ситуации с наркотиками. На Джерри она не смотрела, изучая отделку ковра. А, подняв глаза, увидела: он смеётся.       — Почему ты ржёшь? Наслаждаешься местью? — горько спросила Фернанда. — Какой же ты гнусный тип!       — А ты считаешь, что отстранять тебя не за что? — скривил он рот.       — Конечно! Я выполняла свою работу — ловила наркодилера. Я была уверена, что это ты. Ты же сам не захотел сотрудничать со следствием.       — Хм… а помнишь, мисс, тогда я сказал, что тебе придётся взять свои слова обратно? Помнишь?       Она сглотнула. Помнит. Говорил, гад.       — Во-о-от, я никогда не бросаю слов на ветер. Ты нарушила мои права, без доказательств продержав меня в полиции трое суток. Из-за тебя я мог умереть.       — Но ты сам виноват! — вспылила Фэр. — Я не знала, что тебе станет плохо без каких-то таблеток. Я не умею читать мысли. Ты должен был поставить меня в известность, но ты этого не сделал из вредности.       Джерри прищурился, подоконник под ним заунывно скрипнул.       — С чего ты взяла, что дело в таблетках?       — Ну… ты же… тебе же стало плохо… а до этого ты принимал таблетки в клубе, я это видела. Я подумала, что это наркотики, и там, в полиции, я решила, что у тебя ломка. Я же не думала, что это лекарства.       — А почему теперь ты решила, что это были лекарства? Кто тебе это сказал? — голос Джерри, до этого тихий и мягкий, зазвучал резко. Фэр этот тон не понравился. — Это конфиденциальная информация, которую знает только мой лечащий врач. И он не вправе выкладывать истории болезней пациентов. Откуда ты узнала?       — Э-э-э… — Фернанда прикусила язык, осознав, что попала впросак. Она же тайком подслушала беседу Джерри с врачом!       — Я это спрашиваю не из праздного любопытства, — пояснил Джерри сурово. — Я хочу знать, кто слил информацию о моём диагнозе, чтобы убрать этого человека из своего окружения. Я не терплю предателей. Неровен час, как эта информация окажется на страницах всех газет. Ну? Кто тебе рассказал о моём диагнозе?       — Я не знаю твоего диагноза! — воскликнула Фэр. — Правда. Я знаю, что тебе стало плохо, потому что ты не принял лекарство. Вот и всё.       — Откуда ты это взяла? — он приблизился вплотную. Вид у Джерри был грозный, и Фернанда испугалась.       — Ну… я… это… — она поняла, что выхода нет — надо признаваться. — Ну, я случайно услышала твой разговор с врачом.       — Услышала? Где это?       — В больнице, когда приходила тебя навестить. Вы были в палате, а я стояла за дверью…       Тут Джерри расхохотался. Столь громко, что на полке задребезжала ваза.       — Ты приходила ко мне в больницу? Зачем?       — Хотела узнать о твоём самочувствии.       — И вздумала шпионить?       — Я не специально, это вышло случайно. Я хотела войти в палату, но услышала разговор и передумала. Я не никому не скажу, честно, — заверила она, взглянув на него одним глазом. Увидела, что он смеётся, и расслабилась.       — Так чего ты хочешь теперь?       — Ну, я говорила с комиссаром и он сказал, что восстановит меня в должности, если ты… в общем, если ты скажешь ему, что не имеешь ко мне претензий. Ведь ты не имеешь их, правда?       — Ещё как имею! — усмехнулся Джерри. По лицу его было видно: он не сердится, скорее забавляется.       — Но я же тебе объяснила, как всё было, — Фэр подавила желание треснуть его по щеке. Неужели, он не видит, как она страдает? Безжалостный тип! — Я не виновата, что ты угодил в больницу. Я тебя, кстати, спрашивала, всё ли с тобой в порядке. Ты гордо промолчал. И что я могла сделать?       — Дело не в этом, — флегматично объяснил он. — История с больницей — это сугубо мои проблемы. Но ты говорила мне гадости, бездоказательно обвиняла в торговле наркотиками, обзывала наркоманом. Это мало того, что оскорбления, так ещё и клевета. И скажи спасибо, что я убедил Алвеса закрыть на это глаза. Он хотел подать на тебя в суд.       — Комиссар мне говорил. А почему ты ему не позволил?       — Наверное, потому что я не такой монстр, каким ты меня считаешь, — улыбнулся Джерри. — Я не собираюсь тебе мстить. Мне невыгодно устраивать шумиху. Я не хочу, чтобы журналисты что-то пронюхали. С прессой я делюсь только тем, что касается моей карьеры. Информацию о моём здоровье и личной жизни я держу при себе. Но комиссар Гальяно ведь сказал тебе, что я жду извинений? Ты прямо здесь и сейчас извинишься за всё, что мне наговорила: за хамство, оскорбления, клевету и прочее, что я вынужден был слушать три дня в комиссариате. И мы закроем эту тему. Я позвоню комиссару и скажу, что вопрос исчерпан. Так что?       Он уставился на Фернанду не мигая, будто хотел приклеить её к стене. Но у Фэр слова застряли в горле. Она понимала, что ведёт себя глупо. Сейчас, сию минуту, она может решить проблему. Но язык сковало. Она и звука не выдавила.       — Ну?       — Я… я… нет, я не буду извиняться! Не буду и всё! — и Фэр отвернулась.       Джерри захихикал.       — Почему? Так сложно признать свою вину? Гордость мешает или бесит, что я усомнился в твоих правоте, компетентности и здравомыслии?       И как у него получается угадывать её мысли? Рентген ходячий, честное слово!       — Для меня сложно. Невозможно! Я не люблю извиняться. Ненавижу! Не хочу и не буду! И ты меня не заставишь, — пропыхтела Фернанда совсем по-детски.       — Ну тогда ты свободна, мисс инспектор. Я тебя насильно не удерживаю, — разочарованно фыркнул Джерри. — Ты сама пришла и теперь компостируешь мне мозг.       — Но мне нужно, чтобы ты сказал комиссару, что не имеешь ко мне претензий, — не сдавалась Фэр.       — А-ха-ха-ха! — Джерри так рассмеялся, что споткнулся, наступив себе на ногу. — О, гхош! Таких наглых людей, как ты, надо ещё поискать!       — Я не наглая. Но я не считаю себя виноватой. Почему я должна извиняться, если я не виновата?! — упрямо доказывала Фернанда. — А ты мужчина и мог бы пойти мне навстречу. Мне надо ловить маньяка, а ты вставляешь мне гвозди в колёса.       — То есть я должен всё проглотить? По-твоему я похож на дебила? — очи его сверкнули ярко, как у рыси. — Из-за тебя я провёл в камере три дня и чуть не умер, а ты хочешь, чтобы я махнул на это рукой? Но я и так сделал тебе одолжение, уговорив Алвеса не давать ход делу.       — То есть ты настолько мелочен, что из-за ерунды хочешь сломать мне карьеру?       — У меня нет такой цели. Но я хочу, чтобы ты научилась отвечать за свои поступки и извиняться, когда ты не права, — он вновь приблизился; чуть сжал её плечи руками.       И мурашки побежали по спине Фэр. Его пальцы с первого момента вызвали в ней смешанные чувства — страх и желание. И ладони у него мягкие… Фернанда попыталась отстраниться — когда некто бесцеремонно вторгался в зону её комфорта, это выбивало её из колеи.       — Я не стану извиняться, — буркнула она, вывернувшись из хватки. — Давай поищем компромисс. Если ты не хочешь проявить благородство, придумай что-нибудь другое, ну, в качестве замены извинениям.       Когда Джерри многозначительно щёлкнул языком, Фэр поняла: она совершила дичайшую глупость. Дала ему карт-бланш, развязала руки. Ясное дело, чего он потребует. Все мужчины одинаковые. И, прежде, чем Джерри успел открыть рот, она выпалила:       — Кстати, натурой я расплачиваться тоже не собираюсь! И в мотель с тобой не поеду, и не мечтай!       Он так заржал, что Фернанда решила — ему станет плохо. Схватился за живот и рухнул в ближайшее кресло.       — И что смешного у нас слышно? — Фэр угрожающе поставила руки в бока.       — Ха-ха-ха-ха! Ой, я не могу… — прохрипел Джерри, смахивая слёзы с глаз. — Я уже не помню, когда в последний раз так смеялся. Ты умеешь поднять настроение.       — По-твоему я клоун? — по-хомячьи надула она щёки.       — Нет, скорее, городская сумасшедшая. Ты меня забавляешь, мисс инспектор. Я и подумать не успел, а ты уже решила, что я потащу тебя в мотель. Нет, я, конечно, мог бы… Только смысл? Чем ты, конкретно ты, можешь меня удивить, как женщина? Ничем. Потому что ты мало отличаешься от других, таких же красивых, фигуристых и большеглазых кукол, которых в моей жизни был целый стадион. Я не получаю удовольствия от посредственного секса. Твои тараканы, обиды, подколы, твой дурацкий характер развлекают меня сильнее, чем-то, что ты можешь предложить мне в постели. Извини, если я тебе разочаровал, но спать вместе мы не будем.       Фэр рот разинула. Каков наглец! Сам просит плату и сам же ей пренебрегает. Она бы, конечно, не согласилась на постель, но это уж слишком — уверять, что она посредственность. Всё ясно. Он импотент.       Видя её молчаливую ярость, Джерри снова расхохотался.       — Вот как?! Ты обиделась? Неужто ты и впрямь ожидала, что я потащу тебя в кровать? Какая наивность! Кроме того, что меня не интересует скучный секс, меня ещё и волнуют вопросы безопасности. С кем попало я не сплю, прости.       — С кем попало? По-твоему я кто попало? — взбеленилась Фернанда.       — Ммм… ну, знаешь ли… сифилис, триппер, СПИД — мне не нравятся эти названия.       Фэр готова была вцепиться ему в физиономию ногтями.       — Как ты смеешь говорить, что у меня СПИД?!       — Я этого не говорил, но мало ли… а я себя берегу, май дарлинг, — он вновь рассмеялся.       Фернанда задыхалась от бешенства. С каким удовольствием она разорвала бы этого типа на клочки, но вынуждена слушать его гадости, потому что у неё выбора нет.       — Но раз ты хочешь компромисса, ты его получишь, — продолжил Джерри, игнорируя её настроение. — Есть у меня одна идея…       — И что же это? — Фэр смерила его уничижительным взглядом.       — Спокойно, ничего криминального. Думаю, это тебе по зубам. Это твоя стезя. Ты полицейская и могла бы стать моим телохранителем.       Фернанда злобно повращала глазами, как сова в потёмках.       — Телохранителем? Ты издеваешься? Я девушка, а не качок. Какой из меня телохранитель? Разве ты не можешь нанять с десяток бравых ребят? Обанкротился и нет денег на охрану?       — А-ха-ха-ха! Не пытайся казаться остроумной, у тебя это плохо выходит, мисс. Бравые, как ты выразилась, ребята привлекут внимание, а толку от них — жаба наплакала. Мне нужен не столько телохранитель, сколько человек, который всюду бы меня сопровождал и помог бы мне изловить одну малопривлекательную личность.       — Минуточку, а вот с этого места поподробнее! Тебя кто-то преследует? — навострила ушки Фэр.       — Это долгая история. Если ты согласишься, я тебе её расскажу. Это и будет наш компромисс. Ты окажешь мне услугу, а я уговорю комиссара восстановить тебя в должности. И мы будем квиты. Ну что, идёт?       Фернанда колебалась. Компромисс хороший. А она была уверена, что Джерри придумает новую гадость, чтобы её унизить. Однако, любопытно. Не ловушка ли это? По нему не поймёшь, блефует он или говорит серьёзно. И она вспомнила, как Джерри обозвал её по телефону, а потом сказал, что предназначались гадости не ей. Может, правда, его достал какой-нибудь телефонный террорист? Знаменитостей часто преследуют психи. Что она потеряет, если согласится ему помочь? Ничего. Сейчас она не занята, а это перекликается с её работой. Зато Джерри останется у неё в долгу.       — Я согласна! — объявила Фэр, протягивая ему руку. Джерри мягко пожал её. — Но я хочу знать все детали. В мельчайших подробностях.       — О’кэй, — он заглянул в свой смартфон — проверил время. — Как я уже сказал, это длинная история. Боюсь, сегодня я не успею её рассказать. Через полтора часа мне надо быть на студии звукозаписи. А я ещё хотел зарулить в Пуэрто Мадеро. Давай так, завтра я тебе позвоню и мы договоримся о встрече. А сейчас поехали, я довезу тебя до дома и поеду работать.       Фернанде ничего не оставалось как согласиться. Теперь она была вынуждена ему подчиняться.       Джерри поболтал по телефону, и они с Фэр покинули арт-студию. Фернанда отметила: он умеет вести себя по-джентльменски. Открыл перед ней дверь, поймал лифт, поддержал под локоть, чтобы она не упала на скользкой плитке в холле.       У входа их ждал красный Феррари. Фэр инстинктивно пришла в восторг — машина была ультра хороша.       — Ты сам водишь автомобиль? — спросила она.       — Разумеется, — Джерри распахнул дверцу.       Фернанда, копируя светскую даму, забралась в салон и утонула в кожаном кресле.       — Да тут можно жить! — не сдержалась она.       Джерри тихонько хихикнул.       — А крыша откидывается?       — Ага, но мы не станем этого делать.       — Почему?       — Потому, — и он нажал на газ.       Авто плавно скользило по асфальту, будто плывя по воздуху, а на деле неслось со скоростью восемьдесят километров в час. Но Фэр этого не ощущала. Не авто, а космический корабль, даже не трясёт. И Джерри водит как асс.       Ехали они молча, Фернанда задремала, и вдруг — шмяк! — в лобовое стекло что-то врезалось.       — Ма-ама! — визгнула Фэр, решив, что они кого-то сбили.       Но это оказались обычные куриные яйца — их бросили в машину. Фернанда услышала топот ног — некто скрылся в подворотне. Ругаясь на чём свет стоит, Джерри припарковался у обочины и вышел, чтобы вытереть стекло.       — Что это такое? Какая наглость! — возмущалась Фэр громко. — Таких шутников надо арестовывать! Были бы у меня жетон и пистолет, я бы им показала! Чёрт возьми!       — А кто-то хотел откинуть верх, — напомнил Джерри, усаживаясь обратно в авто.       — Это что, не впервые?       — Если бы это было впервые, ты думаешь, стал бы я заводить речь о телохранителях? — ответил он вопросом на вопрос.       — Кошмар! Значит, тебя преследует какое-то хулиганьё?       — Ну, можно и так сказать. Издержки популярности, знаешь ли.       — Но… хорошо, что это только яйца. А ведь они могут кинуть и что-то посерьезнее.       — Например, бомбу, — не моргнув глазом предположил Джерри. — Ты ещё не передумала со мной связываться, а, мисс?       Шокированная Фэр промолчала, и Джерри, хихикая, завёл машину. Через десять минут он высадил Фернанду у её дома.       — Сан-Тельмо — красивый район, — сказал Джерри напоследок. — Он напоминает старую Европу.       — В общем так, Джерри Анселми, сегодня я тебя отпускаю, но завтра ты мне всё расскажешь. Пока они бросаются яйцами, но не ровен час, как они пырнут тебя ножом, — заявила Фэр учительским тоном. — А я не горю желанием рассматривать твой труп, хоть ты меня и бесишь. Ты меня в это втянул и не отвертишься. Я очень дотошная, учти, я от тебя не отстану, — она вылезла из авто.       — Ариведерчи! — шутливо крикнул Джерри ей вслед.       Красный Феррари тронулся с места, быстро исчезнув на горизонте. Фэр проводила его взглядом, не сразу заметив: с балкона на неё таращится Вирхиния.       — Вот это ничего себе тачка! — позавидовала она, когда Фернанда обнаружила её присутствие. — Это что за экземпляр тебя привёз?       — Это не экземпляр, это по работе.       — Везёт некоторым, а они этого не ценят. Может махнёмся: ты мне самца на Феррари, а я тебе импотента на Бентли, м? — выпалила Вирхиния на всю улицу. Эрнесто Лареа, сосед слева, упорно вслушивался, изображая, что смотрит в телескоп. — От Амадо толку нет, он не собирается заниматься сексом в ближайшие лет десять, а мне срочно надо рожать. А ты рожать не хочешь. Так что он тебе подойдёт.       Покрутив пальцем у виска, Фэр зашла в дом. Вирхиния стояла на балконе, задумчиво глядя на дорогу.